ли так похожи, что я
поначалу их путал, казался по сравнению с Жианом рубаха-парнем.

-- Значит так, Сашка, -- рассуждал Корнеев. -- Ты первым в бой не
лезь. Действуй по моему сигналу, если что. Я сейчас поговорю с
Ойра-Ойрой, с Почкиным, с Амперяном. Старики пускай с Выбегалло
по-интеллигентному воюют, а мы его будем бить его же методами.

-- Это как?

-- Увидишь, -- Корнеев потер ладони. -- Преклонение перед
Западом... часики-то гонконговские...

-- Это восток.

-- А, какая разница! Некорректное использование чужих приборов,
отсутствие прикладного эффекта...

-- Витька. Нельзя бороться с дураками и резонерами их оружием, --
отхлебывая какао сказал я.

-- Почему?

-- Они этим оружием лучше владеют, поверь. Либо проиграешь...
либо шерсть из ушей полезет.

Корнеев загрустил.

-- Ну что ты такой пессемист, Сашка! Надо же что-то делать!

-- Надо, -- признал я. -- Но -- не это.

Мы еще поспорили немного, и по лабораториям разошлись едва не
поссорившись. Работалось плохо. Я отдал забежавшему Володьке
его расчет, мы немного посудачили о Выбегалло, и решили, что
надо ориентироваться по ситуации. Потом девочки подошли ко мне
с вопросом о никак не поддающейся оптимизации программе, и почти
на час я полностью забыл об Амвросии Амбруазовиче. Это был
хороший час. Но он кончился телефонным звонком.

-- Александр Иванович? -- вежливо поинтересовался У-Янус.

-- Да, Янус Полуэктович, -- непроизвольно вставая сказал я.

-- Вы сидите, сидите... Не могли бы вы минут через двадцать
подойти к нам на ученый совет? Может потребоваться ваша
консультация.

-- Конечно, Янус Полуэктович.

-- Спасибо большое, Саша... Тяжелый денек сегодня будет.

Я опустил трубку и посмотрел на весело щелкающий
"Алдан".

Началось...



Малый ученый совет проводили в кабинете у Януса Полуэктовича.
Кто-то из магов его временно расширил, и помимо огромного
овального стола там появилась площадка с до боли знакомой
машиной времени Луи Седлового. Сам Луи Иванович сидел в
сторонке, крайне смущенный и начисто выбритый. Были все великие
маги. Киврин ласково кивнул мне, и я, отводя глаза, пожал ему
руку. Никак не выходило из головы, как дубль Федора Симеоновича
пытался колдовать. В углу жизнерадостно топтались
Г.Проницательный и Б.Питомник. Пристроившись между Витькой и
Эдиком, я стал ждать.

Выбегалло расхаживал вдоль трибуны, раскланиваясь с подходящими.
При появлении Кристобаля Хозевича он гордо вскинул бороду и
отвернулся. Хунта не обратил на это ни малейшего внимания.

-- Все собрались? -- Янус Полуэктович поднялся. -- А, Привалов,
вы уже подошли...

Все посмотрели на меня. Растерянный таким вниманием я
потупился. Выбегалло, мгновенно сориентировавшись, воскликнул:

-- Дорогой мой, рад вас видеть!

Мне стало противно. Тем временем Янус Полуэктович продолжал:

-- Мы собрались по просьбе Амвросия Амбруазовича, чтобы выслушать
доклад о проведенной им, совместно с товарищем Седловым, работе.
Прошу.

Я заметил, что при слове "совместно" Выбегалло дернулся,
как кот, которому мимоходом наступили на хвост, но промолчал.
Потрепал бороду, и бодро начал:

-- Товарищи! Чего мы все хотим?

Витька засучил руками, как девица, щиплющая пряжу, но промолчал.

-- Хотим мы все внести свой вклад в закрома Родины! -- продолжил
Выбегалло. -- Так, Янус Полуэктович?

Невструев поморщился и вежливо ответил:

-- Без сомнения. Реальный вклад, а не демагогическую болтовню.

Кое-кто хихикнул, но Выбегалло сделал вид, что ничего не понял.

-- Что мы на данный момент наблюдаем? -- продолжал Амвросий
Амбруазович. -- Страна шагает вперед семимильными шагами -- но,
ведь, без помощи сапогов-скороходов. Космические корабли
бороздят просторы галактики, но что вынуждены есть наши
героические звездопроходцы, покорители Марса и Венеры, наши
славные Быковы и Юрковские? Всяческую водоросль и иную
консерву! Некоторые личности занимаются производством живой
воды, но так и не наладили ее полноводный поток на целинные
поля, которые нас всех кормят!

На мое удивление Витька прореагировал очень спокойно. Негромко
сказал:

-- Докладчик сегодня плохо позавтракал, -- и продолжал слушать
Выбегалло.

-- Итак, вклад наш в общенародное хозяйство никак не отвечает
возросшим потребностям населения...

-- Можно конкретнее? -- осведомился Янус Полуэктович. --
Самовыкапывающаяся морковь плохо себя оправдала.

-- Есть у нас отдельные недостатки, -- признал Выбегалло, косясь
на корреспондентов. -- Кто много работает, тот и ошибается...
порой. А в чем мастерство подлинного ученого? В том, чтобы,
эта, обращать внимание на дела своих коллег, и творчески их
доработав, обратить на пользу материальным потребностям народа!
Вот сидит мой скромный товарищ, Луи Иванович Седловой, создавший
малополезную штуку -- машину, для путешествия по придуманному,
значится, будущему...

-- Вот гад, -- сказал Эдик. -- Сашка, надо было вам вчера...

-- Не помогло бы, -- отмел я недоконченную идею. Смущенный
Седловой с®ежился в кресле.

-- Зачем советскому человеку путешествовать в выдуманные миры? --
вопрошал Выбегалло. -- Не будет ли это уклонизмом, и, не побоюсь
этого страшного термина -- дисидентством? Ежели кто хочет книжку
почитать, так это дело хорошее. Много чего напечатано,
одобрено, и стоит на нашей книжной полке. Читай хоть журналы,
хоть газеты, хоть иную литературу. А заглядывать туда из
порожнего любопытства -- вещь смешная, ненужная. Этим пусть
оторвавшаяся от труда молодежь занимается, что бы нам было, что
пресекать.

Янус Полуэктович глянул на часы и повторил:

-- И все же, я просил бы вас быть конкретнее. На данный момент
лучшие умы института собрались выслушать вас... понимаете?

Выбегалло закивал:

-- Вот я и обдумал, нет ли в придумке с машиной времени хоть
какого-то полезного зернышка? И вспомнил совет всеми нами
любимого товарища Райкина -- можно все поставить на пользу
обществу, даже хождения писателя по комнате, когда ему,
значится, слов не хватает, и он их где-то там ищет.

Питомник и Проницательный громко засмеялись. Им явно не
доводилось заниматься поисками недостающего слова, данный в
начальных классах запас их вполне устраивал.

-- Ежели можно посмотреть на то, что писателя наши навыдумывали,
то следует все это и взять для изучения, -- продолжал Выбегалло.
-- Известно, что литература наша много чего полезного
напридумывала. Это и сеялки с атомной тягой, и подводные лодки
для сбора морской капусты, и прочие полезные вещи.

Кристобаль Хозевич поднялся и спокойно сказал:

-- Полагаю, все мы убедились, что имеем дело с очередной
прожектерской идеей. Из миров выдуманного будущего, равно как
настоящего или прошлого, невозможно что-либо принести в наш мир.
По причинам, понятным всем... здравомыслящим людям.

-- Мне к-кажется, что несмотря на определенную резкость тона
К-кристобаль Хозевич п-прав, -- осторожно заметил Киврин. --
Амвросий Ам-мбруазович, видите ли...

Странно, но Выбегалло словно обрадовали слова Хунты!

-- Неправ! Неправ наш любимый Кристобаль, понимаете, Хозевич! --
он даже слегка поклонился Хунте, и я впервые увидел бывшего
Великого Инквизитора растерянным. Довольный эффектом Амвросий
Амбруазович продолжил: -- Мои сверхурочные работы с машиной
времени дали результат, прямо-таки феноменальный, говоря
человеческим языком -- недюжинный! И это сейчас будет об®яснено
и продемонстрировано, к восторгу населения и посрамлению
скептиков от магии! Труд, эта... духовный, привел к появлению
плодов материальных! В полном, понимаете, соответствии с
законами единства и борьбы одного с другим!

Выбегалло взмахнул рукой и два его лаборанта, скромно стоящие в
углу, подтащили к столу большие, закрытые мешковиной, носилки.
Корнеев крякнул и шепнул:

-- Вот ведь натаскал... Выносилло наш недюжинный!

И все же даже Витька казался смущенным и заинтригованным.

Амвросий тем временем сдернул с носилок мешковину и, отпихивая
лаборантов, принялся выкладывать на стол перед магами самые
разнообразные предметы, приговаривая:

-- Все заучтено и заоприходовано, ничего не пропадет...

Предметы пустили по рукам.

Много чего здесь было. И те самые часы, правда с порванным
ремешком -- видимо уж очень старался Выбегалло их нацепить на
себя. Небольшой, очень симпатичный импортный телевизор,
зачем-то соединенный шнуром с совершенно непонятным плоским
ящичком, аккуратный пластиковый чемоданчик, женские колготки,
что-то вроде кинокамеры, но очень изобильно украшенной
кнопками... Как ни странно, но лежала даже пара книжек, точнее
-- огромных цветных альбомов, с надписью на английском --
"OTTO".

-- Смотрите, смотрите, удивляйтесь, -- покровительственно сообщил
Выбегалло. Все смотрели. Только Янус Полуэктович с усмешкой
пролистал альбом, передал его дальше по столу, и подперев голову
руками стал наблюдать за Амвросием.

-- Как я п-понимаю, -- сказал Киврин, -- все это -- просто
з-западный ширпотреб. Г-где-то там с-сделанный.

-- Нет, -- замотал головой Выбегалло. -- Подвело вас чутье,
товарищ Киврин! Не "г-где-то там", а у нас! В мире,
созданном талантливым писателем!

-- А почему тогда все импортное? -- ехидно спросил Корнеев.

-- В будущем это уже значения иметь не станет! -- изрек
Выбегалло. Я толкнул Витьку и шепнул:

-- Бесполезно. Ты его не подловишь. Молод еще.

То ли Выбегалло услышал мои слова, то ли уловил движение -- но
схватив чемоданчик, передал его мне:

-- А это для изучения нашего уважаемого специалиста! Откройте!

Я открыл.

Внутри чемоданчик оказался прибором. С оборотной стороны крышки
-- тускло-серый экран. Была и клавиатура, напоминающая пишущую
машинку, но с буквами и русскими, и английскими.

-- Что это? -- спросил я, совершенно очарованный.

Выбегалло, извлекая из недр зипуна грязный клочок бумаги, навис
над моей спиной. Неуклюже нажал какую-то кнопку.

Экран слабо засветился синим, на нем появилась какая-то желтая
таблица с английскими надписями.

-- Это, дорогой мой, гений мысли человеческий, электронная
вычислительная машина!

Корнеев страшным шепотом произнес:

-- "Шкаф для устройства памяти", да?

-- А... как она работает?

-- Сейчас-сейчас... -- Выбегалло поводил грязным пальцам по
клавишам, бормоча: "стрелочка вниз, стрелочка вниз, эн-те,
еще раз стрелочка вниз, эн-те, пять раз стрелочка вниз...
эн-те!"

Из глубины чемоданчика донеслась тихая, тревожная музыка.
Появилась цветная -- цветная! -- картинка -- человек, обвешанный
жутким оружием, и наседающий на него страшный монстр.

-- Сейчас... -- бормотал Выбегалло, сверяясь с бумажкой. --
Сейчас...

Картинка растаяла. Вместо нее появилось что-то вроде
мультфильма -- мрачные коридоры, бродящие по ним чудовища, и
торчащая вперед рука с пистолетом.

-- А! -- радостно заорал Выбегалло. Все уже стояли вокруг, затаив
дыхание, лишь Янус Полуэктович негромко беседовал с Хунтой.

-- Вот так, значится, она ДУМАЕТ! -- закричал Выбегалло,
безжалостно давя на хрупкие кнопки. Изображение сместилось. Я
понял, что он управляет происходящим на экране! Пистолет
дергался, стрелял, чудовища выли, падали, и кидались в экран
желтыми огненными клубками. Все было настолько реально, что я
подавил желание отпрянуть. А Выбегалло, оттесняя меня, бил по
кнопкам и вопил: -- Так мы ДУМАЕМ! Так мы всех врагов побеждаем!
Так!

Экран покраснел, изображение сместилось к полу, словно неведомый
стрелок упал. Только дергались чьи-то уродливые ноги.
Выбегалло кашлянул, и захлопнул крышку чемоданчика. Я
обернулся.

Все, все стоящие рядом завороженно следили за экраном. На лице
Федора Симеоновича блуждала счастливая улыбка, он тихо повторял:

-- В каком же г-году... память не та... ш-шестьсот... не та
память... Молодой был, д-дурной...

-- Сашка, на "Алдане" такое возможно? -- спросил
Ойра-Ойра. Вроде бы деловым тоном, но слишком уж
заинтересовано.

-- Нет, -- сказал я.

Первым опомнился Витька.

-- Ха! Игрушка! -- завопил он. -- Такую детям не дашь,
перепугаются насмерть! А взрослым она зачем?

Магистры неуверенно закивали. Я вздохнул, закрыл глаза, и
сказал:

-- Корнеев, ты не прав. Это ведь просто программа... для игры.
Представь, какая мощность должна быть у машины, чтобы так быстро
обрабатывать графическую информацию!

-- И ты, Брут... -- прошептал Витька.

-- Тут одной памяти... не меньше мегабайта! -- слегка
преувеличил я. -- Корнеев, я на такой машине, если с управлением
разберусь, и перфоратор подключу, за час все дневные расчеты
сделаю.

-- Что нам говорит молодежь? -- спросил Выбегалло, облокотившись
на мое плечо. -- А молодежь, отбросив заблуждения, восхищена
прогрессом человеческой мысли! Но ведь еще не все, не все!

Подхватив чемоданчик с ЭВМ Амвросий кинулся к телевизору.
Требовательно посмотрел на У-Януса.

-- Эта... розетка нужна.

Янус Полуэктович провел ладонью по столу, в котором немедленно
образовалась розетка. Выбегалло, заглядывая в другую бумажку,
стал возиться с телевизором и ящичком.

-- В чем нас обвиняют? -- вопрошал он. -- В недооценке культуры,
духовности! А вот нет! Нет и нет! Рост культуры материальной,
торжествующее потребление -- оно завсегда порождает такую
культуру, что раньше и присниться не могла!

Экран телевизора засветился. Я уже не удивился, что и тут
изображение было цветным. На экране, в очень хорошо
обставленной комнате, сидела большая семья, симпатичные, но
какие-то уж больно прилизанные люди. Заиграла знакомая
музыка... и внизу экрана поползли строчки текста. Явно не
отрывая глаз от этих титров Выбегалло запел:

-- Ши-ро-ка страна мо-я род-на-я!

Мно-го в ней ле-сов, по-лей и рек!

Все онемели. Пел Выбегалло ужасно, но, видимо следя за титрами,
в размер попадал. Так продолжалось минуты три. Люди на экране
беззвучно открывали рты, временами Выбегалло нажимал какую-то
кнопку, и они начинали ему подпевать.

Картина была такой... такой... даже и не знаю, как ее назвать.

Когда Амвросий Амбруазович допел, выключил телевизор и
торжествующе оглядел зал, все молчали. Только в уголке девушки,
не замечая происходящего, листали альбом, срисовывая из него
какие-то фасоны платьев и временами ойкая -- видимо, находя
что-то уж совсем удивительное.

-- Хорошо, -- сказал наконец Янус Полуэктович. -- В
работоспособности доставленных приборов мы убедились, вопрос их
полезности можно продискутировать отдельно. Теперь поговорим
конкретно. Амвросий Амбруазович, откуда вами, с помощью машины
Луи Ивановича, были доставлены данные вещи?

Выбегалло всплеснул руками:

-- Из будущего, значит! Из придуманного, нашего, хорошего!

-- А в какой именно книге оно было описано?

-- Же сюи трэ шагринэ!7 -- Выбегалло изобразил оскорбленную
невинность. -- Не имею понятия! Мы работаем, нам книжки читать
некогда.

Кристобаль Хозевич, переглянувшись с Невструевым, сказал:

-- Предметы данные, полагаю, имеют немалую ценность в любом мире.

Выбегалло гордо закивал.

-- И каким же образом вы взяли их в мире вымышленного будущего?

Нет, сегодня Амвросия смутить было невозможно:

-- В целях эксперимента и технического прогресса, я купил их на
личные сбережения! -- заявил он. -- Смета мною будет приложена,
и, надеюсь, оплачена!

-- Он неуязвим, -- тоскливо прошептал Витька.

Самым неприятным было то, что я уже запутался, стоит ли с
Выбегалло бороться. Да, конечно, его "эксперименты" с
чужим оборудованием пахли весьма дурно. Но оттереть Луи
Ивановича в сторону ему маги не дадут. А вещи-то,
действительно, интересные... Я вздохнул. И в наступившей
тишине вздох мой прозвучал очень громко.

-- Вы что-то хотите предложить, Привалов? -- спросил Невструев.

-- Я? Нет... в общем-то...

Янус Полуэктович кивнул.

-- Хорошо. Мы выслушали мнение профессора Выбегалло... теперь,
полагаю, для чистоты эксперимента надо повторить его
независимому эксперту. Предлагаю кандидатуру Привалова. Вы
против, Амвросий Амбруазович?

Выбегалло заколебался.

-- Эта... молодежь... она...

-- Могу я! -- привстал Корнеев. Выбегалло замахал руками:

-- Привалов вполне, вполне... Юноша талантливый, пуркуа бы не
па?

-- Александр Иванович, вы согласны посетить мир, где имеются
подобные... технологии? -- Невструев пристально посмотрел на
меня. И едва заметно подмигнул.

Я поднялся. Витька пихнул меня в спину и прошептал:

-- Что хочешь делай, но если Выбегалло поддержишь -- ты мне больше
не друг!

-- Саша, на тебя надежда, -- сказал вслед Эдик Амперян.

Неуверенно подойдя к машине времени я покосился на магов.
Кристобаль Хозевич полировал пилочкой ногти, с сомнением
поглядывая на меня. Киврин доброжелательно улыбался. Седловой
достал носовой платок, и принялся смахивать с машины пылинки.

-- Янус Полуэктович, что именно мне проверять? -- спросил я.

-- Все. Постарайтесь выяснить, например, что это за книга, --
Янус Полуэктович был воплощенным вниманием. -- Подумайте, имеет
ли смысл что-то оттуда привозить в наш мир. Посмотрите сами, по
обстановке.

Я кивнул, усаживаясь на машину. Спросил Выбегалло:

-- Так куда мне отправляться... Амвросий Амбруазович?

-- Ты... эта... по газам, по газам! Гони вперед, не
останавливайся. Все уже кончится, а ты гони!

Инструкция была столь же простой, сколь и странной. Пожав
плечами я поставил ногу на сцепление.

-- Давайте, давайте, -- прошептал Седловой. -- Вам не в первый
раз, вы путешественник опытный...

Я нажал на клавишу стартера, и мир вокруг расплылся.




        Глава пятая



Но это уже другая история, и мы расскажем ее как-нибудь
в другой раз.

Михаэль Энде



Видимо, сказывался прежний опыт. С путешествиями во времени --
это как с ездой на велосипеде, и сам процесс очень похож, и
навык приобретенный не теряется. Машина шла на полном газу, и
античные утопии так и мелькали вокруг.

Я даже немного отвлекся от сути своего задания -- так интересно
было посмотреть на знакомые места. Возникли знакомые граждане в
хитонах с шанцевым инструментом и чернильницами, я помахал им
рукой и подбавил газку. Пронеслись гигантские орнитоптеры, я
замедлил ход, чтобы получше их разглядеть, и обнаружил, что на
крыльях восседают солдаты с ружьями, энергично и бестолково паля
друг в друга. Менялась архитектура призрачных городов, из стен
и крыш начали вырастать антенны, забегали могучие механизмы,
колесные, гусеничные и многоногие. Как и раньше люди в
большинстве своем носили либо комбинезоны, либо отдельные, очень
пестрые, предметы туалета. Я попытался представить, можно ли
отсюда что-нибудь вынести в реальный мир, и покачал головой.

Сомнительно.

Хотя Выбегалло, наверняка, пробовал. "Нестирающиеся шины с
неполными кислородными группами" должны были поразить его
воображение.

Я снова полюбовался массовым отлетом звездолетов и космопланов,
вереницей женщин, текущей в Рефрижератор и прибавил ходу. Было
в этих картинах что-то древнее, титаническое... и вместе с тем
невыразимо грустное.

Когда пошли лакуны во времени, лишь Железная Стена продолжала
служить мне ориентиром. Дождавшись появления колыхающихся
хлебов я сбавил ход и остановился.

Было очень тихо. Я слез с машины времени, сорвал пару колосьев,
внимательно рассмотрел их. Н-да. Пожалуй, даже колосок отсюда
не привезешь. Авторы романов про будущее, в большинстве своем,
пшеницу видели лишь в виде батонов... Тоскливо оглядевшись я
поискал взглядом маленького мальчика, который в прошлый визит
пояснял мне назначение Железной Стены. Но его не было.
Наверное, выступал где-нибудь на Совете Ста Сорока Миров.

Спросить некого. Значит, надо отправляться дальше.

Я снова запустил машину времени и двинулся вперед. У меня стала
зарождаться идея, что Выбегалло что-то напутал, или мир, куда он
путешестовал, саморассосался.

Но тут вдруг началось что-то необычное. Из-за Железной Стены,
озаряемой далекими ядерными взрывами, полыхнуло особенно сильно
-- и Стена дернулась, накренилась. Я притормозил, выпучив глаза.

Мир Гуманного Воображения, по которому я несся, м