х  посажу  в  вертолет,  если  он
прилетит. Будь поосторожней там.
     - Неужели все дело в портвейне?
     - Может  и  в  нем,  после облучения была реакция, а может быть в пыли,
которой они наглотались, когда пили портвейн.
     - Я боюсь, что это не первый случай. Может обо всем насказать солдатам?
     - Я  думаю,  что  это  необходимо   сделать.   Хватит   этой   дурацкой
секретности, особенно среди нас.
     - Спасибо, Катя.
     Она внимательно смотрит на меня.
     - Иди, Костя. Солдаты ждут.

     Мы  выходим  на  новые  участки  тайги,  отнимая у нее тайны зараженных
участков. Опять, заросшая и запущенная дорога. В канаве торчит задняя  часть
газика.  Мы выталкиваем его на дорогу. За стеклами скелеты, в военной форме.
Рядом с шофером, упершись лбом в стекло остатки офицера с погонами майора. Я
открываю дверцу и все с глухим шумом вываливается на землю. Теперь это мешок
костей в защитной форме. Рядом падает красная папка. На заднем сиденье трое.
Капитан с наручниками на сухих  кистях  руки  и  два  сержанта  по  бокам  с
автоматами.  Когда я открываю вторую дверцу, они не падают. Я поднимаю папку
с земли.
     - Проверь, - и отдаю ее ближайшему дозиметристу.
     - В норме, около 100, - отвечает он.
     - Вытащите их документы, - приказываю солдатам.
     Разламывая кости, дозиметристы копаются в остатках  мундиров  и  вскоре
все документы оказываются у меня в руках.
     - Пошли дальше.
     Изуродованные остатки людей остаются сзади. Фон пока не меняется.

     В  лагере  шум.  Прорубив  через  зараженные  участки  тайги просеку от
центральной дороги, к нам  подошел  со  взводом  Гришка.  Теперь  количество
палаток  увеличилось  и машины завоняли своим естественным запахом, отравляя
все вокруг. Солдаты мыли машины прямо в ручье, снимая  с  них  радиоактивную
пыль и грязь.
     - Костя, я лягу здесь.
     Гришка безапелляционно отодвинул мою раскладушку ближе к выходу.
     - Что у вас новенького? - спросил он.
     - Все  по  прежнему.  Мы  почти  вышли на периферию полигона и фон пока
поднялся раза в четыре и не собирается повышаться.
     - Это хорошо. Я вам крытые машины привез для перевозки  людей,  что  бы
время меньше на переходы тратили.
     - Начштаба, чего-нибудь передавал?
     - Не - а... А вот Клавка, вот такой привет передает.
     Он обвел руками невидимое пространство.
     - Иди ты...
     Гришка ржет. Приходит Гришкин прапор.
     - Товарищ  лейтенант,  там  врачиха  требует,  что  бы мы сдали кровь и
прошли медицинский осмотр.
     - Вот я ей сейчас...
     - Постой, постой. Ты ведь через зараженную зону шел...
     - Ну шел...
     - Так пройди, пожалуйста, обязательно медицинский контроль. У меня  уже
трое накололось.
     Гришка сразу стал серьезным.
     - Слышал, прапорщик, всех на медицинский осмотр. И что бы сам во главе.
     - Ты тоже сходи.
     - Неужели так серьезно?
     - Да.
     Гришка уходит.

     Я   достаю   папку  и  раскрываю  ее.  Здесь  дело  капитана  Романова,
отказавшегося  посылать  батальон  на  бессмысленную  смерть.  Постановление
прокурора  об  аресте,  куча доносов, опросы свидетелей- все это есть, чтобы
доказать виновность офицера.
     Я сообщил по радиостанции начштаба, что нашел  папку  с  документами  и
тела арестованного и следователя.

     Вечером ко мне приходит Катя. Ее вид опять встревоженный.
     - Костя, пойдем прогуляемся.
     Гришка, валяющийся на раскладушке сразу ожил.
     - Катенька, почему он. Я что хуже?
     - Мне надо кое-что ему сообщить.
     - Вот всегда так. Как целоваться, так Костя, а как пахать, так Гришка.
     - Пахать ты действительно умеешь, а вот в остальном слабоват.
     - Как это? - взметнулся Гришка.
     - Ума маловато.
     - Ну хватит вам, - встреваю я. - Пошли, Катя.

     - Что произошло?
     Мы идем опять вдоль ручья.
     - Костя, мы сейчас провели анализ крови у прибывших с Григорием людей.
     - Ты нашла...?
     - Да, у четырнадцати человек.
     - Что же Гришка с ума сошел. Неужели он не проинструктировал людей?
     - У Григория тоже...
     - Не может быть?
     Катя молчит и старательно вышагивает по камешкам.
     - Как же я ему об®ясню...?
     - Завтра вызывай вертолет. Всех их надо госпитализировать.
     - Черт  возьми,  это же какая-то мясорубка. Неужели там на верху ничего
не понимают.
     - Может и понимают, но для того, чтобы сохранить честь мундира идут  на
все. Им надо сейчас скрыть следы гибели большой массы людей после испытания.
Для  этого  каждый  год гонят в тайгу партии дозиметристов и дезактиваторов,
чтобы сжечь доказательства.
     - Откуда ты все знаешь?
     - Я живу в этой части четыре года. Два года жила  с  мужем  и  два  без
него. Передо мной прошла подготовка к этим испытаниям и уже тогда я осознала
ужас  произошедшего.  После,  три  партии  мальчиков-  солдат  и офицеров, в
течении трех лет провожала я в тайгу и вернулись повара и больные, только те
которые не ходили в лес. На второй год ушел мой муж и пропал тоже. Да, фон и
тогда исчезал медленно, но в этот год он  понесся  со  скорость  курьерского
поезда  и  теперь  пришло  время заметать военным следы. Я уверена, когда ты
доберешься до рубежей обороны, то ужаснешься тому, что увидишь.  Но  то  что
увидишь, тебе придется уничтожить своими руками.
     - Весьма  невеселая  перспектива.  Так  ты  мне  все-таки  подробно  не
рассказала, что испытывалось на полигоне?
     - Ты почти все уже знаешь. Новая бомба, на подобии ядерной, только  без
ударной  волны,  пожаров,  с одной ужасной проникающей радиацией. По замыслу
физиков, все живое в радиусе 20 километров должно погибнуть.  Так  и  вышло,
только  не  рассчитали,  даже верней не знали ее коварных свойств. Необычная
радиация охватила более обширные районы перевалив радиус до 100  километров.
Это  гораздо  выше,  чем  рассчитывалось  и все что было живым: люди, звери,
птицы- все погибло.
     - Это кобальтовая бомба?
     - Может быть, шепотом ее называли и так, но я кое что исследовала,  кое
что  узнала.  Это  ужасное  оружие, опасно особенно для тех, кто не защищает
дыхание.

     Гришка дремал. Я разбудил его.
     - Теперь говори, ты инструктировал людей при работе в лесу?
     - Что ты привязался?
     - У тебя тринадцать человек заболело.
     - Врешь.
     Гришка уже сидел, напрягшись как струна.
     - Катя  мне  сообщила.  Анализы  показали,  что  в  крови  уже  начался
процесс...
     - Не  может  быть.  Да,  я действительно лесорубам, когда они прочищали
просеку к тебе в лагерь, разрешал спать в закрытых кабинах без противогазов.
     - Зачем, ты же нарушал инструкцию?
     - Я и сам так спал.
     - Гриша, здесь больше всего страшна пыль, которая попадет в глотку. Она
радиоактивна и обладает черт знает какими особыми свойствами. И не смотря на
то, что  сейчас  идет  быстрый  процесс  распада,  ее  влияние  на  действие
лимфатических  узлов  человека огромно. Понимаешь, это уже покойники. Это не
та обычная радиация, о которой нас пичкали в школе, это новые  радиоактивные
соединения кобальта, еще не обследованные и неизвестные.
     - Вот  зараза,  наверняка  эти  засранцы  даже  в сортир ленились одеть
противогазы. Списки у Кати?
     - У нее. Но ты завтра  на  расправу  к  полковнику  полетишь  вместе  с
больными. Оправдывайся сам.
     Гришка мучительно смотрит на меня.
     - Костя, но ведь я сам без противогаза бегал. Я тоже...
     - Не знаю.
     - Значит тоже.
     Теперь Гришка лег на спину и затих.

     Начштаба прибыл утром злой как черт.
     - Вы  что  под  трибунал хотите? - ревел он на нас в палатке. - Идиоты,
элементарных правил не можете соблюсти.
     - Это все я виноват, товарищ подполковник. - Выступил Гришка.
     - Конечно ты, а кто же  еще.  Там  в  городке  не  знали  как  от  тебя
высвободиться.  Всех  баб  перепортил,  пользуясь  тем,  что  у  них  мужики
перемерли. Теперь здесь ухлопал массу людей. Собирайся, полетишь со мной.  А
вы,  товарищ  лейтенант, - это уже ко мне, - берите его оставшихся людей под
свое командование.  Задача  немножко  изменилась.  Будете  собирать  остатки
людей,  зверей,  всех птиц и все жечь. Сжечь деревни, ни чего больше от туда
не брать. Когда  дойдете  до  линии  обороны,  также  собрать  все  трупы  и
уничтожить. Где найденные документы?
     Я подаю красную папочку. Подполковник читает, потом возвращает мне.
     - Сжечь и сейчас же. Нечего плодить бумаги, тем более на верху. Ему все
равно суждено было погибнуть.

     Гришка прощается со мной и чуть не плачет.
     - А помнишь, как мы генералу на полустанке ответили. Я сказал: "Женилка
не выросла...",  а  ты  наоборот  "А  у  меня  выросла". Эти роковые слова и
послужили поводом, что бы мы оказались здесь.
     - Прибудешь в поселок,  передай  привет  всем,  даже  этой  пресловутой
Клаве.
     Гришка, уже криво улыбается.
     - А как ты ее все-таки. Она выла на весь поселок.
     - Ладно тебе.
     - Послушай  мой  совет,  совет  опытного  Донжуана.  Самая лучшая здесь
женщина, это Катя. Держись ее.
     Мы обнялись. Шумел  двигателем  вертолет  и  через  его  рев  слышались
отрывистые крики начштаба.
     - Где этот...? Лейтенант сюда...
     Мне захотелось плакать.

     Теперь  мы  проверяем  местность  вдоль  заброшенного  тракта.  Фон как
повысился в четыре раза, так и стоит. Вдали замелькали бетонные  сооружения,
валы  земли  и  мачты  радиостанций  полигонного рубежа, уже фактически цели
нашей операции. И сейчас же фон подпрыгнул до 350 мкр/ч.
     Вдруг, на нас сзади понеслись клубы дыма, который несло на Север в нашу
сторону, от горевших деревень и гор собранных костей и мундиров. Фон  бешено
стал  нарастать и достиг 1000 мкр/ч. Я вынужден был повернуть людей подальше
от дороги на Запад в тайгу. Мы бежали,  как  проклятые  под  этими  горячими
костюмами  химзащиты.  Только  через  два километра, я остановил взвод. Стал
пересчитывать и двух человек не досчитался.
     Кричать  в  противогазах  было  бесполезно,   а   держать   людей   под
изменяющимся  фоном  нельзя. Я расстрелял в воздух две обоймы из пистолета и
увел всех в лагерь.

     Катя и Маша сидят у меня в палатке и успокаивают.
     - Может они придут позже, - говорит Маша.
     - Даже если заблудятся, то возможно пойдут по  солнцу,  по  направлению
дыма.
     - В их распоряжении осталось восемь часов...
     - Почему восемь?
     - Синоптики  предупредили  о  подходе туч с дождем. Если тучами затянет
небо, никто от туда не выберется.
     - Сколько дней будет дождь, говорили?
     - Предположительно, двое суток.
     В палатку входит Гришкин прапор, который жег деревни.
     - Разрешите, товарищ лейтенант.
     - Да, входите.
     - Одну деревню сжег полностью. Пропахал "мертвую" полосу вокруг  и  все
что там было превратили в пепел. Но у нас неприятности.
     - Что еще?
     - Проклятые  костюмы  химзащиты у некоторых, не выдержали температуры и
потекли.
     - Черт, срочно солдат вымыть в ручье и выскоблить.  После  к  врачу  на
анализы.  Еще  не  все  потеряно,  только  бы они не нахватались воздуха без
противогазов.
     - Нет, нет, что вы. Я им так и сказал, лучше горите, но противогазы  не
снимайте.
     - Костя я пойду. Надо все проверить. Пошли, Маша.
     Катя с Машей выскочили из палатки.
     - И  еще,  к  нам  прибилось  два солдата из вашего взвода. Прямо так и
вышли на нас. Но уж больно квелые какие-то ребята. Я их уложил  в  машину  и
привез.
     - Промойте их тоже. Отведете потом к врачу.

     Хлынул дождь, как из ведра. Я пришел в палатку к женщинам.
     - К вам можно.
     - Входите, Костя. Заткните как следует, только эту дверь.
     Я застегиваю дверь на пуговички.
     - Наверняка пришел узнать результаты исследования, - усмехается Катя.
     - Если можно. Как ребята?
     - Если  ты  про  двоих потеряшек, то они еще хорошо отделались. Рентген
100 схватили, а дезактиваторщики вообще только  отделались  испугом,  правда
один схватил малую дозу, но это пока пустяк.
     - Что делать будем с этими двоими.
     - Пусть  недельку под моим присмотром отлежаться, а потом бери их опять
в дело.
     - Катя, что же произошло? Понимаешь, пошел дым и резко увеличился фон.
     - Ты меня спрашиваешь? Я-то откуда  знаю?  В  воздух  поднялись  легкие
радиоактивные частички и накрыли вас. Все, что я могу сказать.
     - А  не является ли результатом того, что теплые массы воздуха, проходя
над землей всосали с нее все частицы, притянув к себе их как  магнит.  Сразу
резко поднялся фон. Чертова бомба, сколько она еще нам принесет сюрпризов.
     - Какая бомба? - заинтересовалась Маша.
     - Маша, ты лучше не задавай лишних вопросов. Костя, все может быть.
     - Да,  я  уже  совсем запутался. Как выйдем в тайгу, обязательно сделаю
костер, может и получу ответ.
     - Слушай, кончай. Хочешь чаю.
     - Хочу.

     Два дня идет дождь. Мы сидим в палатках и никуда  не  выходим.  Наконец
солнце  пробило  тучи  и  взвод  стал  готовиться  в поход. Я вызвал прапора
дезактиваторщиков.
     - Сегодня вы пойдете с нами. Жечь ничего не надо.
     - Там еще деревня осталась. Работы дня на три.
     - Не надо. Мы сегодня выходим на рубеж и нужно много рабочих рук.  Жечь
все  будем там, а деревни потом. Уничтожать все будем поэтапно, чтобы больше
не попадали люди под дым.
     - Что нам взять?
     - Лучше понадежней одеться.
     - Слушаюсь.

     То что мы видим, это жутко. Мертвые пушки и танки через капониры грозно
глядят  на  Север.  Деревянные,  бетонные  дзоты  и  доты,   понатыканые   у
поверхности  земли,  смотрели  прикрытыми  окнами  в одну сторону. И все это
мертво. Везде мертвые останки бывших воинов застыли, как их прибрала смерть.
     Вот землянка в 6 накатов. Внутри на нарах заснули скелеты,  всунутые  в
армейскую  форму. Несколько таких фигур сидят за столом, уронив костяшки рук
на черное домино. Кто из них думал о смерти?. Никто.
     - Товарищ лейтенант?
     Затянутый в костюм химзащиты противогаз,  тыкает  резиновым  пальцем  в
плечо.
     - Там бункер, - хрипит он, отмахиваю рукой вправо.

     Бетонная дверь ни как не поддавалось. Наконец, после усилия трех солдат
она со скрипом отошла в сторону.
     - Дозиметриста сюда.
     - Фон у пять раз выше нормы.
     Темный  провал,  заметался светом фонариков. На столе большая карта. На
ней лежат грудью две генеральские мумии. Голые черепа уперлись друг в  друга
и  пустыми  глазницами  смотрят  на  красные и синие линии карты. Вот другой
скелет-мумия обхватил ручки перископа и даже не упал, а так и висит, получив
смертельный заряд излучения. Он одет в гражданский  костюм  и  меня  удивили
очки,   приклеенные   к  его  глазам.  Здесь  много  и  других  трупов.  Там
телефонисты, операторы и цвет высшего офицерского звена, занятый  уже  своей
бесполезной работой.
     - Какой фон?
     - В пять раз выше нормы, - гудит невидимый дозиметрист.
     - Прапорщика сюда.
     - Я здесь, - шипит противогаз.
     - Собирайте людей. Начинайте выносить мертвых в ложбинку сзади бункера.
Все документы собрать и отнести к машинам, легкое оружие тоже.

     Вторую  неделю  собираем  трупы и легкое оружие из всех закоулков линии
рубежа в большие горы. Люди  измотались  и  одурели  от  этого  бесконечного
количества  смерти. Появились первые больные. Сошел с ума молоденький солдат
и его пришлось вывезти в часть.

     - Дайте  людям  перерыв,  -  говорит  прилетевший  начальник  штаба.  -
Посылайте  небольшие сменные команды, пусть сжигают пока то, что есть. Я вам
завтра вышлю два бензовоза. Будете обливать трупы прямо из шлангов.
     - Погода, какая будет?
     - На две недели  будет  в  норме.  Еще  оставляю  вам  особиста.  Пусть
разбирается с документами. Выделите ему отдельную палатку.
     - Разрешите вопрос, товарищ подполковник?
     Тот кивает головой.
     - Что  с  моими  ребятами,  которых  я отправил вам в часть? Что с моим
другом?
     Подполковник сразу закис.
     - Плохо... Один умер, остальные в агонии. К сожалению, твой дружок тоже
в таком же положении.

     Старший лейтенант смотрел на меня презрительно сквозь узкие монгольские
глазки.
     - Мою палатку, пожалуйста, поставьте вон туда.
     - Это далеко от лагеря. Вы не боитесь?
     - Кого? Звери от сюда бежали. А вас я не боюсь.
     - А причем здесь я?
     - Не причем. Говоря о вас, я подразумеваю весь лагерь.
     Пожалуй с этим тюрком мы не договоримся.

     Катя пришла ко мне в палатку с необычной просьбой.
     - Костя, помоги мне. Вы нашли во второй деревне погибших дозиметристов,
которых посылали раньше вас.
     - Мы их еще не сожгли.
     Она кивает головой.
     - По офицерским книжкам, которые  сюда  принесли,  я  поняла,  что  это
первая группа, которая была послана для разведки полигона. Через год послали
вторую  группу,  где  командиром  был мой муж. Ты знаешь, он не вернулся. Вы
дошли до полигона, а группы этой так и не  нашли.  Костя,  у  меня  была  бы
спокойной совесть, если бы ты нашел эту группу и моего мужа.
     - Катя, я... постараюсь. Мы протралили зону в основном вдоль дороги, но
после  полигона  пойдем  уточнять  границы фона в тайгу. Может там мы найдем
его.
     Она опять кивает головой.
     - И еще. С прибытием особиста, в лагере что-то... сломалось.
     - Ты что-то заметила?
     - Он везде слоняется, что-то  вынюхивает.  Начал  похаживать  к  нам  в
палатку. Я его боюсь.
     - Он к вам пристает?
     - Пытается.
     - Я с ним поговорю.
     Она с испугом смотрит на меня.
     - Костя, это опасно.
     - Ты знаешь где я работаю. По моему, это пострашнее чем особист.
     Катя качает головой.
     - Я еще не знаю, что страшнее.

     Старлея я застал дремлющим в своей палатке.
     - Товарищ старший лейтенант...
     - Я вас не звал, товарищ лейтенант.
     - Я пришел сказать тебе..., - его глаза раскрылись от такой наглости, -
если будешь приставать к женщинам, убью...
     Я повернулся и пошел прочь.
     - Да я тебя..., - неслось мне в след, - с говном смешаю...

     Работа  на  полигоне  совсем  замучила  нас.  Надо  было  потрошить  из
землянок, дотов , окопов, бункеров целую  дивизию.  В  день  мы  сжигали  по
200-300 трупов, а их было больше 10000. По моим подсчетам это еще два месяца
работы,  а  скоро  зима. Я запросил центр с просьбой о помощи и выложил свои
выкладки.
     На этот раз к нам прибыл сам командир части с начштаба. Мы собрались  у
меня в палатке.
     - А где старший лейтенант? - спросил полковник, намекая на особиста.
     - Сейчас позову.
     Я  выскочил  из  палатки  и  попросил проходившего солдата вызвать сюда
особиста. Он вошел в палатку мягко по кошачьи. Отдал честь и затих.
     - Товарищи офицеры, - начал полковник, - я ознакомился с положением дел
на полигоне и вполне согласен, что надо ускорить темп работы  к  зиме.  Штаб
армии  тоже  такого  же  мнения,  поэтому решено усилить вашу группу за счет
ближайшего лагеря заключенных, номер шесть. Для этого вам, лейтенант,  -  он
повернулся ко мне, - провести подготовительную работу. Сейчас бросить сбор и
сжигание  трупов  и  заняться собором всего легкого оружия и документов. Все
вывезти сюда. Парк машин у вас большой, задействуйте весь и на полную  мощь.
Только после этого запустим туда зэков. Надо так же четко установить границы
фона  в тайге, хотя бы до уровня полигона. Поэтому вы полигоном после вывоза
оружия больше не занимаетесь, а прочесываете тайгу вот так.
     Полковник провел линию по карте с запада на восток.
     - Это вам участок до наступления зимы. Теперь к  вам,  товарищ  старший
лейтенант,  - полковник кивнул головой особисту, - все солдаты лагеря должны
быть вооружены за счет привезенного оружия. Зэки безусловно побегут и  часть
нарвется  на  ваш  лагерь.  Их  надо  ловить  и  в  дальнейшем вы знаете как
поступать с беглецами.
     Старший лейтенант кив