по  броне.  Через  три километра, мы забрались на высокий холм и...
Дорри закричала.
     - Смотрите, там внизу. По моему там самолет.
     - Стоп, - скомандовал я. - Всей колонне, стоп.
     Внизу,  в  лощине,  на  брюхе   лежал   окрашенный   защитной   краской
шестиместный  самолет  с  оторванным  крылом. Его нос уперся в крутой откос,
сзади в грунте шла канава по ширине  фузеляжа,  проделанная  при  посадке  с
вершины соседнего холма.
     - Всем,  глушить  двигатели,  открыть люки, из машин не вылезать. Ждать
моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.
     Растянувшиеся танки застыли на под®еме холма.
     - Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.
     Танк  качнулся  и  мы  поползли  вниз  к  самолету.  Бамс...  Выскочила
мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных
полей.  Еще  одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая
от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она  уже  не  замечает  грохочущих
осколков. Все внимание ее к самолету.
     - Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.
     Но танк вдруг резко остановился.
     - Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.
     - Тогда обойди их.
     Машина  развернулась  и,  отойдя  от  самолета,  вернулась к нему уже с
хвоста.
     - Стой. Глуши двигатель.
     Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк,  хватаю  свою  одежду  и
набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.
     - Ай, черт.
     Все-таки  задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по
броне и чуствую ногами ее высокую  температуру.  Спрыгиваю  на  песок  сзади
танка на очищенную от мин дорожку.
     Передо  мной  самолет  с английскими опозновательными знаками. Метрах в
семи  от  самолета  лежат  три  скелета,  в   гражданской   драной   одежде.
Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.
     - Почему он не взорался?
     Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит
Дорри.
     - Самолет  был  обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и
цел.
     - А летчик где?
     - Сейчас посмотрим.
     Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце  самолета.  В  самолете
ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом.
Спрыгиваю  на  землю и замираю. Дорри в азарте с®емок отошла от протраленной
полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала  голым  телом  вокруг
трех трупов.
     - Стой!
     В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.
     Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над
нами разрыв. Завизжала шрапнель.
     - Дура, мать твою.
     Я  лежу  на  ее  роскошном  теле.  Она ошеломлена настолько, что только
разевает рот, не издавая звука.
     - Мне больно спину, - наконец прорвался звук.
     Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли.  Вся  спина  исцарапана  и
изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.
     - Марш в машину.
     - Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.
     У  центрального,  у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его
ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я  осторожно  подхожу  к
скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки
и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету.
Чемоданчик в руках.
     - Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.
     Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.
     - Куда, идиотка? Сбоку нельзя.
     Она  в  недоумении.  Сзади  танка  зацепиться  не  зачто.  Я забрасываю
чемоданчик к башне, вскорабкиваюсь на гусеницу и от туда на бронь, проклиная
горячий металл.
     - Давай руку.
     - Ай, ай, - визжит она, обжигаясь, когда я тащил ее на верх.
     Мы стоим на выхлопных решетках и Дорри чуть не  плачет.  Красные  пятна
ожогов неровно расползлись по бокам.
     - Ну  и  поездочка.  Спина  изодрана,  вся обожжена, да еще похудела на
килограмм десять. Кто теперь меня будет любить такую.
     - Не причитай. Найдешь кого-нтбудь. Прыгай в люк.
     В танке, я перегибаю ее на горячих мешках  с  песком  и  начинаю  йодом
обрабатывать спину.
     - Да поосторожней, ты медведь. Мне же очень больно.
     - Вот не подумал бы. Это все пустяки. Сейчас опять пот пойдет, еще хуже
щипать будет.
     - Спасибо, успокоил.
     Наконец она садиться на мешки и я вижу слезы на ее лице.
     - Механник, заводи, поехали назад.
     Загрохотал  дизель,  я  закрыл  люк  и  мы  под дробь вылетающей из-под
"блинов" шрапнели ползем к своим.

     У палаток, я одеваюсь и вылезаю  из  люка  первым,  прихватив  с  собой
чемоданчик.  Дорри  долго копается и наконец появляется небрежно одетая. Она
спрыгивает с танка мне в руки и прижавшись долго не хочет отпускать.
     - Дорри, не дури. Люди смотрят.
     - Господи, негде даже к тебе поприставать.
     Мы садимся в газик и я везу ее к штабу.
     - Как ты думаешь, что в чемоданчике?
     - Сейчас в штабе и посмотрим.
     - Можно, я с тобой посмотрю?
     - Нельзя. Вдруг это какие-нибудь секретные документы.
     Она надулась.
     - Когда мы с тобой увидимся? - спросила она через некоторое время.
     - Не знаю.
     - Где ты сам-то остановился?
     - В Судре. Там мне в военном городке выделили штабную машину-фургон.

     У штаба я ее высадил и она попращавшись ушла. Я  сунул  чемоданчик  под
сиденье  и  попросив  часового присмотреть за машиной, вошел в штаб. В своем
кабинете еще раз внимательно исследовал карты.

     Пришел Мансур, грязный и потный. Докладывает о выполнении задания.
     - Ну и жарища, - говорит он под конец, - у меня  двое  солдат  получили
тепловой удар, а в одном танке заклинило двигатель.
     - Его вытащили с минных полей?
     - Нет.  Я  уже  доложил  по рации в штаб, там сказали что бы оставил на
месте, завтра из резерва новый пришлют.
     - Хорошо. Мансур, я хочу тебя спросить. Что ты плел женщинам о Дорри?
     - Когда? - он краснеет.
     - О том как она раздевалась в танке.
     - Да это... Просто вырвалось. Я потом понял, что сморозил глупость.
     - А мне так хочется влепить тебе по морде. До сих пор руки чешуться.
     Мансур опасливо отшатывается и молчит.
     - Иди, проиведи себя в порядок. Завтра опять тяжелый день.
     Мансур вылетает как пуля. Я звоню полковнику Али.
     - Господин полковник, можно зайти.

     Полковник устало смотрит на меня и ворчит.
     - Уже конец рабочего дня. Что еще у тебя?
     Я докладываю о находке самолета. Умалчиваю только о чемоданчике.
     - Где это, где? - оживляется полковник-покажи по карте.
     Я карандашом отмечаю точку.
     - Что там в самолете? Ты видел?
     - Ящики. А так же четыре человека, включая пилота, которые  мертвы.  По
состоянию трупов, авария произошла более года назад.
     - Ты кому-нибудь о находке говорил?
     - Нет, но там со мной была корреспондентка "Дели Ньюс" Дорри.
     - Она что, все сфотографировала?
     - Да.
     - Вот  засранка.  Теперь  разнесет  по  всему  свету.  Ладно, я позвоню
кой-кому, может попридержат ее материал, пока  наши  не  обследуют  самолет.
Только ни кому ни слова.
     - Есть.

     Я  свернул  с  шоссе  на  Судру к только-что восстанавливаемому поселку
феллахов. Грязные разрушенные улочки, голопузые дети, копающиеся  в  пыли  и
несколько  стариков  степенно  сидящих  на  ящиках из под снарядов в тени. Я
под®ехал к ним.
     - У вас есть мастерская по ремонту машин? - спросил я по английски.
     Молчание.
     - Ну какая-нибудь мастерская есть?
     - Да они не знают вашего языка, - слышу голос с зади.
     Передо мной стоит неряшливо одетая женщина.
     - Вы мне не можите помочь?
     - В поселке нет мастерских.
     - Но есть какие-нибудь механники, ремонтирующие  трактора,  ну  наконец
какой-нибудь инструмент у кого-либо для ремонта есть?
     Она задумалась.
     - Только если у Фарди.
     - Садись, поехали к нему.
     - Да он вон в том доме.
     Я  под®ехал  к  указанному  дому. Ко мне в грязном замызганном халате с
черо-белой бородой вышел феллах.
     - Ты Фарди?
     Он закивал головой. Я вытащил чемоданчик из-под сиденья.
     - Мне нужно его вскрыть.
     Он смотрит на  меня  с  недоумением.  Я  показываю  жестами,  что  надо
сделать.  Наконец  до него дошло и он пригласил меня в свой дворик. Мы вошли
маленькую глинобитную пристройку. На большом столе валялись  детали,  гайки,
болты,  ржавое железо и всякий металли ческий хлам. Инструменты были свалены
в беспорядке в ящике из-под снарядов. Я  смахнул  со  стола  часть  хлама  и
положил  чемоданчик,  после  чего  жестом пригласил Фарди. Он важно подошел,
повертел чемоданчик в руках, пощелкал барабанчиками шифра и ..., вытащив  из
инструмента  настоящую  воровскую  клешню  и  фомку, начал взламывать его со
стороны  петель.  Петли  были  буквально  вырваны  из  чемоданчика.   Феллах
приподнял  верхнюю  крышку  и... мы увидели еще один блестящий металлический
чемоданчик. Фарди поцокал языком,  осторожно  вытащил  его  и  вопросительно
поглядел  на  меня.  Я  кивнул  головой. Опять защелкал барабанчик шифра под
пальцами египтянина, на этот раз  он  выудил  из  ящика  зубило  и  молоток.
Повернув  чемоданчик  к  себе,  старик  стал  вырубать металические заклепки
петель. Трах... вылетела первая шляпка, потом другая и все  шесть  заклепок,
по  три  на  каждой  петле, смешались с металлической массой на столе. Фарди
поддел зубилом верхнюю крышку чемоданчика и приоткрыл его. Я  сунул  в  щель
руку.  Н  а  свет  появилась коробочка с надписью большими буквами "М-801" и
толстая папка. Я сунул коробочку в карман брюк, папку под мышку и  вынув  из
кармана  несколько  долларов  передал  феллаху. Он с удовольствием их взял и
закачал головой в знак благодарности.  Положив  металлический  чемоданчик  в
разодранный  черный,  я собрался уходить, но Фарди стал жестами просить, что
бы я отдал чемоданчики ему.
     - Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.
     Он разочаровано развел руками.
     В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив  все  на  сиденье
поехал из поселка.

     Дождавшись,  когда  на  шоссе  не  будет машин, я остановился и раскрыл
папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом  "СС":
доклад    одного   закрытого   английского   медицинского   учереждения,   с
предлагаемыми разработками психологической войны на  ближайшие  десять  лет;
заключение  комиссии  по  поводу  препарата  М-718  и  рекомендации  по  его
применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане
просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о
кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали,
завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли.  Что
же  мне  со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и
кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой  поджигаю  на  песке
обочины   дороги.   Документы   складываю  и  запихиваю  под  брюки.  Теперь
чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю  и
положив  чемоданчик  в  образовавшееся углубление, накатываю камень обратно,
чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не  заметно.  Недогаревший  картон,
раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.

     У   моей   припаркованной  штабной  машины,  дверца  фургона  чуть-чуть
приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на  диване.  Она
лежит  на  боку,  согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости
тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины.  Внутри  все  же
прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.
     - Александр, это я.
     Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.
     - Вижу.
     - Я  так  устала,  что  решила  добраться  до  твоего  уютного уголка и
выспаться.
     - Как тебя пропустил часовой?
     - Просто. Он ничего не понимал по английски, а  когда  я  ему  показала
подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.
     - Ты чего-нибудь ела?
     - Там на полке, консервы, хлеб и кола.
     - А это ты кого ограбила?
     - Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.
     - С тобой не соскучаешься.
     - Естественно.
     Я  достаю  консервы,  хлеб,  колу  и, вскрыв банки, ножем начинаю есть.
Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.
     - Дай чего-нибудь мне.
     Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть  колбасы.  Вскрываю  бутылку
колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим
пищу. - Как твоя спина?
     - Болит. Залей мне еще раз иодом.
     - Потом. Я сейчас пойду в бараки помоюсь. Весь липкий от пота.
     - А я уже, помылась. Как примчалась сюда, сразу же пошла искать воду.
     - Убери все. Я сейчас приду.
     Беру из шкафчика полотенце и выхожу из машины.

     Дорри  скинула купальник и лежит голышом на диванчике на животе. Вокруг
некоторых царапин и разодранных ран появилась непрятная краснота. Я протираю
ваткой с иодом все ее ранки. Наконец, все кончилось,  но  я  невыдерживаю  и
опускаю  обе  руки  вниз.  Дорри  сей час же отжимается на локтях и ее грудь
влилась в мои ладони.
     - Только по-осторожней, пожалуйста. У меня спина.
     - Тогда вставай.
     Мы меняемся местами. Дорри умеет из мужчины выжимать  все.  Пять  часов
она мучала меня...

     Мы лежим в полудреме и пытамся еще что-то рассказать друг другу.
     - Дорри, - встрепенулся я, - ты еще статью не отправила?
     - Когда же. Я ее даже не писала. Завтра напишу.
     - Полковник Али просил про чемоданчик ни чего не писать.
     - А что там?
     - Там переписка между двумя государствами.
     Сразу оживляется Дорри.
     - Кто с кем?
     - Вот этого я тебе сказать не могу.
     - Александр, сначала подразнишь, а потом в кусты.
     - Тебя подразнишь. Сама кому хочешь голову оторвешь.
     Разговор опять теряет нить и мы засыпаем.

     Проснулся  я  от жары. Дорри лихо распласталась на половине моего тела.
Кондиционер не выл, вышли из строя аккомуляторы. Я выбрался из под  Дорри  и
открыл  дверь. Ночной прохладный воздух и обильный свет луны ворвался внутрь
фургона. Вдруг я похолодел, на полу небрежно валялись  смятые  документы  из
чемоданчика.  Куда бы их спрятать? Раздумывать не приходиться и запихиваю их
в щель кондиционера. Благо, что он теперь не работает.
     Дорри развалилась на диване. Я ложусь на край и притискиваю ее к спинке
дивана. От боли в спине она подпрыгивает, падает мне на грудь и тут же опять
засыпает.


     Утром Дорри уезжает. Она долго целует меня.
     - Обратись к врачу, как приедешь в Каир, - говорю я ей.
     - Проявлю пленки и сразу же обращусь, - отрывается она от моей  шеи.  -
Скажи, Маснсур твой друг?
     - Уже нет.
     - Опасайся его. Он предложил мне рассказать про тебя такое, от чего все
общество Каира ахнет.
     - И за что же?
     - За постель, естественно.
     - Это ты тогда влепила ему пощечину?
     - Не только за это, но и за другое..
     - Я буду умницей и последую твоему совету.
     На глазах у нее вдруг появляются слезы.
     - Я наверно дура. Мне кажется влюбилась в тебя до безумия.
     - Это  ужасная  болезнь.  Как приедешь в Каир обратись к другому врачу.
Кстати, Дорри у тебя есть знакомые которые  говорят  на  идишь  и  им  можно
доверять?
     - Есть, а зачем тебе?
     - Мне нужно перевести один секретный документ.
     При  слове  "секретный" Дорри выпрямляется и слезы мгновенно исчезают с
ее лица.
     - Я могу с ним ознакомиться?
     Я достаю кожанную тетрадь утащенную из бункера и отдаю ей. Дорри  бегло
ее просматривает.
     - Похоже  это  журнал  боевых  действий. Знаешь, я отдам тебе его через
неделю. Клянусь, без твоего разрешения журнал в чужие руки не попадет.
     - Я тебе с трудом, но поверю.
     Мы смеемся.
     - Мне пора, - вдруг заспешила она. - Пока.
     Дорри выскочила из фургона машины.

     Полковник Али встречает меня у дверей штаба.
     - Сегодня разминирования на твоем участке не будет.
     - ???
     - Приехали из Каира комиссия, по твоим следам поедут к самолету.
     - Хорошо, я тогда  пошлю  саперов  на  южный  участок,  пусть  уточняют
границы полей.
     - Я тебе предлагаю отпуск на два дня. Хочешь, поезжай в Каир.
     - Хочу. Только дайте газик.
     Полковник кивает головой.
     - Документы  возьми  у  писарей  и отправляйся. Прихвати своего дружка,
Мансура, а то изведет нас совсем.
     - Есть.

     У Мансура своя машина. Он  быстро  сматывается,  а  я  уточнив  задание
саперному капитану, выезжаю через два часа.

     В Каире я остановился в отеле и сразу стал звонить Гамиле.
     Служанка  сообщила,  что  госпожа с утра куда-то уехала и до сих пор не
появлялась. Я попросил ее записать мой номер телефона и стал звонить к Шери,
но ее тоже дома не  оказалось.  Пришлось  сходить  в  ресторан  поужинать  в
одиночестве и завалиться в номере на шикарную кровать.
     Меня разбудил звонок.
     - Але... Это я, Гамиля. Как, прямо сейчас? Хорошо, выезжаю.

     Гамиля ждала меня у дверей. Она сразу же обняла и поцеловала.
     - Как я соскучалась по тебе, Александр.
     - Разве ты одна дома?
     - Нет, отец дома, но он спит, а служанка ушла.
     Я потерся своим носом о ее нос.
     - Здравствуй, радость моя.
     Она засмеялась. Я поднял ее на руки и понес наверх.
     - Где ты была?
     - Мы  с  Шери, Салимом, Лолой и Джимом были в ресторане. Кстати, слышал
новость, Дорри в больнице. Джим сказал, что она ездила к  вам  на  Синай,  а
после, когда возвратилась, здесь в Каире ей стало плохо.
     - Что у нее?
     - Заражение крови.
     Я остановился на верхних ступеньках.
     - Она жива?
     - Джим говорит, откачали.
     Мы  опять  начали  шествие  наверх.  На  кровати  Гамиля  резвилась как
ребенок. Мы так устали от любви, что утром проспали приход служанки и от®езд
генерала. Гамиля пошла заказывать завтрак, а я  пошел  бриться  и  мыться  в
ванну. На стенке висела аптечка и мои руки залезли рассматривать бутылочки и
порошки  с  арабскими  и  английскими  надписями.  Бутылочка "Дарамизола" на
английском языке, показалась мне самой лучшей и выкинув из нее  все  пилюли,
засыпаю  свои  М-801,  которые  пригоршней  вытащил  из кармана. После этого
бутылочку становлю на место и продолжаю мыться.
     Гамиля дала мне телефоны Джима, но его нигде не было и только  позвонив
к  Лоле,  я  узнал,  что  он у нее. Джим дал мне адрес частной больницы, где
лежала Дорри.
     - Поехали к ней? - предложил я Гамиле.
     Она кивнула головой.

     Нас долго не могли пропустить к Дорри, наконец  переговорив  с  главным
врачом,  мы  очутились  в  ее  палате. Дорри пожелтела, но в глазах мелькнул
блеск, когда она увидела меня.
     - Привет, Дорри, - Гамиля подошла к ней и поцеловала в лоб.
     - Здравствуйте, ребята. Вот сплоховала. Александр от мины  спас,  а  от
заразы нет.
     - Что произошло? - заволновалась Гамиля.
     - У  них  такая  мина  есть  поганая, называется попрыгунчик. Я нечаяно
задела ее, а Александр сбил меня с  ног  и  этим  спас.  Мина  взорвалась  в
воздухе и осколки прошли мимо, зато при падении ободрала о камни спину.
     - Ужас-то какой.
     - Ты статью написала? - спросил я.
     - Да и уже отправила главному редактору.
     - А негативы, тоже?
     - Да, а что?
     - У тебя кадр был, где трое мертвецов с чемоданчиком?
     - Какие мертвецы? - ахнула Гамиля.
     - Я потом тебе все раскажу. Дорри, ты не помнишь?
     - Были.  Ох  и  дура  же я, ведь ты просил меня, что бы я не раскрывала
этот факт. Что же теперь будет?
     - Можешь позвонить редактору и попросить уничтожить эти негативы.
     - Думаю уже поздно. Редактор имеет вот такой нюх, только заикнись,  тут
же начнет копать.