ость. Не путайте с вульгарной ленью,
голубчик. Под леностью я подразумеваю апатичность поведения в промежутке
между массовыми всплесками жадности и жестокости. Эти три параметра -
главные составляющие русского характера.

А теперь перейдем к загадке русской души. Загадка проста. Эти параметры
являются латентными. То есть подавленными, загнанными жесткими методами в
глубины подсознания. Время от времени находятся личности типа Стеньки
Разина или Ленина, которые находят способ высвободить их и направить в
нужное русло. Тогда наступает социальный катаклизм, после чего должна
найтись личность, которая сможет загнать их обратно в подсознание, типа
Сталина. Тогда ? наступает период лености, апатии. И так до следующего
всплеска или прихода соответствующей личности. Латентность! Запомните,
голубчик!

Русский человек - или святой, или свинья. Он легко поддается соблазнам и не
выдерживает соблазна легкой наживы, он не прошел настоящей школы чести, не
имеет гражданского закала.

Н. Бердяев, русский философ

- Вы русофоб, Николай Иванович? - тихим голосом спросил Бирюков.

Кардинал досадливо поморщился.

- Вам не удалось настроиться на волну, Александр Петрович. Русофоб! Это уже
из области идеологии, а я далек от нее так же, как от политики. Вот вам
яркий пример еще одного параметра русской души. Бегство от реальности. Вы
психологически не приемлете реальность. Человек, который назовет вещи
своими именами, который покажет вам реальность, будет в вашем восприятии
русофобом. А человек, который нарисует иллюзию величия русской души, будет
вами воспринят как патриот. Хотя первый так же далек от русофобии, как
второй от патриотизма. Так вот, я продолжаю. Загадочность русской души
русские классики и иностранцы, если вы внимательно ознакомитесь с этим
вопросом, видели в непредсказуемости поведения русских. А она называется
немотивированностью поведения. А в действительности никакой
немотивированности в природе нет. Просто параметры, находящиеся в латентном
состоянии, время от времени выходят из этого состояния и создают видимость
немотивированности, непредсказуемости.

- Да, я не могу не согласиться с тем, что вы сказали. Эти, как вы их
называете, параметры, действительно, присутствуют в нашей национальной
психологии. Но почему это так? Почему русский народ стал таким? Да потому,
что русский народ столетиями жил в ужасном свинстве.

Александр Петрович глотнул остывшего кофе. Он был возбужден, в то время как
его оппонент оставался насмешливо-спокойным.

- Путаете причину и следствие, уважаемый Александр Петрович. Не стал таким
из-за того, что жил в свинстве, но жил в свинстве из-за того, что стал
таким. И это подсознательно понимают народы, граничащие с Россией. Поляки,
венгры, даже болгары. Обратите внимание на отношение к русским в Восточной
Европе. В коммунистическом маразме, несколько десятков лет терзавшем их
страны, они винят не коммунистов. Они винят русских и рвутся в НАТО. И они
правы. Когда живешь в одной квартире с шизофреником, от которого в любой
момент можно ожидать какой-нибудь бяки, нужно иметь под рукой дубину. И
заметьте еще один нюанс, голубчик. Преступность после падения соцсистемы
повысилась во всех странах. Но в такой дикой, массовой и неконтролируемой
форме, да еще на уровне высшего эшелона государственной власти - только у
нас. Но тем не менее я жалею этот народ, хоть вы и называете меня
русофобом. Я жалею его, как врач должен жалеть больного. Вы же, политики,
относитесь к нему, как к быдлу, без которого, к сожалению, нельзя обойтись
на выборах.

Но это все лирика. Перейдем к делу. Вы как член Совета ознакомились с
материалами, свидетельствующими о том, что в 1991 году к власти в России
пришла подпольная фракция КПСС, которая использовала научные достижения
американских специалистов в области психологической войны и опиралась на
американские спецслужбы. Вы также вкратце ознакомились с методами
Гарвардского проекта, который сумела реализовать эта фракция. Но ни вы, ни
американцы даже не подумали просчитать последствия этой акции. Американцы -
это динозавры. Когда динозавра бьют дубинкой по хвосту, требуется какое-то
время, чтобы этот сигнал дошел от хвоста до мозга. Они только-только
начинают понимать, какие проблемы появятся у них в будущем. Европа это уже
поняла и сейчас лихорадочно ищет выход из создавшегося положения. Мы же, я
имею в виду мою лабораторию, просчитали все и спрогнозировали почти все.
Нынешний режим создал то, что необходимо для его существования, -
психологическую систему управления страной. Население, за небольшим
исключением, погружено в апатию. Причем и без сталинских методов.

Обратите внимание на лозунги отдельных очагов сопротивления, если можно их
так назвать. "Выплатите зарплату!" Все. Эти бедолаги не понимают и не в
состоянии понять, что зарплата не будет стабильно выплачиваться до тех пор,
пока не сменится экономическая система управления страной. А эта система не
сменится до тех пор, пока не сменится существующий режим. Просто до
примитивизма. Но, увы! Понять этого мой пациент не в состоянии.

Пойдем дальше. Тайная фракция использовала третий параметр, леность ума,
для погружения моего пациента в спячку. Далее она сформировала социальную
группу, назовем ее условно коррумпированное чиновничество, которое стало
элементом психологической системы управления.

- Преступников. Называйте уж и здесь вещи своими именами, - перебил
профессора Александр Петрович.

- Голубчик, - ласковым голосом произнес Кардинал, - это для вас они
преступники, а для меня они больные, пострадавшие, если хотите.

- Это как же? - таким же елейным голосом спросил Бирюков.

- Да очень просто, дружок мой. Если я, подобно эсэсовскому доктору Менгеле
в научных или в других целях заражу вас холерой, будете ли вы считать себя
пострадавшим?

- Разумеется.

- А если я искусственно создам обстановку, в которой вы сойдете с ума? Вы
будете считать себя пострадавшим?

- Пожалуй, - Александр Петрович не мог понять, куда клонит Бардин.

- Так вот, тайная фракция очень умело создала обстановку, в которой
латентный подпараметр, именуемый в народе жадностью, перестал быть
латентным и поразил психику огромного количества чиновников, которым в
настоящее время нужен не столько прокурор, сколько психиатр. Создав для
участников экономической системы управления возможности безнаказанно
грабить бюджет и вытягивать из населения взятки, режим привязал их к себе
накрепко. И они уже не могут контролировать себя. Вы же знаете, что в
банках данных правоохранительных органов есть материал на всю
управленческую верхушку, включая нынешнего президента и его ближайших
родственников. И наконец, третий параметржестокость. Вы ведь понимаете, что
на то, чтобы задавить российский криминал, я имею в виду тех, кого называют
братвой, нужен месяц. Максимум, два. Но режим опекает их, как мать свое
дитя. Система безнаказанности бандитов, созданная режимом, вывела
жестокость из состояния латентности. И эти самые бандиты в случае
необходимости со всей жестокостью встанут на защиту этого режима. Их руками
можно физически устранять неугодных, и вы сами знаете, как это делается. С
их помощью можно многим заткнуть рот. Вы ведь знаете, что криминальные
коммерческие и финансовые структуры могут, если понадобится, выставить в
поддержку режима несколько сот тысяч вооруженных бойцов.

Бардин помолчал, потом плеснул в чашку остывшего кофе, сделал несколько
глотков и продолжил:

- Настоящее политическое сопротивление, а оно очень малочисленное, загнано
в рамки официальной политики и циркулирует в нем, как пар в паровом котле.
Оно теряется среди оппозиции, созданной режимом. К кому на выборах
присоединяться противнику нынешнего режима, голубчик? Разумеется, к
оппозиции. К нынешним коммунистам или жариновцам, которых перед захватом
власти предусмотрительно создала тайная фракция. А это значит, что кто бы
ни получил лавры в этом спектакле, выиграет режиссер. Таким образом,
нынешний режим можно сокрушить только банальным вооруженным путем, но это
пахнет большой кровью. Поэтому необходимо задействовать псиметоды, причем
действовать нужно по принципу цаныпи.

- Это еще что такое?

- Это тактика китайцев. Постепенное поедание чего-либо, подобно тому, как
шелковичный червь поедает листья. Плавно и незаметно.

- Но на это уйдут десятилетия, - грустно сказал Александр Петрович.

- А куда вы торопитесь? - насмешливо спросил Бардин. - Может быть, у вас в
Думе буфет плохой?

- Это уже цинизм, голубчик, - в свою очередь констатировал Бирюков, очень
довольный тем, что оппонент раскрылся и позволил нанести удар. - И теперь я
имею право сделать вывод, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете.

Кардинал посмотрел на собеседника с нескрываемым интересом:

- Похоже, вы не теряете зря времени, уважаемый. Вы действительно кое-чему
научились. Ну да ладно, не буду развращать вас комплиментами.

- Опоздали, друг мой. Я развратился, еще когда был
курсантом-первокурсником.

- А вот это уже действительно цинизм, голубчик! Профессор дал понять, что
разговор на серьезные темы окончен. И тем не менее он все же добавил:

- Знаете что, познакомьте меня с этим самым Рублевским.

Глава 3. "БЕЗДНА"

1994 г. Директор ФСК Сергей Степашин, отвечая на мой вопрос, сказал "о
значительных трудностях, возникающих при расследовании и пресечении фактов
коррупции со стороны руководящих должностных лиц".

Новая газета, 5 марта 1999 г.

Веселов нажал кнопку селектора. "Слушаю, Владимир Иванович", - раздался
голос секретарши. "Кофе, - коротко бросил замминистра, - и не соединяй меня
ни с кем".

Задумчиво прихлебывая напиток, Веселов перебирал в памяти события последних
месяцев. Это началось как-то внезапно со звонков по мобильному телефону,
который он постоянно носил с собой. Звонивший на "алло" замминистра не
отвечал, но звонил аккуратно, причем в одно и то же время. Затем Владимир
Иванович почувствовал (не заметил, а именно почувствовал), что за ним
наблюдают. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он находится в
разработке одной из спецслужб или прокуратуры в связи с каким-нибудь
"злоупотреблением служебным положением", как сейчас называлось вульгарное
взяточничество. Это не особенно испугало его, поскольку все суммы,
получаемые им в виде "комиссий" за оказанные различным банкам и структурам
услуги в области подпитки из государственного бюджета, он честно делил с
курировавшими его работниками прокуратуры и ФСБ. Другими словами, если
"посторонние" схватили где-то след, то "свои" прикроют. Кроме того, "свои"
заранее предупреждали его о всех деликатных моментах. Если же его "на
крючок" подцепила одна из преступных группировок, то и это было нестрашно.
Во-первых, силовики не дадут пропасть курочке, несущей золотые яички, а
во-вторых, с руководителями наиболее мощных московских группировок давно
были установлены вполне дружеские и деловые отношения. Да и подцепить его
было невозможно. Вся его недвижимость числилась за родственниками, деньги
лежали в западных банках на счетах проверенных людей. Но сам факт, что за
ним кто-то следит, вызывал раздражение и легкую тревогу.

Однажды, когда он обедал в ресторане с деловым партнером, какой-то молодой
человек встал недалеко от их столика, а раскрашенная девица, выскочившая
невесть откуда, как чертик из табакерки, начала его фотографировать.
Наверняка в кадре оказался и Владимир Иванович. На собеседника Веселова это
не произвело особого впечатления, а Владимиру Ивановичу стало неуютно, как
если бы его засняли голым в бане.

В один прекрасный день в министерство на его имя пришел пакет. Распечатав
его, замминистра обнаружил книжку под названием "Бездна" какого-то
неизвестного автора. Обложка не оставляла сомнений, что перед ним
вульгарный детектив с обязательной эротической приправой. Такие на всех
лотках в метро лежали в огромном количестве. Веселов бездумно бросил ее в
ящик стола и случайно вспомнил об этом, собирая бумаги для служебной
командировки в США. Он сунул книгу в портфель, чтобы убить время в полете,
и после завтрака в самолете, когда все газеты, розданные стюардессой, были
просмотрены, Веселов раскрыл детектив и углубился в чтение. Он надеялся,
что через десять-пятнадцать минут этот экземпляр бульварной литературы
погрузит его в спокойный глубокий сон. Но сна не получилось. Через полчаса
Владимир Иванович читал уже с таким напряжением, с каким не изучал даже
важные правительственные документы, имевшие непосредственное отношение к
его бизнесу. В книге описывался криминальный чиновничий мир, причем в одном
из высокопоставленных героев детектива он узнал себя, хотя имя и фамилия
были изменены. Самым страшным было даже не то, что здесь детально
описывались незаконные финансовые операции пятилетней давности, которые он
провернул, еще будучи начальником отдела, а то, что говорилось и о тех, что
в настоящий момент были в стадии реализации. В сообщниках героя, прототипом
которого он был, без труда узнавались все участники афер, включая прикрытие
в ФСБ и прокуратуре. В других персонажах он узнавал своих коллег. Вот два
замминистра, а вот министр и два вице-премьера, чьи поручения он выполнял
бесплатно, но с долей негодования, поскольку мысленно подсчитал, сколько
они на этом сорвут.

В Нью-Йорк Веселов прибыл в полном смятении, и его коллеги не могли понять,
что случилось с всегда энергичным и самоуверенным главой делегации.
Переговоры он вел вяло и категорически отказался встречаться в
неофициальной обстановке с представителями американских деловых кругов.
Было очевидно, что его мысли были где-то далеко, он невпопад отвечал на
простейшие вопросы американцев и, чего никогда с ним не случалось, даже
уступил ведение переговоров своему коллеге, который был ниже его по
должности.

Вечером, вместо того чтобы идти на банкет, который американские банки
всегда устраивали для российских чиновников, памятуя о тех временах, когда
российский чиновник был бедным человеком, и между собой называя это
мероприятие "Halyava for Russians" (халява для русских), Владимир Иванович
заперся в своем номере и продолжил чтение "Бездны". Дочитав первую часть,
он узнал очень много интересного о деятельности руководителей государства и
даже о работе своих подчиненных. Кроме того, он упрочил свои знания в
области криминального мира и схем перекачки "грязных" денег за рубеж.

Дискомфорт рос, а когда Веселов перешел ко второй части романа, в его
сознании зашевелилось чувство, именуемое страхом. Вторая часть описывала
смену режима в России, приход к власти жесткого правителя и установление
диктаторской формы правления. Все главные герои "Бездны" оказались в
тюремных камерах, и он, Веселов Владимир Иванович, уже сидел на допросе у
следователя, скрывать от которого что-либо было бессмысленно, поскольку всю
информацию тот уже и так имел.

А тут еще проклятый телефон звонил исправно, и кто-то тяжело дышал в
трубку. Словом, в Москву замминистра вернулся в ужасном состоянии,
выражавшемся в смеси злобы и страха.

Все это он вспоминал, пытаясь не упускать никаких деталей. И чем больше
деталей он вспоминал, тем сильнее он чувствовал, что находится "на крючке".
Самые безобидные эпизоды выглядели проявлениями "разработки" неизвестных.
Докурив сигарету и допив кофе, он снял трубку "вертушки" и набрал номер
своего надежного партнера, замминистра внутренних дел Анатолия Романовича
Покасова.

- Слушаю, - раздался сочный баритон генерала.

- Здорово, дружище, - приветливо сказал Веселов.

- О, какие люди! Как съездил?

- Нормально. Все нормально.

- Как же, как же. Наслышан. Что новенького?

- Повидаться нужно, Романыч.

- Что-нибудь срочное? - Голос генерала стал серьезным.

- Да, и я хотел бы, чтобы Виктор Васильевич присутствовал.

- Даже так... Что-нибудь серьезное?

- По-моему, да.

- Так, дай подумать. В двадцать два ноль-ноль в сауне. Идет?

- Нет. Через час у меня.

- Да что случилось?

- Увидишь.

- Ты меня вконец заинтриговал. Ладно. Сейчас созвонюсь с Василичем. Через
час жди.

У нас масса информации о коррумпированности чиновников, и она далеко не вся
предается огласке за пределами служебного кабинета. По неофициальным
данным, общее число неприкасаемых в России порядка 4 миллионов человек.

Генерал Гуров, начальник Главного управления по борьбе с оргпреступностью
Новая газета, ‘ 48, 1998 г.

Веселов положил трубку и задумался. Виктор Васильевич Хохлов, начальник
Управления по борьбе с оргпреступностью ФСБ, в свое время пролоббировал
несколько распоряжений правительства, где требовалась виза Веселова.
"Наваром" он с Владимиром Ивановичем, разумеется, не поделился, но дал
понять, что отныне между ними установлены дружеские отношения и последний
вправе всегда рассчитывать на его помощь. Стороной Веселов узнал, что
вскоре после выхода распоряжения правительства о выделении из бюджета
крупной суммы на закупку оборудования для ФСБ (а сумма значительно
превышала общую стоимость упомянутого оборудования). Хохлов купил сыну
четырехкомнатную квартиру стоимостью в триста тысяч долларов и построил
дачу за полмиллиона все тех же "зеленых". Впоследствии, встречаясь с
Хохловым в неофициальной обстановке (для этого ему пришлось вступить в
охотничье общество, хотя таскаться с ружьем по лесу он терпеть не мог),
Владимир Иванович из намеков понял, что генерал ФСБ прекрасно осведомлен о
доходах его, Веселова, и коллег по министерству. После этого разговора
Веселов даже почувствовал некоторое облегчение и действовал уже гораздо
смелее, чем раньше. Его счета за рубежом росли в геометрической прогрессии,
но по мере их возрастания (он это чувствовал) росло и страстное желание их
увеличивать.

"Друзья" появились, как и было условлено, ровно через час. Веселов нажал
кнопку селектора и приказал секретарше: "Три кофе, и ни с кем не соединяй".

После обмена приветствиями и любезностями чиновники расселись за столом.
Силовики вопросительно смотрели на Веселова. Ни слова не говоря, Владимир
Иванович выложил на стол "Бездну". Первым прореагировал эмвэдэшник:

- Это что? Ты нас для этого и зазвал? Ты знаешь, что я важнейшее совещание
отменил?

Лицо второго визитера, большого чина ФСБ, было абсолютно бесстрастным:

- Напрасно ты думаешь. Толя, что это пустяки. Как я вижу, твое ведомство в
это еще не вникло.

- Да брось ты, Витя. Эта херня у нас по министерству уже месяц ходит.
Молодежь зачитывается. Ну и что?

- А ты сам-то читал?

- У меня времени нет херней заниматься.

- А ты почитай, почитай, - ласково посоветовал Хохлов. - Много интересного
найдешь. Мы этим по команде со Старой площади уже два месяца занимаемся.
Может, среди персонажей и узнаешь кого.

Веселов рассмеялся. Он-то знал, что Анатолий Романович обязательно
опознает, по крайней мере, хотя бы одного из персонажей.

- Всю книгу не обязательно. Я вот тут зачитаю кое-какие отрывки, - сказал
он, раскрывая книгу на заложенном закладкой месте.

Прослушав отрывки, Покасов задумчиво пожевал губами. Теперь ему стали
понятны улыбки некоторых сослуживцев, настоятельно рекомендовавших ему
почитать детектив перед сном. Наконец, повернув голову в сторону Хохлова,
он спросил:

- Два месяца занимаетесь и что выявили? Автора хоть установили?

Генерал ФСБ заговорил тихим деловитым голосом:

- Автора установили. Это якобы Иванов Андрей Николаевич. Вокруг него уже
образовался круг почитателей таланта и граждан, поддерживающих
государственную модель, отраженную в книге. Мы сунули туда своего человека,
но никакой ценной информации он добыть пока не может, потому как ясно, что
автор липовый. Компьютер показал, что писали несколько человек. Издатели -
наши люди. Я говорил с главным. Он тоже считает, что автор липовый. Людей,
которые принесли рукопись, мы проверили. Ничего особенного не обнаружили.
Мелкие бизнесмены. Якобы друзья автора. Надеются сорвать пару тысяч баксов
на издании. Дальше этого их интересы не простираются.