напоминающими
наскальную живопись, плавает это. Интересно, что
     творится в голове у сперматозоидов?
     Что это?
     Неужели шейка матки?
     Всю  ночь  напролет  мне снилось,  что  я вставляю Марле  Зингер. Марла
Зингер  курит  сигарету.  Марла  Зингер  закатывает  глаза.  Я  просыпаюсь в
одиночестве, дверь в комнату Тайлера закрыта. Но Тайлер никогда не закрывает
дверь своей комнаты. Всю  ночь шел  дождь. Кровля на  крыше  давно прогнила,
провисла   и   разошлась,   вода   протекает   на  чердак,  собирается   над
оштукатуренным потолком и каплями просачивается сквозь трещины в штукатурке.
     Когда идет дождь, мы выкручиваем пробки из распределительного щита. Все
равно во время дождя электричество здесь может
     включить только самоубийца, В доме, который снимает Тайлер, три этажа и
подвал.
     Когда  идет дождь,  мы зажигаем  свечи. В этом  доме имеются кладовые и
альковы,  отгороженные  ширмами,  и даже  витражи  на лестничных  площадках.
Эркеры в гостиной с думками, стоящими возле окон. Резные плинтусы в полметра
толщиной, покрытые лаком.
     Дождь  просачивается  повсюду,  и  дерево,  из  которого построен  дом,
набухает  и  корежится,  а  гвозди,  которыми  скреплено  дерево,  ржавеют и
выпадают.
     Отовсюду  торчат   ржавые   гвозди,  на  которые  легко  наступить  или
напороться локтем, и  на  семь  спален  имеется только  один туалет  и вот в
нем-то я и нахожу использованный презерватив.

     Дом  чего-то  ждет  -  то   ли   утверждения  плана  застройки,  то  ли
обнародования завещания, - после чего он пойдет под снос. Я спросил Тайлера,
как давно он поселился здесь, и Тайлер ответил - шесть недель. В первобытную
эпоху ответственный  квартиросъемщик этого дома скопил  горы  журналов  -  в
основном,  "Нейшнл Джиографик" и "Ридерз Дайджест".  Горы эти  становятся  с
каждым дождем все  выше и  выше.  Последний  жилец, сказал Тайлер, свертывал
пакетики  для кокаина, вырывая страницы из этих  журналов. Замок на  входной
двери отсутствует  с  тех пор,  как  кто-то ее вышиб  -  возможно,  это была
полиция. На стенах  столовой  пучатся девять слоев  обоев:  цветочки  поверх
полосок, полоски  поверх  цветочков, цветочки  поверх птичек, птички  поверх
листочков.
     По соседству с нами нет ничего:  закрытый автомобильный  магазин, а  на
другой стороне  улицы - склад,  длиной  в целый квартал.  Еще в  нашем  доме
имеется  стенной  шкаф, в  котором  мы  нашли семь длинных  валиков - на них
скатывали  камчатые  скатерти, чтобы  не  морщились.  И еще  один  шкаф  для
хранения  изделий из меха, с охлаждением и обивкой из кедровых досок. Плитка
в ванной комнате расписана вручную  маленькими цветочками так, как не всякий
свадебный сервиз расписан, а в унитазе плавает использованный презерватив.
     Я живу вместе с Тайлером уже около месяца.
     Тайлер выходит к завтраку, демонстрируя шею и грудь, покрытую засосами.
Я  сижу и читаю  старый номер  "Ридерз Дайджест". Торговцы наркотиками любят
такие  дома, как наш.  Соседей нет. И вообще  на  Бумажной улице нет ничего,
кроме  складов и  бумажной  фабрики.  Пар,  вырывающийся из ее труб,  воняет
кишечными газами,  а запах  оранжевых куч опилок, громоздящихся на ее дворе,
похож на запах от клетки с  хомячком. Торговцы наркотиками любят такие дома,
как  наш,  потому  что  днем  по  Бумажной  улице   проезжает  тьма  тьмущая
грузовиков, но ночью кроме  нас с Тайлером  на километр вокруг нет ни единой
живой души.
     В  подвале  я нашел груды старых номеров "Ридерз  Дайджест"  и теперь в
каждой комнате лежит стопка журналов.
     "ЖИЗНЬ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ".
     "СМЕХ - ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО".
     Кроме этих журналов у нас и мебели-то практически нет никакой.
     В  самых старых  журналах  есть очень  смешные статьи: например  те,  в
которых человеческие органы рассказывают о себе от первого  лица. "Я - Матка
Джейн".
     "Я - Простата Джо".
     Честное слово,  так и  написано. И вот Тайлер, голый по пояс, выходит к
столу, и торс его сплошь покрыт засосами,  и он  рассказывает мне, что вчера
вечером познакомился с Марлой Зингер и переспал с ней.
     Услышав это, я превращаюсь  в  Желчный Пузырь Джо.  Сам виноват. Иногда
расплачиваешься за содеянное, а иногда - за то, чего не сделал.
     Вчера вечером я позвонил Марле. Мы  договорились  с ней, что перед тем,
как пойти в  группу  поддержки, мы  созваниваемся,  чтобы не  столкнуться на
месте  нос  к носу. В  тот вечер  намечалась меланома,  а я был немного не в
духе.

     Марла  живет в отеле  "Регент". Несмотря на громкое имя, это всего лишь
куча  кирпичей,  скрепленных  соплями.  В  подобных  отелях  хозяева   любят
упаковывать  матрасы в большие пластиковые мешки,  чтобы постояльцы, которые
частенько из таких ночлежек отправляются прямо на тот свет, не попортили их.
Из-за этого  стоит только неосторожно сесть на край кровати, как ты вместе с
одеялом и простынями мигом оказываешься на полу.
     Я позвонил  Марле в отель "Регент", чтобы узнать, собирается ли она  на
меланому.
     Марла едва могла  говорить.  Она сказала  мне,  что возможно это  и  не
настоящее самоубийство, а так называемый "крик  о помощи", но она только что
приняла целую упаковку снотворного.
     Представьте  себе  это зрелище:  Марла  мечется  по своей  неприбранной
комнате в отеле "Регент" и причитает: "Я умираю! Умираю! Умираю!".
     Это может затянуться надолго.
     Так ты сегодня никуда не пойдешь?
     Я умираю  на  полном  серьезе, объясняет Марла. Если хочешь насладиться
этим зрелищем, можешь взять и приехать.
     Спасибо, конечно, говорю я, но у меня другая программа на вечер.
     Ну и ладно, говорит Марла. Умереть можно и  в компании телевизора. Лишь
бы там было что смотреть сегодня вечером.
     А я пошел на меланому. Вернулся рано. И заснул.
     И вот,  следующим  утром за завтраком Тайлер, с ног  до головы покрытый
засосами, объясняет мне, что Марла - сучка и извращенка, но именно это ему в
ней и нравится.
     Вчера вечером  после меланомы  я пришел  домой и сразу лег спать. И мне
снилось всю ночь, что я вставляю, вставляю и вставляю Марле Зингер.
     И   вот,   следующим   утром  я  слушаю  разглагольствования   Тайлера,
притворяясь, что читаю "Ридерз Дайджест".
     "Юмор В Униформе".
     Я - Воспаленный Желчный Проток Джо.
     А  что  она говорила  ночью, сообщает Тайлер.  Ни от одной  девчонки он
такого не слыхивал.
     Я - Скрипящие Зубы Джо.
     Я - Пылающие Раздутые Ноздри Джо.
     После  того,  как они  с Марлой  переспали раз  десять подряд,  говорит
Тайлер, Марла сказала, что  хочет забеременеть. Марла сказала, что она хочет
забеременеть, чтобы сделать аборт от Тайлера.
     Я - Побелевшие Костяшки Пальцев Джо.
     Тайлер не мог на такое не  купиться. Ведь это он прошлой ночью вклеивал
кадры половых органов в диснеевскую "Белоснежку".
     Как я мог теперь претендовать на внимание со стороны Тайлера?
     Я - Вспухшее Зудящее Отвращение Джо.
     Но хуже всего то, что я сам  во всем виноват. После того,  как я уснул,
Тайлер вернулся домой с  банкета, на котором работал официантом, и тут Марла
позвонила снова из отеля "Регент". Все правда, сказала  Марла. И туннель, по
которому  летишь, и свет в конце  туннеля. Марла  говорит, что  смерть - это
очень клево, и она чувствует настоятельную потребность немедленно поделиться
со мной тем, как она вышла из своего тела и посмотрела на него со стороны.
     Марла сказала, что не  уверена в  том,  могут ли духи  разговаривать по
телефону, но хочет, чтобы я хотя бы услыхал ее последний вздох.
     Тут Тайлер хватает телефон, слышит эти слова и понимает все превратно.
     Он ведь ни разу не видел Марлу, поэтому ему показалось, что ее смерть -
это большая потеря.

     Вот еще!
     Тайлера все это никак не касалось, тем не менее он вызвал полицию, взял
такси и помчался в отель  "Регент". Отныне в  соответствии с древнекитайским
обычаем,  известным нам из  телевизора, Тайлер навсегда  в  ответе за Марлу,
поскольку спас ей жизнь.
     Если  бы  я  не пожалел своего  времени,  поехал и проследил бы за тем,
чтобы Марла умерла, ничего бы этого не случилось.
     Тайлер рассказывает мне, что  Марла  живет  в номере "8Г" на  последнем
этаже отеля "Регент" - это  восемь пролетов вверх по лестнице, а затем через
шумный  коридор   мимо  дверей,   из-за  которых  брызжет   консервированный
телевизионный  смех. Каждые  пару  секунд  слышится  стон  актрисы или  крик
актера,  пронзенного пулями. Тайлер  проходит весь  коридор,  направляясь  к
последней  двери.  Не успевает  он  и  постучаться, как  дверь  номера  "8Г"
распахивается  и  смуглая  тонкая  рука,  стремительно  схватив  Тайлера  за
запястье, втаскивает его внутрь.
     Я делаю вид, что полностью поглощен чтением "Ридерз Дайджест".
     Тайлер слышит, как перед отелем "Регент" взвизгивает сирена полицейской
машины и скрипят тормоза. На тумбочке стоит фаллоимитатор, сделанный из того
же розового пластика, что и миллионы кукол Барби во всем  мире. На мгновение
Тайлера  посещает   видение  миллионов  игрушечных  пупсов,  кукол  Барби  и
фаллоимитаторов, отлитых из розового пластика и едущих по конвейеру какой-то
тайваньской фабрики.
     Марла замечает, куда смотрит Тайлер, закатывает глаза и говорит:
     - Не бойся, тебе это не угрожает.
     Затем Марла выталкивает Тайлера в  коридор и говорит, что, к сожалению,
полицию он вызвал совершенно зря, это ведь полиция там внизу топочет, не так
ли?
     Очутившись  в  коридоре, Марла  запирает  двери  в номер  "8Г" и пихает
Тайлера в направлении лестницы.  На лестнице  Марла и  Тайлер прижимаются  к
стене,  чтобы  пропустить полицейских  и санитаров  с  кислородным баллоном,
которые спрашивают, как пройти к номеру "8Г".
     Марла показывает им на дверь в конце коридора.
     Марла  кричит  полицейским вслед, что девушка  из номера  "8Г" когда-то
была  очаровательной и милой, но теперь превратилась в законченную суку. Она
превратилась в зловредную ни на что не годную дрянь, она боится заняться  не
тем, чем следует, и поэтому предпочитает не заниматься ничем.
     - Девушка  из номера "8Г" не верит в себя, - кричит  Марла, - и боится,
что,  чем  старше она  станет,  тем  меньше будет у нее выбора. Надеюсь,  вы
успеете ее спасти!
     В то время,  когда полицейские вышибают дверь в  номер,  Марла и Тайлер
уже бегут по вестибюлю.
     Полицейский кричит перед дверью:
     - Позвольте помочь вам, мисс Зингер! Вы должны жить! Впустите нас, и мы
поможем вам разобраться с вашими проблемами.
     Марла  и Тайлер  бегут по улице. Вскакивают в  такси. Бросив взгляд  из
машины, Тайлер видит тени, движущиеся за окнами номера Марлы.
     Когда машина выехала  на шестиполосную  автостраду, по которой в никуда
мчатся миллионы огней, Марла сказала,  что Тайлер должен не дать  ей заснуть
до утра. Если она заснет, то ей крышка.
     Марла рассказала Тайлеру, что многие  желают ей смерти. В  основном это
те, что  уже сами  умерли. Они звонят ей по телефону с  того света и молчат.
Порой в  баре бармен подзывает Марлу к телефону, она  берет трубку, а там  -
мертвое молчание.
     Тайлер  и  Марла  провели  всю ночь в соседней  со  мной комнате. Когда
Тайлер проснулся, Марлы уже не было. Наверное, вернулась в отель "Регент".
     Я говорю Тайлеру, что Марле нужен не любовник, а психиатр.
     - А про любовь здесь и речи нет, - отвечает Тайлер.
     Короче говоря, на сцене вновь появляется Марла, чтобы погубить еще одну
часть моей жизни. Это началось со мной еще в колледже. Заводишь  друга, друг
женится, и у тебя больше нет друга.
     Отлично.
     Ясное дело, говорю я.
     Тайлер спрашивает, чем я обеспокоен.
     Я - Сжатые В Комок Кишки Джо.
     Нет, нет, все отлично, говорю я.
     Приставил бы кто мне пистолет к виску и размазал бы мозги по стене.
     Все в полном порядке, говорю я. Честное слово.

8

     Мой  начальник  отпустил  меня  домой  переодеть брюки,  на  которых он
заметил пятна засохшей крови. Я не возражал.
     Дыра в моей щеке все никак не заживает. Я иду на работу, а мои подбитые
глаза  похожи  на  черные  бублики,  посередине  которых  что-то вроде  двух
узеньких сфинктеров -  через них-то я и смотрю на мир.  До сегодняшнего  дня
меня  расстраивало,  что  никто не заметил,  как  я превратился  в полностью
погруженного в медитацию учителя ДЗЕН. Я принадлежу к школе ФАКС. Я пишу эти
маленькие стишки, которые называются ХАЙКУ и посылаю их всем по ФАКСУ. Когда
я  прохожу через  холл  нашей  конторы,  и ВСЕ с  нескрываемой враждебностью
смотрят на меня, я испытываю полный ДЗЕН.
     Пчелы и трутни
     Улей вольны оставить.
     Матка - рабыня.
     Раздай все твое имение и машину твою, и поселись в арендованном доме, в
заваленной токсичными отходами  части города и слушай, как по ночам Тайлер и
Марла в соседней комнате называют друг друга подтиркой для жопы.
     Получи, ты, подтирка для жопы!
     Я сказал тебе, делай, ты, подтирка для жопы!
     Заткни пасть! Остынь, крошка!
     В сравнении с этим я выгляжу как маленький спокойный центр вселенной.
     И вот  я,  с  подбитыми  глазами и с засохшей  коркой крови на  брюках,
захожу в контору и говорю всем ПРИВЕТ. ПРИВЕТ! Посмотрите на меня, ПРИВЕТ! Я
- полный ДЗЕН. Это - КРОВЬ. Это - НИЧТО. Привет. Ничто не имеет значения,  и
чувствовать себя ПРОСВЕТЛЕННЫМ - это так КЛЕВО.
     Вздох.
     Взгляд.
     Там за окном. Птица.
     Начальник спрашивает, моя ли это кровь.
     Птица летит по ветру. Я сочиняю в уме крошку-хайку.
     Лишившись гнезда,
     Птица весь мир обретет.
     Жить ради жизни.
     Я проверяю на пальцах: пять слогов, семь, снова пять.
     Ах, кровь, моя ли?
     Ага, отвечаю я. Отчасти.
     Ответ неправильный.

     Какая,  в конце  концов, разница. У  меня  две пары черных  брюк, шесть
белых рубашек и  шесть  смен нижнего  белья. Необходимый  минимум. Я хожу  в
бойцовский клуб. Чего тут необычного.
     - Отправляйся домой, - говорит начальник. - Переоденься.
     Я начал  задумываться над тем,  не  являются ли Тайлер и Марла на самом
деле одним и  тем же  лицом. Если не считать того, что они трахаются  каждую
ночь в комнате Тайлера.
     Трахаются.
     Трахаются.
     Трахаются.
     Тайлер и Марла никогда не находятся в одной и той же комнате. Я никогда
не видел их вместе.
     Ну  и что, вы никогда не видели вместе меня и За За Габор,  но это ведь
не означает, что мы - одно и то же лицо. Просто Тайлер никогда не выходит из
комнаты, когда у него в гостях Марла.
     Чтобы  я мог постирать брюки, Тайлер  должен научить меня варить  мыло.
Тайлер где-то наверху, а на кухне пахнет гвоздикой и  паленым волосом. Марла
сидит за кухонным столом, прижигает длинной ароматизированной сигаретой себе
запястье и называет себя подтиркой для зада.
     - Я принимаю свое болезненное гнойное состояние как данность, - говорит
Марла, обращаясь к огоньку сигареты.
     Марла вкручивает сигарету в белую мякоть своей руки:
     - Гори, ведьма, гори!
     Тайлер наверху, у  меня в комнате, скалится в мое  зеркало, изучая свои
зубы.  Он  говорит мне, что  устроился на  временную  работу  официантом  на
банкетах.
     - В отеле "Прессман", если есть  свободное время  по вечерам, - говорит
Тайлер. - Такая работа способствует развитию чувства классовой ненависти.
     Ладно, говорю я, мне плевать.
     -  Бабочку  выдает  администрация,  -  добавляет  Тайлер.  -   От  тебя
потребуются только черные брюки и белая рубашка.
     Мыло, Тайлер, говорю я. Нам нужно мыло. Я должен постирать брюки.
     Я держу ногу Тайлера, пока он делает двести приседаний на одной ноге.
     - Чтобы сделать мыло нам  потребуется высококачественный жир, - говорит
Тайлер.
     Тайлер - кладезь ценной информации.
     За  исключением того  времени,  когда  они  трахаются,  Марла и  Тайлер
никогда не  находятся в одной  комнате вместе. Когда  Тайлер со мной,  Марла
избегает его. Мне  это знакомо. Точно  так же вели себя  друг с  другом  мои
родители перед тем,  как  мой  отец  собрался открыть  филиал семьи в другом
городе.
     Мой отец всегда говорил:
     -  Женись,  прежде  чем  секс  тебе  надоест, иначе  вообще никогда  не
женишься.
     Моя мать всегда говорила:
     - Никогда не покупай вещей с пластмассовой молнией.
     За всю свою жизнь  мои родители ни разу не сказали чего-то  такого, что
хочется вышить шелком на своей подушке.
     Тайлер сделал сто девяносто  восемь приседаний.  Сто девяносто  девять.
Двести.
     На нем тренировочные шорты и что-то вроде халата для ванной из рифленой
резины.
     - Сделай так, чтобы Марла свалила из дома, - говорит Тайлер. - Пошли ее
в магазин за банкой  щелочи. Только пусть купит щелочь в хлопьях. Ни  в коем
случае не кристаллическую. В общем, как-нибудь избавься от нее.
     Мне шесть лет и я работаю курьером: доставляю сообщения  от отца матери
и наоборот. Мои родители не  разговаривают друг с другом. Я  ненавидел  это,
когда мне было шесть лет. Я ненавижу это и сейчас.
     Тайлер начинает делать "ножницы", а я спускаюсь вниз,  говорю Марле про
щелочь в  хлопьях и  даю ей десять долларов  и проездной на  автобус.  Марла
по-прежнему сидит за столом и курит  сигарету, которая пахнет  гвоздикой.  Я
вынимаю сигарету у нее из пальцев. Нежно и спокойно. Затем посудной  тряпкой
я  стираю  ржавые  пятна  на  руке  Марлы там,  где пузыри  от ожогов начали
кровоточить. Затем я вдеваю поочередно ее ступни в туфли на высоком каблуке.
     Марла смотрит, как я изображаю принца из "Золушки", и говорит:
     - Я решилась зайти. Думала,  дома никого нет, а дверь  у тебя все равно
не запирается.
     Я молчу в ответ.
     - Знаешь, -  говорит  Марла, - презерватив -  это хрустальный  башмачок
нашего поколения. Надеваешь его при встрече с незнакомцем, танцуешь до утра,
а затем выбрасываешь в мусор. В смысле, презерватив, а не незнакомца.
     Я не разговариваю с Марлой. Она может чесать языком в группах поддержки
и с Тайлером, но со мной подружиться ей не удастся.
     - Я прождала тебя здесь все утро.
     Пепел ли ветер
     Принес или снежинки -
     Камню нет дела.
     Марла встает из-за кухонного  стола. На  ней голубое платье с короткими
рукавами из какого-то блестящего материала. Марла  задирает подол, так что я
вижу швы на изнанке платья. На Марле нет нижнего белья. Она подмигивает мне.
     -  Я хотела показать  тебе мое новое  платье,  - говорит Марла.  -  Это
свадебное платье ручной работы. Тебе нравится? Я купила его у старьевщика за
один доллар. Представляешь, кто-то сидел и делал все эти  крошечные  стежки,
чтобы сшить это дрянное, дурацкое платье, - говорит Марла.
     Подол платья с одной стороны длиннее, чем с  другой, а пояс сполз Марле
на самые бедра.
     Прежде чем  уйти в  магазин,  Марла  поднимает еще  раз подол кончиками
пальцев  и кружится  вокруг меня  и кухонного стола, виляя голыми ягодицами.
Она никак не может понять,  говорит Марла, почему это люди с такой легкостью
выбрасывают  то,   от  чего  они   были  буквально  без   ума  ночь   назад.
Рождественская  елка,  к примеру.  Миг назад  она  была  в  центре всеобщего
внимания. И вот, вместе  с  сотнями  таких же елок, лежит никому не нужная в
кювете вдоль шоссе, блестя фольгой,  золотой  и  серебряной. Смотришь на эти
елки и думаешь  то ли о жертвах  дорожно-транспортного происшествия, то ли о
жертвах сексуального маньяка, который бросает их связанными черной изолентой
и с нижним бельем, вывернутым наизнанку.
     Как я хочу, чтобы она, наконец, свалила.
     -  Я  была  в Центре бродячих животных и  подумала  об этом, -  говорит
Марла. -  Там все  эти  звери, все эти песики  и  кошечки,  которых  хозяева
любили,  а потом  выбросили на улицу, из кожи вон лезут, чтобы ты обратил на
них внимание,  потому  что  через  три  дня  им  впрыснут  смертельную  дозу
фенобарбитала натрия,  а затем сожгут  в кремато