М.  л.  со  своей аксиоматикой, своими законами,  отличающимися от
законов двузначной логики. Мы не  будем вдаваться в суть  этих за-
конов - важно, что они  построены и что мы  поняли, чему  они слу-
жат.


             Лит.:

             Вригт Г. Х. фон. Логика истины // Вригт Г. Х. фон. Логико-

             философские исследования. - М., 1986.

             Зиновьев А А Философские проблемы многозначной логики-

             - М., 1960.

     МОДАЛЬНОСТИ

(от  лат. modus  -  вид,  способ)  -  тип  отношения
высказывания  к  реальности. Наиболее известные нам  М. -  это на-
клонения:  изъявительное  -  оно описывает  реальность  ("Я иду"),
повелительное -  оно ведет  диалог с реальностью ("Иди")  и сосла-
гательное ("Я бы  пошел") -  оно вообще слабо связано  с реальнос-
тью.

        Но,   кроме обычных    наклонений,   существуют еще   логические
М.  -  они  называются  алетическими (от  древнегр.  aletycos  -  ис-
тинный)   это   М. необходимости,   возможности   и   невозможности.
Эти  М.  существуют  как  бы незримо.  При  логическом   анализе  они
добавляются  к  предложению в  виде   особых  зачинов   на  метаязы-
ке,  модальных   операторов. Например,   все  аксиомы   математики  и
логики  являются  необходимо  истинными -  "2х2  =  4",  "Если  а, то
неверно, что не а" (закон двойного отрицания).

      Тогда мы говорим:

      Необходимо, что если а, то неверно, что не а.

      Такие   высказывания   истинны всегда,   во  всех   возможных  мирах
(см. семантика возможных миров). Они называются тавтологиями.

      Пример    возможно истинного    высказывания:    "Завтра пойдет
дождь";  пример  невозможного  высказывания: "Если а,  то не  а". Та-
кие высказывания называются противоречиями.

      Алетические  М.  были  известны еще  Аристотелю.  В  ХХ  в.  К. Лью-
ис  построил  на  их  основе особую  модальную логику,  аксиомы кото-
рой  отличаются  от  аксиом обычной  пропозициональной   логики  (ло-
гики предложения).

      Например,    законом (тавтологией)    обычной    логики является
предложение:  "Если  а,  то а"(форма  закона  тождества).  Если доба-
вим   сюда   оператор "возможно",   то  это   предложение  перестанет
быть тавтологией, необходимой истиной:

      Если возможно, что а, то возможно, что и не а.

      В ХХ в. были разработаны и другие модальные системы:

      1.  Деонтические  М.  (  лат. deonticos  -  норма)  - это  М. нормы.
Они  предписывают,  что  должно, что   разрешено  и   что  запрещено.
Например, в трамвае:


             Должно платить билеты.

             Можно ехать.

             Нельзя курить.


      Логику  деонтических   М. разработал   финский  философ   Георг  фон
Вригт.

      2.  Аксиологические  М.  (лат. ахiс  -  ценность),  различающие  не-
гативные,  позитивные   и нейтральные   оценки.  В   сущности,  любое
предложение  так  или  иначе окрашено  аксиологически   в  зависимос-
ти  от  контекста  (см.  прагматика). Равным  образом  можно сказать:


             Хорошо, что идет дождь.

             Плохо, что идет дождь.

             И просто: Идет дождь.


      Аксиологическую логику разработал русский философ А. А
Ивин.


      3. Эпистемическая логика ( древнегр. ерisteme - знание) изучает
М. знания, незнания и полагания:


             Он знает, что я это сделал.

             Он полагает, что я это сделал.

             Он не знает, что я это сделал.


      Эпистемическую логику разработал Яакко Хинтикка, один из со-
здателей семантики возможных миров.

      4. Логика времени - прошлое, настоящее, будущее:


             Вчера шел дождь.

             Сегодня идет дождь.

             Завтра пойдет дождь.


      Логику времени разработал английский философ Артур Прайор.

      5. Логика пространства - здесь, там, нигде. Подробно о ней см. в
ст. пространство.

      Можно  заметить,  что  все шесть  М. устроены  одинаковым обра-
зом, в каждой по три члена -  позитивный, негативный  и нейтраль-
ный:


          М. + 0 -

      алетические необходимо  возможно   невозможно

      деонтические должно        разрешено запрещено

      аксиологические     хорошо нейтрально  плох о

      эпистемические      знание полагание    незнание

      временные прошлое       настоящее   будущее

      пространственные  здесь там нигде


      Можно заметить  также, что  все М. и содержательно  похожи друг
на друга. Необходимо соответствует тому, что должно, хорошо, из-
вестно, находится в настоящем  и здесь. И наоборот.  Возможно, в
эпоху мифологического сознания (см. миф) они составляли  одну су-
пермодальность.

      Для чего нужны  М.? Они  регулируют всю  нашу жизнь  (см. реаль-
 ность).  Например,  деонтическая логика сможет  когда-нибудь ре-
шить, разрешено ли то, что не запрещено.

      Каждый  наш  шаг в  жизни характеризуется в сильном  смысле хо-
тя бы одной такой М.,  а в  широком смысле - всеми  шестью. Рас-
смотрим простейшую ситуацию:


             Человек вышел из дома.


      Это возможное высказывание С деонтической точки зрения это
разрешенное действие (но если бы контекст предшествующих или
последующих предложений указывал на  то, что в это  время насту-
пил  комендантский час,  то это действие перешло  бы в  разряд запре-
щенных).  Хорошо  это  действие или плохо,  также зависит  от контек-
ста.  Если  человека  ждет приятель,  то оно  хорошо, а  если наемный
убийца,  то,  конечно,  плохо. С точки  зрения времени,  это высказы-
вание  о  прошлом.  С точки зрения пространства,  это переход  из од-
ного  актуального  пространства в  другое.   В  сильном   смысле  это
именно пространственное высказывание и действие.

       Построенная  типология М.  может   отражать  не   только  реальную
жизнь,  но  и  классифицировать сюжеты  (об  этом  см.  соответствую-
щую статью словаря).

Лит.:
Вригт Г.Х. фон. Логико-философские исследования.- М.,
1986.
Ивин А. А. Основания логики оценок. - М., 1971.
Рrior A. N. Time and modality.- Ох., 1957.
Нintikka J. Knowledge and belief1. - L., 1962.
Руднев В. Морфология реальности: Исследование по "филосо-
фии текста".- М., 1996.

     МОДЕРНИЗМ

-   достаточно условное   обозначение   периода   куль-
туры  конца  ХIХ  -  середины ХХ  в.,  то  есть от  импрессионизма до
нового  романа  и  театра абсурда.  Нижней   хронологической  грани-
цей  М.  является   "реалистическая", или   позитивистская,  культура
ХХ в., верхней - постмодернизм, то есть 1950 - 1960-е гг.

      Не  следует  путать  искусство М.  и  авангардное   искусство,  хотя
порой грань между ними провести трудно.

      Типичными    искусствами М.   являются    символизм, экспрессио-
 низм  и   акмеизм. Типичными   искусствами  авангарда   являются фу-
туризм,  сюрреализм,  дадаизм. Главное  различие  между  М.  и  аван-
гардом  заключается  в  том, что хотя  оба направления  стремятся со-
здать  нечто  принципиально  новое, но  М.  рождает это  новое исклю-
чительно  в  сфере  художественной формы  (говоря  в  терминах  семи-
 отики),  в  сфере  художественного синтаксиса  и семантики,  не затра-
гивая  сферу  прагматики.  Авангард затрагивает  все три  области, де-
лая  особенный  упор  на  последней. Авангард  невозможен  без актив-
ного  "художественного  антиповедения", без  скандала,  эпатажа  (см.
авангардное  искусство).  М. это  все  не  нужно. В  сфере прагматики
модернист  ведет  себя,  как обычный  художник  или  ученый:  он  пи-
шет  свои  замечательные  картины, романы   или  симфонии   и  обычно
не  стремится  утвердить  себя перед  миром  таким   активным  спосо-
бом,  как  это  делают  авангардисты. Наоборот,  для  модерниста ско-
рее  характерен  замкнутый  образ жизни,  а  если  модернисты объеди-
няются  в  какие-то  кружки, то ведут они  себя исключительно  тихо и
даже академично.

        Вообще понятие М. тесно связано не только с  искусством, но  и с
наукой и  философией. Недаром  многие ранние  модернисты (особен-
но  русские)  были учеными  и философами - Валерий  Брюсов, Анд-
рей белый, Вячеслав Иванов. Нельзя не  считать проявлениями  М. в
культуре  ХХ  в.  такие ключевые явления, как  психоанализ, тео-
рию  относительности,  квантовую механику,  аналитическую  фило-
 софию, структурную лингвистику, кибернетику и нельзя  не считать
модернистами  Зигмунда  Фрейда, Карла  Густава   Юнга,  Альберта
Эйнштейна,  Германа  Минковского, Курта  Геделя,   Нильса  Бора,
Вернера,  Гейзенберга,  Фердинанда де  Соссюра,  Людвига Витген-
штейна, Норберта Винера, Клода Шеннона.

      М.,  если  его  рассматривать как такое комплексное  движение в
культуре ХХ  в., отталкивался  прежде всего  от "реалистического"
(ср.  реализм),  позитивистского мировосприятия ХIХ  в. Основные
различия между ними в следующем:

      1.  Позитивизм  стремился  к описанию  существующей реальности,
М. стремился моделировать свою реальность (в этом  смысле эволю-
ционная теория Дарвина является  скорее модернистской, чем пози-
тивистской, во всяком случае находится на границе).

      2.  У позитивизма  ХIХ в  была отчетливо  заостренная материали-
стическая установка - реальность первична. Для М.  скорее харак-
терна  противоположная  установка: идеалистическая  -  первичным
является сознание или агностическая - мы не знаем,  что первично
и что вторично, и нам это не важно.

      3.  Для позитивистов  ХIХ в.  наиболее фундаментальным  было по-
нятие реальности. Для М. понятие реальности растворялось в аллю-
зиях,  реминисценциях,  в зеркальных отображениях одного  в дру-
гом  -  и  фундаментальным становилось понятие  текста, который,
обрастая  цитатами,  аллюзиями и реминисценциями,  превращался в
интертекст, а потом уже, в эпоху постмодернизма, в гипертекст.

      4.  Для  позитивистского  "реалистического" понимания литерату-
ры  был, тем  не менее,  характерен чисто  романтический конфликт
героя и толпы (ср., например,  Базарова, Рахметова, Растиньяка и
Валентена  в произведениях  Тургенева, Чернышевского  и Бальзака,
которые считаются реалистами). В  М. этот конфликт рассасывается
и  вообще  идея  изображения личности  с  ее  сложными душевными
переживаниями  уходит  на  второй план  либо  возводится  в ранг
сверхценности  красота редуцированного сознания, как  у Фолкнера
в "Шуме и  ярости" (Бенджи  Компсон), или  сознание расщепляется,
как в "Школе  для дураков"  Саши Соколова.  Если же  в произведе-
нии все же есть конфликт героя и толпы, как, например, в "Докто-
 ре  Фаустусе" Томаса  Манна, то он проведен  нарочито пародийно,
как и вся сюжетная канва этого  произведения (см.  также принципы
 прозы ХХ века).

       5.  Если для  литературы ХХ в. характерна  "семейность", изобра-
жение семьи и ее микро- и макросоциальных проблем, то  в ХХ  в. это
остается  только  у  писателей -  последователей  "реалистической"
традиции  (Дж.  Голсуорси,  Роже Мартен  дю Гар,  Теодор Драйзер).
Представители  же  М.  либо вообще  не  касаются  проблемы  семьи,
как, например, в  "Игре в  бисер" Гессе или "Волшебной  горе" Ман-
на,  "Бледном  огне"  Набокова, "Мастере  и Маргарите",  или рисуют
распад семьи, как  во всех  почти произведениях Фолкнера, "Будден-
броках"  Томаса  Манна,  "Петербурге" Белого, "В  поисках утрачен-
ного времени" Пруста, "Улиссе" Джойса.

       Если в литературе ХIХ  в. много прекрасных произведений  и стра-
ниц посвящено детству и детям, то для М. это не характерно.  Если о
детстве и говорится, то как о  безвозвратно утраченном  (Пруст) или
искалеченном  психической  болезнью ("Шум  и   ярость"  Фолкнера,
"Школа для дураков" Соколова).

       В "Мастере и Маргарите" есть важный в  этом смысле  эпизод, ког-
да  Маргарита  на  пути  на шабаш  залетает в  какую-то московскую
квартиру и разговаривает с мальчиком  (здесь подчеркивается,  что у
ведьмы, которой стала Маргарита,  не может быть детей).  Таким об-
разом,  М.  изображает  мир без  будущего,  апокалиптический  мир.
Это  мир  в  преддверии фашизма и тоталитарного  сознания, атомной
бомбы и массового терроризма.

       С  этим  связан и  психологический, характерологический  (см. ха-
 рактерология)  аспект М.  Практически все  его представители  - это
шизоиды-аутисты  по  характеру (см.  аутистическое  мышление),  то
есть   замкнуто-углубленные  характеры, психически  неустойчивые,
болезненные,   мимозоподобные, но  внутренне   чрезвычайно  цель-
ные.  Характерные  примеры  - Пруст,  проведший   вторую  половину
жизни  в  комнате  с  пробковыми стенами,  Кафка, всю  жизнь жало-
вавшийся  на  слабость,  невозможность работать,  жизненные неуда-
чи,  Витгенштейн,  всю  жизнь проведший  на   грани  самоубийства,
Мандельштам,  сочетающий  в  своем характере  болезненное  чувство
собственного  достоинства  с  совершенной неукорененностью  в жиз-
ни.  Лишь  немногие  "короли" М.  - З.  Фрейд, И.  Стравинский. А.
Шенберг,  Т.  Манн  -  не были обижены  судьбой, хотя  все четверо
умерли не у себя на родине, а в изгнании, то есть  пережили психо-
логическую  травму  эмиграции. Исключение   и  в   этом,  пожалуй,
лишь Уильям Фолкнер.

       Естественно, что подобно тому как М. зрел  уже в  поздних произ-
ведениях  Пушкина,  Гоголя  и Достоевского,  так  и  постмодернизм
уже  можно  "заподозрить"  в "Улиссе"  Джойса, в  "Волшебной горе"
Т. Манна и его "Докторе Фаустусе", то есть  в тех  произведениях, в
которых  юмор  если и  не перевешивает общий мрачный  колорит, то,
во всяком случае, присутствует  в явном виде, и  которые строятся,
как говорил черт в "Докторе Фаустусе" - в виде "игры с формами,
о которых известно, что из них ушла жизнь".


             Лит.:

             Руднев В. Модернизм // Русская альтернативная поэтика. -

             М., 1991.

             Руднев В.П. Модернистская и авангардная личность как

             культурно-психологический феномен // Русский авангард в

             кругу западноевропейской культуры. - М., 1993.

     МОТИВНЫЙ  АНАЛИЗ

-     разновидность    постструктуралистско-
го  (см.  постструктурализм) подхода к  художественному тексту  и лю-
бому  семиотическому  объекту. Введен  в  научный  обиход  профессо-
ром  Тартуского  ун-та  (ныне профессор  Колумбийского  ун-та) Бори-
сом  М. Гаспаровым  в конце  1970-х гг.  Находясь в  эпицентре отече-
ственного   структурализма и  испытывая   непосредственное  влияние
Ю.  М. Лотмана  и его  структурной поэтики,  автор М.  а. отталкивал-
ся именно от  этого направления,  стремясь к  тому, чтобы  все делать
наоборот.  Там,  где  в  структурной поэтике  постулировалась жесткая
иерархия  уровней  структуры  текста (ср.  структурная лингвистика),
М.  а.  утверждал,  что  никаких уровней  вообще нет,  мотивы прони-
зывают текст  насквозь и  структура текста напоминает вовсе  не кри-
сталлическую    решетку (излюбленная    метаформа    лотмановского
структурализма), но скорее запутанный клубок ниток.

        Суть М. а. состоит в  том. что за единицу  анализа берутся  не тра-
диционные  термы  -   слова, предложения,   -  а   мотивы,  освовным
свойством  которых  является  то, что  они,  будучи кросс-уровневыми
единицами,  повторяются,  варьируясь и  переплетаясь  с  другими мо-
тивами,  в  тексте,  создавая его неповторимую поэтику.  Так, напри-
мер, в "Страстях по  Матфею" И.  С. Баха (этот пример  приводился Б.
Гаспаровым  в  его  лекциях) мотив  креста   экземплифицируется  не
только  в  соответствующих  евангельских вербальных  темах,  но так-
же  и  в  перекрестной  композиции четырех  голосов  солистов (баса,
тенора,  альта  и  сопрано) и  в  устойчивом  графическом символизме
креста на нотном стане.

       По  своим  истокам  М. а., с одной  стороны, восходил  к лейтмотив-
ной  технике  поздних опер  Р. Вагнера, с другой  - к  понятию моти-
ва у  А. Н.  Веселовского. Но, скорее всего,  бессознательным корре-
лятом  М.  а.  были  не соответствующие  современные  ему построения
деконструктивизма  Жака  Деррида (который  тогда  был  в  Тарту  ма-
лоизвестен  и  непопулярен), а  классический   психоанализ  Фрейда.
Техника  свободных  ассоциаций, которую  Фрейд   описывает,  напри-
мер,  в  "Психопатологии  обыденной жизни",  его   анализ  обмолвок,
ослышек,  описок  и  других ошибочных  действий   (см. психоанализ)
весьма  напоминает  технику  М. а.   При  этом   принцип,  провозгла-
шенный  Фрейдом   достаточно эксплицитно   -  чем   свободнее,  "слу-
чайнее"  ассоциация,  тем  она надежнее,  -  открыто  не  признавался
автором М. а., однако на деле все обстояло именно так.

        Здесь  необходимо  сделать оговорку,  что  само слово  "анализ" при-
менительно  к  гуманитарным  наукам ХХ   в.  имеет   совершенно  иной
смысл,  чем  то  же  слово применительно  к  естественным   и  точным
наукам.   Математический анализ,   спектральный    анализ, анализ
крови,  с  одной  стороны, и психоанализ, контент-анализ,  анализ по-
этического  текста  -  с  другой отличаются прежде  всего тем,  что в
первом  случае  процедура  анализа подвержена  верификации   и  кон-
тролю.  Применительно  ко  второму случаю  это  невозможно  и  ненуж-
но:  бессмысленно  делать  повторный или  контрольный   анализ  текс-
та  (за  исключением  некоторых строгих  областей  филологии  -  рит-
мики  стиха,  математической лингвистики).  И  если   собрать  десять
аналитиков (идет речь о психоанализе или о М. а.), то в  результате мы
получим  десять   пересекающихся (в   лучшем  случае)   "анализов"  -
ибо   структура   семиотического объекта,   например  художественного
дискурса, неисчерпаема и бесконечна.

        Наиболее  впечатляющих результатов  М.   а.  добился   при разборе
достаточно  объемистых  текстов (идеалом  анализа  в  структурной по-
этике  было  небольшое  лирическое стихотворение).  Так,  в  наиболее
известной,  несколько  раз  переиздававшейся работе  Б.  Гаспарова  о
 "Мастере  и  Маргарите"  при   помощи  соотнесения   таких,  например,
ассоциативных   рядов-мотивов, как:   Иван   Бездомный    - Демьян
Бедный   -   Андрей Безыменский   -   Иванушка-дурачок   - еванге-
лист  Иоанн,  -  удавалось показать  многослойный   полифонизм  бул-
гаковского   романа-мифа (см.   неомифологическое   сознание,  интер-
 текст,  полифоннческнй  роман), его  соотнесенность  на  равных  пра-
вах   с  действительностью булгаковского  времени,   традицией  рус-
ской  литературы  и  музыкальной европейской  традицией.   По Гаспа-
рову, "Мастер и  Маргарита" -  это роман-пассион (от лат.  раssio-, -
оnis -  страдания,   страсти; так   назывались  музыкально-драматиче-
ские  действа  в  лютеранской традиции,  повествующие   о  евангель-
ских  событиях,  начиная  с пленения Христа и  кончая его  смертью; в
работе  Гаспарова  имеются  в виду  баховские  "Страсти по  Матфею" и
"Страсти  по  Иоанну").  Работа о  "Мастере  и Маргарите"  была лите-
ратуроведческим  шедевром,  которым зачитывались   до  дыр   и  кото-
рый  обсуждали  чуть  ли  не на  каждой  улице  маленького студенчес-
кого  городка,   исторической родине   отечественного  структурализма
(Тарту).

        Второе  значительнейшее исследование  в  духе  М. а. -   книга  Гас-
парова  "Поэтика  "Слова  о полку  Игореве"  - носит  значительно бо-
лее  академически-спокойный  характер, хотя  по  силе   и  впечатляю-
щей  убедительности   результатов, включая   оригинальный  перевод
памятника  и  головокружительные толкования  темных мест,  это ис-
следование не успутает предыдущему.

       Оказавшись в начале  1980-х гг. вместе со  своим автором  в США,
М.  а.  во  многом потерял свою "национальную  идентичность", рас-
творившись  в  плюрализме  "зарубежных" подходов  к  тексту, среди
которых он был лишь  одним из  многих. Тем  не менее,  будучи одним
из учеников Б.  М. Гаспарова  и безусловным сторонником М.  а., ав-
тор  этих  строк считает  его одним из эффекти