Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
теперь называется он
просто Аун, по имени матери своей Ауны, как Лан или Зор, как всякий
другой, кто не охотник.
Аун непонятный человек. Он один, кроме жреца, ходит в пещеру
предков. Никто не знает зачем. Он часто помогает Черному Ворону, и все
давно заметили, что жрец побаивается Ауна. Умерший вождь Гордый Лунь
слушался советов старика и всегда называл его "Мудрый Аун".
На дележе добычи Аун получает свою долю вслед за охотниками,
тогда как старый Оор - вместе со старухами.
Люди сторонятся Ауна. Говорят, что его отец, великий жрец, еще
ребенком свел его с дивами. Однако Мудрый Аун за всю свою долгую жизнь
не причинил никому зла.
Лан не смеет первым заговорить с охотником, а с Ауном можно,
потому что он - как Зор, и с ним просто, потому, наконец, что старик
любит мальчика.
- Мои глаза видели вчера волка. Он унес Лика. Никто больше не
видел.
- Мне жаль твоего брата и твою мать, - ответил Аун и, вздохнув,
заметил: - У тебя зоркие глаза.
- Да. И я заметил метку на шкуре волка, чтобы найти его и убить,
когда меня назовут охотником.
- Это будет. В праздник Нового Солнца, в праздник Птиц, если
помогут дивы, ты будешь назван, постарайся.
- Тогда я убью много коз и баранов, чтобы всем и тебе, Аун, было
довольно сладкого мяса. Я убью столько, что люди не смогут унести
всего.
- Хвастливость - большой порок, она как слепота для охотника.
Лан потупился.
- Я знаю, ты будешь удачливым охотником, но послушай, что я тебе
скажу.
Лан любил слушать старика. Неторопливый голос уводил мальчика в
неизведанное, и, если закрыть глаза, можно было увидеть невиданное:
людей, давно ушедших в пещеру предков, места, где никогда не бывал...
Таков Мудрый Аун.
- Знаешь ли ты, почему племя наше называется "таж"?
- Так было всегда...
- Нет... Жил такой человек - Таж. Давно-давно. Хороший человек,
оттого и помнят его люди, оттого все мы носим его имя и будем носить,
пока есть хоть один человек в племени... В те давние времена охотники
и даже вожди и жрецы носили имена своих матерей, как сейчас вы,
мальчики: твоя мать - Лана, - ты - Лан. А девочкам, как и теперь,
придумывали новые имена. А почему? Это забытая тайна... Как-то в
сильный снегопад погнался Таж за раненым оленем и пропал. Четыре ночи
не было его в жилище. В ту пору ночной холод убивал человека, и потому
все сказали: "Вождь Таж мертв, пусть дивы назовут другого вождя". И
стал вождем другой человек, а на пятую ночь приполз Таж, очень слабый,
но живой и сказал: "Я гнался за оленихой и ее детенышем, но мою добычу
захотели отнять волки. Они отогнали детеныша от матери и чуть не
загрызли его. Но я убил двух, а остальные убежали. Раненный, я лежал
на снегу рядом с олененком. И он согревал меня. Потом вернулась
олениха и стала зализывать детенышу раны, а он сосал молоко. И олениха
зализывала мои раны, и я, как олененок, сосал ее молоко. Она согревала
нас и уходила только покормиться. Силы мои окрепли, раны затянулись, и
я приполз в жилище".
Аун замолчал, вглядываясь подслеповатыми глазами в лицо Лана. А
тот растерянно моргал. Все было непонятно: почему вождь Таж бился с
волками за олененка вместо того, чтобы догнать и убить олениху, ведь
тогда мяса хватило бы всему племени? Почему олениха подошла к охотнику
и зализывала его раны? Разве так бывает? Почему, наконец, окрепнув,
Таж опять-таки не убил олениху?
Лан ждал: пусть Мудрый Аун объяснит ему непонятное, но старик как
бы забыл про мальчика.
- Вождь Таж был плохим охотником или дивы отняли у него разум?
- Так сказали бы и многие другие, но не жрец Ухо Дива, и не
Гордый Лунь, и не я. Отец твой, Большой Орел, наверное, тоже так не
сказал бы... Таж был хорошим охотником и мудрым вождем... Он не убил
олениху, зато узнал тайну матери и спасся. Он стал как див, которому
повинуются звери.
Аун помолчал.
- Да, у тебя зоркие глаза и хороший разум. Смотри, - старик
широким приглашающим жестом повел вокруг, - великий порядок вокруг:
солнце устало - приходят холода, улетают большие птицы. Потом эти
птицы прилетят вновь и принесут с собой Новое Солнце. С Новым Солнцем
рождаются звереныши, растет трава, появляются сладкие плоды. Предки
наши умели видеть и узнавать многие мудрости. Смотри и ты, смотри и
узнавай.
Тайна пещеры предков
"Как див, которому повинуются звери..." - повторял Лан снова и
снова, но мудрость эта была ему все-таки непонятна, хотя он и запомнил
ее.
Потянуло ветерком, и сильнее запахло неповторимой свежестью
тумана. Сверху заголубели просветы, и вдруг брызнул яркий солнечный
свет, многократно отраженный от ослепительно белых, быстро катящихся
клубов.
Аун медленно побрел к пещере.
Сейчас он запалит смолистый факел и уйдет через узкий лаз в
дальнем конце их жилища в таинственную пещеру предков, куда никто из
племени ступить не решается.
Старик Оор со своими камнями расположился у входа в жилище.
Ребятишки постарше, среди которых Лан увидел и Зора, подносили старику
новые камни.
У Оора зоркий глаз. Он внимательно разглядывает камень, прежде
чем приняться за него. Долго примеривается и наконец бьет своим черным
крепким билом, которое всегда держит при себе. И не силен удар, да
точен. Один за другим отскакивают от камня большие и маленькие
кусочки, и вот уже всем видно: получился удобный скребок для скобления
шкур больших зверей, наконечник стрелы или копья, рубило, ударник, -
по руке, в самый раз.
Лан, бывало, подносил к лазу в пещеру предков наиболее прочные
ударники из черного камня. Подносил и терпеливо ждал, пока Мудрый Аун
не придет за ними.
Из черной дыры струился холодный воздух, а то, наоборот, в нее с
шумом засасывались сухие листья и травинки из ближних подстилок.
Стоило сунуть голову в отверстие, и волосы начинали шевелиться как
живые.
Лану хотелось заглянуть внутрь. Иногда, когда в жилище не было
взрослых, он осторожно протискивался в проем по пояс. И тогда
слышались отдаленные несильные удары камня о камень. Наступала
темнота, потому что он загораживал собой дневной свет, и ему
мерещились впереди красные, зло светящиеся глаза дивов, хранителей
жилища мертвых - братьев Оггру, и мальчик в страхе пятился назад.
Там был недавно умерший вождь, Гордый Лунь, там был охотник
Буйвол и еще несколько женщин и детей, умерших за последние три луны.
Таинство погребения совершали жрец и Мудрый Аун.
Как-то раз Лан спросил у старика:
- Не рассердятся ли дивы, если я спрошу тебя, Аун, что там, в
пещере предков, где ты бываешь каждый день?
Аун долго молчал, щурясь на солнце подслеповатыми глазами, а
потом сказал:
- Это тайна великая.
- Я знаю, там живут мертвые...
- Помолчи и послушай... Стар уже Аун. Скоро и мне уходить к
предкам... Давно присматриваюсь к тебе, Лан, сын Большого Орла, и
говорю: слушай и запоминай!
Мальчик оцепенел. Так торжественно и многозначительно с ним
никогда еще не говорили.
- Слушай и запоминай. Отцу твоему хотел сказать тайны племени, но
вождям не до тайн. А жрец зол...
Аун замолчал надолго, подавляя волнение.
- Тебе скажу. Слушай и запоминай! Запоминай и думай! Думай и
наблюдай вокруг!..
Старик насупился и продолжал шепотом:
- Скажу тебе древнюю песню:
Береги брата своего и сестру - соплеменника!
Погляди вокруг, волки живут стаями, кабаны, олени,
козы - стадами, люди таж - племенем.
Злые дивы делают зло, добрые - добро.
Тигр хватает косулю, лисица караулит зайца, сокол бьет утку.
Оглянись, беда за твоей спиной.
Козы бросаются наутек от барса, волки пожирают
раненого собрата... Люди перед бедой едины!
Береги соплеменника - охотника, женщину,
детеныша! Пуще руки своей, пуще глаза,
пуще себя самого!
Старик устало расслабился и закрыл глаза.
Лан позволил себе расправить затекшую в неудобной позе ногу, но
не сводил напряженного взгляда с серого лица Ауна.
- Завтра, - сказал тот, - пойдешь со мной в пещеру предков. - И
вдруг, открыв один блеклый глаз, наклонился к самому лицу мальчика: -
Боишься?
Лан поежился.
- Страх от незнания. Узнаешь - страху станет меньше... И об этом
есть древняя песня, но о ней в другой раз.
В тот день беспокойство не покидало Лана, беспокойство и страх
перед грозным завтрашним утром.
Только Муна, затейница Муна, дочь умершего вождя Гордого Луня,
отвлекла его от беспокойных мыслей. Она показала ему рыжего волчонка,
живого зверька.
Волчонок повизгивал и старался укусить Муну за руку, но она ловко
хватала его за загривок и тихонько встряхивала. А потом, придерживая
одной рукой зубастую пасть, другой тормошила его, гладила и ласкала.
У Лана загорелись глаза.
- Хочешь, я попаду в него от того куста первой же стрелой?
Хочешь?
Муна гневно глянула на него. Радостная ее улыбка померкла.
- Нет! - сказала она резко. - Твой отец дал мне волчьего
детеныша. Он мой. Ты, как и Зурр, хочешь убить его. Зачем? Охотники
добудут много мяса.
Наутро, когда взрослые ушли на промысел, Аун взял Лана за руку и
повел его к лазу в пещеру предков.
Прикрыв пламя факела от ветра, Аун первым протиснулся в узкий
проход. Лан полез следом, замирая от страха.
Слабый огонь факела скупым красноватым светом осветил неровные
своды. Мальчик осторожно выпрямился в полный рост и огляделся. Пещера
показалась ему громадной оттого, быть может, что дальний ее конец
терялся в зловещей темноте. Лан никак не мог унять дрожь и старался
держаться поближе к старику.
- Маленький Орел!
Голос Ауна прозвучал под сводами гулко и незнакомо. Лан даже не
сразу сообразил, что это к нему обращена торжественная речь.
- Здесь, - Аун приблизил факел к одной из стен, - ты видишь
разных зверей и птиц... Я скажу тебе много такого, что знали наши
мудрые предки и что ты потом передашь сыну своему или побратиму,
соплеменнику, кому сможешь доверить это... Знание - великая тайна! В
знании - неведомая сила добрых дивов! Оно помогает одолеть голод,
жажду и холод. Кто владеет тайной - тот могуч, тот сам как див.
Лан разглядел под одним из рисунков головной убор умершего вождя,
а в рисунке узнал луня, знакомую белоголовую птицу, которую ему
нередко приходилось видеть между вершинами заснеженных гор. А вот
грозная птица, с развернутым могучим крылом - орел. Здесь когда-нибудь
будет положен головной убор его отца. Но ни один рисунок не напомнит
людям о его маленьком братишке, которого недавно утащил волк со шрамом
на плече... А где, под каким рисунком будет покоиться его головной
убор, каким именем назовут его охотники в следующий праздник Нового
Солнца?
...- А на этой стене выбито Слово предков. В темный и холодный
день дивов Оггру, хранителей жилища мертвых, жрец говорит людям Слово.
В нем мудрость предков, в нем жизнь племени. Но видит Слово предков
только Черный Ворон да я, а теперь вот и ты... Смотри и запоминай!
Лан до боли в глазах вглядывался в штрихи и зигзаги на неровной
скале, но ничего пока разобрать не мог.
- "Был великий лес, - напевно начал Аун, - и горы, закрывшие
полнеба. Было Большое Солнце и много воды.
Людей в племени было, как звезд в небе, как деревьев в лесу.
Довольно было у них сладкого мяса, плодов и целебных трав. От этого-то
люди стали забывать Слово предков, плохо охотились, не хотели строить
новые жилища.
И разгневались дивы, и напустили ночь на Солнце, и сотрясли
землю, и отняли большую воду. Ушли из лесу звери, улетели птицы,
пропали плоды.
Великий голод настал. Умирали от голода охотники и матери,
умирали детеныши.
Великий холод настал. Умирали от холода и болезней, с криками и
стонами.
И повелела Старая Олениха идти к Солнцу, где лежит Страна
предков. Повелела она в день Оггру говорить Слово и приносить жертвы
добрым и злым дивам.
Но не было пути в Страну Оленью, не пустили горы людей, и
повернули они тогда вслед за Солнцем. Шли, пока Старая Олениха не
повелела жить в большой норе, а сама ушла в жилище мертвых.
И стал вождем Таж. Он принес в жилище доброго рыжего дива -
Огонь, младшего брата Солнца. Днем и ночью кормили люди Огонь, и злые
дивы отступили от племени.
Не раз вождь Таж и самые сильные охотники уходили искать дорогу в
теплую Страну предков, где мало снега, Большое Солнце и много зверей,
но горы были безжалостны.
Умирая, великий Таж повелел людям идти по пути Солнца, потому что
охотников осталось столько, сколько пальцев у человека.
Много Новых Солнц прошло с той поры, но не было у племени беды
больше, чем гибель Огня. Тогда поняли люди величие сделанного вождем
Таж и стали зваться его именем.
Велик жрец Ухо Дива, сделавший Огонь бессмертным, и это главная
тайна предков.
Но ищите дорогу в Страну предков!
Я, Мудрый Аун, хранитель Слова, говорю: здесь в Солнечной долине
большая вода и лес, хорошая добыча, много плодов и целебных трав. Тут
жить людям... и искать путь через горы".
Волчонок
С каждым днем все ниже за горы опускалось благодатное солнце, все
более широкие тени от высоких скалистых хребтов синим холодом
накрывали долину. Все чаще студеными ветрами напоминала о себе зима.
Но в полдень солнечные лучи еще ярко освещали по-осеннему пеструю
макушку холма за ручьем.
Туда каждый день бегал Лан погреться, поваляться в душистых
хрустящих листьях, поразмыслить.
А размышлять ему было о чем. На протяжении последней луны Мудрый
Аун открыл ему столько тайн и знаний, что мальчику казалось, будто
голова его стала большой-большой, и окружающее приобрело
значительность и глубокий смысл.
Огонь - главная тайна. Огня боятся звери, он делает человека
сильнее зверей. Как важно сберечь огонь! Без страшных когтей и острых
клыков человек может прогнать тигра и волка.
Человек сделал лук, и стрелы, пущенные из лука, догоняют
быстроногую косулю.
А разве в бесчисленном повторении Новых Солнц не заключен великий
таинственный порядок?
Старый Аун посвятил в тайны предков его, Лана. А он должен
сохранить, а потом передать их своему избраннику, чтобы людям племени
жилось легче.
- Почему нельзя сказать тайны всем людям? - однажды спросил Лан.
- Потому что так всегда было. Потому что они собирают людей
вокруг владеющих тайной. В заветах и тайнах предков великая сила! -
ответил Мудрый Аун.
Ночью к Лану приходили видения: наскальные картины из Слова
предков оживали, и гулкий голос без конца повторял недоступные его
пониманию мудрые заповеди...
Мальчик выбрал себе место среди колючих зарослей боярышника,
пристально огляделся вокруг, нет ли какой опасности, и тогда только
прилег, не выпуская из рук заостренной палки, хрупкого своего оружия.
Теплые лучи шаловливо щекотали ноздри, ленивый прохладный ветерок
шелестел сухим листом у самого уха и убаюкивал, грустно и ласково.
Проснулся Лан от холода. Солнце заметно передвинулось, и ажурная
тень от сплетенных стволов и ветвей деревьев надвинулась уже на него.
Вскочил. До захода солнца он должен еще набрать полную суму
плодов боярки, шиповника, орехов и яблок. Зурра, жена жреца, строго
следит, чтобы женщины и подростки наполняли свои сумы доверху. Беда
тому, кто вернется с пустыми руками.
Прищурился на солнце: "Еще успею", - и пустился бегом к ручью. Он
знает одно небольшое ущелье, там довольно орехов и яблок.
В ложбинке за стеной кустарника он наткнулся на Муну. Она так
увлеклась возней с волчонком, что не заметила мальчика.
Волчонок теперь не проявлял к ней былой враждебности. Он весело
скакал вокруг, хватал зубами за руки, не кусая. Куда девалась та
угрюмая тоска и ярость, которая светилась в глазах звереныша, когда
Лан увидел его впервые. Да и подрос он заметно. "Значит, Муна где-то
здесь прячет его от людей и зверей", - подумал мальчик.
Волчонок почуял постороннего и ощетинился. Уши прижались к
голове, глаза превратились в две маленькие злые точки. Заметив
настороженность зверька, Муна тоже схватила палку.
Лан вышел из-за кустов. Звереныш заворчал, заскулил и спрятался
за девочку.
- Чего тебе? - сердито спросила Муна. - И ты следишь за мной, как
Зурр?
- Не слежу.
Лан рассмеялся: разъяренная девчонка походила на сову - глаза
круглые и злые, волосы всклокочены, кажется, вот-вот выпустит острые
когти.
- Не слежу, - повторил он. - Иду в то ущелье, где родник. Там
много орехов и яблок.
Муна успокоилась немного.
- Ты не убьешь волчьего детеныша?
- Покажи твои руки, - сказал Лан вместо ответа.
Муна с удивлением протянула ему руки.
- Зверь не укусил тебя? - поразился он.
В этот момент волчонок бросился на Лана и, если бы тот не
отскочил в сторону, вцепился бы ему в ногу. Острые зубы глубоко
впились в подставленную палку.
Муна закричала и прижала звереныша к земле. Волчонок не
сопротивлялся, но продолжал глядеть на Лана непримиримо.
- Что же ты будешь с ним делать?
- Не знаю, - простодушно и горестно ответила девочка. - Наверное,
отпущу.
Лан неодобрительно качнул головой. Со снисходительной улыбкой
глядел он, как Муна привязывает звереныша к дереву и тот доверчиво
жмется к ней.
По пути к ущелью мальчик задержался у ручья, чтобы напиться.
Задумчиво оглядел он глубокие борозды от волчьих зубов на своей палке:
"Все-таки зверь едва не перекусил такую крепкую палку. А ведь еще
детеныш!"
От ручья Лан пошел быстрее, до заката оставалось недолго. Вдруг
он услыхал протяжный вопль Муны, вопль боли и злобы. Не раздумывая,
помчался Лан обратно.
С поляны доносился шум борьбы: хриплое дыхание, яростные выкрики,
рычание.
У кустов, за которыми скрывалась поляна, Лан задержался.
Внимательно огляделся, не подстерегает ли его какая опасность, и
осторожно продрался сквозь колючие ветви.
Злоба вспыхнула в нем, когда в противнике Муны он узнал Зурра,
сына жреца.
Зурр очень сильный. Он придавил Муну коленом к земле и хищно
оглянулся на рвущегося с привязи волчонка.
Только тут Лан заметил стрелу, глубоко вонзившуюся в кору дерева,
в нескольких пальцах выше головы звереныша, и лук Зурра, брошенный в
пылу борьбы.
Муна хрипела в бессильной ярости и тщетно пыталась освободиться.
О Зурр, победитель девчонок! Как посмел он прикоснуться к Муне
вопреки запрету обычая! Пусть он выше, пусть сильнее - быть ему
сегодня на земле!
Отшвырнув палку, Лан одним прыжком оказался рядом и опрокинул
Зурра неожиданным ударом ноги в бок. Они катались по земле и колотили
друг друга, свято соблюдая при этом заповедь: "Не пролей крови
соплеменника".
Зурр был сильнее. Оправившись от неожиданного нападения, он нанес
Лану такой удар, что тот задохнулся от боли.
От следующего удара удалось увернуться, и Зурр со всей силы
хватил кулаком по земле и взвыл:
- Бо-бо-бо!
В тот же миг, изловчившись, Лан завернул ему здоровую руку за
спину и придавил противника коленом к земле.
- Ты на земле, Зурр! И ты нарушил обычай - обидел девчонку. Сордо
будет тебе!
Сордо - так называлось наказание нарушившим обычаи племени. Вождь
или жрец громко называли провинившегося и оповещали всех о его
проступке. Но бывало сордо и суровее. Так, охотника Ястреба когда-то
побили дубинкой и лишили головного убора и охотничьего снаряжения. По
сей день называется он Оор, как детеныш...
Лан почувствовал, как сразу расслабилось, обмякло напря