ающие  гул  более  чем  двух  тысяч
человек.
   - Семь с половиной веков назад, - наконец заговорил  Никколон,  -  наши
отцы пришли на эту планету, чтобы водрузить на ней новое знамя...
   Это  была  речь,  которую  он  декламировал  из  года  в  год,  и   все
председатели президиума до него тоже.
   - Слава прекрасным традициям Повелителей! Непобедимым звездным викингам
- гордости Клинковых миров...
   Лэнзи, от скуки перебиравший контрольные кнопки, увеличил изображение и
сфокусировал его на голове и плечах  оратора.  Все  засмеялись.  В  ухе  у
Никколона  торчала  затычка  с  забавной  проволочкой,  скрывающейся   под
воротником. Дежбренд вернул полное изображение зала заседаний.
   Никколон говорил и говорил. Вэнн Шатрек вызвал робота и велел  принести
холодного пива и сигарету. Эрскилл  в  нетерпении  барабанил  пальцами  по
инкрустированному  золотом   столику.   Дежбренд   бросал   саркастические
замечания. Наконец Пьер Рэвни, который был родом с Лугалуру,  обратился  к
идиомам любимого на его планете вида спорта.
   - Давай-давай, выходи на быка! В чем дело, тебя приклеили к воротам?
   Если это так и было, то оратор тут  же  отклеился.  Появился  и  бык  -
бьющий копытами и фыркающий.
   - В этом году другие завоеватели пришли на Адитью, чтобы водрузить свое
знамя - солнце и шестеренку Империи. И мне стыдно говорить, но перед  ними
мы так же беспомощны, как те несчастные варвары и их жалкие слуги, которых
наши отцы поработили семьсот шестьдесят два года  назад,  чьи  потомки  до
этих черных дней имели своих рабов...
   Он продолжал  -  громко,  воинственно  и  проникновенно.  Граф  Эрскилл
беспокойно ерзал на стуле. Это было не по плану Чмидда - Хоужета.
   - Таким образом, мы  были  вынуждены  признать  верховную  власть  этой
чужеземной Империи.  Теперь  мы  являемся  подданными  его  императорского
величества Родрика III. И должны управлять жителями Адитьи в  соответствии
с имперской конституцией. (Крик, топот, свист.) Одним росчерком  пера  эта
конституция перечеркнула устоявшуюся систему наших общественных отношений.
Это я знаю. Но та же  деструктивно-жесткая  конституция  нас  и  защищает.
Позвольте обратить ваше внимание на статью первую, раздел второй.  "Каждая
планета Империи сохраняет за  собой  право  на  самоуправление,  сообразно
собственному выбору, без постороннего  вмешательства".  Вдумайтесь  в  эти
слова. Они гарантируют власть Повелителей  -  во  имя  Повелителей  и  для
Повелителей.
   Громкие продолжительные аплодисменты.
   - Сейчас эти  самонадеянные  завоеватели  преступили  свой  собственный
основной закон. Написанная ими конституция создана с  единственной  целью:
ликвидировать Повелителей как класс. Угрожая  силой,  они  заставляют  нас
принять ее. Их позорные попытки  совратить  рабов-распорядителей  -  я  не
стану  оскорблять   наших   верных   слуг   омерзительным   новым   именем
"освобожденные" - провалились.  В  своем  стремлении  уничтожить  нас  они
рассчитывали на выборы. Но  и  тут  они  просчитались.  Рабы-распорядители
предупредили нас о  ловушках,  расставленных  в  конституции  проконсулом,
графом Эрскиллом. Мой верный Чал  Хоужет  показал  мне  волчьи  ямы  этого
бесчестного документа...
   Обрей, граф Эрскилл, в ужасе уставился на экран. Затем  начал  безбожно
материться, впервые в жизни, и так как он все-таки был пантеистом,  в  его
ругательствах поминалась вся Вселенная.
   - Крысы! Грязные продажные крысы! Мы пришли сюда, чтобы спасти их  -  и
вы видите?! Они предали нас! - Он сорвался на глухие рыдания. - Почему они
это сделали? Они хотят остаться рабами?
   Возможно, и хотели. Но не из-за любви к господам  Повелителям,  в  этом
Треваньон был уверен. С самого начала они не считали необходимым  скрывать
свое презрение к хозяевам.
   Олвир Никколон резко замолчал и, выхватив  оружие,  направил  его  ниже
серо-зеленого дистанционно управляемого контрагравитационного  аэромобиля,
выплывшего на середину экрана. Это  был  один  из  аппаратов,  привезенных
"Императрицей Эвлалией" для использования на урановых рудниках. Так как он
продвигался в центр зала, господа Повелители повскакивали с мест.
   Вэнн Шатрек тоже вскочил, выхватил пульт управления  экраном  и  врубил
звук. Чем едва успел спасти их, хотя  бы  на  время,  ибо  оглушить  можно
скорее оратора,  чем  мигающий  огнями  броневик,  заполнивший  собою  все
пространство.
   Когда  ослепляющий  свет,  пыль  и  дым  рассеялись,  имперцы   увидели
развалины зала заседаний. Куски штукатурки и перекрытий еще падали сверху.
Троны из золота и оникса были  разбросаны  по  залу.  Оратор  и  президиум
исчезли. Среди стульев валялись черные обуглившиеся  тела,  некоторые  еще
шевелились. От одежды шел дымок. Адмирал Шатрек  снова  усилил  звук  -  с
экрана неслись вопли боли и ужаса.
   Двери с обоих концов зала заседаний распахнулись, и появились солдаты в
красно-коричневых  мундирах.  Они  продвигались   вперед,   используя   по
назначению винтовки и автоматы, не обращая внимания на  все  еще  падающую
штукатурку.  Некоторые  отбрасывали  ружья  и,  подбирая  с  пола  палаши,
закалывали Повелителей  собственным  оружием.  Стоны,  поначалу  звучавшие
громко, стихли.
   Граф Эрскилл, мертвенно-бледный, в холодном  оцепенении  вглядывался  в
экран.  Некоторые  из  наблюдателей  уже  пришли  в  себя  и   возбужденно
переговаривались.  Вэнн  Шатрек  разговаривал  по  видеофону  с   Патриком
Морвиллом, находящимся на борту "Императрицы Эвлалии".
   - Всех десантников и членов команды  вооружить  и  держать  в  резерве!
Подготовить  имеющийся  транспорт!  Это  только  начало.  Основная   резня
впереди. Я не сомневаюсь, что она уже началась.
   По другому видеофону Пьер  Рэвни  разговаривал  с  офицером  из  охраны
дворца:
   - Нет, не нужно мне рассказывать, что они собираются делать. Вы  должны
были подготовиться к этому десять минут назад.
   Он потушил сигарету, и почти в тот же  момент  граф  Эрскилл  вышел  из
ступора и поднялся.
   - Коммодор Шатрек! То есть, я хотел сказать, адмирал, - поправился  он.
- Мы должны поменять тактику.  Думаю,  мне  не  придется  уговаривать  вас
положить конец всему этому. Взгляните! - Он показал на экран. Куча машин и
масса людей в гражданском заполонили зал. Они вытаскивали тела,  сваленные
среди стульев, и волокли их к выходу. -  Ведь  это  тотальное  истребление
членов правительства планеты!
   - Боюсь, мы ничего не сможем сделать, - ответил Шатрек.  -  Это  просто
государственный  переворот,  в  результате  которого   к   власти   пришли
экстремисты, но это нормальная политическая практика для подобных  планет.
Империя не имеет права вмешиваться.
   Эрскилл воззрился на него с негодованием:
   - Но это массовое убийство!
   - Это уже свершившийся факт. Организаторы - гражданин Чмидд,  гражданин
Хоужет, гражданин Жаннар и прочие милые вашему сердцу граждане-демократы -
теперь являются правительством Адитьи. До тех пор пока они  не  предпримут
каких-то шагов против  нас  или  не  откажутся  подчиняться  Империи,  вам
придется признавать их.
   - Банду убийц с окровавленными руками, их признавать?!
   - У любой власти руки всегда чуть-чуть в крови, там ли, тут ли.  Сейчас
вы наблюдали это на экране,  а  могли  прочитать  в  историческом  романе,
большой разницы нет. Вы сами говорили, что Повелителей надо уничтожить.  И
повторяли это Чмидду, Хоужету и остальным неоднократно. Конечно, вы  имели
в виду законные, конституционные и демократические перемены,  но  для  них
это слишком утомительно. Когда все в одном помещении, уничтожить их  легче
легкого, вот и... Лэнзи, не покажете ли, что там, в Цитадели?
   Дежбренд подошел к телевидеофону и настроил его. Экран высветил  другой
угол зала заседаний. Послышался голос:
   - ...Никто не выйдет отсюда живым. Армейские силы и народная полиция по
приказу их руководителей Жоржа Кажика и Якопа Жаннара сейчас расправляются
с оставшимися в живых Повелителями. Все они находятся в Зеггенсбурге. Люди
должны объединяться и убивать их всех  -  мужчин,  женщин,  детей.  Мы  не
должны допустить, чтобы эти вонючие эксплуататоры народа дожили до  заката
солнца.
   - И мы будем сидеть здесь, пока эти животные зверски убивают  женщин  и
детей? - Шатрек смотрел сквозь проконсула, обращаясь к  правительственному
секретарю. - Черт возьми, я не смогу. Хоть под трибунал посылайте, но...
   - Никаких трибуналов, адмирал. Мне кажется, стоит  вспомнить  коммодора
Хастингса, который несколько лет назад получил титул баронета за  то,  что
остановил погром на Анате.
   - Надо объявить по радио и телевидению, что  представители  Повелителей
могут найти убежище в проконсульском  дворце.  Они  политические  беженцы,
существует множество прецедентов, - добавил Эрскилл.
   Шатрек вернулся к экрану связи с "Императрицей Эвлалией".
   - Патрик, выведите из строя станцию телевещания в  Цитадели.  Заглушите
ее с воздуха. Затем на той же волне сделайте сообщение,  что  каждый,  кто
попросит убежища, будет  принят  и  защищен  в  проконсульском  дворце.  И
спускайте десантников, задействуйте также весь резерв космонавтов.
   В это же время заработал видеофон Рэвни:
   - План номер четыре, вариант Н-3, операция по освобождению. Повторяю  и
подчеркиваю - это не вмешательство в  дела  планетного  правительства.  Вы
защищаете  представителей  класса  Повелителей  от  опасной  агрессивности
толпы. Повелителей узнаете по волосам на  голове.  Держитесь  подальше  от
Цитадели - все, кто там находились, мертвы. Начинайте с четырех  ближайших
зданий, очистите их. Если возникнут проблемы с бритоголовыми, не спорьте с
ними, просто пристрелите...
   Эрскилл, в мгновение прозревший, вглядывался  в  экран  с  изображением
зала заседаний. Там все еще таскали трупы,  как  черные  мешки  с  зерном.
Лэнзи Дежбренд взял у робота пару стаканов виски с содовой и протянул один
проконсулу:
   - Выпейте, граф Эрскилл, и до дна. Вам сейчас это необходимо,  поверьте
мне. Отличное средство.
   Эрскилл проглотил виски залпом.
   - Еще, если позволите, - сказал он, отдавая стакан Лэнзи. - И сигарету.
- Получив второй стакан и сигарету, он усмехнулся. - А я так  гордился.  Я
думал, они научились демократии.
   - Нам всем нечем гордиться, - ответил  Дежбренд.  -  Они  готовили  это
несколько месяцев, а мы ничего не заметили.
   Это было справедливо. Рабы  лукавили  с  Эрскиллом,  делая  вид,  будто
верят, что Повелители сами откажутся от власти и изберут  представительное
правительство. Они обманывали  и  Повелителей,  делая  вид,  что  одобряют
существующий  статус-кво,   и   препятствовали   стремлению   Эрскилла   к
демократизации и национализации. Должно быть,  в  сговоре  были  немногие.
Чмидд; Хоужет, Жаннар,  Кажик,  Чфертс  и  другие  из  цитадельской  клики
рабов-распорядителей. Они контролировали все вооруженные силы. А раздоры и
соперничество были частью камуфляжа.  Эрскилл  подозревал,  что  некоторые
армейские командиры тоже были в сговоре.
   Послышался сигнал видеофона. Кто-то щелкнул переключателем, и на экране
появился  Грегор  Чмидд.  Эрскилл  коротко  выругался   и   повернулся   к
изображению слоноподобного бывшего раба покойного  экс-Повелителя  Роварда
Джавасана.
   - Гражданин проконсул! Почему заглушили нашу  телестанцию,  необходимую
людям для получения жизненно важной информации? Почему радиопередатчики на
наших волнах призывают  преступных  Повелителей  искать  в  проконсульском
дворце  убежища  и  спасаться   от   возмездия   жертв   их   многовековой
эксплуатации?  Это  вопиющее  нарушение  имперской   конституции,   вашему
императору  не  понравится  такое  вмешательство  во  внутренние  дела   и
конфронтация с народной властью планеты Адитья!
   Эрскилл заметил, что до сих  пор  держит  в  руках  стакан  с  виски  и
сигарету, и отложил то и другое.
   - Если имперские десантники, которых мы  послали  в  город  для  защиты
женщин и детей от ваших бандитов, встретят  хоть  малейшее  сопротивление,
вам не придется узнать, что думает по этому поводу его величество,  потому
что адмирал Шатрек пристрелит вас и ваших сообщников в зале заседаний, где
вы перерезали представителей законной власти этой планеты! - рявкнул он.
   Так  наконец  появился  настоящий  Обрей,  граф  Эрскилл.   Весь   этот
либерализм, социализм, эгалитаризм, лозунги про  "руку  помощи"  и  "знамя
демократии" были  просто  вбиты  в  него  за  шесть  лет  университетского
образования. Двадцать четыре года, со дня рождения,  его  учили  родители,
нянька, гувернантка, домашние учителя, что значит быть Эрскиллом с Атона и
внуком старого Эррола, герцога Джарви. Грегор Чмидд  на  экране  раздражал
его до невозможности.
   - Вы  хоть  понимаете,  что  натворили  ваши  кровожадные  недоумки?  -
неистовствовал граф. - Вместе с двумя  тысячами  людей  вы  погубили  пять
миллиардов крон - средств, необходимых  для  осуществления  замечательного
плана  модернизации  и  индустриализации!  Или  вы  настолько  тупы,   что
полагаете,  будто  Империя   стала   бы   выбрасывать   деньги   на   ваше
освобождение?!
   - Но, гражданин проконсул...
   - Не смейте называть меня гражданином проконсулом! Я высокопоставленное
лицо галактической Империи и на  этой  свинской  планете  представляю  его
императорское величество. Вы обязаны учитывать это  и  обращаться  ко  мне
соответственно.
   Грегор Чмидд больше не носил рабское ожерелье, но  след  от  него,  как
заметил однажды Лэнзи Дежбренд, навсегда  остался  у  него  внутри.  Он  с
усилием выдохнул:
   - Д-да, господин Повелитель проконсул!
   Имперцы опять собрались в конференц-зале,  который  Шатрек  использовал
как импровизированный военный штаб. Они томились в креслах,  курили,  пили
кофе и напряженно вглядывались в  экраны,  гадая,  когда  и  откуда  ждать
неприятностей.
   Стемнело. С вершины проконсульского дворца, четырех  зданий,  очищенных
десантниками,  и  с  летательных  аппаратов  ослепительно   ярко   светили
прожекторы. Свет и оживление были заметны  в  Цитадели  и  на  юго-востоке
столицы рабов, остальной Зеггенсбург оставался темным и недвижным.
   - Я не думаю, что у нас появятся причины  для  беспокойства,  -  сказал
Шатрек. - Рабы не настолько обезумели, чтобы атаковать нас  здесь,  а  все
Повелители мертвы, кроме тех, что нашли у нас приют.
   - Сколько людей мы спасли? - спросил граф Эрскилл.
   - Больше восьмисот, - ответил Шатрек. Эрскилл уловил его вздох.
   - Так мало?! Утром в городе их было почти двенадцать тысяч!
   - Я удивлен, что мы спасли так много, - возразил Дежбренд. Он  все  еще
был в военном комбинезоне, а на стуле висела его портупея.  -  Большинство
из них погибли в первый же час.
   А у имперцев  практически  ничего  не  изменилось.  У  них  по-прежнему
оставалось семьсот человек и сорок  летательных  аппаратов.  Дежбренд  сам
высаживался вместе с  десантниками.  Впервые  за  тридцать  лет  он  надел
военную  форму,  шлем  и  использовал  оружие  не  для  спорта.  Это  было
отвратительное, кровавое дело, о котором хотелось поскорее  забыть.  Глядя
на изуродованные тела  женщин  и  детей  Повелителей,  он  заставлял  себя
вспоминать, что прибыл сюда для предотвращения резни, а не для  участия  в
ней. А некоторые из людей Рэвни даже не пытались  это  понять.  Жестокость
невероятно легко рождает жестокость.
   - Что нам с ними делать? - спросил Эрскилл. - Мы не  можем  вернуть  их
назад, их поубивают в течение нескольких  часов,  да  и  некуда  им  идти.
Всенародное государство, - произнес он  им  же  придуманное  название  как
что-то неприличное, - национализировало всю собственность Повелителей.
   Об этом было объявлено сразу после того, как с телестанции  в  Цитадели
убрали перехватчики, и очень скоро началось  странное  объединение  солдат
Жаннара и полиции Жоржа Кажика, посланных остановить грабеж и вандализм  и
занять дворцы  Повелителей.  В  городе  рабов  началась  настоящая  охота.
Очевидно, экс-рабы были предупреждены, что не должны грабить  или  громить
свои рабочие места.
   - Эвакуируем спасенных за пределы  планеты,  -  сказал  Шатрек.  -  Как
только "Алгол" прибудет  сюда,  загрузим  часть  из  них  на  "Мицар"  или
"Канопус" и утащим куда-нибудь. Черт знает, как они будут жить, но...
   - О, им не придется нищенствовать, - сказал Треваньон. - Вы знаете, что
компенсация за рабов составляет пять миллиардов крон, и когда я вернусь на
Один, то приложу все усилия, чтобы оставшиеся в живых получили всю  сумму.
Но я буду настойчиво рекомендовать, чтобы их не переселяли на Один. Они не
очень благодарны  нам  за  то,  что  случилось  сегодня,  и  смогут  легко
возбудить крайне неблагоприятное отношение к этому на Одине.
   -  Моя  отставка  может  послужить  ответом  на  критику   со   стороны
общественного мнения... - начал Обрей.
   - Вздор, не говорите об  отставке,  граф.  Вы,  конечно,  наделали  тут
ошибок, хотя я не думаю, что вы  совершили  бы  их  и  на  другой  планете
Галактики. Но независимо от того, поступили бы вы так или иначе,  то,  что
здесь произошло, было неизбежно.
   - Вы действительно так думаете?  -  Граф  Эрскилл  безумно  хотел  быть
уверенным в  этом.  -  Возможно,  я  слишком  настойчиво  проталкивал  эту
конституцию...
   - Дело не в конституции. Мы  все  совершили  непростительную  глупость,
когда  прибыли  сюда.  До  нашего  появления  рабы  не  могли  себе   даже
представить общество без господ Повелителей  -  вы  же  слышали  Чмидда  и
Хоужета в первый день на борту "Императрицы Эвлалии". У раба  должен  быть
Повелитель, он просто не может никому не принадлежать. До тех пор пока  вы
не завели разговор о национализации, никто и понятия не  имел,  что  может
существовать  собственность,  не  принадлежащая  Повелителям.  При  старых
порядках такая резня  была  бы  невозможна.  Прежде  всего  это  требовало
наличия тщательно  законспирированной  организации,  а  до  того,  как  мы
раскрепостили их, ни  один  раб  не  смел  доверять  другому,  каждый  мог
предать, заискивая перед своим Повелителем. Мы доказали им, что они  могут
обходиться без господ Повелителей и  их  благосклонности.  Мы  внушили  им
мысль о возможности сохранения прежнего уклада и поспособствовали рождению
ряда  оригинальных  идей,  которые  должны  были  принести  несчастье.  Мы
переобучили армию  и  вручили  ее  Жаннару.  Вдохновили  Жоржа  Кажика  на
создание народной дружины, а ведь по существу любое правительство есть  не
что иное, как военная сила. Короче говоря, Эрскилл, я не вижу за вами иной
вины, кроме участия в незначительном ускорении закономерных процессов.
   - Вы думаете, дальнейший путь развития Адитьи определят в Асгарде?
   - Вы имеете в виду премьер-министра и его величество? Адитья пойдет тем
путем, который определю я. Существовала и другая  причина,  по  которой  я
здесь остался. Я  предвидел,  что  вам  могут  понадобиться  заслуживающие
доверия свидетели происходящего. Вы останетесь тут по крайней мере на пять
лет,  до  очередного  назначения  куда  бы  то  ни  было.  В  первый  срок
проконсульства никто не остается дольше. Раскройте глаза, навострите  уши,
пока вы здесь. Вы узнаете много такого, что и не снилось вам на факультете
политологии в университете Нефертити.
   - Вы сказали, что я наделал ошибок, - напомнил Обрей, желая  приступить
к учебе немедленно.
   - Да. И на одну из них я недавно указывал: вы слишком близко  к  сердцу
приняли тутошние события и сразу же стали симпатизировать рабам. Не думаю,
что кто-то из нас знал о них больше, чем остальные, но даже я  находил  их
презренными, всех  и  каждого.  Почему  вы  решили,  что  они  заслуживают
сочувствия?
   - Ну, потому  что...  -  это  крылось  так  глубоко,  что  не  достать.
Мотивации Эрскилла были на уровне бессознательного,  и  он  с  трудом  мог
выразить их словами. - Они были рабами. Их угнетали и эксплуатировали.
   - А эксплуататоры, разумеется, - бессердечные з