игрушек и  мячиков, а меня от
этого просто мутит... Мне бы вырваться на минутку, сбегать в пустой дом...
     --  Вот  видишь,-- сказала Дженни,  попрощавшись  с  нею.--  И домашним
кошкам не все молочко да печенка...
     Дальше  они  увидели  розовую  персиянку,  которая  говорила  только  о
выставках и  наградах, и  пушистого  серого кота, заверившего их,  что лучше
жить  у  холостяков,  и  трех  полосатых кошек, которые  сказали, что,  если
смиришься с некоторыми запретами, лучше всего и спокойней жить у старых дев.
     Питер и Дженни обошли всю  площадь, перезнакомились  со всеми домашними
кошками и только  после этого свернули в  тупичок. Сам тому удивляясь, Питер
не торопился, он даже остановился ненадолго и сказал:
     -- Дженни, вот наш дом.


        Глава 20. ВСТРЕЧА


     --  Вон тот,--  пояснил он,-- маленький. Дом и вправду был очень мал, в
два этажа, и лепился к другому, большому. Однако он был красив, а над черной
дверью,  окаймленной  светлым  деревом,  обычно  висела   сверкающая  медная
табличка. Но сейчас еще с угла Питер увидел, что  таблички больше нет,  а на
окнах гостиной  нет  занавесок. Больше того, в  уголку окна белело маленькое
объявление, сообщавшее, что домик сдается.
     Питер  сел  перед дверью и часто заморгал, чтобы скрыть слезы. Он знал,
что сейчас его не утешит и умывание. Ему так хотелось показать Дженни, какая
красивая у него мама,  а маме и папе -- как сам  он ловок, не то что прежде,
когда няня переводила его за ручку через улицу.
     Дженни подсела к нему и сказала:
     -- Ох, Питер, люди всегда так!.. Уходят, бросают нас...
     Она сама чуть  не заплакала, но сдержалась, и принялась умывать его так
нежно, что Питер разрыдался. Ему стало невыносимо больно, что он напомнил ей
о ее беде, он принялся умывать ее, и тогда разрыдалась она. Так нарушили они
повеление мистера  Блейка: жалобное и громкое мяуканье  потревожило  местных
жителей. В большом доме открылось окно.
     -- Не надо, киски!..-- сказал кто-то.-- Идите отсюда, не могу...
     Из  окна  высунулась хорошенькая  девушка,  длинные  каштановые  волосы
свесились  вниз. Это  увидел сквозь  слезы Питер;  но Дженни увидела  что-то
другое  и вздрогнула,  словно то был призрак.  Потом  она застыла с поднятой
лапкой, глядя вверх.
     Глаза у девушки округлились, засветились, и она закричала:
     -- Дженни! Дорогая моя! Подожди! Не уходи, я сейчас...
     Головка исчезла,  по  лестнице  простучали  шаги,  дверь  распахнулась,
девушка схватила кошку и стала ее целовать, громко причитая:
     --  Дженни,  Дженни!..  Это ты!..  Я  тебя нашла...  Нет, это  ты  меня
нашла... Какая ты умная... Дорогая моя, дорогая, миленькая...
     Дженни обвилась  вокруг ее  шеи  живой горжеткой  и замурлыкала  громче
самолета. В доме открывались окна, Бетси кричала кому-то:
     --  Мама, мама!  Дженни ко  мне  вернулась! Она меня  нашла!  Иди сюда,
посмотри!..
     Высокая  женщина  спустилась  вниз. Питер  снова  вспомнил свою маму, и
сердце у него сжалось. Из окон глядели люди, и Бетси им  кричала, как Дженни
потерялась три  года назад, а  теперь нашлась. Питер  слушал ее, и  боль его
сменялась радостью. Насколько  он понял, дело было  так: пока здесь  кончали
ремонт,  семья  жила  в гостинице. В  то  самое утро, когда они  должны были
въехать в квартиру и собирались  пойти за Дженни, Бетси  тяжело заболела, ее
увезли в больницу, а мать была при ней. Когда  же опасность миновала, Дженни
в покинутом доме не нашли.
     Питер стал переводить это Дженни, но рассказ не произвел на нее особого
впечатления.
     --  Мне все  равно,--  сказала  она.-- Главное, что  мы с  ней  вместе.
Понимаешь, я могу простить ей что угодно...
     Питера  удивила такая  поистине  женская точка  зрения,  и  на  секунду
кольнуло предчувствие одиночества, но он подавил  его, не желая думать ни  о
чем, кроме счастья своей подруги. И тут Дженни сказала ему:
     -- Нам будет хорошо, они тебя полюбят...
     Однако ни  Бетси, ни  ее мама его  не  замечали.  Когда первое волнение
улеглось и девочка пошла  в дом, Питер двинулся за  нею, но  мать ее, увидев
большого белого кота, мягко подтолкнула его обратно и произнесла:
     -- Нет, нет, ты уж прости... Мы не можем взять всех кошек. Беги домой!
     И,  как  тогда,  вначале, дверь  захлопнулась, а Питер остался  один на
улице. Правда, на сей раз  из-за двери донесся крик: "Питер,  Питер!..",-- и
вслед за  ним потекли волны  Дженниных мыслей: "Не уходи, подожди! Иди в дом
38 и жди меня. Они не понимают про нас. Главное, не беспокойся".


        Глава 21. ДЖЕННИ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ


     Воробьи  щебетали  в  кустах  и прыгали по дорожкам.  Гудели клаксонами
такси. С  Оксфорд-стрит доносился уличный  шум. День склонялся к вечеру,  но
солнце  еще сияло, воздух был теплым и мягким. В Лондоне царила весна, но не
для Питера.
     Он думал о том,  как хорошо Дженни у ее любимой хозяйки.  Теперь  ей не
надо заботиться ни о еде, ни о ночлеге, а ему, Питеру, лучше исчезнуть из ее
жизни. Тогда она не будет беспокоиться о нем.
     Чем больше он  об этом думал,  тем прочнее становилось его  решение.  В
сущности, только убеги с  Кэвендиш-сквера, и  город  поглотит тебя навсегда.
Дженни потоскует,  но скоро забудет тебя: ей ведь так хорошо с Бетси. Забыла
же его мама...
     Конечно, он  боялся одиночества, но  ему  очень нравилось, что  он  так
благородно  поступит.  Он  и  поступил  бы,   но  ведь  Дженни  просила  его
встретиться с нею. Еще в самом раннем детстве он прочно запомнил, как тяжело
и обидно,  когда тебя  обманут. Мама  обещала  ему провести с ним  весь день
рождения,  а куда-то ушла. Сейчас он это вспомнил,  и ему  стало так больно,
что  он  встряхнулся, пытаясь отогнать боль. А потом, спасаясь  от соблазна,
пошел к дому э 38.
     Там его ждала Дженни.
     Вокруг лежали  и сидели  самые разные кошки,  однако,  не глядя на них,
Питер кинулся к подруге и целовал ее, тронул ей носиком носик. Он начал было
умывать ее, но она сказала, избегая чувствительной сцены:
     -- Познакомься с кошками. Это Гектор, он жил когда-то у шахтера и ходил
с ним в шахту.
     Рыжеватый кот  с  печальным  взором обрадовался  и оживился,  а  Питер,
поздоровавшись с ним, оглядел  кошачье пристанище. Кошки  сидели и на полу и
на лестнице,  откуда  глядели  вниз зелеными и  желтыми  глазами. Еще  лучше
устроились  те,  кто сидел  внизу,--  обломки  перегородок создавали как  бы
маленькие комнатки, и  каждый мог  забиться в свой угол.  Для бродячих кошек
это очень важно.
     --  А это Микки,--  представила следующего кота Дженни.-- Его выбросили
на улицу маленьким котенком.  Он и не знает, что  такое семья. Зато город он
знает лучше всех.
     Огромный тигровый кот с квадратной головой слегка поклонился.
     Какая она молодец, подумал Питер,  знает,  что  кому сказать, чем  кого
обрадовать.
     --  Вот  Негритяночка.-- И Дженни подвела его  к худой, черной кошке.--
Красивая, правда?  Ни одного белого пятнышка, ни волоска.  Это редко бывает.
Ее хозяйка умерла, и вот уже восемь лет она одна. Тяжело ей пришлось...
     Негритяночка высунула розовый язык и быстро лизнула себя раз-другой.
     --  А вот он,--  представила Джеини пышноусото кота,  похожего на  Деда
Мороза,--  жил  в  лавке у  мясника, и в гостинице,  и  в  доме,  но  мясник
разорился, дом развалился, гостиница сгорела. Сам знаешь, как суеверны люди,
особенно с нами, с кошками. Пошли слухи, и никто, ну никто его не берет.
     -- А это сестры Пуцци  и Муцци,-- продолжала Джеини.--  Их привезли  из
Вены. Хозяева уехали обратно, никто их не взял. И как они тут прижились, ума
не приложу...
     Сестры скромно замурлыкали.
     Таким образом Питер  перезнакомился  со  всеми, в том числе  с домашним
котом, который иногда  убегал сюда проветриться. Кошки были просто очарованы
его подругой и уступили им самое  уютное местечко. Еды  было вдоволь, каждый
что-нибудь принес. Микки раздобыл кость, Гектор -- довольно свежую мышь; Дед
Мороз  -- рыбью  голову, а  сестры извлекли из  ближней помойки скорлупу  от
омара.
     После  ужина  все  умылись,  а потом  одни  улеглись,  другие  вышли на
промысел. Пробило одиннадцать, и Питер загрустил. Чтобы не  томиться слишком
долго, он сам сказал:
     -- Дженни, тебе пора!
     Она не ответила, только подняла голову,  и он увидел в  лунном свете ее
блестящие глаза и ярко-белую манишку.
     -- Питер,--  сказала она  наконец,-- я останусь  с  тобой,  если ты  не
возражаешь...
     -- А как  же твоя  хозяйка?--  спросил он.--  Неужели  кому-то  из  нас
непременно нужно страдать?
     Глаза у  Дженни  заблестели еще  ярче,  она отвернулась, умылась и тихо
сказала:
     -- Бетси уже не девочка,  Питер. Ей  скоро  пятнадцать лет. Она немного
поплачет  и  забудет...  А  главное, ей  важно,  что  я  вернулась...  Да,--
повторила  она, и  Питера испугала ее мудрость,--  больше всего она боялась,
что я ей не верю. Так и было,  пока не явился ты и не показал мне, какие вы,
люди... Ладно, хватит об этом. Мы с тобой вместе, вот и все.
     Питер вздохнул от счастья. Они легли рядом, свернулись клубком и крепко
заснули.


        Глава 22. ЛУЛУ, А ДЛЯ БЛИЗКИХ -- РЫБКА


     Наутро  Питер  проснулся и  увидел,  что Дженни лежит,  прикрывая лапой
глаза  от  яркого  солнца.  Питер решил пойти  на  промысел,  чтобы  Дженни,
проснувшись, обнаружила что-нибудь вкусное.
     Ступая помягче, он прошел мимо Пуцци и Муцци и выскользнул на площадь в
то самое время, когда начали бить часы.
     Одновременно с  последним,  девятым ударом Пятер  услышал ни на что  не
похожий голос:
     -- Ах, откуда вы взялись?..
     Он  вздрогнул,  обернулся  и  увидел  удивительную  кошку.   Оиа   была
маленькая, меньше Дженни, на редкость изящная и гибкая, а цветом походила на
дымчатый  жемчуг:  нет,  шкурка  ее  отливала кремовым, скорее то был  кофе,
сильно разбавленный молоком. Нос у нее был черный, голова  -- кофейная, ушки
--  шоколадные,  лапки  и  хвостик --  черные,  как  нос. А  глаза  синие  и
несказанно прекрасные. Не фиалковые,  и  не сапфировые, и не  цвета  морской
волны, и не цвета небес --  синее всего, что есть  на  свете, сама синева во
всей своей красе. Дивное видение так поразило его, что он не мог двинуться с
места.
     Чары сняла сама кошка -- она сделала три шажка вперед, три шажка назад,
распушила хвост и проворковала:
     -- Ах, добрый вечер! Я знаю, сейчас утро, но что мне за дело!..
     Очарованный Питер пробормотал:
     -- Добрый вечер, мисс...
     Кошка подпрыгнула в воздух и сказала:
     --  Какой  смешной!..  Меня зовут  Лулу,  а для  близких  я  --  Рыбка.
Понимаешь, я очень люблю  рыбу... Вот, понюхай сам...-- И она подышала ему в
мордочку. Рыбой и впрямь  запахло, и  Питеру  это  понравилось, быть  может,
потому, что он все же стал котом.
     --  Меня зовут Питер,-- сказал он и улыбнулся,  но продолжать  не смог,
ибо Лулу закричала: --  Мя-а-у! -- и кинулась  куда-то. Наигравшись вдоволь,
она присела рядом с Питером и спросила:
     --  Любишь  ты  чай? А  кофе? Я обожаю маслины! В будущий четверг  была
дивная погода!
     Питер растерянно думал, что ответить, но она закричала:
     --  Ах,  не отвечай!  Давай  попляшем!  Вверх,  вниз,  вбок,  кругом  и
бе-гом!..
     Питер  опомниться не успел, как закружился вместе  с  нею,  и прыгал, и
бегал,  и веселился вовсю,  пока Лулу не  повалилась  на бок и  не  сказала,
сверкая синими глазами:
     --  Конечно,  ты  понял,  что  я  из  Сиама.  Отец  мой король, мать --
королева, сама  я принцесса. Ты польщен? -- И снова не успел он кивнуть, как
она вскочила и стала прохаживаться  взад-вперед. Наконец она взглянула через
плечо и спросила:
     -- Идем?
     -- Куда? -- спросил Питер, послушно семеня за ней.
     -- Ах!..  --  воскликнула она и подпрыгнула еще  раз.--  Откуда же  мне
знать? Придем -- увидим...
     Идти с ней было непросто, хотя  и дивно  хорошо. То  она прыгала  через
ограды, плотно прижав  ушки, то останавливалась, чтобы оплакать свою судьбу.
Разбередив Питеру сердце, она дождалась робкой просьбы:
     -- Лулу, расскажи мне про Сиам... Тебе будет легче...
     -- Кому, мне? -- мило взвизгнула Лулу.-- Да я в  Лондоне  родилась! Это
самое лучшее место в мире! Родословная у нас длинней хвоста! А  у тебя? -- и
не дождавшись ответа, она шепнула: -- Хозяева мои ужасно богаты...-- И снова
запрыгала, заплясала, мяукая вовсю и заливаясь хохотом.
     Много  раз останавливались  они, пока не добрались до какой-то лужайки,
откуда взору открывался весь Лондон:  и улицы,  и  дома,  и шпили, и серебро
реки, и тысячи каминных  труб, а вдалеке,  за  серыми  рядами домов, зеленые
пятна парков и скверов. Еще дальше все сливалось в голубую дымку.
     -- Мы  в парке Хэмстед-хит,-- возвестила  удивительная кошка.-- Я часто
прихожу  сюда помечтать...--  Она упала на траву  закрыла глаза и  несколько
секунд  не говорила ни слова.-- Ну  вот!  Помечтала, и  хватит. Куда  теперь
идем?
     -- Поздно уже,-- несмело сказал Питер.-- Может, вернемся?  Хозяева твои
волнуются...
     --  Еще бы!  -- воскликнула она.-- С ума сходят! Иногда  я  три  дня не
прихожу, чтобы их помучить... О, слушай, там что-то играют!
     Действительно,  где-то  играла  музыка и  слышался  шум  карусели.  Они
побежали на звуки. "Ах, я  никогда не  видела  аттракционов!"  -- восклицала
Лулу.  Питер  их видел  еще  мальчиком, но тогда его водили за  руку. Совсем
другое дело -- бегать здесь одному, то есть с такой красавицей!
     Лулу  сразу кинулась  на разноцветные шарики, ударила лапой  по  самому
красивому,  и  он  лопнул  с  оглушительным  треском, а  она  перепугалась и
заметалась на месте. Рассердилась она почему-то на Питера и стала его ругать
за то, что это он порвал шарик, ей назло. Вконец завороженный, Питер стерпел
и это, хотя прежде ничто не ранило его сильнее, чем несправедливый упрек.
     Отвлекло  Лулу  мороженое  --  она  мгновенно  смягчилась, заулыбалась,
заурчала: "Покор-рми меня мор-роженым..." -- и быстро добавила: "Вообще-то я
его часто ем, мы ужасно богатые".
     Они подлезли сзади под полу шатра --  сперва  он сам,  потом  она --  и
принялись  подлизывать все,  что падало на пол. Вернее,  подлизывала Лулу, а
Питер ждал, пока она перепробует все сорта, какие  только  есть. Длилось это
долго, и Питер просто видел, как расширяются у Лулу бока.
     Если  бы он вспомнил про  Дженни, он бы удивился, что Лулу не делится с
ним, но, как  это  ни  печально, он  о Дженни  не вспоминал с  самого начала
прогулки. Лулу тем временем пухла на глазах.  Наконец, глубоко вздохнув, она
проговорила:
     -- Ах, больше не могу...
     Именно в эту минуту вниз упал кусок прекрасного мороженого, но Питер не
посмел задержаться и  побежал  за  ней. Однако,  отбежав  немного,  сиамская
красавица свалилась на траву  и заснула,  положив обе лапки ему на мордочку.
Он терпел, терпел, потом пошевелился было, но  она  открыла глаза, крикнула:
"Мне так мягче!" -- и положила лапки ему чуть не в уши. Заснул и  Питер,  но
часто просыпался.
     Лулу проснулась поздно и заныла:
     -- Я уста-а-ла... Идем куда-нибудь... Ты что, дождя не любишь?
     День был серый, моросил дождик, и Питер честно ответил:
     -- Знаешь, к мокрому меху все липнет...
     -- Очень  жаль,-- прервала его Лулу.-- Люблю дождь. Кошки его не любят,
но я -- другое дело... И в дождь у меня глаза ярче.
     Они пошли гулять,  и на  улице их застиг настоящий ливень. Питер промок
насквозь, но терпел: глаза у Лулу и впрямь стали ярче, дело того стоило.
     К полудню выглянуло  солнце. Они в это время пересекали парк и поиграли
там немного. К  закату они  достигли еще какогото парка. Питер очень устал и
проголодался,  но Лулу восхищалась  природой и  все  не  могла  остановиться
перекусить.
     Засверкали звезды,  вышел  месяц.  На  Лулу  он  оказал  самое  сильное
действие: она  взлетала на деревья, мелькая кремовой полоской  в серебристом
свете. Питеру приходилось носиться вместе с ней. Когда он  совсем замучился,
Лулу закричала:
     -- Ах, взбежим по лунному лучу!
     Взбежать по лучу ей не удалось, и она  свалилась  у  дерева. Питер  лег
было рядом, но она вскочила и сказала:
     -- Лунный свет наводит на меня печаль!.. Давай я тебе спою...
     Однако сон сморил ее.  Пробормотав: "Стереги  меня...",--  она легла на
бок   и  засопела.  Питер  глядел  на  нее,  умиляясь  ее   изяществу  в  ее
доверчивости, пока и сам не заснул.
     Месяц  нырнул за деревья, а  там  и солнце показалось и разбудило Лулу.
Она потянулась,  поморгала,  изящно лизнула себе  лапку  и вдруг села прямо,
глядя на Питера так, словно никогда в жизни не видела его.
     -- Куда вы  меня завели? -- спросила она, и Питеру показалось,  что она
вотвот проведет лапой по лбу.
     --  Мне  кажется...-- несмело  начал  Питер, но Лулу  с  легким  криком
отскочила от него.
     -- Ах! -- воскликнула она.--  Как же это? Я  ничего  не помню...  Меня,
должно быть, опоили... Какой сейчас день?
     -- Наверное, четверг или пятница...-- сказал Питер.
     -- Что вы  наделали!--  совсем  разволновалась  Лулу.--  О, мои  бедные
хозяева!.. Они совсем извелись...
     -- Но  вы же сами...-- забормотал удивленный Питер.-- Вы говорили,  что
хотите их помучить...
     -- Что? --  возмутилась она -- Какая  наглость!.. Завести меня в  такую
даль, обкормить мороженым и потом... говорить... Хватит. Я иду домой.
     -- Лулу!  --  взмолился  Питер.--  Не уходите, останьтесь  со мной... Я
каждый день буду кормить вас мороженым и умывать вас!
     -- Как вы смеете?! --  завопила Лулу.--  Скажите спасибо, что я не зову
полисмена!  Все моя доброта... Многие считают меня святой... Словом, я иду к
себе и в провожатых не нуждаюсь.
     И она скрылась среди деревьев. Больше он ее не видел.


        Глава 23. СПЛЕТНИ И ПОИСКИ


     Когда темный хвостик исчез  в  кустах, раненный в  сердце Питер побежал
через парк к  одинаковым серым домам,  но  на улице уже не было  и следа его
вероломной подруги. Она не подождала, не передумала -- она и впрямь покинула
его.
     Тогда, внезапно  очнувшись, Питер  вспомнил  про Дженни,  и  ему  стало
страшно.
     Он представил себе, как она проснулась, не нашла его рядом. Не умываясь
и не завтракая, он побежал рысцой на юго-запад, чувствуя,  что Кэвендишсквэр
именно там.
     Бежал он весь день, истоптал лапы, но, достигнув цели, припустил к дому
38. Сердце  у него страшно билось. Он вбежал в подвал, оглянулся и не  узнал
никого. В их закутке  сидел большой  сердитый кот. Завидев Питера, он грозно
зарычал.
     -- Простите меня,-- сказал Питер,-- я ищу одну кошку... Это  было  наше
место...
     -- А теперь не ваше,-- оборвал его кот.
     --  Я понимаю,--  продолжал Питер.--  Я просто  ее  ищу. Вы ее часом не
видели? Дженни Макмурр...
     -- Не слыхал! -- ответил кот.-- Я тут со вчерашнего дня.

     Питеру становилось все хуже. Ни одна кошка не слышала про Дженни, и ему
уже казалось, что он отсутствовал не трое суток, а три года или три века.
     Когда  это  чувство стало особенно  нестерпимым, в дом  скользнули  две
кошки, и, хотя было полутемно, он сразу узнал их.
     -- Пуцци, Муцци! -- воскликнул он.-- Как хорошо! Это я, Питер!
     Они остановились и переглянулись. Потом Пупци холодно сказала:
     -- Ах, вы пришли?..
     -- Да,-- не  унимался он.-- Я ищу Дженни. Вы не могли бы  сказать,  где
она?
     Они переглянулись снова, и Муцци ответила:
     -- Нет, не могли бы.
     Питеру стало совсем страшно.
     -- Почему? -- спросил он.
     -- Потому,-- отвечали они хором,-- что мы вас видели!..
     -- Меня? -- не понял он.
     --  Вас  и эту...  иностранку.-- И  обе высоко задрали носы,  что  было
удивительно,  ибо  ни  Пуцци, ни  Муцци  не  могли  похвастаться  английским
происхождением.-- Мы сразу сообщили все Дженни.
     -- Ну, зачем эт