ственная женщина. Она преодолевает в нем свое одиночество и, одновременно укрепляет его. Женский атлетизм - это логическое завершение женской эмансипации и безумная попытка прорваться к андрогинизму без мужчины.
6
Как и всякое искусство власти, культуризм всегда приводит к одиночеству. Телесное выделение человека из среды, рождающее удивление и ужас, рождает и тайную вражду. Тяготение к атлету соединяется со странным отчуждением от него.
И проблема не только в телесности культуризма и психологии среднего человека. Проблема даже не в том, что мышцы - самая эфемерная часть тела" которую биологическая смерть разрушает в первую очередь, оставляя археологам грядущего лишь скелет культуриста. Проблема - в одиночестве власти без любви. Культуризм как волевое преодоление одиночества, порыв к власти над одиночеством без и вне любви обречен на одиночество.
7
В целом же культуризм XX века есть реализация мужества в мире угасающей мужественности- Ощущение угасания мужественности-аристократизма Ницше выразил в своем презрении к западной культуре. По сути дела, Ницше был первым, кто предсказал появление культуризма. Сверхчеловек, лишенный внетелесного Духа, может утвердить себя только через новое тело и новую волю.
Культуризм - есть странная попытка наполнить западную культуру XX века той волей к власти, которой она уже не обладает в мире стандартных вещей. Не случайно массовая культура демократизированного Запада породила в 20 - 30-е годы XX века сериалы о сверхлюдях с нечеловеческой силой и магическими способностями, выраженные в комиксах, а затем мультфильмах и фильмах. Тоска по воле к власти, стоящей над цивилизацией, сквозит в образах Бэт-менз и Конана-варвара.
8
Однако развитие современного атлетизма есть не только тоска по прошлому" но и предчувствие будущего. Будущего, в котором поднимаются новые, прежде побежденные расы.
Культуризм XX века - арена противостояния белой и черной рас, противостояния их воль к власти.
9
В культуризме всегда есть власть над собой и окружающими, стремящаяся сокрушить одиночество изнеженного индустриальностью человека Запада. Культуризм не есть власть тела, это власть воли. Но культурист может властвовать лишь при помощи тела. И все же в исключительных случаях он способен возвыситься и двигаться дальше, чтобы властвовать на уровне волевого покорения мира за пределами тела. Таким культуристом становится Арнольд Шварценеггер, и в этом его наивысшее одиночество.
10
Арнольд Шварценеггер есть нечто большее, чем обычный культурист. Он выделяется среди других культуристов словно представитель иной расы, побеждая не просто сложением и волей, но и насмешкой, и вдохновением.
Арнольд Шварценеггер - наиболее завершившийся тип культуриста - наиболее осознавший свою волю к власти. Это позволяет ему выйти за пределы культуризма и столь же напряженно завоевывать мир в кино и бизнесе.
Арнольд Шварценеггер есть классический покоритель Америки. Америка - это женственное начало, всегда жаждет европейскую мужскую силу. Остро переживающая свою юность, сделавшая даже цвет своих долларов символом юности, Америка желает воли к власти, которая приходит из Старого Света.
11
В лице Арнольда Шварценеггера Америка получает прадавний пыл арийской расы. Шварценеггер соединяет в себе Терминатора" ужаснувшего и спасшего Америку, с Конаном-варваром, принесшим из древних киммерийских степей чудовищную мужскую мощь.
Образ Шварценеггера - в его собственном лице и в лице всех его героев - это сегодняшний и грядущий вызов белой расы черной и желтой расам, и более узко - это вызов германца романцам 16.
И одновременно - это предчувствие метаморфозы во взаимодействии рас.
Образ Шварценеггера - воплощенное нежелание признать завершение воли к власти западного мира. Это нежелание признать победу над ней воли к обогащению и инстинкта самосохранения - продолжения рода. Это нежелание принять окончание конструктивной силы и смысла воли к власти.
И вместе с тем его образ - выражение предела воли к власти.
Попытаемся понять это в аналогии.
Образу и мифу Шварценеггера противостоит образ и миф Брюса Ли. Это противостояние статического и динамического начал. Однако в своей статике Шварценеггер эпичен, динамизм Брюса Ли лишен эпоса; он только драматичен. Арнольд Шварценеггер и Брюс Ли есть трагическое выражение воли к власти белой и желтой рас в XX веке - соревнования Европы и Азии, развернувшегося под воздействием Америки, Образы и мифы Шварценеггера и Ли создаются в Европе и Азии, но свое высшее развитие и завершение они смогли Получить только в Америке" этой стране всеобщего соперничества и смешения рас.
Шварценеггер есть эпический герой. Как эпический герой он странствует по просторам исторического и легендарного мира. Он выступает эпическим гером на экране и даже на культуристическом помосте, сражая своих противников, словно хтонических чудовищ. И эпос, окружающий его, стремится стать мифологией.
Именно недостаточная эпичность губит Брюса Ли". Он столь же трагически одинок, как и Арнольд, но его одиночество лишено эпической защиты, и миру проще разрушить и его одиночество, и саму его жизнь.
Вероятно, не стоит особенно развивать мысль о том, что все кино-воины, пытающиеся соединить в себе качества Арнольда Шварценеггера и Брюса Ли, так и не смогли достигнуть их легёндарности...
12
Пророк Заратустра признал бы Арнольда Шварценеггера Сверхчеловеком, он обладает не только сверхчеловеческой мощью и волей, но и наполнен безжалостным смехом над слабостью мира. Он стоит на пороге метаморфозы.
Но метаморфоза эта возможна только через соединение власти с любовью, а тленного тела - с бессмертным духом - всем тем, чего желали Заратустра и Ницше, но во что не могли поверить...
13
Шварценеггер глубинно желает чего-то большего, чем покорение Америки или получение Оскара за лучшее исполнение мужской роли. Одинокий и непонятный, он может ожидать сгодь же странное будущее, как и весь культуризм, который, пройдя толщу веков, утвердился на стыке тысячелетий странным символом красоты и ужаса.

ЧАСТЬ IV
ДЫХАНИЕ ВЕЧЕРА:
ДЕТИ



"Ты молод и желаешь ребенка и брака. Но я спрашиваю тебя: настолько ли ты человек, чтобы иметь право желать ребенка?
Победитель ли ты, преодолел ли ты себя самого, повелитель ли чувств, господин ли своих добродетелей? Так спрашиваю я тебя.
Или в твоем желании говорят зверь и необходимость? Или страх одиночества? Или недовольство собою?
Я хочу, чтобы твоя победа и твоя свобода страстно желали ребенка".
"Все в женщине загадка, и все имеет одну разгадку: она называется беременностью."
Фридрих. Ницше.

Глава 1
ОДИНОЧЕСТВО И ДЕТИ

1
Абсолютно понятен сюжет: случайная беременность, рождение и заброшенность ребенка, приводящая к его одиночеству. Семья или ее отсутствие не играют здесь принципиальной роли; такое одиночество прорастает в любом случае...
Развитие цивилизации в конце XX века имеет хотя бы тот положительный факт, что нежелательных рождений становится меньше. Секс все в большей степени отделяется от деторождения. Этот процесс грозит охватить страны Латинской Америки, Азии, Африки, - все то, что мы еще называем третьим миром. Можно допустить, что в XXI веке случайных детей и случайного одиночества в детстве будет еще меньше - именно это превращается в важнейший компонент культуры секса. То, что раньше было уделом отдельных личностей, постепенно становится правилом человечества.
Но речь сейчас пойдет об ином: одиночестве ребенка желанного, ожидаемого и любимого, - одиночестве как фатальном моменте детства.
2
Возможность одиночества заложена уже в самом акте родов. Разъединение матери и ребенка, разрезание пуповины, соединяющей их, приводит к ощущению трагической выброшенности в мир. Это ощущение, переполняющее психику ребенка в первые дни после рождения, постепенно вытесняется новыми отношениями с матерью - кормлением, лаской рукой и звуками. Абсолютное единство - внутриутробное единство крови матери и ребенка - заменяется единением при помощи молока, прикосновения и голоса. Но впоследствии возникает новое ощущение единства. Разрезанная пуповина восстанавливается .на психоэнергетическом уровне. Мать начинает воспринимать ребенка как нечто противоположное, отличное от себя. Она начинает осознанно говорить с ним, поражаться непостижимым причинам его плача, сердиться на него, радоваться его успехам и удивляться его отличности от себя. Это еще крепче соединяет мать и дитя. Тьма внутриутробного обновления наполняется светом, и ребенок начинает понимать мать как целостный мир, принадлежащий лишь ему и живущий лишь для него.
3
Поэтому, когда ребенок осознает, что у матери есть другая жизнь, иные, отличные от него интересы, он воспринимает это как трагедию.
У разных людей она случается в разное время. Это зависит от обостренности восприятия жизни и от личности матери. Но одиночество, рожденное осознанием того, что мать не принадлежит тебе, как вещь. в любом возрасте оказывает колоссальное воздействие на личность ребенка. Это аналогично второму рождению - ребенок опять выбрасывается в мир, где ему суждено утвердить себя как личность.
4
Точно так, как при физическом рождении ребенок начинает присваивать молоко, воздух, цвета, звуки и запахи мира, теперь он побуждается к присвоению своего духа, пробуждается к самопознанию. Одиночество всегда подталкивает к вопросу: "Кто Я?". Из "Почему Я одинок?" рано или поздно рождается "Зачем Я?". Ощущение матери многоплановой личностью, которая может родить еще одного ребенка, уехать на съемки фильма, задержаться в библиотеке и т. д., сдвигает меня с положения в центре Вселенной. Я понимаю, что Вселенная значительно больше, чем обмен прикосновениями и пищей в маленьком мире "Оно - Мать". Я все больше начинаю переживать свое прежнее состояние безраздельного владения матерью как безличное, "Оно". Мое новое Я входит, как луч в темный и таинственный мир за пределами матери, и он внезапно освещается, И в этом безжалостном свете уже в раннем детстве открывается смысл одиночества.
5
Смысл одиночества в детстве... Печальная бездна, в которой дух прикасается к пониманию себя. Я, сбросив оковы Оно, обретает пол. Пол обретает и мать, которая вдруг отзовите" женщиной, с кокетством, страданиями, волей, устремленными поверх головы ребенка. Мать, это огромное теплое существо, тоже снимает маску "Оно". Первое "мама" есть наименование мира, первое "Ты", обращенное к Личности матери, есть наименование себя. "Я не есть мать и мать не есть Я." Я одинок и заброшен", - это первое мучительное переживание постепенно развивается в "Я больше, чем мать, и мать больше, чем Я. Каждый из нас имеет право на свою жизнь...".
6
Стремление физического обладания матерью у мальчика выражается Фрейдом в знаменитом понятии "Эдипова комплекса". Сексуальное обладание - предельная степень физического властвования над человеком. Именно преодоление "Эдипова комплекса" означает наиболее полное освобождение от материи матери и переход от инфантильной сексуальности к эротическим переживаниям взрослого.
"Эдипов комплекс" должен быть пережит и преодолен как нечто аморальное не в физическом, а в нравственном смысле - он должен быть снят как психическая зависимость мальчика от матери.
Эта эмансипация мальчика есть условие его превращения в мужчину. Часто она окрашивается в трагические тона. Такова уже упоминавшаяся история Хью из "Порога" Урсулы Ле Гуин, который убивает чудовище иного мира как образ матери-зависимости.
7
Отчуждение от владения, матерью не всегда означает отчуждение от матери. Более того, это прорыв к истинному диалогу с ней. Одиночество мальчика становится прелюдией к общению с матерью как свободной личностью. Несвобода, накладываемая мальчиком на покоряющуюся мать, в конечном счете приводит к более глубокому его страданию.
Несвобода матери по отношению к ребенку рождает его инфантилизм - исковерканное детство, прорастающее во взрослом состоянии и лишающее его взрослости.
8
На первый взгляд кажется, что девочка зависима от матери не меньше, чем мальчик. Больше того, каждому, кто прикоснулся к этой проблеме, кажется, что зависимость эта тоньше и глубже. Однако это не совсем так. Девочка, которой самой предстоит стать матерью, в самом раннем детстве ощущает, что она рождена матерью. Все общение дочки и матери вращается вокруг рождения - это игра в дочки-матери, вышивание, совместная покупка и одевание кукол, чтение сказок, завершающихся счастливой свадьбой и появлением детей. Ощущение того, что мать живет не только для нее, дается девочке легче - она уже бессознательно живет будущим рождением, где матери отводится роль бабушки.
Излишняя привязанность девочки к матери, научившейся говорить и вошедшей в коллектив сверстников, может означать либо ту или иную форму психоэнергетического вампиризма" либо первые ростки тяготения к собственному полу. Чрезмерные ласки матери такой девочки с необходимостью приведут к катастрофическому нарастанию ее одиночества в будущем...
9
Отец значительно больше отделен от ребенка в первые годы его жизни. Он, словно огромная неясная тень, возвышается над ним и вновь пропадает. Он есть карающая и одаривающая стихия, во многом потусторонняя ребенку. Поэтому взросление ребенка означает опускание отца на землю. Это часто приводит к одиночеству ребенка, лишившегося своего мифа об отце, веры в его всемогущество. Ощущение всемогущества отца неотделимо от ощущения ревности - он обладает правами на мать. Переживание свободы матери есть познание образа отца-мужчины.
10
Очень часто отцу хочется быть мужчиной, а не воспитывать мужчину. Поэтому он проще находит общий язык с дочкой. Дружба отца и дочери, дошедшая до преклонного возраста, - достаточно частое явление в мире людей.
Мальчик - юноша - мужчина всегда соперничает с отцом. Сначала во влиянии на мать, затем - в стремлении превзойти положение отца в жизни. Отец болезненно ощущает соперничество, волю к власти, противоположную его воле; отсюда иногда иррациональная строгость и бессмысленные наказания сына. Воля к власти, объединяющая мужчин и в то же время разделяющая их, делает сына одиноким в присутствии отца... 1
11
Отец и дочь дополняют друг друга. Отец часто находит в дочери то, что он искал, но не мог найти в жене. Явление, названное Фрейдом "Комплекс Электры". - тяготение дочери к отцу - бессознательно провоцируется отцом, неудовлетворенным и разочарованным общением с женой. Такой отец воспитывает в дочери то, что он хотел бы видеть в жене и в этом воспитании отдает ей себя.
Однако если у дочери с отцом есть отчуждение, то оно стремится стать абсолютным. Оно превращается в неспособность общения - в стену, разделяющую мужчину и женщину, между которыми не должно быть сексуальных отношений.

Глава 2
СТРАННЫЙ РЕБЕНОК

"Он вспомнил, как отец рассказывал ему о том, что он родился со старческой головой, но сейчас его голова вовсе не напоминала старческую..."
Спшвен Кинг "Талисман"

1
Ребенок может быть отчужден от мира своей семьи глубинными особенностями развития. Это рождает одиночество, лучащееся изнутри него. Оно освещает сумерки обыденности. Сквозь свет такого одиночества в детстве прошли, вероятно, все гениальные люди.
Не каждый странный ребенок становится гением, но каждый гений был странным ребенком.
2
Одиночество странного ребенка может быть трагически суетливым и шумным, когда он задает множество вопросов, на которые родители не находят ответа, но оно может быть печальным и тихим, когда он замыкается в себе, безмолвно постигая мир.
Но и то, и другое - одиночество непонятого ребенка. И родителям, если они хотят постичь странного ребенка, необходимо искать лейтмотив симфонии его странности. Им нужно научиться воспринимать его как отдельную Вселенную. Они же часто не готовы к этому. И одиночество странного ребенка бесконечно углубляется.
3
Одиночество странного ребенка - это опережение юношеского одиночества. Но странный ребенок не есть вундеркинд. Последний просто механически опережает своих сверстников на три, пять, десять лет. Странный ребенок качественно отличается от любого взрослого и сверстника. Он может даже отставать в обычном развитии от сверстников. В нем зреет нечто принципиально новое.
4
Одиночество странного ребенка освещает обыденность и раздвигает ее. И внезапно в обыденности открывается бездна. И одиночество странного ребенка может осветить в ней нечто необыденное. Иногда это нечто бывает ужасным. Борьба с таким ужасом - судьба странного ребенка. Она выводит его в юность и взрослость.
Стивен Кинг в своих романах создает целую галерею странных детей, обретающих себя в преодолении ужаса, пытающегося уничтожить их странность. Их одиночество притягивает ужас, словно магнит.
Однако навстречу призыву одиночества странного ребенка из разлома обыденности может выйти не только Ужас" но и ответный Свет"
5
Наилучшее" что могут сделать родители, которые так и не смогли понять странного ребенка, - это не мешать его одиночеству...

Глава 3
МАТЬ-ОДИНОЧКА И ОДИНОКАЯ МАТЬ

1
Дети часто становятся одинокими благодаря родителям, но и родители могут обрести одиночество благодаря детям. В наиболее яркой форме это проявляется в образе матери-одиночки. Так обычно называют женщину, которая, родив ребенка без ведома рода, сама воспитывает его. Род жалеет, но и презирает ее, ибо он не видел такую мать в подвенечном платье под руку с отцом ребенка. Эта жалость и презрение отчасти напоминают жалость и презрение к старой деве. Однако в современном обществе они имеют гораздо более мягкие формы. Если старая дева не обладает мужчиной вообще, то за матерью-одиночкой стоит призрак мужчины, материализованный в ребенке.
Одиночество матери-одиночки наполнено страданием-прикованностью к ребенку. И одновременно она ищет в ребенке окончательный смысл и преодоление одиночества. Ей хочется составить с ребенком самодостаточный мир. Нр чувство самодостаточности постоянно ускользает от нее. Мать-одиночка всегда осознанно или бессознательно стремится обрести мужчину. Обретение мужчины для матери-одиночки есть снятие позора беззамужества. Поэтому ее интерес к мужчинам может быть окрашен тайной враждой к ним.
2
Совсем иначе род относится к одинокой матери - женщине, разведенной с законным мужем. Здесь мужчина не является призраком, он удержан в сознании и памяти рода; род владеет его образом и именем. Жалость к одинокой матери, разведенной с мужем" в отличие от матери-одиночки, почти преобладает над презрением.
Если обретение мужа для матери-одиночки есть снятие позора беззамужества, то для одинокой матери это снятие позора развода. Ее тяготение к мужчинам также может быть окрашено враждой, укрепляющей бастионы одиночества, возведенные против мужчин. Преодоление этой вражды есть преодоление одиночества" и возможно для нее - как и для матери-одиночки - только через любовь.
3
Однако любви к мужчине бесконечно сложно реализоваться в жизни одинокой матери. Ребенок стоит между ней и миром мужчин. Его одинокий образ требует всей полноты любви. И нереализованная любовь женщины к мужчине, слившись с любовью к ребенку, обрушивается на его слабые плечи. Понятно, что такая любовь порой калечит и уродует ребенка. Он вырастает собственником матери, владеющим ею, как рабыней, вырастает неспособным уважать и любить ее.
Женщине, всегда нужно уметь отделять любовь к мужчине от любви к ребенку - соединенные они губительны для ребенка. Поэтому все женщины, которые видят в мужчине лишь материальный придаток к себе и ребенку, всегда готовят основу будущего несчастья для своего ребенка. Они всегда есть одинокие матери при живом и близком муже-
Любовь к мужчине первична по отношению любви к ребенку.
Только способность и воля любить мужчину делает творящей" а не разрушающей любовь матери к ребенку.

Глава 4
ОДИНОЧЕСТВО СТРАННОЙ МАТЕРИ

1
Иногда сам факт рождения ребенка может означать для женщины травму существования. Это не только результат нежелательной беременности, но и непредвиденных последствий рождения. Женщина вдруг понимает, что ребенок и семья отнимают огромное время, которое она отдавала раньше, например, искусству или спорту. Возникает противоречие между желанием вернуться к прежней жизни и необ