тот  умеет.  Дейа  сознательно
ставила Тиара в  трудные  положения,  заставляя  выкручиваться  с  помощью
всевозможных трюков, причем чем дальше, тем сложнее приходилось Тиару.
     Подсечка - Тиар подпрыгнул, молниеносный  выпад  -  он  отклонился  и
ответил прямым в корпус; Дейа подалась назад, словно тоже  уклонялась,  но
нога ее уже была послана Тиару в грудь.
     Впервые Тиар потерял равновесие и  пошатнулся.  Удар  он  отследил  в
последнее мгновение, успел  только  чуть  повернуться,  чтобы  не  отшибли
дыхание. Было больно, но не настолько, чтобы пропустить рубящий ладонью  в
горло.
     Рука  Дейи  оказалась  в  захвате,  взялась  на  излом   и   девушка,
перевалившись через бедро королевича, упала на землю.
     Хожд затаил дыхание.
     В  следующий  миг  охранница,  демонстрируя   потрясающую   гибкость,
сложилась пополам, распрямилась,  как  тугая  пружина,  и  Тиар  не  успел
пресечь удар по щиколоткам. Подсечка сбила его с ног; два тела  откатились
в стороны и вскочили, Тиар - лишь чуть-чуть позже Дейи.
     В движениях девушки  сквозила  завораживающая  грация  дикого  зверя,
свободного лишь благодаря собственной силе и  ловкости.  Тиар  же  казался
неуклюжим, но лишь до тех пор, пока не приходилось  уходить  от  очередной
атаки. Хожд пару лет назад купился на эту хитрость: кажущуюся неуклюжесть.
Тогда он во второй раз проиграл Тиару схватку...
     Похоже, соперница королевича разозлилась и решила задать тому хорошую
трепку. Во всяком случае, атаки ее стали резче и злее.  Тиар  держался  на
пределе, но стал пропускать удар за ударом. Продлись это еще немного, и он
лег бы на корт, но поединок прервала Настоятельница.
     - Довольно! Мы видели все!
     Тиар опустил руки, поклонился - сначала первой Жрице, потом  зрителям
и сопернице, и побрел к месту, где сидел Хожд.  Дейа  тоже  поклонилась  и
ушла к охранницам, сверкнув  напоследок  глазами.  Тиару  явно  не  стоило
попадаться ей на глаза в ближайшие дни.
     Настала очередь Хожда; его  соперницей  стала  Эйрин,  Жрица  Ночного
Зрения. Она была пониже Дейи, а главное - предпочитала не удары, а захваты
и броски. Хожд об этом знал, так как научился у нее не одному трюку.
     Ободряюще хлопнув  по  плечу  усталого  Тиара,  дож  вышел  на  корт,
стараясь дышать поглубже, собирая все силы.
     Сигнал, и Хожд метнулся  вперед,  в  надежде  захватить  руку  Жрицы.
Неудачно - та ловко уклонилась и толкнула Хожда в плечо, лишая равновесия.
Если бы он попытался устоять, неминуемо угодил бы  под  атаку.  Оставалось
падать, но и это было опасно: Эйрин могла напасть  сверху,  прижав  его  к
земле. Ее болевые означали смерть для врага и поражение для остальных.
     Хожд упал и перекатился; инерция подняла его на ноги,  а  быстрота  и
четкость движений уберегли от атаки: жрица просто не успела к нему.
     Они стали кружить,  выбирая  удобный  для  захвата  момент.  Руки  их
встречались, пальцы скользили по коже. Зрители подбадривали Эйрин: конечно
же, все болели за нее.
     Когда  руки  сплелись,  Хожд  был  вынужден   топтаться   на   месте,
внимательно следя за ногами соперницы и пресекая попытки подножек.  Первое
время это  ему  удавалось,  но  вдруг  земля  ушла  из-под  ступней,  небо
крутнулось вокруг башенки и верхушек сосен, и Хожд грянулся  оземь;  спина
взорвалась болью, казалось, что натужно заскрипел позвоночник. Хорошо еще,
что дыхание Хожд сумел сохранить.
     Как он ухитрился зацепить носком правой ноги за голень Жрицы и слегка
надавить под колено,  Хожд  и  сам  не  понял:  наверное  сработало  тело,
помнившее долгие  тренировки  лучше  мозга.  Эйрин  отшатнулась,  взмахнув
руками, чтоб не упасть, а Хожд, превозмогая боль, рванулся вперед, вскочил
на ноги и послал кулак в незащищенный бок соперницы.  Локоть  Жрицы  почти
успел прикрыть брешь, удар просто заставил ее еще чуть-чуть отступить.  На
трибунах одобрительно загудели.
     Хожд выстоял. Еще дважды он оказывался  на  земле,  но  прижать  себя
окончательно так и не позволил. Раз он даже сбил с  ног  Эйрин,  парировав
выпад правой руки, подцепив ногу и резко ударив локтем в корпус. Но  вслед
за тем был отброшен коротким толчком ступни.
     Настала короткая передышка. Хожд повалился рядом  с  сидящим  Тиаром.
Ныла каждая мышца, отзываясь в голове и позвоночнике.
     - Молодчага! - похвалил королевич. - Так ее!
     Хожд вяло подставил ладонь;  звонкий  хлопок  возвестил,  что  первое
испытание пройдено.
     Когда они отдохнули, на корт вышли две мечницы, поигрывая обнаженными
клинками. Второй круг - фехтование, два на два. Жрица-Оружейница, сжимая в
руках ремни двух мечей в ножнах, неподвижно стояла посреди корта. Эти мечи
она же вручила двенадцатилетним  мальчишкам  восемь  лет  назад,  едва  те
ступили на территорию Храма Войны.
     Теперь они вышли на испытание вдвоем, плечо к плечу.
     Едва взяв в руки меч, Хожд понял, что с клинком что-то неладно. Центр
тяжести  сместился  дальше  от  гарды  и  меч  казался  совершенно  чужим.
Изумление в глазах Тиара подсказало, что другу тоже преподнесли сюрприз.
     "Вот зачем мечи вчера носили в кузницу, - запоздало догадался Хожд. -
Наверное, сменили навершия на более легкие... Привыкай теперь, холера..."
     Первое время оружие слушалось плохо, удары выходили корявые, а  блоки
смазывались, как у новичков.  Сталь  звенела,  высекались  искры,  ругался
одними губами Тиар - дож давно научился понимать приятеля. Мечницы,  умело
прикрывая друг друга,  раскачивали  смертоносный  железный  веер,  теснили
парней к границе корта.
     Впрочем, спустя пару минут Хожд немного освоился, да и тиаровы  удары
становились раз от разу точнее  и  опаснее.  Веер  жриц  стал  вязнуть  во
встречной защите, а позже блестящие стальные жала  вынудили  защищаться  и
противниц.
     Когда Настоятельница сказала: "Довольно!" Тиар даже не  запыхался,  а
Хожд выглядел куда свежее, чем после борьбы.
     Он ни на секунду не сомневался, что второй круг  пройден.  А  увидев,
как Жрица Клинков сердито выговаривает мечницам, не сумевшим  совладать  с
испытуемыми, даже позлорадствовал. Хотя понимал, что против них  вышли  не
самые искушенные в фехтовании жрицы.
     Настал черед стрел и тетивы - Хожду и Тиару вынесли тугие горные луки
и по два пучка стрел. Девушки из обслуги мигом  вытащили  на  корт  обитые
шкурами щиты-мишени и установили их напротив  трибун.  Дожа  и  королевича
Наставница увела на соседний корт - стрелять предстояло оттуда.
     Первым шел, как водится, залп на восемь стрел. Тетива под их тяжестью
глухо тренькнула, стрелы летели медленнее, чем одиночные, но Хожд и Тиаром
не впервые стреляли залпом: целили они сильно выше мишени.
     После залпа в щите торчало шестнадцать стрел. Наставница  за  спинами
лучников облегченно выдохнула.
     А после они выпускали стрелу за стрелой, особо не  целясь,  полностью
доверившись  рефлексам  и  навыкам;  пять  секунд  -  шесть  стрел.  Скоро
небольшой щит был утыкан, как еж.  Стрелы  раскалывали  воткнувшиеся  чуть
раньше, освобождая оперение. Перед мишенью валялись щепочки.
     Когда стрелы иссякли, Тиар повернул голову, подмигнул Хожду, и только
после этого опустил лук. Звонкий хлопок ладоней вторично всколыхнул тишину
на кортах.
     Но  испытание  еще  не   закончилось:   о   чем-то   пошептавшись   с
Настоятельницей Жрица Стрел и Тетивы отослала к испытуемым одну  из  своих
помощниц. С колчаном специальных стрел.
     Хожд догадался правильно: это были  стрелы  с  дополнительным  пером,
прикрепленным под углом к основному  оперению.  Тайна  давно  исчезнувшего
народа, кочевавшего некогда по южным равнинам...
     Они с Тиаром отошли в сторону, так, что мишень смотрела на  них  чуть
ли не ребром.
     Первым выстрелил Тиар, долго угадывая ветер. С тихим  свистом  стрела
прянула в небо. Сначала она летела прямо, но по мере того, как скорость ее
падала распрямлялось дополнительное  перо.  И  она  стала  заваливаться  в
сторону. Чем дальше, тем сильнее.
     В щит стрела воткнулась почти под прямым углом, словно была пущена  с
центра корта, а не из-за его пределов. Зрительницы одобрительно  загудели,
словно хотели сказать: "А не такие уж и простофили эти мужчины!"
     Вторая стрела, пущенная Хождом, тюкнула  и  завиляла  оперением,  как
радостный пес хвостом, совсем рядом с тиаровой.
     Пел рассекаемый  наконечниками  воздух,  попеременно  звенела  тетива
луков, с хрустом вгрызались в мишень стрелы... Испытание продолжалось.
     А Хожд, целясь в очередной раз, вспоминал слова Милины. В  частности,
упоминание о барсе. Не зря ведь его ловили? Что еще  придумают  хитроумные
Жрицы Войны, хранительницы древнего знания?
     Отпустили их только в полночь. Вторая половина экзамена заключалась в
сотнях вопросов, на которые Хожд и Тиар должны были ответить.
     В большинстве случаев они знали ответы. А если не знали,  приходилось
думать: Жрицы  задавали  только  такие  вопросы,  на  которые  можно  было
ответить, обладая достаточными знаниями. Поиск  ответа  не  занимал  много
времени, оба испытуемых доказали, что научились работать не только  руками
или клинком, но и головой.
     В эту ночь их никто не трогал: у Хожда  с  Тиаром  едва  хватило  сил
дотащиться до кельи и рухнуть на жесткие ложа, завернувшись в плащи.
     Обучение закончилось.  Настоятельница  подтвердила  готовность  обоих
вернуться в мир,  лежащий  вне  Храма;  Жрицы  Войны  сполна  расплатились
знаниями за золото паномского короля и  суманских  торговцев.  Назавтра  в
полдень у места, где опускается  корзина  под®емника,  будет  ждать  свита
встречающих. Вместо  мальчишек  Храм  возвращал  отцам  мужчин  и  воинов.
Полководцев.
     А пока они спали, опустошенные трудным днем, чтобы вскоре уйти отсюда
навсегда.


     Только утром Хожд наконец стал сознавать, что  все  закончилось.  Его
никто не разбудил, как прежде, пинком, никто не  гнал  на  тренировку,  не
поручал тяжелую и чаще всего бессмысленную работу. Солнце  уже  поднялось,
бросая на пол кельи узкие светлые лучи. Рядом посапывал Тиар.
     - Эй! - пихнул его Хожд. - Вставай, Ти!
     Королевич потянулся и сел. Взгляд его был блуждающ и туманен,  волосы
со сна топорщились, как иглы у дикобраза.
     - Чего? - зевая, спросил он.
     - День уже, - сказал Хожд. - Пошли умываться.
     Холодная вода несколько освежила  их.  Поколебавшись,  направились  в
сторону кухни. Оттуда тянуло дразнящим запахом жареного мяса.
     Едва  они  приблизились,  в  дверях  возникла  Жрица-Кормилица.  Тиар
остановился, словно на стену налетел, а Хожд уныло подумал:
     "Ну, вот, сейчас снова отжиматься пошлет..."
     Кормилица поклонилась, глубоко, как не кланялась даже Настоятельнице,
и почтительно произнесла:
     - Доброе утро, Ваше Высочество! Доброе утро, Дож Сумана! Ваш  завтрак
сейчас подадут, прошу вас, проходите!
     И она плавно повела рукой в сторону трапезной, где Хожд  и  Тиар  ели
всего однажды: в первый день, едва ступив на землю Храма.
     Несколько сбитые с толку юноши последовали за Жрицей.
     В трапезной накрыт был единственный стол  на  двоих;  алая  бархатная
скатерть покрывала его  и  свешивалась  до  самых  плит  на  полу.  Вместо
деревянных мисок стояли  серебряные,  рядом  лежали  вилки  и  ножи,  тоже
серебряные, и еще Хожд различил  слабый  запах  вина.  Вино  им  запрещали
строго-настрого все эти годы, но нельзя сказать, что  они  не  знали  вкус
вина... По крайней мере их ни разу не поймали за  потреблением  хмельного,
хотя, наверное, догадывались, что ученики втихую  попивают  красненькое  с
младшими жрицами и с обслугой...
     Когда странная трапеза, во время которой оба чувствовали себя  слегка
не по себе, ведь прислуживали им сама Кормилица с помощницей, закончилась,
им так же вежливо предложили навестить Настоятельницу.
     В ее покоях было прохладно и пахло  чем-то  цветочным.  Впервые  Хожд
видел Первую Жрицу не в ритуальном наряде, а просто в шелковой  накидке  и
простоволосую, и вдруг понял, что это уже  пожилая  женщина,  уставшая  от
необходимости постоянно выглядеть неприступной, спокойной и  уверенной  во
всем.
     - Я не задержу вас долго, Принц, и вас, Дож! Всего несколько слов...
     Настоятельница  говорила  негромко,  однако  каждое  слово  отчетливо
звучало в тишине покоев, эхо дробилось, как дождевые  капли,  падающие  на
камень.
     - Восемь лет Жрицы учили вас всему, что умели сами, всему,  чему  нас
научили долгие века войн. Теперь  вы  способны  вести  за  собой  армии  и
побеждать - для этого ваши отцы и привезли вас в Храм  восемь  лет  назад.
Помните: то, чему вас обучили, -  величайшая  ценность.  Дороже  золота  и
драгоценных камней, потому что  знания  нельзя  украсть  или  отнять,  они
пребудут с вами всегда. Пользуйтесь ими на благо своих стран, и,  надеюсь,
вы навсегда останетесь чистыми и честными, какими я узнала  вас  здесь.  И
еще надеюсь, Жрицам никогда не придется стыдиться ваших поступков  там,  в
мире.
     Идите - и пусть удача не покинет вас...
     Хожд и Тиар, не сговариваясь, низко поклонились,  и  оба  знали,  что
Настоятельница склонилась в ответ.
     Вещей у них практически не было: только одежда, но  Оружейница  перед
спуском вручила им мечи, снова привычные, со старыми навершиями,  а  Жрица
Стрел и Тетивы преподнесла по луку и полному колчану стрел.
     Провожать королевича и дожа вышли практически все.  Нестройная  толпа
женщин - жриц, воительниц, охранниц, обслуги... У огромной пузатой корзины
Хожд и Тиар, переглянувшись, снова поклонились, на этот раз всем, а  потом
разом  вскинули  мечи.  Их  клич  далеко  разнесся  в  горах,   рассыпаясь
многоголосым эхом, и обитательницы Храма оживленно зароптали,  прощаясь  с
теми, кто на их глазах из голенастых подростков, ничего толком не умеющих,
превратился в мужчин, о которых скоро заговорит весь Мир.
     Заскрипели колеса под®емника, запели туго натянутые  тросы,  и  скоро
приземистые кельи Храма и  машущих  руками  женщин  заслонило  серое  тело
скалы. Они остались вдвоем, лицом к лицу с высотой и нахлынувшими мыслями.
Впереди ждало много нового.



        2. САЙ

     Пустоши пели, как кувшины на ветру. Ветер  вольно  гулял  по  ним  от
океана до гор на западе - не зная препятствий и границ.
     Сай не знал почему поют Пустоши. Вообще непонятно - что может звучать
на ветру? И тем не менее Пустоши пели  всегда,  сколько  он  себя  помнил.
Где-то вдалеке звучали голоса,  складывающиеся  в  заунывную  мелодию,  но
приблизиться к ним никогда не удавалось - голоса отдалялись,  потом  вдруг
затихали, чтобы спустя минуту зазвучать совершенно в другой стороне.
     Вскинув на плечо верную баргу, Сай зашагал на север, к Капищу Отрана.
Барга тоже умела петь: когда воины Пустошей выходили на битву, они вертели
свое оружие  над  головами  и  стоголосый  вой  часто  заставлял  дрогнуть
поклоняющихся железу жителей Паномы.
     Широким шагом меряя равнину, Сай размышлял: зачем вызвал его отец? Он
ведь могучий колдун, его почитает весь Север, чем может  помочь  ему  Сай?
Только силой рук, ловкостью в обращении с оружием да  сотней-другой  таких
же, как и он сам, бродяг-оторвиголов, которые пошли  бы  за  Саем  даже  в
жерло Огненных Пиков.
     Капище было совсем недалеко: к закату Сай рассчитывал обнять  отца  в
его гроте, потому что на людях кланялся ему как колдуну наравне со всеми и
только наедине  позволял  себе  расслабиться  и  отбросить  довлеющий  ком
вековых традиций.
     Спутники  расположились  табором  на  берегах  реки,   впадающей   во
внутреннее море: им в  Капище  делать  нечего.  Отец  (устами  посланника,
конечно) просил не приводить их близко к Капищу, но и не отпускать далеко.
Значит, им нашлось дело... Давно пора - бронзовые ножи скучают за  поясом,
а барги давно не подавали голос. Доброй драке Сай всегда радовался.
     Ноги  сами   выбирали   куда   ступить,   мелкие   камешки   шуршали,
потревоженные подошвами кожаной обувки.  Вдалеке  пронесся  табунок  диких
коней, откочевывающих с юго-запада, из-за крайних  гряд  еще  севернее,  в
земли жутковатых хоргов. Сай проводил стремительных животных взглядом.
     "Как южанам удается их приручить? - подумал Сай с легкой завистью.  -
Слишком они свободны..."
     Верхом он, наверное, преодолел бы расстояние до Капища куда  быстрее.
Сородичи с запада, со стылых  болот  и  чахлых  лесов  когда-то  приручили
лосей, но воины Пустошей всегда сражались пешком.
     Когда Сай достиг площадки сонных идолов, дыхание его оставалось таким
же ровным. Отсюда уже виднелись похожие на скрюченные пальцы скалы-столбы,
а от скал - темный зев грота Отрана.
     Отец был в гроте - склонившись к  алтарю  из  полированной  гранитной
глыбы, вглядывался в  ритуальный  узор  на  старом,  испачканном  засохшей
кровью амулете. Сай опустил баргу  на  чисто  выметенный  пол  и  приложил
ладони  к  щекам,  приветствуя  колдуна.  А  через  секунду  уже   обнимал
стареющего крепкого мужчину, седого, как лунь, приветствуя отца.
     Они не виделись почти год,  с  тех  пор,  как  случилась  неожиданная
стычка с меченосцами  Паномы.  Тогда  Камень  Отрана  вновь  свел  на  нет
атакующий порыв южан, вырвав из рук несколько мечей и отклонив все стрелы.
К счастью, удалось быстро договориться, Сай выдал паномскому офицеру двоих
шалопаев из своего отряда: выяснилось,  что  они  втихую  решили  ограбить
пограничную  деревеньку  и  попытались  это  осуществить.  А   деревенские
крикнули патруль, проходивший неподалеку...
     Колдун отстранил сына,  выцветшие  его  глаза  лучились  гордостью  и
легкой тоской. Когда-то он и сам был таким же  -  молодым,  мускулистым  и
беззаботным. Когда водил орды воинов на пономские поля...
     - Что случилось, отец? - подал голос Сай. - Ты никогда не  звал  меня
так настойчиво. Я собирался...
     - Неважно куда ты собирался,  -  перебил  колдун.  -  Где  ты  бродил
последние две недели?
     Сай пожал плечами:
     - Вдоль реки, по границе Паномы. Там шныряют люди-из-лодок. Дважды мы
их обращали в бегство. А что?
     Отец нахмурил густые брови,  похожие  на  комки  мокрого  снега.  Сай
почувствовал: случилось что-то недоброе. Неужели кто-то напал на стойбище?
Или Панома нарушила долгий мир? Или снова кто-то из его молодцов разграбил
караван?
     - В Капище пробрались  воры.  Пять  или  шесть  дней  назад.  Стражей
усыпили - они провалялись  без  малого  сутки.  Троих  просто  зарезали  -
железными ножами.
     - Железными? - изумился Сай. - А как же Камень?
     - Они подкрались так, чтобы стражи находились между ними и Камнем,  а
потом разом метнули ножи.
     "Стражей, понятно, проткнуло насквозь..." - подумал Сай. Он прекрасно
знал силу черной глыбы.
     - И что дальше?
     - Камень исчез. За ним воры и приходили.
     Сай остолбенел. Святыня всего их гордого рода, Черный Камень  Отрана,
веками служивший щитом от всех, кто носил железо...
     -  Они  все  рассчитали.  Ты  увел  свой  отряд  на  юго-запад,  Горт
отправился  к   паномскому   наместнику,   половина   стражей   разбрелась
охотиться... В стойбище остались только женщины с детьми да подростки.
     Колдун замолчал. Сай немного выждал, потом осторожно спросил:
     - И что же теперь будет?
     Отец взглянул ему в глаза.
     - Камень нужно вернуть. И займешься этим ты.
     Не раздумывая, Сай кивнул.
     - Воры пришли с юга, и туда же ушли. Пусть твои воины  разделятся  на
тройки и прочешут всю Паному, до самого моря, а  если  понадобится,  то  и
дальше. А тебе я дам вот это...
     Колдун протянул сыну амулет,  который  рассматривал  несколько  минут
назад  -  размером  с  воробья  фигурку,  вырезанную  из   кости.   Голова
божка-идола стала темной от крови  многочисленных  жертв,  принесенных  за
многие годы. Два огромных тусклых выпуклых глаза бессмысленно таращились в
пространство. Кожаный шнурок вытерся и посерел.
     -