ли за мной все  пристальнее. Перемена, которая произошла
со  мной  после  посещения  местных ученых,  еще  больше  убедила их в  моей
принадлежности  не  к  этому миру. "Он  все понял и  перестроился,  чтобы не
подставляться, - грустно сказал Игорь после моей очередной дерзкой  пакости.
--  Ты  нам  такого  кота  испортила,  Оля..."  "Зато  я  его хоть перестала
бояться." "А Лиза вообще  его разлюбила, по твоей милости. И вообще  его как
будто подменили. Впрочем, я и не удивлюсь, если это так... Во всяком случае,
никакого прежнего контакта я лично с ним больше не чувствую."
     ***
     Так я и прожил  бы свой, кстати, очень даже милый кошачий век,  если бы
вдруг не стал чувствовать, что у меня внутри начинается что-то нехорошее.
     После того, как меня в очередной раз вырвало прямо на глазах всей семьи
во время их трапезы, Игорь погузил меня в глухую сумку и куда-то понес. Я бы
не очень удивился, если бы  он меня просто выкинул, как ему советовал уфолог
с глаз долой на каком-то поле, но он привез меня к ветеринару.
     Это  был седой джентельмен, больше похожий на ученого, чем  тот уфолог.
Он  долго  обследовал меня и,  к огромному удивлению  Игоря, сказал, понизив
почему-то  голос:  "У  вашего  кота  рак  желудка.  И  кишечника.  Метастазы
распространяются прямо  на глазах..."  "Рак? Вы  с ума сошли! Он же  кот!.."
"Увы,  у  кошек  и собак  бывают  и инфаркт, и  инсульт. Они такие  же живые
существа, как и мы с вами." "Что же... делать?" "Я могу кота усыпить. Больше
мне нечем облегчить его нынешние, а особенно будущие  страдания." "Убить!.."
"Он все равно  умрет  не  позже, чем  через месяц." "А если...  простите, вы
ошиблись?"  "Я практикую тридцать лет. Такого быть не может. Я  вам советую,
ради вашей семьи и самого  животного, оставить кота здесь, вернуться домой и
взять похожего на него котенка, назвать его... Как тебя зовут? -- неожиданно
шутливо  обратился  он  ко мне и вздрогнул. -- Его...  его зовут... Марсик?"
"Да, - засмущался Игорь. --  Он у нас, знаете ли, нестандартный... кот." "Вы
можете рассказать мне  о нем поподробнее?" "Я бы с удовольствием, но вы ведь
все равно мне не поверите." "А вы попробуйте."
     ***
     "Есть  у  меня   один...  скажем  так,  знакомый.  Он  бывший  лаборант
онкологической клиники и даже сидел в  сумасшедшем доме после того, как всем
надоел  со  своим  средством против рака.  Зовут его Владислав, а фамилию не
помню. По-моему,  парноик,  этакий стандартный мечтатель  в толстых очках...
Глаза поэтому как у коровы. Вот его адрес. Обязательно скажите, что от меня.
Он  уже давно, после дурдома, никому не  верит, стал  страшным  мезантропом.
Покажите Марсика, скажите, что это для него. Удачи вам..."
     ***
     Дом параноика  стоял  в  сырой низине на  берегу озера. К  крыльцу вела
тропинка из окруженных водой плоских камней. Игорь больше не закрывал сумку,
и я вертел себе головой, даже и не утруждая себя запоминанием дороги. Больно
надо после  того, что я услышал.  Но я был счастлив,  что Игорь-то  оказался
почти человеком...
     Дверь в дом была открыта, в нее задувал сырой ветер с озера. Все вокруг
скрипело и  хлопало. Обитатель убогого жилища кивнул Игорю  на  единственное
кресло-качалку,  обитое драной  кожей,  а  сам  пересел  на  табурет.  Игорь
инстинктивно стал раскачиваться  в кресле. Меня опять  затошнило, внутри все
разрывалось от боли.
     "Чем обязан?  -- почти учтиво спросил  лаборант.  -- У вас рак?" "Рак у
него..."  Параноик  дребежаще рассмеялся:  "И кто же это вас  надоумил такое
соврать и даже  взять с собой кота? Так меня еще и не пытались  обманывать."
"Меня послал доктор такой-то, - ответил Игорь. --  Он сказал, что коту вы не
откажете. У Марсика рак...  Я  и  сам не мог поверить, Слава, но..." "Почему
же? В  этом  отношении доктор знает,  что  говорит, -  глаза Владислава были
голубыми,  огромными и словно плачущими за своими стеклами.  -- Но  разве он
вам  не сказал,  что я... не заслуживаю  доверия. Я  -- шарлатан,  психопат,
мягко говоря, нездоров..."  "Мне  больше идти  некуда, - неожиданно заплакал
Игорь, прижимая меня к  себе.  --  Для  нас это  очень важно...  Мы  едва не
предали его..."  "Предали? Это мне очень даже знакомо. Не плачьте только. Вы
сбиваете меня с мысли, а  я и так не умею сосредоточиться... Если бы я  хоть
раз сумел...  памятники на главных площадях всех городов мира... Нобелевская
премия вместо... всего вот этого, Боже мой! Как не повезло ракоциду, что его
открыл я, а не молодой,  статный,  обязательно яйцеголовый и  бородатый... А
еще  лучше  --  коллектив  единомышленников...  творческое  единство.  А  я?
Средневековье, алхимия  какая-то, одиночка  без даже  высшего образования...
Философский  камень  и Синяя  борода...  Причем тут борода, спросите вы? А у
меня, - хитро засмеялся он, - всегда и все  при чем-то!.. Ее не ждут,  а она
тут как тут -- на всех ее  хватает, на верных и неверных, молодых и  старых,
богатых  и  бедных, удачливых и  неудачников, умных и глупых...  Даже вот на
вашего Марсика  хватило..." "Помогите ему, - плакал Игорь.  -- Хоть какой-то
полуфабрикат-то у вас есть здесь? Дайте ему. Хуже все равно не будет..."
     "Вы так думаете? --  резко и  визгливо крикнул Владислав.  -- Все-то вы
все знаете! А если будет стократ хуже, тогда что?" "Господи, да что же может
быть  хуже-то?" "Идите  сюда. Можно вместе с котом.  Пусть тоже посмотрит. В
этой пробирке  не сигаретный пепел,  убивающий миллионы, и не  лекарство  от
рака. Это сам рак. Я не могу спасти вашего кота. Пока этого не  может никто.
Но это основа для массовой вакцинации. Которую  пока Боже упаси выпустить из
этой пробирки. Ибо порошок начнет пожирать влагу воздуха и водоемов и расти,
безмерно  размножаться, порождая  себе  подобные  чужеродные  нашей  планете
клетки.  Это хуже  атомной войны.  Это  всемирный  рак  -- вселенская  Синяя
борода...  Если  он поразит нашу планету, то кто бы потом  на нее не ступил,
мгновенно заразится  и перенесет заразу в свой мир!" "Но вы же  сказали, что
это  основа. Значит,  это можно  отдать  в какой-то  институт  и  превратить
порошок  в  ракоцид?" "Конечно. Иначе  зачем же я  жил?" "Так отдайте же его
скорее...  Как  можно   медлить?  Может  быть  это  совсем  просто,  но  вам
нехватает..." "Опыта?  -- еще более визгливо закричал  параноик,  размахивая
руками.  -- Знаний?  Высшего  образования?  Ученой степени, да?  Так, я  вас
спрашиваю? От-нюдь! У них, а не у меня всего нехватает: чести, совести, ума,
порядочности, и -- знаний! Да, да! Именно тех знаний, которые есть у меня...
Но для  них я не только степени  лишенный... Я -- ума лишенный, понимаете?..
Уходите... Мне ужасно хочется  спасти вашего Марсика.  Больше, чем любого из
людей, но..."
     Я уже давно услышал, что кто-то дышит за дверью и пушил хвост, но никто
не обращал  в этом  крике  на меня  внимания. От  незнакомца исходили  такие
импульсы, что все в мире крысы не казались мне теперь опаснее.
     "Игорь, - сказал я. -- За дверью кто-то стоит... Я не знаю, кто это, но
уверен,  что  ничего страшнее  быть  не  может.  Не раздумывая,  как  крысу,
немедленно убей его... Слушайся меня. Я действительно  не кот.  И  я  не  из
самых глупых представителей моего племени. Убей его! Чем-попало, но -- убей.
У меня уже не хватит сил тебе помочь..."
     Но было поздно.
     "Любого из людей ты сказал? --  раздался  в комнате новый голос. -- Что
ты  в настоящих людях-то  понимаешь,  сморчок четырехглазый? Как  ты  смеешь
предлагать лекарство коту, когда умирает лучший из людей?"
     Это был человек действия, не какой-нибудь мечтатель  --  плотный гладко
выбритый, одетый в самый модерн. Такая же машина упруго урчала на дороге. Он
оглядел нас всех  напряженным,  не знающим  преград взглядом. -- У меня друг
умирает, - повторил он с нажимом. - Такой человек... А ты для кота готов был
лучше  отдать, козел! Ну-ка, пока  живой, давай  сюда  твою пробирку.  Я сам
отвезу куда надо и отдам кому надо, понял? Рано ему умирать, ясно?"
     "Не-ет! --  закричал Владислав, пряча порошок за спину. -- Такое нельзя
давать в такие руки..."
     "Убей  его Игорь, - сказал  я, делая на  незнакомца "верблюда". -- А то
поздно будет." "Убить? -- без удивления прищурился на меня человек действия.
-- Меня? Да ты просто охуел, кот! Такому говну, как вы тут все - убить МЕНЯ!
Не такие пытались..."
     Едва заметным коротким рывком он  отправил Игоря вместе со мной в  один
угол, а  в другом  выламывал руку несчастному лаборанту, отбирая ампулу.  Но
тот  не отпускал, пока стекло не  треснуло,  просыпав порошок на  пол. Сырой
ветер подхватил пепел и закружил его по комнате, вынося в открытую дверь.
     "Идиот, - поднялся человек действия. -- Ни себе, ни другим..."
     "Беги, Игорь, спасайся! -- мяукнул я из последних сил. -- Ты еще можешь
успеть..."
     Игорь лихорадочно и больно засунул меня в сумку и бросился к выходу.
     Я  успел увидеть,  что громила отряхивает  пепел с куртки, с изумлением
глядя на стремительно растущие серые гранулы на своей одежде.
     Лаборант хрипел на  полу.  Те же гранулы перли у него  изо рта и  носа,
разрывая у нас на глазах его  лицо, голову, тело.  То  же самое началось и с
самоуверенным незнакомцем, буквально разораванным на части у нас на глазах.
     А Игорь несся со мною в сумке, оглядываясь на вспухающий серыми клубами
домик.  Эти громоздящиеся  шары  росли, словно  закипая  изнутри и лопались,
обдавая все вокруг  горячим  пеплом, который, пожирая влагу, тут же  начинал
гранулироваться,  взбухать,  лопаться  и развеиваться  ветром.  Когда  Игорь
добежал до шоссе  и впрыгнул  в автобус, весь горизонт  заволокло клубящимся
пеплом. Ветер резко усилился...
     ***
     Мы  приехали  в  аэропорт,  когда еще  не  было  настоящей  паники.  По
телевизору показывали непонятный пожар и двигающиеся к нему танки. "К самому
высокогорному району мира, -  не стесняясь уже ни Ольги,  ни таращившейся на
меня Лизы, командовал я. -- Мы умрем последними..."
     Когда самолет поднялся, вся земля внизу была покрыта чем-то серым,  как
облаками, но облака эти тотчас лопались и превращались в  дым. Ураганный уже
ветер нес  пепел по  стремительно умиравшей  планете. Море  поглощалось этим
пеплом.
     ***
     Когда мы  поднимались в  альпинистском снаряжении на  вершину одной  из
высочайших  гор,  эта  планета  уже  мало  отличалась  от  своих  соседок по
Солнечной системе...
     ***
     "Без них я не стану сублимироваться, -  сказал  я, когда  очнулся после
реанимации. -- Это мои друзья."
     "Вы с ума сошли!  --  ответил врач. -- Они принадлежат  к человечеству,
которое без лишних проблем депортировано нами в другое измерение на своей же
планете. Катастрофа нами стерта даже из  памяти людей, оставшись только в их
кошмарных снах. Ваши друзья могут  быть перемещены во времени и  измерених в
свою  квартиру и  начисто забыть  обо всех  событиях.  О  вас  мы  придумаем
какую-нибудь   версию.   Скажем,  Марсика   просто   оставили  по  настоянию
ветеринара,  как  неизлечимо больного. А они заведут другого  котенка. Зачем
вашим друзьям жить  среди нас? Ведь мы кажемся им такими уродами." "Я кажусь
тебе  уродом,  Лизочка?" "Марсиком  ты был лучше... Ты  был  маленький,  а я
большая. Теперь  наоборот.  Но я привыкну. Я  тоже не  хочу  расставаться  с
тобой."  "И мы,  - ластилась ко мне Ольга, отводя глаза от моего жуткого, на
ее  взгляд, хобота, которым я обвивал ее шею. -- Мы действительно привыкнем.
Тут  так хорошо!" "Жаль  только,  что мы не умеем летать как  вы, -- говорил
Игорь, выглядывая из моей сумки. -- Теперь тебе приходится таскать нас всех,
как мы  носили  тебя,  Марсик,  а мы будем только жмуриться  от страха, летя
между этих изумительных растений на головокружительной  высоте... Ведь у нас
нет и  надежды научиться летать?" "И мы такие маленькие по сравнению с вами,
и  нам  уж  точно  не вырасти..."  --  добавила Ольга. "Я  тоже  был  совсем
маленьким по сравнению с вами, но вы любили и уважали меня. Вы будете жить у
меня  дома."  "Марсик,  -  тревожно  спросила  Лиза,  -  мы будем...  твоими
домашними  животными?" "Вы будете  моими  лучшими друзьями.  Я  буду  так же
опекать  вас,  как  вы заботились обо  мне...  Лучше,  чем вы,  Игорь. Много
лучше..."  "Но  мы сможем  вернуться  в свой мир?" "Конечно,  как только вам
надоест  гостить  у меня..." "Так  и не научившись летать?" "Для этого... --
вступил в  разговор  врач, - вообще для того, чтобы тут  адаптироваться, вам
надо пройти  курс конверсии. Стать такими, как мы. Иначе вы просто пропадете
с нашей пищей  и воздухом. Пока вы имеете запасы оттуда. Но мы  не сможем их
возобновлять. Поэтому..."
     "Мама, папа, я очень люблю  Марсика и никогда его не  забуду, - сказала
Лиза. --  Но  я не хочу жить  с... таким хоботом вместо  рта и  носа. И  мне
достаточно моих двух рук и двух  ног. И я боюсь его так назывваемых пальцев.
Если нас можно отправить обратно, пусть это сделают немедленно..."
     "Я рад был дружить с вами, - сказал я. -- И тоже никогда вас не забуду.
Но Лизочка права. Каждый должен жить на своей родине, как бы ни было  хорошо
на чужой. Конверсия возможна,  но  вы  никогда  не  будете  тут дома  и  так
счастливы, как мы..."
     *** *** ***
     "Мама, мама! Смотри, крысы опять прогрызли дырку! Когда я делала уроки,
ко мне приползла та самая "блондинка". Она, по-моему, хотела у меня о чем-то
спросить." "А Марсик?"  "Он ей точно так же  сделал "верблюда", как тот  наш
прежний... но она его пока не боится." "Я надеюсь,  на этот раз мы приобрели
обычного  человеческого кота, Игорь?" "Сейчас проверю... Увы, Оля, Это самый
обыкновенный кот..."
     Много  ты понимаешь,  подумал мой сын,  мурлыча  у  ног  девочки. Нашел
дурака,  проявлять свой  инопланетизм. Мне  и тут не дует. Ведь  моя мама --
обычная кошка.

     Haifa,Israel 29.02.00
     Dr. Solomon Zelmanov = "Shlomo Wulf",
     972-4-8527361