Вот!

Он сидел на камне среди поляны, в полном лунном свете. Яма
вынул свой клинок и пошел вперед.

Когда он был шагах в двадцати от сидящего, тот повернул
голову.

-- Приветствую, о Смерть, -- сказал он.

-- Приветствую, Татагатха.

-- Зачем ты здесь?

-- Было решено, что Будда должен умереть.

-- Это не ответ на мой вопрос. Зачем ты пришел сюда?

-- Разве ты не Будда?

-- Меня называли Буддой, и Татагатхой, и Просветленным, и
многими другими именами. Но, отвечая на твой вопрос, скажу:
нет, я не Будда. Тебе уже удалось сделать то, что ты
намереваешься: ты убил настоящего Будду.

-- В моей памяти, как видно провал: я, признаться, не помню,
чтобы сделал такое.

-- Настоящего Будду мы называли Сугатой. А до этого он был
известен как Ральд.

-- Ральд! -- Яма хмыкнул. -- Ты пытаешься уверить меня, что он
был больше чем просто палачом, которого ты отговорил
заниматься его ремеслом?

-- Многих палачей отговаривали от выполнения их работы, --
ответил человек, сидящий на камне. -- Ральд добровольно
отказался от своей миссии и вступил на Путь. Из всех, кого я
знаю, он единственный действительно получил Просветление.

-- Ведь ты распространяешь тут пацифистскую религию?

-- Да.

Яма откинул голову и расхохотался.

-- Боги! Хорошо еще, что ты не проповедуешь милитаристскую!
Твой лучший ученик, Просветленный и все такое, едва не получил
мою голову в этот день.

Усталый взгляд пробился сквозь отдаленное выражение лица
Будды.

-- Ты думаешь, он и в самом деле мог бы побить тебя?

Яма помолчал, а потом сказал:

-- Нет.

-- Как ты думаешь, он знал это?

-- Возможно.

-- А ты знал его раньше, до этой встречи? Ты видел его в деле?

-- Да. Мы были знакомы.

-- Значит, он знал твое мастерство и понимал исход стычки.

Яма промолчал.

-- Он добровольно пошел к своей мученической судьбе и не
поставил меня в известность. Не думаю, что он пошел с реальной
надеждой победить тебя.

-- Тогда зачем же?

-- Доказать суть.

-- Что он надеялся доказать таким образом?

-- Не знаю. Знаю только, что это было именно так, потому что я
знал его. Я очень часто слушал его проповеди, его тонкие
притчи и уверен, что он не мог бы сделать такую вещь без
определенной цели. Ты убил истинного Будду, бог смерти. Ты
знаешь, кто я.

-- Сиддхарта, -- сказал Яма, -- я знаю, что ты обманщик. Я
знаю, что ты не Просветленный. Я знаю, что твое учение -- это
вещь, которую мог бы вспомнить любой из Первых. Ты решил
воскресить его, уверяя, что ты его автор. Ты решил
распространить его в надежде вызвать оппозицию той религии,
которой правят истинные боги. Я восхищен твоими усилиями. Это
было мудро спланировано и выполнено. Но твоя главная ошибка, я
считаю, в том, что ты выбрал пацифистское кредо дбя борьбы с
активным. Мне интересно, зачем ты это сделал, когда мог
выбрать из множества религий более подходящую.

-- Может, мне как раз интересно было посмотреть, как пойдет
такой контрпоток, -- ответил тот.

-- Нет, Сэм, это не так. Я чувствую, что это лишь часть более
широкого плана, задуманного тобой, и что все эти годы, когда
ты считался святым и произносил проповеди, в которые сам
ничуть не верил, ты строил другие планы. Армия, заняв большое
пространство, может стать оппозиционной за короткое время;
один человек, занимая мало места, должен растянуть свою
оппозицию на многие годы, если у него есть шанс преуспеть. Ты
это знаешь и сейчас сеешь семена украденного кредо, планируя
двинуться к другой фазе оппозиции. Ты пытаешься в единственном
числе стать антитезой Неба, много лет противясь воле богов
различными способами и под различными масками. Но этому
немедленно будет положен конец, фальшивый Будда!

-- Почему, Яма?

-- Ради безопасности. Мы не хотели делать из тебя мученика и
увеличить этим рост твоего учения. С другой стороны, если тебя
не остановить, рост будет продолжаться. Поэтому было решено,
что ты должен принять свой конец из рук посланца Неба -- это
покажет, какая религия сильнее. Так что, будешь ты мучеником
или нет, буддизм будет с этих пор считаться второсортной
религией. Вот почему ты должен умереть реальной смертью.

-- Когда я спросил "почему", я имел в виду совсем другое. Ты
ответил не на тот вопрос. Я имел в виду -- почему ты пришел
сделать это, Яма? Почему ты, мастер оружия, мастер наук,
пришел как лакей по приказу тело-менял, не умеющих даже
отполировать твой клинок или вымыть твои пробирки? Почему ты,
наиболее свободный дух из всех нас, унизился до того, чтобы
прислуживать низшим?

-- За эти слова твоя смерть не будет легкой.

-- Почему? Я задал вопрос, который давно должен был прийти в
голову не только мне. Я не обиделся, когда ты назвал меня
фальшивым Буддой. Я знаю, кто я. А кто ты, бог смерти?

Яма сунул саблю за пояс и достал трубку, которую купил в
гостинице. Он набил ее и закурил.

-- Ясно, что мы должны поговорить хотя бы для очистки наших
мозгов от вопросов, -- сказал он, -- так что я устроюсь
поудобнее. -- Он тоже сел на низкий камень. -- Во-первых,
человек может в чем-то превосходить своих товарищей, но, тем
не менее, служить им, если все они служат общему делу, которое
больше, чем любое личное. Я уверен, что служу такому делу,
иначе я не стал бы этого делать. Ты чувствуешь то
же самое относительно своего дела, иначе ты не стал бы вести
эту презренную аскетическую жизнь -- хотя я заметил, что ты не
такой изможденный, как твои последователи. Насколько я помню,
тебе предлагали божественность несколько лет назад в Махартхе,
а ты посмеялся над Брамой, напал на Дворец Кармы и набил
жетонами все молитвенные машины города...

Будда хихикнул. Яма тоже посмеялся с ним и продолжал:

-- В мире не осталось ни одного Акселерациониста, кроме тебя.
Это тупик, из него никогда не выйдешь на первое место. Я в
какой-то мере уважаю манеру, с какой ты вел себя эти годы. Мне
даже пришло в голову, что если бы ты понял безнадежность
своего теперешнего положения, тебя можно было бы убедить
присоединиться к хозяевам Неба. Хотя я пришел сюда убить тебя,
но, если тебя можно убедить и ты дашь мне слово, что кончишь
свою дурацкую борьбу, я поручусь за тебя. Я возьму тебя с
собой в Небесный Город, где ты примешь то, от чего однажды
отказался. Они послушают меня, потому что я им нужен.

-- Нет, -- сказал Сэм, -- потому что я не убежден в тщетности
моего положения и полон решимости продолжать спектакль.

Из лагеря в пурпурной роще донеслось пение. Одна из лун
скрылась за вершинами деревьев.

-- Почему твои последователи не ломают кусты в стремлении
спасти тебя?

-- Они придут, если я позову, но я не буду звать. Мне это не
нужно.

-- Зачем они наслали на меня этот дурацкий сон?

Будда пожал плечами.

-- Почему они не поднялись и не убили меня пока я спал?

-- Это не их путь.

-- А ты мог бы? Если никто не узнает, что Будда сделал такое?

-- Возможно. Как тебе известно, личные силы и слабости вождя
еще не показатель качеств самого дела.

Яма сильно пыхнул трубкой. Дым окутал его голову и слился с
туманом, который становился все гуще.

-- Я знаю, что мы здесь одни, и ты безоружен, -- сказал Яма.

-- Мы одни. Мои дорожные принадлежности спрятаны дальше по
моей дороге.

-- Какие дорожные принадлежности?

-- Я здесь закончил. Ты угадал правильно. Я начал то, что
собирался начать. Когда мы закончим нашу беседу, я уйду.

Яма засмеялся.

-- Оптимизм революционера всегда вызывает удивление. Каким
образом ты предполагаешь уйти? На ковре-самолете?

-- Я пойду, как всякий другой.

-- Это, пожалуй, унизительно для тебя. Может, силы мира
поднимутся на твою защиту? Я не вижу громадного дерева,
укрывающего тебя ветвями. И здесь нет разумной травы,
хватающей меня за ноги. Скажи, как ты устроишь свой уход?

-- Я, пожалуй, удивлю тебя.

-- А как насчет нашего боя? Я не люблю убивать безоружных.
Если у тебя действительно спрятаны какие-то припасы
неподалеку, то сходи за своим мечом. Это все-таки лучше, чем
вовсе не иметь шансов. К тому же, я слышал, что Господин
Сиддхарта был в свое время замечательным мечником.

-- Спасибо, нет. В другой раз, может быть. Но не сейчас.

Яма снова выпустил дым, потянулся и зевнул.

-- По-моему, у меня больше нет вопросов к тебе. Спорить с
тобой бесполезно. Мне больше нечего сказать. Ты можешь
что-нибудь еще добавить к разговору?

-- Да, -- сказал Сэм. -- Любит ли кого-нибудь эта сука Кали?
Сведения самые разные, и их так много, я уж стал думать, что
она -- для всех мужчин...

Яма отшвырнул трубку. Она задела его по плечу и рассыпала
поток искр вдоль его рукава. Он поднял саблю над головой и
шагнул вперед.

Когда он ступил на песчаную полосу перед камнем, его движение
было остановлено. Он чуть не упал, согнулся, но не мог
двинуться, как ни старался.

-- Зыбучий песок, -- сказал Сэм. -- И более быстрый, чем
обычно. К счастью, ты попал в более медленную часть. Так что
тебе придется оставаться в этом положении довольно долго. Я
хотел бы продолжить разговор, если бы думал, что у меня есть
шанс убедить тебя присоединиться ко мне. Но я знаю, что мне
это не удастся -- так же как и ты не убедишь меня идти на
Небо.

-- Я освобожусь, -- тихо сказал Яма, не дрогнув. -- Я
освобожусь каким-нибудь образом и снова прийду за тобой.

-- Да, -- сказал Сэм, -- я чувствую, что так и будет. И я даже
проинструктирую тебя, как это сделать. Сейчас же ты
представляешь собой как раз то, чего желает всякий
проповедник: плененную аудиторию, являющуюся оппозицией. Так
что я произнесу для тебя короткую проповедь, Господин Яма.

Яма приподнял свою саблю, решил не терять ее и вложил в ножны.

-- Проповедуй, -- сказал он, и ему удалось поймать глаза Сэма.

Сэм покачнулся, но заговрил снова:

-- Поразительно, каким образом твой мутантский мозг генерирует
мысль, передающую свою силу любому новому мозгу, который
тебе удается захватить. Прошло много лет с тех пор, как я в
последний раз пользовался своей единственной способностью, как
сделал сейчас -- но она тоже работает в той же манере. В каком
бы теле я ни обитал, моя сила, оказывается следует за мной. Я
знаю, что это происходит со всеми нами. Я слышал, Ситала может
управлять температурой на далеком расстоянии. Когда она берет
себе новое тело, сила следует за ней в ее новую нервную
систему, но сначала действует очень вяло. Агни, я знаю, может
зажигать предметы, пристально глядя на них некоторое время и
желая, чтобы они загорелись. Возьмем, к примеру, твой
смертельный взгляд, который ты сейчас направил на меня. Разве
не поразительно, что ты хранишь этот дар в себе в любом месте
и времени целые столетия? Я часто задумывался, какова
физиологическая основа этого феномена. Ты когда-нибудь
исследовал эту область?

-- Да, -- сказал Яма; глаза его горели под черными бровями.

-- И каково же объяснение? Некто родится с ненормальным
мозгом, позднее его душа переносится в нормальный мозг, но его
анормальные способности не разрушаются при переходе. Почему
это происходит?

-- Потому что реально ты имеешь только одно тело-образ,
которое является как электрическим, так и химическим по
природе. Оно немедленно начинает изменять свое новое
физиологическое окружение. Новое тело ему кажется как бы
больным, и оно старается вылечить это тело по образцу старого.
Если тело, в котором ты сейчас живешь, было бы сделано
биологически бессмертным, то когда-нибудь стало бы похожим на
твое изначальное тело.

-- Как интересно.

-- Вот поэтому перенесенная сила вначале слаба, но становится
сильнее по мере того, как ты продолжаешь занимать новое тело.
Вот поэтому лучше всего развивать Атрибут и, может быть,
пользоваться также механическими помошниками.

-- Хорошо. Об этом я частенько задумывался. Спасибо. Кстати,
воздержись от проб со своим смертельным взглядом -- он,
знаешь, болезненен. Так что это, во всяком сучае, кое-что. А
теперь проповедь: Один гордый и надменный человек, вроде
тебя, и с предположительно заметным качеством дидактизма,
занялся исследованиями в области одной уродливой и
дегенеративной болезни. Однажды он подхватил ее сам. Поскольку
он еще не нашел лекарства от этого состояния, он смотрит на
себя в зеркало и говорит: "Но на мне она выглядит хорошо!" Ты
как раз такой человек, Яма. Ты не борешься со своим
состоянием. Ты, скорее, гордишься им. Ты выдал себя в своей
ярости, потому что я знаю, что говорю правду. Я скажу, что имя
твоей болезни -- Кали. Ты не отдал бы власти в недостойные
руки, если бы эта женщина не заставила тебя сделать это. Я
давно знаю ее и уверен, что она не изменилась. Она не может
любить мужчину. Она заботится о тех, кто приносит ей дары
хаоса. Если ты когда-нибудь перестанешь служить ее целям, она
отшвырнет тебя, бог смерти. Я говорю это не потому, что мы
враги, а просто как мужчина мужчине. Я знаю. Поверь, я знаю.

Возможно, твое несчастье в том, что ты никогда не был молод,
Яма, и не знал первой любви в весенние дни... Итак, мораль
моей проповеди на этом маленьком пригорке такова: даже зеркало
не покажет тебе тебя самого, если ты не желаешь видеть. Стань
ей однажды поперек дороги, чтобы проверить истину моих слов --
пусть даже в каком-нибудь пустяке -- и увидишь, как быстро она
ответит и каким манером. Что ты сделаешь, если твое
собственное оружие обернется против тебя, Смерть?

-- Ты кончил? -- спросил Яма.

-- Примерно. Проповедь -- предупреждение, и ты предупрежден.

-- Какова бы ни была твоя сила, Сэм, я вижу, что в данный
момент она защищает тебя от моего смиртоносного взгляда. Тебе
повезло, что я ослабел...

-- Это верно, потому что моя голова готова треснуть. Будь
прокляты твои глаза!

-- Когда-нибудь я испытаю твою силу снова, и даже если она
по-прежнему будет тебе защитой против моей силы, ты все равно
падешь в тот день. Если не от моего Атрибута, так от моей
сабли!

-- Если это вызов, то я предпочитаю не сразу принять его. Я
советую тебе проверить мои слова, прежде чем ты попробуешь
хорошо сделать свое дело.

К этому времени песок засыпал Яму до бедер.

Сэм вздохнул и слез со своего насеста.

-- Здесь только одна чистая тропа, и я собираюсь уйти по ней.
А сейчас, если ты не чрезмерно горд, я скажу тебе, как спасти
жизнь. Я велел монахам прийти сюда помочь мне, если они
услышат крик о помощи. Я уже говорил тебе, что не собираюсь
звать их, и это правда. Однако, если ты начнешь кричать изо
всей мочи, они будут здесь раньше, чем ты увязнешь слишком
глубоко. Они выволокут тебя на твердую землю и не нанесут тебе
никакого вреда, потому что таков их путь. Мне приятна мысль,
что бог смерти будет спасен монахами Будды. Спокойной ночи,
Яма. Теперь я оставляю тебя.

Яма улыбнулся.

-- Есть и другой способ, о Будда! Я могу подождать его. Беги
как можно дальше и как можно скорее. Мир не настолько велик,
чтобы спрятать тебя от моего гнева. Я последую за тобой и
научу тебя просветлению в чистом адском огне.

-- А тем временем, -- сказал Сэм, -- обратись-ка за помощью к
моим приверженцам или познай искусство дышать грязью.

Он пошел через поляну. Глаза Ямы жгли ему спину. Дойдя до
тропы, он оглянулся.

-- А на Небе ты можешь сослаться на то, что я был вызван из
города для делового соглашения.

Яма не ответил.

-- Я думаю, -- закончил Сэм, -- что заключу сделку насчет
оружия. Специального оружия. Так что, когда ты придешь за
мной, возьми с собой свою подружку. Если ей нравится то, что
она видит, то она, наверное, уговорит тебя объединить силы.

Затем он ступил на тропу и пошел, насвистывая, через ночь, под
луной белой и луной золотой.


Глава 4

Рассказывает о том, как Бог Света спускался в Колодец Демонов,
чтобы сторговаться с главой Ракшей. Он-то действовал честно,
но Ракша есть Ракша. Известно, что это зловредные создания,
обладающие великой силой, быстрой жизнью и способностью
принимать почти любую форму. Уничтожить Ракшу почти
невозможно. Их главный недостаток -- отсутствие настоящего
тела; их главная добродетель -- честная уплата проигранного.

То, что Бог Солнца пошел в Адский Колодец за услугами,
показывает, что он, видимо, в какой-то мере утратил
соображение относительно состояния мира...

Когда потомки Прайяпати, боги и демоны, сражались друг с
другом, боги ухватились за жизненный принцип Удгиты, думая,
что этим миром они победят демонов.

Они обдумывали Удгиту как действующую через нос, но демоны
проткнули нос злом. Следовательно, бог вдыхал одновременно
запах приятного и скверного. Дыхание соприкасалось со злом.

Они обдумывали Удгиту как слова, но демоны проткнули слова
злом. Следовательно, бог говорил одновременно и правду, и
ложь. Эти слова соприкоснулись со злом.

Они обдумывали Удгиту, которая действует через глаз, но демоны
проткнули глаз злом. Следовательно, бог видел одновременно
приятное и безобразное. Глаз соприкоснулся со злом.

Они обдумывали Удгиту как слух, но демоны проткнули ухо злом.
Следовательно, бог слышал одновременно хорошее и плохое. Уши
соприкоснулись со злом.

Затем они обдумывали Удгиту как мысль, но демоны проткнули
мысль злом. Следовательно, бог думал, что мысль правильная,
истинная и хорошая, и что она же неправильная, фальшивая и
испорченная. Мысль соприкоснулась со злом.

Шхандогиа Упанишад/     /

Адский Колодец лежит на вершине мира и ведет вниз, к его
корням.

Он, вероятно, так же стар, как и сам мир; а если и нет, то
выглядит таким.

Он начинается с двери. Это громадная, из закаленного металла
дверь, воздвигнутая Первыми, тяжелая, как грех, втрое выше
человека и в половину этого расстояния шириной. Она в полный
локоть толщиной, на ней медное кольцо размером с голову,
сложная давящая пластина замка и надпись, говорящая, примерно,
следующее: "Уходи. Здесь тебе не место. Если попробуешь войти
-- пропадешь, а также будешь проклят. Если тебе каким-то
образом удастся войти -- не жалуйся, что тебя не
предупреждали, и не докучай нам своими предсмертными
молитвами". Подписано: "Боги".

Вход расположен близ пика очень высокой горы, называемой
Шенна, в центре района очень высоких гор, называемых
Ратнагарис. В этом месте на земле всегда лежит снег и радуга
поднимается как мех на спинах сосулек, висящих на замерзших
шапках утесов. Воздух здесь острый как меч. Небо сверкает, как
кошачий глаз.

Очень немногие ноги когда-то ходили по тропе, ведущей к
Адскому Колодцу. Те, кто посещал это место, в основном
приходили только взглянуть, существует ли дверь на самом деле;
вернувшись домой и рассказывая о виденной ими двери, они
обычно подвергались насмешкам.

Разговоры насчет пластины замка свидетельствовали, что кто-то
действительно нашел вход. Однако, оборудование, достаточное,
чтобы осилить громадную дверь, нельзя было транспортировать
или правильно установить: тропа к Адскому Колодцу в последних
трехстах футах ее подъема была в ширину меньше десяти дюймов,
а на том месте, которое осталось от некогда широкого уступа
против двери, едва ли поместилось бы в ряд шесть человек.

Говорили, что Пенналал Мудрый, обострив свой мозг медитацией и
аскетизмом, предугадал действия, открывающие замок, и вошел в
Адский Колодец. После того он был известен как Пенналал
Безумный.

Пик, называемый Шенна, который держит огромную дверь,
находится в пяти днях ходьбы от небольшой деревушки далекого
северного королевства Мальва. Сама эта горная деревня,
ближайшая к Шенне, не имеет названия и населена свирепыми и
независимыми людьми, у которых нет особого желания, чтобы их
городок был нанесен на карту и в налоговые списки раджи. О
радже достаточно сказать, что он средних лет, умный, довольно
крепкий, не слишком религиозный и сказочно богатый. Богат он
потому, что налагает на своих подданных высокие налоги. Когда
подданные начинают жаловаться и шептаться о мятеже, идущем по
королевству, он объявляет войну соселнему королевству и
удваивает налог. Если война идет плохо, он казнит нескольких
генералов и велит своему министру заключить договор о мире;
если же, по