Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Крайтон Майкл. Восходящее солнце -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  -
мы по-стариковски. В шубе. От этих расспросов капа про шубу мне стало легко. Захотелось открыть окно, высунуться по пояс, смотреть, как поезд огибает плавно изогнутую сопку, а за ней стоит такая же махина. Я уже взялся за поручни, забыв, что окно не открывается, но вертолетчик сказал: - Нельзя, выбросит: скорость. И тоже вспомнил, что окно не открывается, улыбнулся своей промашке, включил видеообзор. И закружились там столетние сосны, промелькнула длинная ровная платформа со змеями эскалаторов, ползущими прямо из леса, а потом вдали, за деревьями, заголубело таежное море. И кап сказал: - Когда-то ходил я по рекам на старых теплоходах. Чудно вспомнить: только и глядишь - где мель? А управляешь пальцем. Вот так грозишь пальцем механику: полпальца вправо, полпальца влево, а не поймет - так и с добавлением слов. Глотка-то у меня хорошая, по всей реке слышно. Так и говорили: Грамофоныч приближается. А теперь хоть всю ночь спи, однако речная ракета идет себе. Мели как были - на своих местах, а она, голубушка, танцует поверх. Пусти, в блюдце с водой - пройдет. Осердиться и то не на кого. - Иди, отец, к нам, - пожалел его Зюбр. - Мы в такие чертовы дыры забираемся, что нормальному человеку, живущему, например, в небоскребе, и не приснится. - А ты что, хочешь в небоскреб? - прицепился к слову Грамофоныч. - Да жил я там. - Зюбр махнул рукой. - Пока не сбежал сюда. - Однако у твоего дяди свой небоскреб. - Кап, видимо, хотел преподнести мне, горожанину, приятный сюрприз. Но я равнодушно сказал: - Вот как. - Да, городской дом, большой такой кубик. Из серого камня. - Старая типовая постройка? - Лаборатория, - подтвердил кап. - А в ней машины. Какие - не показывает. Ворота на замке. Серьезный профессор. - На замке? - Ага. Прежде этих замков было больше, чем людей, а теперь хоть экскурсии води к Гарге. - Кап остался доволен своим выводом и пустил три клуба подряд, держа в ладони свою широкую, как чашка, трубку. - Очень серьезный изобретатель, - добавил он. Динамик вкрадчиво объявил, что через три минуты остановка. Зюбр больше не спросил меня ни о чем, хотя глаза его сверлили меня насквозь. На прощание он сказал: - В случае чего дай знать о себе. Порт Айхал, командиру. - Спасибо, командир. Кап одел уже свою мохнатую меховую шубу, такую же шапку и двинулся к дверям. На платформу вышли только мы двое. Махнули в окно командиру, махнули еще раз сверкнувшим уже вдалеке крыльям поезда и стали осматриваться. Все было почти так, как я и представлял. Белый, рваный клык скалы, только не справа от меня, а слева. Ровная, закруглявшаяся у горизонта черта, делящая весь мир на зеленое и белое: здесь кончался невидимый защитный купол, прикрывший Байкал; по одну его сторону - лето, по другую - зима. А там, где поднялись два голубых луча, указующих проход в поле, чернеет гладкий дежурный мобиль почти музейной конструкции. Значит, едем. Кап, раскуривая трубку, молча показал вдаль, и я увидел в чистой голубизне маленькое серебристое пятнышко. Неужели это и есть облако? Я ловко влез в свой комбинезон и не стал застегиваться, чтоб не вспотеть. Мы переступили невидимую черту, у которой росла трава и медленно таял снег, и направились к мобилю. Шофер знал Грамофоныча, почтительно с ним поздоровался, а у меня спросил: - Вы к кому? - К дяде! - резко ответил за меня кап. - Что-то раньше, Смирнов, вы почтительней встречали гостей и не задавали бестолковых вопросов. - Раньше по морю летом ездили на катерах, - уклончиво ответил шофер. - Свои порядки заводите, - проворчал кап. - А лов как? Подледный? (Шофер кивнул.) Верно говорят: вам, ольхонцам, лишь бы как потруднее. Мобиль осторожно сполз с берега на лед, и сначала под колесами тонко и жалобно звенели торосы, словно мы пробирались по столу, уставленному фарфоровыми чашками, а потом машина выбралась на ровное место и покатила, набирая скорость. Что это был за лед! Я глаз не мог оторвать от дороги: голубые, светло-зеленые, молочно-белые, матовые, серебристые плиты были уложены одна к одной в затейливый узор. Пожалуй, ни один художник и архитектор не могли похвастать такой сумасшедшей красоты мозаикой, а ведь это были всего-навсего остекленевшие волны, фантазия мороза и ветра. И весь Байкал в оправе скал и сопок сверкал, светился, как драгоценный камень, выставлял себя напоказ, понимая, что он виден сквозь лед до самого дна. А мои спутники знали все это и деловито обсуждали, какая под нами сейчас глубина и где расставлены сети, а чуть позже показали мне место, где ни одна сеть не достанет до дна: гам очень глубокая морщина старушки-земли. Все же я решился спросить, почему Байкал - море, хоть и не впадает ни в какой океан. И кап сурово сказал: - Слишком много рыбаков утонуло тут в свое время. Теперь я другими глазами смотрел на сверкавший Байкал, на ровный узорчатый его щит: я подмечал парок над черными пятнами пропарин - там били со дна теплые ключи, видел змеившиеся трещины - следы подледных течений и, когда издалека прилетел пушечный выстрел, догадался, что с такой силой лопнул где-то лед. Длинный остров вмерз в ледяные поля, словно попавший в беду дрейфующий корабль. Ветер сдул с него весь снег, и он предстал перед нами в своем естественном желто-красном виде, а там, где полагается быть пассажирским каютам, стоял золотистый поселок. Стекло, металл, желтые доски сосны отражали солнечные лучи прямо в лицо, и мы, щурясь, рассматривали легкие, устремленные ввысь постройки, стоявшие, казалось, как попало, вперемежку с соснами. Но зоркий глаз капа моментально установил здесь свой порядок. "Пятый дом на улице Обручева видишь? Я туда", - довольно произнес кап. А за улицей Обручева, которая, как я заметил, хитроумно петляла меж песчаных холмов, туда дальше, за лесом или парком низких, пригнутых ветром сосен, возвышалась лаборатория старой типовой постройки. Нельзя сказать, что серый куб выглядел мрачным и старомодным: в его контур вплетались ажурная радиомачта, лопасти локаторов, солнечные зеркала, купол маленькой обсерватории, - и все же он казался тяжелым каменным чужаком в золотистом рыбацком городке. Над пикой радиомачты в вышине застыло облако, тень его падала на крышу лаборатории. Мне показалось это символичным. Впервые я видел облако все целиком и на таком близком расстоянии: идеально круглое, торжественно блестящее, похожее скорее на большой, чудом висящий в воздухе металлический шар, чем на наше земное, лохматое, неторопливо плывущее в дальние страны облако. Я смотрел на него одну-две секунды, но очень внимательно. И ничего ему не сказал. Кап пригласил меня вечером на уху и пошел к бурундучатам, как он называл внуков (сын его был на промысле в Малом море, где-то между островом и материком). Он шагал по песчаной дороге, прямой и огромный в своей мохнатой шубе, радуясь веселому визгу бурундучат, которых он посадит на плечи, а я подъехал к воротам. Створки вползли в пазы, мобиль очутился во дворе. Медленно-медленно поднялся я по ступеням, дверь распахнулась. Я вошел в вестибюль и долго жмурился, привыкая после сверкания льда к полумраку, потом вылез из комбинезона, постучал в первую дверь. - Войдите, - услышал я голос дяди. Он сидел за разложенными бумагами. Я шагнул ему навстречу и выпалил то, что давно приготовил: - Я приехал не для того, чтоб стать бессмертным. - Знаю, - усмехнулся дядя. - Второго Килоу пока не нашлось. Ты приехал работать, не так ли? Я верил в это. Ну, здравствуй. Я пожал сухую крепкую руку, оглядывая кабинет Гарги. Он понравился мне своей простотой. Просторный, неправильной формы ящик из светло-золотистой сосны, грубо сколоченный деревянный стол посредине. Здесь же, под рукой, счетная машина, доска с мелками, телеэкран. Стулья вдоль стен, складная кровать в нише, шкаф. В окне мягко светится Байкал. - Обитель отшельника, - иронически сказал дядя. Я еще не верил себе: вот он - тот единственный человек, который договорился с облаком. Имя его известно всем и вызывает то улыбку, то чувство тревоги, то раздражение. Когда-то он качал меня на коленях. Сейчас, смахнув на край стола разбросанные бумаги, угощает кофе. Человек, обещавший людям бессмертие, наливает из обыкновенного кофейника в обыкновенные стаканы. Потом он включает экран, знакомит меня с лабораториями: - Химическая. Во весь экран смуглое узкое лицо. - Доктор Наг, заведующий, - представляет Гарга. - Март Снегов, наш новый работник. Программист. Доктор Наг кивает, отходит от экрана, открывая прекрасно оборудованную лабораторию: достаточно беглого взгляда, чтобы убедиться в этом. Дальше я вижу подземный ускоритель, физическую лабораторию, мастерские, наконец - пустой машинный зал. Три новые машины. Здесь мне предстоит работать. - Я обхожусь собственной головой и вот этим арифмометром. - Дядя показывает на свой счетный автомат. - Но работы очень много. Пользуйся всеми машинами. - А ваш программист? - Сбежал. Ему, видишь ли, не нравилось жить в глухом углу. Я надеюсь, ты серьезный человек. Я дернул плечом: откуда я знаю? - Работы много, - повторил Гарга. - Но она окупится с избытком. Экран показал комнату, уставленную приборами. - Биомашины. Я смотрю на приборы, стараясь уловить в их контурах что-то необыкновенное. С виду приборы такие же, как во всякой лаборатории. - Музейные экспонаты, - говорит Гарга. Я не скрываю своего удивления, и дядя поясняет: - Теперь, когда найден принцип, можно ставить опыты с продлением жизни прямо на человеке. К сожалению, в эти часы Килоу отдыхает. Но вы еще познакомитесь. - Значит, это вполне серьезно - ваше обращение? - Гораздо серьезнее, чем там сказано. Увидишь... Что, на материке смеются? - Кто как, - сказал я уклончиво. - Естественная реакция. Люди всегда смеются, пока не увидят, что вовлечены против воли в новую орбиту. - Меж его бровей прорезалась глубокая складка. - Против воли, - повторил он и вдруг улыбнулся. Эта улыбка не обещала ничего хорошего, но я молча проглотил ее, решив стать спокойным наблюдателем: мне надо было во всем разобраться, все понять, только тогда я мог добиться своей цели. Я нарочно не спрашивал про облако, и когда увидел на экране радиостудию, долго не верил, что дядя держит связь с облаком по радио. - Неужели это так просто? - твердил я, оглядывая обитые изоляцией стены, дикторский столик, висящие головки микрофонов. - Примерно так же, как я говорю с тобой. Местное радиовещание оказалось берегом Вселенной, - улыбнулся дядя. - И оно отвечает голосом? - Буквами. Дает свои резолюции. Как видно, в созвездии Ориона процветает бюрократизм. - Ориона? - Я присвистнул от удивления. - Как пишут в газетах, - пояснил дядя, - первый контакт между двумя далекими мирами. - Это робот? - Название не имеет значения. Оно могущественнее нас. - А как вам удалось, дядя... - Я не закончил фразу: Гарга устало махнул рукой. - Объясню как-нибудь в другой раз. - А мы-то... Я расхохотался, вспомнив, как самые тонкие инструменты, изобретенные человечеством, атаковали молчащее облако. Достаточно было бы и переносной рации, чтоб договориться с ним. Но нам оно не отвечало! И я стал рассказывать, как мы гонялись за облаком, пропуская все события через увеличительное стекло юмора, выдумывая нелепые положения, подтрунивая над собой и над товарищами. Подобие улыбки мелькало на дядином лице, но вряд ли он был настолько наивен, чтобы выложить сразу все свои козыри. Попутно я сочинил почти правдоподобную историю, как надоела мне эта бесполезная гонка и как я тайком удрал из экспедиции, вспомнив его, дядино, предложение. Я видел, что Гарга доволен моим рассказом, но, чтобы он особенно не возносился и не представлял себя сверхчеловеком, мимоходом упомянул, что вокруг Байкала строятся мощные установки и неизвестно еще, к чему все это приведет. - Знаю! - резко сказал Гарга. - Надеюсь, они никому не понадобятся. - Да, - вспомнил я, - ваше исчезновение с космодрома всех удивило. Ученые говорят, что вы первый человек, использовавший энергию П-поля для передачи изображений и звука. Дядя рассмеялся. - Теперь начнут писать, - сказал он, - что еще раньше кто-то наблюдал многократное отражение далеких галактик. Следовательно, я не первый. - Значит, таким образом облако изучало нас из космоса? - Вероятно. - Скажите, Сингаевский у вас? - Это кто? - Гриша Сингаевский. Пилот, который попал в облако. - А-а... Нет, он по-прежнему там. Насколько я знаю, оно его исследует. Но не волнуйся, он будет возвращен. Возвращен. Он говорил о человеке, как о предмете... Невидимая черта в одно мгновение разъединила нас. По эту сторону был я, мой Рыж, ровная челка Карички, маленькая Соня в золотых кружочках, хмурый Аксель, кап со своей смешной трубкой, бурундуки, которых я никогда не видел; по ту сторону - облако и Гарга. Но я должен был сделать шаг и переступить черту. - Я надеюсь, он вернется живой и здоровый, - сказал я. - Не волнуйся... Как отец с матерью? Что у них нового? - спросил дядя. - Все хорошо. - Сколько уже они там? - Шесть лет. - И ты не хочешь полететь к ним? - Не, - сказал я небрежно. - Пока погуляю, поброжу по свету. Как поется в песенке, чудес на свете много. Кстати, дядя, когда у вас сеанс связи с облаком? - В пять. - Я могу быть с вами? Гарга подошел ко мне вплотную, прямо посмотрел в глаза. Я выдержал пристальный взгляд. - Можешь. - Спасибо, мне будет интересно. Я иду работать? Он легко отодвинул часть деревянной стены. Под ней была железная дверь. Мягко повернулся в замке ключ. Высокий, в рост человека, шкаф доверху забит бумагой. Взяв пачку исписанных листов, Гарга взвесил ее в руке, спросил: - Не много? - Постараюсь, - сказал я. Кажется, ему нравился тон послушания. - До пяти. Обед привезут прямо в зал. 17 Так я и не понял, какие делал расчеты для Гарги. Пачка листов, заполненных твердым почерком, была обычным математическим заданием. Я особенно не вдумывался в содержание: механически перестукивал на клавишах формулы, вертясь между тремя пультами, и все поглядывал на часы, все думал, какие вопросы задать облаку. "Как зовут ваших жителей? Какой состав вашей атмосферы? Мы состоим из углеродных соединений, а вы?" - все это были важные для науки, но сейчас глупейшие вопросы. Я мог, конечно, поинтересоваться, сколько глаз на спине у тамошних жителей, но из ответа не понял бы, почему облако явилось к нам и нападает на людей. Нет, надо было начинать с главного, с чужой истории, чтоб постепенно дойти до цели этого космического пирата. А потом... Я не знал, что будет потом, как доберусь до сердцевины облака, до его логических сетей, но предчувствовал очень трудный момент. Если только оно соизволит отвечать мне. Если Гарга не передумает. Если я сам выдержу... Десятки разных "если". В три молчаливый шофер принес обед. В половине четвертого вернулся за подносом. В половине пятого я кончил работу и перевел машины на самовыключение. Без трех минут на экране возник Гарга. Он приглашал меня на десятый этаж. В студии я уселся за низкий стеклянный стол рядом с дядей. Пляшущие цифры электрических часов с каждой секундой приближали важный момент. Гарга щелкнул черной ручкой - включил эфир. Я почувствовал, как все замерло у меня внутри и онемел мой язык. Будто миллионы звезд - там, за потолком студии, ждали моих слов. И перед самым моим носом вдруг заскользили по экрану буквы. Я рассматривал их с изумлением, как невиданных букашек чужой планеты, и не мог сразу сообразить, что все это значит. Только потом, когда буквы проплыли, смысл фразы стал мне понятен: ПРОШУ ПЕРЕДАТЬ ИНФОРМАЦИЮ О СТРОЕНИИ И ФУНКЦИЯХ ЖИВОЙ КЛЕТКИ - Включаю машину с подготовленной программой. - Это уже звучал человеческий голос, это говорил в микрофон Гарга. - Скорость передачи повышенная. Продолжительность - десять минут. Как поняли меня? Прием. Экран мгновенно откликнулся: ПОНЯТНО ВКЛЮЧАЙТЕ Щелчок, удар по кнопке. Гарга повернулся: - Вопросы ко мне есть? - Есть. - Прошу. - Он сделал приглашающий жест. - Зачем вы передаете облаку эти сведения? Гаргу разозлил мой вопрос. Он сухо рассмеялся. - Ты должен знать, что создатели этого объекта, - он показал вверх, - преуспели в своем развитии гораздо больше нас. Облако за несколько месяцев проделало такую работу, на которую нам потребовались столетия: оно уже исследовало человеческий организм и сейчас только проверяет свои выводы. Но главное даже не в этом. - А в чем? - Ты знаешь теорию эффекта обратной связи? - Кажется, нет. - Вполне естественно: она родилась в прошлом веке и не имела никакого практического применения. Существование любой цивилизации ограничено во времени - это аксиома. Как бы мы ни цеплялись корнями, руками, ракетами, мазерами за Землю, за Марс, за звезды, за пустоту, в конце концов неизбежно наступит катастрофа. В худшем случае полное уничтожение разумной жизни, в лучшем - вырождение, превращение в примитивных амеб. Утешители говорят, что умершая цивилизация тоже приносит пользу; она подобно умной книге, автор которой давно уже в могиле. Но что нам слова - человечество хочет жить. И один из способов продолжения этой жизни - ценная информация от более развитой цивилизации. Если, конечно, такая цивилизация найдется. Гарга написал на бумаге формулы, где Л1, Л2, Л3 и т.д. обозначали время существования цивилизации, так называемую психозойскую эру. Он лежал передо мной - блестящий математический анализ связи с инопланетными мирами. В этих формулах постоянно удлинялось время жизни цивилизаций в связи с увеличением межпланетных контактов. - И в этом, между прочим, принимает участие твой дядя, - иронически заключил Гарга. Он мог торжествовать победу: формулы были на его стороне. - Можно мне задать свои вопросы облаку? - спросил я и получил согласие. Взял с полки лист бумаги, написал вопросы, молча передал Гарге. Он прочитал, хмыкнул, положил лист перед собой. По экрану пронеслась какая-то рябь. Гарга включил микрофон: - Непонятно. Повторите более медленно. Прием. Облако радировало: ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА ПЕРЕДАЙТЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ ПОДОПЫТНОГО - Включаю машинную запись, - произнес Гарга. - Продолжительность пятьдесят две секунды. Дядя постоянно отсылал облако к машинам. Неужели мне придется служить облаку, этому всеядному роботу, готовя ему машинные расчеты, вместо того чтобы бороться с ним? - Подопытный - это Килоу? - спросил я. - Да. И снова та же строка: ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА - Ответьте на четыре вопроса, - торопливо сказал Гарга, взяв мой листок. - Первый: почему вы при переговорах не пользуетесь своим языковым кодом? Второй: изложите коротко эволюцию жизни на вашей планете, а также основные этапы развития разумных существ. Третий: основная цель вашей цивилизации? Четвертый: когда вы вернете пилота Сингаевского, захваченного на соревнованиях гравилетов? Прием! Это был поистине королевский жест. Я с благодарностью смотрел на дядю, пока он читал, и потом впился в экран.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору