в конце двадцатого столетия это искусство  не  считалось
самым полезным в практическом отношении, для обоих  это  было  чем-то  вроде
семейной традиции.
   Их дружба чуть было не кончилась после нападения  террористов  на  замок,
происшедшего три года назад. Эта трудная и кровавая осада в немалой  степени
повлияла на всех, кто выжил, но она же и крепко-накрепко  связала  их  между
собой.  Услышав  от  Килмары  о  новом  нападении  на  Фицдуэйна,  де  Гювэн
немедленно прилетел в Ирландию в  полной  уверенности,  что  его  отсутствие
пойдет только на пользу его банку, жене и любовнице. В самом деле,  все  три
эти  вещи  были  социально  зрелыми  элементами  упорядоченной  общественной
структуры, и де Гювэн испытывал твердую  уверенность,  что  они  примут  его
обратно с распростертыми объятиями. Таковы  были  его  твердые  убеждения  и
жизненное кредо.
   - А как твои дела, Хьюго? - поинтересовался француз и добавил:
   - Перехожу на красное.
   Едва заметное падение уровня сигнала и безличный голос, которым заговорил
вдруг де Гювэн, подсказали Фицдуэйну, что  его  собеседник  переключился  на
защищенный канал связи.
   - Я не думаю, что эти люди отправятся восвояси, - мрачно заявил Фицдуэйн.
- А я, в свою очередь, не собираюсь сидеть и  ждать,  что  они  придумают  в
следующий раз.
   - Япония? - спросил де Гювэн. - Ты уже решил?
   - Япония, - подтвердил Фицдуэйн. - Допрос Сасады подтвердил, что во  всем
этом непосредственно замешаны братья  Намака.  Его  инструктировал  сам  шеф
безопасности ?Намака Корпорейшн?, член  внутреннего,  самого  высшего  круга
руководителей компании. Ну а Китано, как говорят, никогда и ничего не делает
без приказа самих братьев.
   - Есть ли хоть какой-нибудь шанс привлечь Намака к суду? - осведомился де
Гювэн, нисколько, впрочем, не надеясь на утвердительный ответ. - Может быть,
если мы используем Сасаду в качестве свидетеля...
   - Шансов не больше, чем у снеговика в адском огне, - ответил Фицдуэйн.  -
Китано, шеф безопасности, это их предохранительный буфер, на котором  все  и
остановится.
   Что касается Сасады, то после допросов он чувствует  себя...  не  слишком
хорошо. Килмара  все-таки  сломил  его,  однако  самому  японцу  это  дорого
обошлось.
   - Merde ! - с чувством выругался  де  Гювэн.  Еще  молодым
человеком он служил лейтенантом воздушно-десантных войск в Алжире. Это  была
довольно грязная война, и в некоторых случаях Женевская конвенция о  статусе
военнопленных была просто неприменима. Мало кому  это  нравилось,  однако  в
борьбе с терроризмом  то  и  дело  приходилось  сталкиваться  с  неприятными
альтернативами и выбирать меньшее зло.
   - Хьюго, - продолжил он. - Если ты  собираешься  начать  с  Японии,  тебе
потребуются друзья. Иностранец в одиночку многого не добьется. Японцы...
   - ...Это японцы, и они отличаются от нас, европейцев, - сухо перебил  его
Фицдуэйн. - Да, я слышал об этом. Ходят слухи,  что  они  говорят  на  своем
собственном языке и едят деревянными палочками.
   Де Гювэн рассмеялся.
   - Теперь я ясно вижу, что ты пошел на поправку, Хьюго, и надеюсь, что  ты
прекрасно понял, что я имел в виду. Действуя в  Японии,  очень  важно  иметь
высокопоставленных  друзей.  Если  ты   собираешься   пойти   против   таких
влиятельных людей, как Намака, тебе просто необходимо будет привлечь на свою
сторону игроков с таким же, если  не  с  большим,  влиянием  и  авторитетом.
Поверь мне, я знаю, что говорю. У нас там действует отделение банка.
   - Принимается, - буркнул Фицдуэйн. - Килмара говорил мне то же самое. Сам
он берется заручиться поддержкой тамошних служб безопасности - у этого парня
везде есть свои каналы, - но он считает, что этого будет  недостаточно.  Мне
потребуется поддержка на самом верху.
   Прежде чем продолжить, он немного помолчал.
   - Поддержка человека, о котором мы с уверенностью сможем сказать, что  он
не связан с Намака.
   Де Гювэн прекрасно понимал, в  чем  состоит  главная  проблема.  Японское
общество напоминало пирамиду с широким основанием, на самой верхушке которой
находилось сравнительно небольшое количество людей и организаций, которые на
самом деле руководили этой строго иерархической структурой.  Большинство  из
немногочисленной  правящей  верхушки  были  тесно  связаны  между  собой.  О
некоторых  подобных  союзах  было  известно,   но   большинство   продолжали
оставаться тайной за  семью  печатями  -  Япония,  как  известно,  не  могла
похвастаться репутацией открытого общества.
   - Йошокава, - сказал де Гювэн. - Это очевидный выбор.
   - Это мой единственный выбор, - мрачно поправил  его  Фицдуэйн.  -  Среди
японцев  у  меня  есть  еще  кое-какие  связи,  но  все  это  -   эмигранты.
Йошокава-сан - мой единственный высокопоставленный союзник, но  я  не  знаю,
связан он с братьями Намака или нет.
   - Я понимаю,  Хьюго,  -  откликнулся  де  Гювэн.  -  Через  пару  дней  я
возвращаюсь в Париж, и там я наведу для тебя справки. И все же мне  кажется,
что Йошокава - наш человек. Он обязан тебе очень многим - ты спас его сына.
   - Йошокава не предаст меня, - с нажимом сказал Фицдуэйн другу, - однако в
данном случае  это  вопрос,  лояльность  к  кому  перевесит.  Если  Йошокава
оказался в одной лодке с Намака, то он попытается отойти в тень  и  спокойно
пересидеть события, ни во что не вмешиваясь. Может быть, это  и  благородный
поступок, но лично мне от него будет мало пользы.
   Де Гювэн расхохотался.
   - Я тут кое-что копну  поглубже,  -  пообещал?он,  -  и  расспрошу  своих
друзей, но, помяни мое слово, Йошокава - наш человек.
   На этом их разговор закончился.  Фицдуэйн  опустил  трубку  на  рычаги  и
рассеянно смотрел, как мигнул и погас красный огонек - индикатор  включенной
аппаратуры засекречивания.
   Потом он откинулся на подушку и подумал о своем маленьком сыне,  о  своем
доме и о своих друзьях - Килмаре, де Гювэне  и  Медведе.  Как  ни  посмотри,
жизнь была нелегкой штукой,  она  была  полна  неприятных  неожиданностей  и
случайностей, однако Фицдуэйн продолжал считать себя  счастливым  человеком.
Он  был  уверен,  что  даже  ранение,  которое,  в  общем-то,  нельзя   было
рассматривать как радостное событие, будет уравновешено в его жизни какой-то
большой удачей.
   Де Гювэн, несомненно, звонил из Большого зала замка. При  мысли  о  своем
доме  Фицдуэйн  почувствовал  легкий   приступ   ностальгии,   смешанный   с
нетерпеливым желанием поскорее выбраться из  осточертевшего  ему  госпиталя.
Потом он припомнил, как он впервые встретил Йошокаву.
   Японский промышленник обставил свое появление с небывалой помпой.
   Основной постройкой в  замке  Фицдуэйна  была  массивная  каменная  башня
четырехугольной формы, выстроенная еще в тринадцатом веке первым сэром Хьюго
Фицдуэйном. Впоследствии, в процессе  многочисленных  усовершенствований,  к
Башне, - она так и  звалась:  Башня  -  было  пристроено  еще  целое  крыло,
протянувшееся в направлении морского побережья. Крыло это получило  название
Биг-хаус.
   К несчастью, три года назад, во время осады  замка  Фицдуэйна  подручными
Палача, Биг-хаус сгорел почти дотла.
   Сначала  Фицдуэйн  горел  желанием   восстановить   это   крыло   в   его
первоначальном виде, в Данкливе он вырос, и ему были  небезразличны  внешний
облик его жилища и его традиции.
   Несмотря  на  свою  привязанность  к  почерневшим  от  времени  балкам  и
стропилам,  дубовым  панелям  облицовки,   старинным   гобеленам,   семейным
портретам, скрещенным алебардам и мечам на стенах,  а  также  многочисленным
охотничьим трофеям со стеклянными глазами и проплешинами на пыльных  шкурах,
Хьюго Фицдуэйн обладал  широким  и  гибким  умом.  Он  стремился  воссоздать
первоначальный  внешний   облик   Биг-хауса,   так,   чтобы   он   продолжал
гармонировать с архитектурой Башни,  с  куртиной,  внешними  пристройками  и
привратной сторожевой башней, однако предпочел, чтобы изнутри комнаты  стали
просторнее и светлее.
   Иными словами, Фицдуэйн придерживался  убеждения,  что  его  общественное
положение и принадлежность к  определенному  социальному  классу  отнюдь  не
принуждают его коротать свой век в окружении источенного червями  дерева,  в
пыльном коконе архитектурной традиции, где он сам с неизбежностью покрывался
плесенью. Перед глазами его было несколько примеров того, как равные ему  по
положению   аристократы   стремительно   закосневали,   приходя   в   полное
соответствие со своим музейным окружением.
   Кроме всего прочего, Фицдуэйн так планировал оборудовать  Большой  зал  -
огромный зал на верхнем этаже постройки, который на протяжении веков являлся
главной ареной светской жизни так, - чтобы оттуда открывался вид на море.
   Это было величественное и чарующее зрелище, особенно при характерном  для
Западной Ирландии рассеянном дневном свете, на которое Фицдуэйн мог смотреть
бесконечно  долго.  К  сожалению,  раньше  он  практически  не  имел   такой
возможности, так как наблюдать за морем  он  мог  единственно  сквозь  узкие
бойницы, прорезанные в стене специально для низкорослых - не выше пяти футов
- норманнских арбалетчиков. Рост самого Фицдуэйна  равнялся  шести  футам  и
двум дюймам, и ему приходилось сгибаться в  три  погибели,  чтобы  выглянуть
наружу, однако он никак не мог  решиться  предпринять  какие-то  решительные
шаги и улучшить обзор.
   Именно об этом он раздумывал, сидя во внутреннем дворе на позеленевшей  и
холодной бронзовой пушке, когда прибыл Йошокава-сан.
   Японец был председателем Совета директоров и фактическим главой ?Йошокава
Электрик?,  огромной  компании,  основанной   его   дедом   и   занимавшейся
производством электроники и промышленных товаров.
   Сын  Хидео  Йошокавы  Аки  был  одним  из  тех,  кого  Фицдуэйн  спас  от
террористов, что косвенным образом  и  привело  к  осаде  замка  и  сожжению
Биг-хауса. После этого случая Йошокава-сан уже связывался  с  Фицдуэйном  по
телефону, чтобы выразить ему свою благодарность,  но  теперь  он  прибыл  на
остров собственной персоной,  чтобы  лично  засвидетельствовать  уважение  и
заодно осмотреть место сражения.
   Через четыре недели после визита промышленника на  остров  высадился  его
личный архитектор с командой своих  помощников,  чтобы,  оценить  нанесенный
ущерб. Прошло еще два месяца, и Йошокава-сан снова появился  у  Фицдуэйна  и
привез с собой масштабную модель замка, чтобы  наглядно  продемонстрировать,
что, собственно, он предлагает.
   Десять месяцев спустя отряд японских  строителей  закончил  реконструкцию
замка и после грандиозной попойки,  организованной  Фицдуэйном  в  новеньком
Большом зале, отбыл  восвояси,  а  сам  хозяин  остался  с  удовольствием  и
некоторой долей благоговейного трепета взирать на результаты их трудов.
   Да, он подождет сообщения Кристиана де Гювэна, но  интуиция  подсказывала
Фицдуэйну, что его друг прав.
   Хидео Йошокаве можно доверять.

Япония, Токио, 8 февраля

   Сидя в своем кабинете на одном из верхних этажей  ?Намака  Тауэр?,  Фумио
изучал меморандум,  составленный  господином  Гото,  инспектором-управляющим
корпорации.
   Перед ним лежал не просто финансовый документ, а  настоящее  произведение
искусства. Авуары и имущество корпорации были расположены в  форме  кейрецу,
отражающей   сложную   корпоративную   структуру,   которой   придерживались
большинство японских компаний. Гото-сан сократил финансовые показатели дюжин
мелких фирм, входивших в  ?Намака  Корпорейшн?  таким  образом,  что  нижняя
строка отражала лишь приток наличных денег - и ничего больше.
   Истина, заключенная в этих  столбцах  цифр,  была  предельно  проста.  На
бумаге прибыль росла,  но  объем  циркулирующей  внутри  кейрецу  наличности
сокращался. Фумио  был  достаточно  проницателен,  чтобы  увидеть  за  этими
показателями  неприятную  правду:  если  не  последует   мощного   денежного
вливания, то меньше чем через год корпорация рухнет  подобно  выстроенным  в
ряд костяшкам домино.
   Гото-сан  был  первым  человеком,  обладающим  высокой   профессиональной
квалификацией, которого наняли братья Намака. Раньше он работал  управляющим
у одного из крупнейших производителей автомобилей, но  это  продолжалось  до
тех пор, пока не выплыло на свет одно крупное мошенничество. Чтобы сохранить
лицо, Гото вынужден был подать в отставку. Так бы он и жил, тихо и  спокойно
наслаждаясь своим свежеприобретенным богатством, но Фумио, действуя посулами
и обещаниями, сумел уговорить его вернуться к делам. Обратиться к  Гото  ему
порекомендовал Ходама - у  куромаку  определенно  был  нюх  на  способных  и
талантливых людей.
   О том, что ситуация серьезная, Фумио было известно уже довольно давно, но
пока Ходама оставался в живых, он считал, что ему не о чем  беспокоиться.  У
куромаку всегда был под рукой дружески настроенный банк,  а  влияние,  каким
Ходама пользовался  в  министерстве  финансов,  было  поистине  легендарным.
Стоило ему шепнуть пару слов на ухо кому  следует,  уронить  мимоходом  пару
замечаний, касающихся административной политики и национальных интересов...
   Так это делалось раньше, и система раз за разом  срабатывала.  Именно  за
это политикам и виртуозам типа Ходамы платили такие большие суммы.
   Смерть куромаку все изменила. Через  несколько  дней  после  его  похорон
атмосфера  поддержки  и  всеобщей   доброжелательности,   которая   окружала
корпорацию  ?Намака?   на   протяжении   длительного   времени,   разительно
изменилась.
   Конечно же, никто ничего не говорил, не делал никаких  заявлений.  Никто,
насколько было известно Фумио, не предпринял никаких шагов, однако  со  всех
сторон корпорацию вдруг окружили недружелюбие и холодность. Впечатление было
такое, словно кто-то, какая-то могущественная группа людей, начала  активное
противодействие  братьям  Намака,  однако  все  попытки  выяснить,  кто   же
конкретно за этим стоит, оканчивались ничем.
   В недавнем прошлом они без промедления обратились бы к Ходаме. Теперь  же
сэнсея больше не было, и место его по-прежнему пустовало. Все попытки  найти
нового, столь же могущественного покровителя провалились.
   Их   сотрудничество   с   могущественным   куромаку    основывалось    на
продолжительных и довольно тесных отношениях. В случае, если братьям  Намака
приходилось  решать  сложные  и  трудные  вопросы,  им   часто   приходилось
действовать на грани законности. Чтобы  избегнуть  судебного  преследования,
приходилось идти на то, чтобы доверять куромаку. Подобные отношения с кем-то
другим, естественно, невозможно было установить в короткий срок. Кроме того,
большинство наиболее влиятельных политиков уже состояли в своих собственных,
вполне сложившихся  группировках  и  были  связаны  многолетними  связями  и
обязательствами. Людей же подобных Ходаме были считанные единицы,  если  они
вообще еще остались.
   Непринужденная свобода, с которой  Гото  разговаривал  с  Фумио,  явилась
следствием  долгого  сотрудничества  и  взаимного   доверия,   которое   они
испытывали друг к другу. Вне стен корпорации  Фумио  и  Гото  были  близкими
друзьями, но на работе они продолжали соблюдать формальный этикет.
   - В положении, в каком мы оказались,  есть  своя  ирония,  Намака-сан,  -
сказал Гото своему патрону. - Наша  нелегальная  деятельность  остается  все
такой  же  прибыльной.  Все  трудности   коренятся   в   нашей   официальной
деятельности.  Во-первых,  мы  слишком  много  вложили  в  доллары,  а  курс
неожиданно  упал.  Во-вторых,  мы  опростоволосились  с   золотом,   которое
постоянно росло в цене, но теперь цены на золото заморожены.  В-третьих,  мы
приобрели  и  модернизировали  ?Намака   Стил?.   Откровенно   говоря,   это
металлургическое производство лежит в основе всех наших  неурядиц.  Во  всем
мире сейчас перепроизводство этой продукции.  Наши  же  вложения  в  ?Намака
Спешл Стил? стали последней соломинкой.
   Фумио вздохнул. Он очень любил своего старшего  брата,  а  завод  ?Намака
Стил? был его любимой игрушкой. Благодаря  ему  Кеи  ощущал  себя  настоящим
промышленником. Что касается вложений в новый цех ?Спешл  Стил?,  то  Намака
пошли на это в расчете на стратегическое решение  считавшегося  непогрешимым
министерства внешней торговли и промышленности.  МВТП  разработало  план,  в
случае реализации  которого  еще  в  начале  70-х  годов  Япония  заняла  бы
лидирующее положение  в  мировой  аэрокосмической  промышленности.  Ключевым
звеном этого  престижного  проекта  стал  цех  специальных  сплавов  ?Намака
Корпорейшн?, о чем говорилось в многочисленных  речах,  произнесенных  рядом
министров и политиков.
   Но план этот ни к чему  не  привел.  Несмотря  на  то,  что  налицо  были
некоторые  успехи,  правда   довольно   скромные,   американцы   по-прежнему
оставались монополистами в космосе. Европа, традиционно считавшаяся довольно
отсталой в этой области, на самом  деле  наступала  им  на  пятки  и  прочно
занимала второе место.
   Иными словами, то, что для МВТП было всего лишь  крупным  разочарованием,
для ?Намака? означало настоящую катастрофу. Несколько  оборонных  контрактов
могли продлить агонию, но спасти завод они были бессильны.
   Прорыв этот невозможно было ликвидировать  путем  легальных  коммерческих
операций. Единственный шанс, который  видели  Гото  и  Фумио,  заключался  в
продаже наиболее секретной продукции,  выпускавшейся  ?Намака  Спешл  Стил?.
Проект ?Цунами? был связан с  производством  оборудования  для  заводов,  на
которых можно было бы изготавливать ядерное  оружие.  Продажа  его  Северной
Корее была незаконной и полностью противоречила принятым соглашениям, однако
сулила небывалый приток наличности.
   После смерти Ходамы сделка с Северной Кореей оказалась единственным,  что
могло спасти от гибели империю Намака. Дело обстояло именно так.
   - Мне кажется, не стоит огорчать председателя нашими подсчетами, - сказал
Фумио. - У него голова и так слишком занята.
   Гото согласно кивнул. Он понимал, как важно, чтобы Кеи Намака ни о чем не
догадывался и не беспокоился. Его уверенный динамизм в качестве председателя
Совета директоров корпорации был как нельзя более кстати, когда  приходилось
иметь дело с институтами власти. Пока не стоило подрывать его уверенность  и
расстраивать его неприятными подробностями. Да и  в  любом  случае  для  Кеи
Намака, который с  трудом  мог  прочесть  мангу  -  комикс  для  взрослых  о
приключениях ниндзя, бухгалтерский баланс и прогноз движения наличных  денег
были непостижимы.
   Гото никогда не принадлежал к якудза в полном смысле этого слова, поэтому
перед  ним  не  вставал  вопрос  о  том,  чтобы  покрыть   все   свое   тело
соответствующей татуировкой. Тем не менее, еще в  молодости  он  открыл  для
себя одну простую истину, которую он вытатуировал на груди японской  азбукой
канджи. Скромный дизайн татуировки казался весьма необычным; отчасти потому,
что для удобства самого Гото девиз этот был расположен так, что прочесть его
можно было только глядя в зеркало.
   Изящно вытатуированные буквы гласили: ?НАЛИЧНЫЕ ПРАВЯТ МИРОМ?.

Глава 12

Западная Ирландия, 17 февраля

   Килмара медленно ехал на ?лендровере? по грунтовой дороге, направляясь  к
побережью.  Наконец  машина  подъехала   к   поросшему   травой   откосу   и
остановилась. Дальше  пролегала  лишь  короткая  и  крутая  тропка,  которая
огибала торчащие скалы и вела к узкому песчаному пляжу  у  самого  моря.  На
фоне высоких гор побережья песчаная полоса у самой воды казалась  бесконечно
длинной и извилистой.
   Килмара и Кэтлин вышли из машины. Еще вчера на  побережье  бушевал  ветер
ураганной силы, достигавший скорости восьмидесяти миль  в  час.  Сегодня  же
легкий атлантический бриз едва дул, и волны казались ленивыми и спокойными.
   У самой воды влажный песок был достаточно плотным, и идти  по  нему  было
приятно.  Время  от   времени   они   останавливались,   рассматривая   кучи
принесенного  штормом  плавника