ает на лесном складе. Я попросил его приехать в Осло, но
он объяснил, что не может уйти с работы, а  готов  встретиться  со  мной  во
время ленча. Его трудно было понять, он почти не говорит по-английски. Я так
рад, что ты поехал со мной.
   Арне  кивнул  и,  как  обычно,  немного  поморгал.  Поезд  шел  ровно,  в
характерной  норвежской  неспешной  манере  минуя  пригороды,  и  постепенно
набирал скорость.
   - Как ты его узнаешь?
   - Он сказал, что видел меня. Я должен идти по дороге к мосту и держать  в
руках английскую газету.
   - Ты взял?
   - В кармане пальто, - кивнул я.
   В поезде становилось жарко, ближе  к  дверям  вагона  была  предусмотрена
вешалка, где пальто Арне и мое висели рядом.
   Дорога шла на север мимо ферм и лесов над растянувшимся озером. В  другое
время я бы радовался путешествию, но просто поразительно, как даже несильный
страх полностью подавляет сознание. Старый знакомец с желтыми глазами и  его
напарник были слишком близко, чтобы спокойно любоваться пейзажами. И у  меня
началось что-то вроде своеобразного тика - я то и дело  оглядывался,  потому
что пассажиры ходили через наш серединный вагон не переставая. И каждый раз,
когда хлопала дверь, я нервно вздрагивал.
   Женщина в голубом переднике провезла по вагону тележку  с  горячим  кофе,
молоком, печеньем и сладостями. Арне купил мне  кофе.  Тележка  подъехала  к
дверям, и они громко захлопнулись за ней.
   Мы остановились в большом городе, видном из окна вагона.  Гамар,  узловая
станция, много путей, открытых грузовых платформ, но мало  людей  и  никакой
вокзальной  суеты.  Потом  поезд  снова  тронулся,   набрал   скорость,   до
Лиллехаммера остановок больше не будет. Два с половиной часа в  вагоне  я  в
относительной безопасности.
   - Я скучал без тебя на скачках в воскресенье, - сказал Арне.
   - Да, я хотел поехать, но было слишком холодно. Он  взглянул  на  меня  с
дружеским упреком.
   - Скоро я поеду домой.
   - Домой? - удивился он. - Я думал... Ты никогда не бросишь нас, не  найдя
убийцу.
   - Надеюсь, после сегодняшнего путешествия мы будем знать немного  больше.
Если повезет. И потом, у нас есть ключ.
   - Какой ключ?
   - Я нашел ключ от  камеры  хранения,  засунутый  в  жокейский  шлем  Боба
Шермана.
   - Что ты говоришь!
   Я кивнул и рассказал о том, как вышел на Падди О'Флагерти.
   - Так что видишь, хотя я скоро  уеду  домой,  но  мы  получим  ответы  на
большинство вопросов.
   - Великолепно! - Арне весь так и  лучился  энтузиазмом.  -  Нам  остается
только открыть камеру хранения и посмотреть, что там спрятано. - Неожиданная
мысль пришла ему в голову. - Возможно, там  деньги.  В  брезентовых  мешках,
понимаешь, деньги, которые украли.
   - Это мысль, - согласился я и не стал спешить с  объяснениями  по  поводу
того, что на самом деле лежало на  дне  металлического  шкафа.  Впереди  еще
много времени". К тому же  пассажиры  уже  вставали,  надевали  пальто.  Все
признаки, что мы подъезжаем. Поезд шел по берегу  озера  Мьоза,  и  вдали  я
увидел лесной склад с сотнями сосновых бревен, плававших в воде.
   Арне помог мне надеть пальто, а я помог ему. Он печально улыбался.
   - Кари и мне будет не хватать тебя.
   - Как-нибудь я обязательно приеду. Мне очень нравится Норвегия.
   Он кивнул. Поезд проехал мимо моста, ведущего в  Гьовик,  потом  медленно
взобрался на холм, притормозил, въехав на вокзал в Лиллехаммере, вздохнул  и
остановился. Мы вышли на пронизывающий ветер под серое,  затянутое  облаками
небо. Слишком много серого, подумал я, совсем не то, что на  этих  радостных
праздничных открытках, где солнце, снег и веселые лыжники, показывающие свой
темный загар и белые зубы. Странно, но ни один из этих  северных  промерзших
вокзалов не оборудован крышей над платформами. Вероятно, никто не  стоит  на
перроне, ожидая поезда, поэтому крышу посчитали излишеством. Эти  норвежские
перроны вообще чем-то напоминали последнюю сцену в ?Анне Карениной?.
   - Ты идешь, Дэйвид? - спросил Арне.
   - Ox. - Я остановился, рассеянно огляделся  и  последовал  за  ним  через
главный вход в кассовый зал. В дальнем конце платформы два человека обогнули
здание вокзала и направились скорым шагом к дороге, ведущей к мосту. Один из
них был очень высокий, а другой фигурой походил на моего визитера  с  ножом.
Но они ушли уже далеко, и в суде я бы не поклялся, что узнал их.
   Но сам был уверен.
   В маленьком кассовом зале, казалось,  были  предусмотрены  все  удобства:
вдоль стен кресла, двери в туалеты, окошечки касс,  но  пассажиры  томились,
дожидаясь своих поездов, с выражением  заключенного,  подгоняющего  медленно
текущее время. Арне сказал, что ему надо позвонить, прежде чем мы пойдем  на
встречу с нашим незнакомцем.
   - Понимаю, - дружески улыбнулся я. Через стеклянную стену будки я  видел,
как он  опустил  монеты  в  отверстие  и  горячо  начал  убеждать  в  чем-то
невидимого собеседника. Он говорил довольно долго и вышел, улыбаясь.
   - Все сделано. Пойдем, - сказал он.
   - Арне, - нерешительно начал я, - понимаю, что сейчас скажу глупость,  но
я не хочу идти. Он окаменел, будто его ударило током.
   - Но почему? Ведь этот человек мог видеть, кто убил Боба Шермана.
   - Знаю. Не могу объяснить. У меня врожденная способность к  предчувствию.
Я уже убеждался в этом, раньше... Не могу не  прислушаться.  Что-то  говорит
мне: не ходи. Вот я и не пойду.
   - Но, Дэйвид, это какое-то безумие.
   - Ничего не могу с собой поделать. Не пойду.
   - Но как же с этим человеком?
   - Не знаю, - беспомощно вздохнул я.
   Арне терял терпение. Он пытался оскорблять. Он пытался  убеждать.  Но  не
сдвинул меня с места.
   - Давай мне газету. Я пойду и встречусь с ним сам,  -  наконец  предложил
он.
   - Но, - возразил я, - если  предчувствие  говорит,  что  на  дороге  есть
какая-то опасность, то  ведь  она  угрожает  и  тебе.  У  меня  как-то  было
предчувствие насчет улицы... И я не пошел по ней. И через  несколько  секунд
несколько тонн строительных лесов рухнуло на то место, где я стоял. И с  тех
пор, если во мне сильное сопротивление, чего-то я не хочу делать,  то  и  не
делаю.
   Он поморгал.
   - Если я увижу строительные леса, то перейду на другую  сторону.  Но  нам
нужно встретиться с Иоганном Петерсеном и  услышать  его  историю.  Дай  мне
газету.
   Очень неохотно я вручил ему вчерашний ?Экспресс?.
   - Буду ждать тебя здесь, - сказал я.
   Он кивнул и ужасно недовольный ушел один. Я выбрал кресло в углу: с  двух
сторон меня защищала массивная стена, а  рядом  сидела  девочка-подросток  в
потертой дубленке и шумно ела сандвич с селедкой.
   Прибыл поезд, несколько человек вошли в зал, но большинство ожидавших,  в
том числе и моя соседка, уехали на нем. Время тянулось страшно медленно.
   С момента нашего приезда и до отхода поезда в Осло  ждать  полтора  часа.
Девяносто минут на то, чтобы убить. Не правильно, сухо упрекнул я  себя.  На
то, чтобы остаться живым. Как жаль, что  я  не  курю,  не  грызу  ногти,  не
занимаюсь йогой.  Как  жаль,  что  каждый  раз,  когда  мимо  окна  проходит
какая-нибудь пара, сердце падает в коленки. Как жаль, что я не знаю привычек
Желтых Глаз и его напарника: будут ли они убивать на публике. Если бы я  был
уверен, что они не рискнут действовать на глазах у  людей,  я  бы,  пожалуй,
собрал толпу. А пока я сидел, ждал, потел и надеялся, что  правильно  оценил
лимит их прав.
   Когда появились пассажиры на поезд в Осло и стали покупать билеты, я тоже
купил билеты себе и Арне и попросил два места, откуда видно весь  вагон,  и,
хотя кассир почти не говорил по-английски и трудно было объяснить,  что  мне
надо, места оказались такие, как я хотел.
   Когда я вернулся в свой  тщательно  выбранный  угол,  то  оказалось,  что
незащищенный фланг прикрывает пожилой мужчина в  шапке,  закрывающей  уши  и
часть широких скул. Он слышал, как я говорил по-английски в окошко кассы,  и
теперь горел желанием рассказать, что год назад с сыном и невесткой он ездил
в отпуск в Англию. Я сделал радостно-удивленный вид, и это воодушевило  его.
Минута за минутой он пересказал весь  туристский  маршрут  от  башни  Тауэра
через Вестминстерское аббатство к Национальной галерее. За четверть часа  до
прихода поезда, когда вернулся Арне, мы уже болтали, как старые друзья.
   Арне выглядел очень озабоченным. Я встал навстречу ему  и,  показывая  на
пожилого мужчину, сказал:
   - А мы говорили о Лондоне... Арне посмотрел на моего собеседника, но явно
не увидел его и резко бросил:
   - Он не пришел.
   - Не может быть, - не поверил я.
   - Я ждал. Я дважды прошел мост от начала до конца. Я махал газетой. Никто
не заговорил со мной. И никто из прохожих не  выглядел  так,  будто  кого-то
ищет.
   - Проклятие! Какая ерунда! - Я еще немного огорченно поохал. - Прости. Ты
даром потерял целый день... Но он так определенно сказал.  Может  быть,  ему
пришлось отложить встречу  и  он  не  смог  предупредить?  Может  быть,  нам
позвонить на лесной склад?
   - Я звонил, - перебил меня Арне. - Иоганн Петерсен у них не работает.
   Мы смотрели друг на друга.
   - Я так много поставил на него, - подавленно пробормотал  я,  -  надеялся
получить настоящую живую информацию.
   Арне с сомнением изучал мое лицо.
   - Выходит, мое предчувствие оказалось не правильным.
   - Я говорил тебе, - буркнул Арне.
   - Да, ты говорил.
   Он начал доставать бумажник.
   - Я уже купил билеты, - сказал я, показывая ему. - Два места рядом.
   - О-о, хорошо.
   Пришел поезд, темно-красный с серебристой  полосой,  мы  вошли  в  вагон.
Места оказались такими, как я хотел: спиной к гардеробу, где висели  пальто,
лицом к двери в противоположном конце вагона и к сиденьям  напротив.  И  еще
одна удача. Мой пожилой друг, ездивший в отпуск  в  Лондон,  занял  место  у
прохода через три ряда от нас. Ему  было  хорошо  видно  Арне  и  меня,  он,
улыбаясь, помахал нам рукой. Я сказал Арне, какой это  симпатичный  человек.
Как все норвежцы, добавил я. Арне без конца  оглядывался,  но  сзади  висели
только пальто, правда, от этого он не стал счастливее.
   Две молоденькие девушки с ярко-голубыми  глазами  сели  лицом  к  нам.  Я
подвинул ноги, чтобы им было удобнее, и улыбнулся.  Они  тоже  улыбнулись  и
сказали что-то на своем языке.
   - Я англичанин, - пояснил я, и они повторили ?англичанин?, и  кивнули,  и
снова улыбнулись. - А это мой друг Арне Кристиансен. -  Они  восприняли  мои
слова как эксцентричность иностранца и, хихикая, поздоровались с  ним.  Арне
ответил на их приветствие, но он годился им в отцы, и его не интересовала их
девичья болтовня.
   Поезд вез нас назад в Осло. Мы с Арне  обсудили,  почему  мог  не  прийти
Иоганн Петерсен, и я сказал, мол, надеюсь, он позвонит еще раз.
   - Ты дашь мне знать, если он позвонит?
   - Конечно, - ответил я.
   Снова появилась леди в голубом переднике, толкая перед собой  по  проходу
тележку. Я сказал, что теперь моя очередь покупать кофе, и  купил,  несмотря
на протесты  Арне.  Девушкам  я  тоже  предложил  кофе,  они  посчитали  это
остроумной шуткой и покраснели до  корней  волос,  а  потом  попросили  Арне
узнать, прилично ли будет, поскольку они не любят кофе,  взять  апельсиновый
сок. Леди в голубом переднике выслушала перевод Арне и с улыбкой отдала  ему
мою сдачу.
   У Арне постепенно появился  взгляд  затравленного  зверя,  как  всегда  в
толпе.
   - Давай пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, - предложил он.
   - Иди, - сказал я, - мне нравится здесь.
   Он покачал головой, но остался.
   К  его  облегчению  и  моему  сожалению,  в  Гамаре   девушки,   хихикая,
попрощались и, то и дело оглядываясь, ушли. Никто  не  занял  освободившиеся
места, но, когда поезд тронулся, мой пожилой друг встал и подошел к нам.
   - Разрешите, я сяду с вами? Это так интересно - поговорить об Англии.
   Для Арне это было уже слишком. Он вскочил и отправился в соседний  вагон,
дверь хлопнула за его спиной.
   -  Я  огорчил  вашего  друга?  -  с  озабоченным  видом  спросил  пожилой
путешественник. - Простите.
   - У него неприятности, - объяснил я. - Но не вы их причина.
   Успокоившись, он  пустился  в  воспоминания,  которые  наскучили  мне  до
смерти, но похоже, что спасли жизнь. Он  все  еще  неутомимо  рассказывал  о
Лондоне, когда мы приехали в  Осло.  На  платформе,  сопровождаемый  бдином,
стоял, как и обещал, Эрик и высматривал меня в окнах.
   У них оставалось мало времени. Если эти двое  захотят  выполнить  задание
сейчас, им придется действовать на глазах у всех.
   Я вышел из вагона и направился к Эрику. Дорогу к нему мне перегородили  с
тошнотворно деловитым видом два человека, которых я меньше  всего  хотел  бы
видеть.
 
Глава 16 
 
   Битва не состоялась.
   Эрик заметил их в тот же момент, что и я, и закричал во всю силу легких:
   - Полиция! - Все, у кого были уши, остановились и оглянулись. -  Полиция!
- вопил Эрик, показывая на Желтые Глаза и его напарника. -  Эти  двое  воры!
Хватайте их! - Он повторял эти слова по-норвежски и по-английски. И крик его
разносился по всему вокзалу.
   Нервы  у  них  не  выдержали.  Желтые  Глаза  и  мой  лондонский  визитер
посмотрели на растущий круг пассажиров, вытаращивших на них глаза,  и  вдруг
бросились бежать. Никто не попытался задержать их. У всех прохожих было одно
и то же выражение - глубочайшего изумления.
   Эрик подошел и довольно потряс мне руку.
   - Я применил вашу теорию на практике, - сказал он.
   Я непонимающе взглянул на него.
   - Кнут сказал, мол, вы считаете, что они не будут  убивать  на  глазах  у
публики. Вот я и собрал публику.
   - Спасибо.
   - Назовем это расчетом. - Он усмехнулся и потрепал бдина по загривку.
   Неприятно признаваться, но у меня вспотели ладони, и всего колотило.
   - Мне нужен телефон, - сказал я.
   - Вам нужен хороший глоток виски.
   - И это тоже. Я вернулся. Звоню с вокзала, - сказал я Кнуту.
   - Слава богу.
   - Сработало? - спросил я, и сам удивился  своей  горячности,  но  ведь  я
почти семь часов продрожал, рискуя своей шкурой, а после этого  трудно  быть
спокойным.
   - Да. - Голос прозвучал со странной сдержанностью. - Во всяком  случае...
ja.
   - Что случилось?
   - Вам лучше приехать в полицейский участок. Легче объяснить.
   - Хорошо.
   Я вышел из будки и почти упал на Одина, который лежал поперек двери,  как
средневековый паж. Дог с упреком взглянул на меня, не спеша встал и зевнул.
   - Вы не видели где-нибудь Арне Кристиансена? - спросил я Эрика.
   - Кого?
   Я поискал глазами в толпе Арне, но без успеха.
   - Неважно. Наверно, он поехал домой. В сгущавшихся сумерках Эрик спокойно
вел машину (всего один раз нырнул  под  красный  свет),  и  мы  благополучно
добрались до полицейского участка. Я поднялся наверх, где Кнут в одиночестве
сидел за столом и  жевал  карандаш.  Он  жестом  показал  мне  на  стул  для
посетителя, и что-то вроде улыбки мелькнуло у него на лице.
   - Ну... Мы сделали все,  как  вы  предложили.  Положили  схему  в  камеру
хранения в аэропорту и всунули ключ от нее в шлем,  который  лежал  в  вашем
номере в ?Гранд-отеле?. Мы обсыпали угольной пылью все поверхности,  которых
мог коснуться вошедший. Потом ждали в Форнебу, кто придет  за  схемой.  Кнут
провел карандашом по зубам.
   - Он пришел.
   - Кто?
   Кнут вздохнул.
   - Пойдемте лучше посмотрим, и вы увидите. Он повел меня  вниз,  потом  по
коридору с непокрытым ковром полом и остановился у  покрашенной  в  кремовый
цвет двери. Яркий свет из комнаты бил в  ?глазок?,  устроенный  в  двери  на
высоте головы.
   - Посмотрите, - сказал Кнут.
   Я посмотрел.
   Комната была маленькая и пустая, только стол и три стула. На одном  сидел
молодой полицейский  в  форме,  старавшийся  солидно  выглядеть.  На  другом
спокойно курил, будто на  заседании  правления  своей  компании.  Пер  Бьорн
Сэндвик.
 
*** 
 
   Я отпрянул от глазка и вытаращил глаза на Кнута.
   - Давайте вернемся ко мне в кабинет, - сказал он. Мы поднялись в  кабинет
и сели: он за стол, я на стул для посетителя.
   - Мистер Сэндвик приехал в Форнебу и открыл шкаф камеры хранения. -  Кнут
поглядел в блокнот. - Это было точно в  четырнадцать  тридцать  пять.  Потом
вынул схему из шкафа и  положил  во  внутренний  карман.  Я  и  двое  других
офицеров подошли к нему, когда он отходил от ряда шкафов камеры хранения,  и
попросили  отправиться  с  нами  в  этот  полицейский  участок.  Он  казался
удивленным, но.., совершенно не взволнованным. Мне приходилось  арестовывать
многих... Пер Бьорн Сэндвик не вел себя, как человек, знающий за собой вину.
   Кнут потер подушечкой пальца нос.
   - Не знаю, что с ним делать, Дэйвид. Там, в аэропорту, он пожал плечами и
сказал, мол, пожалуйста, он поедет, если мы хотим. Но больше он не сказал ни
слова, пока мы не приехали сюда. Он был абсолютно спокоен. Никаких признаков
волнения. Ледяное спокойствие. Он здесь уже около полутора часов и  все  это
время вежлив, выдержан, холоден.
   - Как он объяснил свой приход за схемой?
   -  Мы  вошли  в  комнату  для  допросов,  сели,  констебль   приготовился
записывать. Мистер Сэндвик предложил мне сигарету. Он сказал, что всего лишь
пытался  помочь  в  расследовании  смерти  Боба  Шермана,   поскольку   Арне
Кристиансен сообщил ему,  что  вы  нашли  ключ,  который  может  привести  к
необходимой  информации.  Поэтому  он  поехал  в  отель,  взял  ключ,  сразу
догадался, что он от камеры хранения в Форнебу, так как в прошлом сам  часто
пользовался этими шкафами.  Тогда  он  поехал  в  аэропорт  посмотреть,  что
оставил Боб Шерман. Он сказал, что подумал, может, это пропавшие деньги,  но
там был только лист бумаги. Он даже еще не взглянул, что это такое, когда мы
остановили его.
   - Сэндвик привел какую-нибудь причину, почему все это  делал  сам,  а  не
подождал Арне или меня или не обратился за помощью к полиции?
   - Ja. - Кнут чуть улыбнулся, будто поддразнивая меня. -  Он  сказал,  что
его попросил Арне, который хотел доказать Комитету  по  организации  скачек,
что он как следователь заслуживает своей  зарплаты.  Поэтому  Арне  позвонил
Сэндвику как члену комитета и сказал ему о ключе. Арне, в частности, считал,
что если он и мистер Сэндвик сами  раскроют  это  дело,  то  не  только  вам
достанутся лавры победителя.
   - Что вы думаете?
   - Пер Бьорн Сэндвик - лидер нашей промышленности. - Вид у Кнута был  явно
неуверенный. - Он уважаемый человек. Он вед себя очень разумно, но, если  мы
продержим его тут дольше, он начнет сердиться.
   - А ваши начальники начнут давить на вас?
   - М-м-м. - .ja.
   - Не беспокойтесь, Кнут, - немного подумав, сказал  я.  -  Мы  напали  на
правильный след.
   - Но он так уверен.
   - Он опирается на ошибочное предположение.
   - На какое?
   - Он думает, что я мертв.
 
*** 
 
   И в самом деле Пер Бьорн Сэндвик получил ужасный удар, когда  я  вошел  в
комнату для  допросов.  Мышцы  вокруг  глаз  и  рта  непроизвольно  сжались,
иссиня-бледная кожа покрылась  капельками  пота.  Но  он  поразительно  умел
держать  удар,  как  говорят  боксеры.  Уже  через  три  секунды  Пер  Бьорн
приветливо улыбался с обманчивым спокойствием, которое так смущало Кнута.
   - Дэйвид! - воскликнул он, будто радуясь  моему  приходу,  но  все  же  я
услышал, или, вернее, почувствовал, с какой панической силой  билась  в  нем
тревога.
   - Боюсь, это не самая счастливая встреча, - заметил я.
   Он с таким напряжением пересматривал  ситуацию,  что  мышцы  вокруг  глаз
дергались в мелких ритмических спазмах. И это вымело из меня последние крохи
самодовольства. Потому что у людей, которые умеют быстро  и  целенаправленно
думать в таких неблагоприятных обстоятельствах, хватит ума, чтобы без потерь
выйти из них.
   Вслед за мной в комнату  вошел  Кнут  и  приказал  молодому  полицейскому
принести еще один стул. Пока тот ходил за стулом, я наблюдал, как Пер  Бьорн
мысленно закончил п