.
     Герострат.  Нет, это  не годится. Я  должен  видеть  тебя  и  говорить с
тобой.
     Крисипп.  О чем нам говорить, ничтожнейший из людей?
     Герострат. О деньгах, Крисипп. Разве  это  не тема  для  разговора? Я
должен тебе сто драхм.
     Крисипп.   Конечно, должен, мерзавец. Но  как  я  теперь  их  получу?
Бесчестный человек! Ты и храм-то сжег, наверное, только для  того, чтобы со
мной не рассчитываться.
     Герострат.  Я хочу вернуть тебе долг.
     Крисипп (удивленно).  Это благородно. У  тебя, видно, завалялся кусочек
совести. (Протягивает руку. ) Давай!
     Герострат.   У  меня при  себе  только  две  драхмы, да  и  те я  обещал
тюремщику.
     Крисипп. Тогда я  должен  выполнить  поручение  дочери. Нам  не  о чем
разговаривать.
     Герострат. Не  спеши! Я верну тебе долг, да  еще с  такими процентами,
которые тебе и не снились. Я хочу продать  тебе это... (Достает  папирусный
свиток. )
     Крисипп. Что в этом папирусе?
     Герострат. Записки  Герострата! Мемуары  человека, поджегшего  самый
великий храм в мире. Здесь есть все: жизнеописание, стихи, философия.
     Крисипп. И зачем мне нужна эта пачкотня?
     Герострат. Глупец, я  предлагаю  тебе чистое  золото! Ты  отдашь  это
переписчикам и будешь продавать по триста драхм каждый свиток.
     Крисипп. Оставь   это   золото  себе. Кто  сейчас  делает  деньги  на
сочинениях? Мы живем в  беспокойное время. Люди  стали много  кушать и мало
читать. Торговцы  папирусами  едва сводят концы  с  концами. Эсхила никто не
берет. Аристофан  идет  по  дешевке. Да  что Аристофан?! Гомером  завалены
склады, великим  Гомером! Кто  же  будет   покупать   произведения  такого
графомана, как ты?
     Герострат. Ты дурак, Крисипп! Извини меня, но ты  -- большой дурак! Не
понимаю, как с твоей сообразительностью ты  до сих пор не  разорился? Что ты
равняешь вино и  молоко? Я  предлагаю  тебе не занудливые  мифы, а  "Записки
поджигателя храма  Артемиды  Эфесской"! Да такой  папирус у  тебя с  руками
оторвут! Подумай, Крисипп! Разве не  интересны мысли такого чудовища, как я?
Обыватель будет  смаковать каждую строчку! Я  уже  вижу, как он  читает  эту
рукопись своей жене, а та повизгивает от страха и восторга.
     Крисипп  (задумавшись).   Правители  города   запретят   продажу  твоего
папируса.
     Герострат. Тем лучше! Значит, цена повысится!
     Крисипп. Ты не так глуп, как казалось... Ладно, давай!
     Герострат. Что -- давай? Что -- давай?
     Крисипп. Ты же собирался со мной рассчитываться? В  уплату твоего долга
я и возьму этот папирус.
     Герострат (возмущенно).   Что? Ты собираешься  получить мое бессмертное
творение за сто драхм? Имей совесть! Это -- подлинник! Здесь -- моя подпись.
Тысячу драхм, не меньше!
     Крисипп.  Как? Тысячу?! О боги! У этого человека действительно помутился
разум! Тысячу драхм!
     Герострат.   Успокойся, не  тысячу. Я тебе должен был  сотню, значит, с
тебя еще девятьсот. По рукам?
     Крисипп. Ни когда!! Такую сумму -- за сомнительны и товар? Я перестану
себя уважать.
     Герострат. Какая твоя цена?
     Крисипп. Моя?.. Моя... Слушай, а зачем  тебе  деньги? Тебя  же завтра
казнят!
     Герострат. Не твое дело. Я продаю -- ты покупаешь, плати!
     Крисипп.  Но покойнику не нужны наличные. Там серебро не принимают.
     Герострат.  Тебя это не касается. Называй цену.
     Крисипп.  Ну, из доброго чувства... Просто из любопытства... Чтоб самому
почитать на досуге... Сто пятьдесят драхм!
     Герострат.  Ступай, Крисипп! (Убирает  папирус. )  Иди, иди... Закупай
финики и продавай фиги. Зарабатывай по одной драхме на процентах и не забудь
вырвать  себе  волосы, когда  поймешь, что потерял  миллионы. Я немедленно
позову к себе ростовщика Менандра, и  он, не раздумывая, выложит мне полторы
тысячи...
     Крисипп.  А вот это нечестно! Ты ведь все-таки мой бывший родственник.
     Герострат.   Когда  ты  сдирал  с  меня  деньги, то не  очень  думал  о
родственных чувствах. Ступай, Крисипп!
     Крисипп.  Двести!
     Герострат.  Несерьезно.
     Крисипп.  Двести пятьдесят!
     Герострат.  Не  жмись, Крисипп! Предлагаю тебе  гениальное произведение.
(Достает папирус. ) Ты только послушай. ( Читает. )
     Ночь  опустилась меж  тем  над Эфесом уснувшим. В  храме богини стоял я
один, со смолою и паклей! От этого -- мороз по коже!
     Крисипп.  Триста! Герострат.
     "О  Герострат! -- обратился к себе я с призывом. --  Будь непреклонен,
будь смел и исполни все то, что заду мал! "
     Крисипп.  Ты выбиваешься из гекзаметра, -- четыреста!
     Герострат.  Факел в руке моей вспыхнул, как  солнце  на небе, И  осветил
мне божественный лик Артемиды! (Крисиппу. ) Семьсот!
     Крисипп.  Четыреста пятьдесят, Герострат, больше не могу.
     Герострат.  "Слушай, богиня! -- тогда закричал я статуе, -- Слушай меня,
трепещи и... " (Прерывая чтение. ) Ладно, давай пятьсот! Согласен?
     Крисипп   (со   вздохом).    Согласен... (Передразнивает. )   "Статуя"!
Безграмотный писака.
     Герострат.  Сойдет и так! Давай деньги!
     Крисипп.  У меня нет при себе. Давай папирус, я схожу домой...
     Герострат.   Не  хитри. Люди твоей  профессии  не  выходят  в город  без
кошелька.
     Крисипп (вздымая руки).  Клянусь: у меня нет при себе!
     Герострат.  Не тряси руками -- ты звенишь!
     Крисипп  (сдаваясь).   Хорошо! Подавись   моими   деньгами, разбойник!
(Отсчитывает Герострат у  монеты, забирает папирус. ) Ох, прогорю я с  твоим
сочинением...
     Герострат. Не лги самому себе, Крисипп. Ты никогда не дашь драхмы, если
не веришь, что она принесет за собой сто.
     Крисипп  (пряча  папирус).   Спасибо за комплимент. А  у  тебя  неплохо
скроены мозги, Герострат. Жаль, что раньше ты не дарил мне ни каких идей.
     Герострат. Раньше  ты бы меня не стал  слушать, Крисипп. Раньше  я был
всего лишь твой бедный зять, а теперь у меня за спиной -- сожженный храм.
     Крисипп.  Нет, ты определенно не глуп... Определенно... (Уходит. )
     Герострат (кричит ему вслед).  Поторопись  с перепиской, Крисипп! Сейчас
каждая  минута  на  счету... (Позванивает  деньгами. )  Ну  вот! Первый  шаг
сделан... (Кричит. ) Эй, тюремщик!

     Появляется Т юремщик.

     Получи две драхмы! И вот три -- за верную службу.
     Тюремщик (забирая деньги).  Однако ты щедр, мерзавец.
     Герострат.  Ты  получишь  еще  две драхмы, если  перестанешь  оскорблять
меня.
     Тюремщик.  Договорились.
     Герострат.  Но ты  можешь  заработать  пятьдесят  драхм, если  выполнишь
новое мое поручение.
     Тюремщик.  Пятьдесят?
     Герострат. Да, пятьдесят!
     Тюремщик.  Говори, что надо сделать...
     Герострат.  Видишь  этот  кошелек? Он  полон  серебра. Отсчитаешь отсюда
свои полсотни, остальные отнесешь в харчевню Дионисия.
     Тюремщик.  Там собираются все пьяницы Эфеса.
     Герострат.  Отдашь им эти деньги на пропой.
     Тюремщик.  Отдать такие деньги самым последним забулдыгам и подонкам? За
что, Герострат?
     Герострат.   Не  твое  дело. Бросишь  им  все  серебро  и скажешь, что
Герострат-поджигатель просит их  выпить за его здоровье. Не вздумай обмануть
меня, тюремщик, и прикарманить деньги! Клянусь: эти бандиты все равно узнают
о моем пожертвовании, и тогда они отвинтят тебе голову! Понял?
     Тюремщик (беря кошелек}.  Что ты задумал, Герострат?
     Герострат.  Что  я задумал, тюремщик? Я  задумал доказать Клеону, что не
так уж плохо знаю людей...


        "КАРТИНА ВТОРАЯ"

     Зал во дворце повелителя Тиссаферна. Сам Тиссаферн, в пурпурном  царском
одеянии, возлежит на высоком  деревянном ложе. Перед ним -- маленький столик
с фруктами и вином. Тиссаферн жадно уплетает виноград.

     Человек театра.  Повелитель Тиссаферн, ты взволнован?
     Тиссаферн.  Почему ты так решил?
     Человек  театра.    Читал  у   историков. Описывая   склонности  твоего
характера, они отмечали, что всякий раз, когда ты  был  взволнован, у тебя
появлялся зверский аппетит.
     Тиссаферн.  Не замечал. (Сует кисть винограда  в рот, но, спохватившись,
тут же выплевывает ее. )  Тьфу! Нельзя поесть спокойно! Эти  историки и поэты
так  и  шныряют  по  двору, так и  смотрят, чего бы  описать и запечатлеть.
Сегодня утром зачесалась спина, подошел к колонне, прислонился, только хотел
передернуть  плечами, гляжу  -- уже  какой-то  летописец достал  папирус  и
приготовился строчить. Ну, что скажешь? Мука, а не жизнь!
     Человек театра.  Сочувствую.
     Тиссаферн.  Давно бы выгнал их в шею, но это  -- прихоть Клементины. Она
помешалась  на великой  миссии, которая  выпала  на нашу  долю. Каждое утро
Клементина будит  меня  со  словами: "Вставай, Тиссаферн, история не  хочет
ждать! " История не хочет ждать, а я из-за нее не высыпаюсь.
     Человек театра.  Ты--повелитель Эфеса.
     Тиссаферн.   Что  такое повелитель по сравнению с  собственной женой? Да
еще если ты стар, а  она молода, если  ты перс, а  она гречанка. Нет  более
властных женщин, чем гречанки. Не пойму, как грекам удается на них жениться?
Уж на что Сократ был мудрецом, а и то собственная жена измывалась над ним на
потеху всему городу. (Жадно ест виноград. )
     Человек театра.  Ты очень взволнован...
     Тиссаферн.  Будешь взволнован, когда каждый день преподносит сюрприз. Не
забывай, что я  --  не  царь, а  всего лишь сатрап. Мне  надо подчиняться
персидскому  царю, надо жить  в  мире  со  Спартою, поддерживать контакт  с
Афинами, следить за Фивами, опасаться Македонии и всех вместе  взятых. И вот
атакой напряженный момент во вверенном мне городе сгорает храм Артемиды! Что
это -- происки, заговор?!
     Человек театра.  Этого я пока не знаю...
     Тиссаферн (печально).  Я  устал от жизни, голубчик. В молодости был смел
и бесстрашен, водил войска в бой, и  греки дрожали при одном моем имени...
Теперь  я стар, врачи запретили мне волноваться и обжираться... (Сует в рот
кисть винограда. )
     Человек театра.  К тебе пришел Клеон.
     Тиссаферн (радостно).  Наконец-то! Пусть войдет! (Человек театра делает
попытку уйти. ) Ты останься!
     Человек театра.  Зачем?
     Тиссаферн.   Посиди, прошу тебя. Ты не  глупый  человек... Поможешь  мне
советами  или   напомнишь  изречения... мудрецов... Сейчас  мне  придется
принимать важное решение.

     Человек театра садится в углу сцены. Входит Клеон.

     Клеон (почтительно склонившись). Хайре, Тиссаферн! Архонт-басилей Эфеса
приветствует тебя.
     Тиссаферн.  Хайре, Клеон! Жду тебя с нетерпением. Ты был в тюрьме?
     Клеон.  Да.
     Тиссаферн.  Ну, рассказывай! Это заговор?
     Клеон.  Нет, Тиссаферн. Храм сжег один человек.
     Тиссаферн.  Хвала богам! Один человек--не так страшно. Кто этот безумец?
     Клеон.  Житель Эфеса -- Герострат. Бывший торговец.
     Тиссаферн.  Грек?
     Клеон.  Да.
     Тиссаферн.  Я так и думал.
     Клеон (несколько обиженно).  Что означают  твои слова, Тиссаферн? Он мог
оказаться персом, скифом, египтянином и вообще кем угодно.
     Тиссаферн.  Но он -- грек.
     Клеон.   Я тоже -- грек! И большинство жителей Эфеса  --  греки. Однако
весь народ не ответчик за одного негодяя.
     Тиссаферн.  Конечно, конечно, уважаемый Клеон. Не надо сердиться. Я и не
думал оскорблять всех греков. Просто я  был уверен, что поджигатель -- грек.
После того как Эфес стал владением Персии, надо было ожидать, что кто-нибудь
из греческих патриотов выкинет что-нибудь подобное!
     Клеон.   Меньше  всего  Герострат думал  о  патриотизме. Если б  он  был
патриотом, он бы устроил  пожар  в казарме  персидских воинов или попытался
убить тебя.
     Тиссаферн  (продолжая  щипать  виноград).   Пожалуй... Зачем же  он  это
сделал?
     Клеон. Чтобы увековечить свое имя.
     Тиссаферн.  Забавно...
     Клеон.  Не так забавно, как может показаться с  первого взгляда. В этом
поступке есть свой страшный умысел. Это вызов людям, Тиссаферн.
     Тиссаферн.  Все  равно забавно. Никогда ни о чем  подобном не слышал. Он
догадывается, что его казнят?
     Клеон.  Он в здравом рассудке.
     Тиссаферн.  И не боится смерти?
     Клеон.  Этого  я  не понял. В разговоре со мной он держался независимо и
дерзко. О своем злодеянии Герострат рассказывает с упоением творца.
     Тиссаферн.   Очень  интересно. Ты разжигаешь  мое  любопытство, Клеон.
(Неожиданно поворачивается к одной из  колонн, кричит. ) Клементина, хватит
прятаться! Иди послушай, что рассказывает наш друг Клеон.

     Из-за колонны выходит  Клементина, она несколько смущена  тем, что ее
заметили.

     Клеон (почтительно).  Приветствую повелительницу Эфеса.
     Клементина.   Хайре, Клеон! (Тиссаферну. )  С  чего  ты  взял, будто  я
прячусь? Я проходила через зал, и у меня случайно развязалась сандалия.
     Тиссаферн.  У тебя самые умные  сандалии  в мире, Клементина, они всегда
развязываются, когда в этом зале говорят о чем-нибудь интересном.
     Клементина. Ты упрекаешь меня в том, что я подслушиваю?
     Тиссаферн. Не  упрекаю, а  благодарю. Зная, что  мои  слова  всегда
достигают твоих ушей, я стараюсь вложить в них больше мудрости... Ну так что
ты скажешь о пожаре?
     Клементина. Скажу, что это ужасно. Только мне кажется, что этот хитрец
сжег храм вовсе не из тщеславия.
     Клеон.  Он сам мне в этом признался.
     Клементина. Вы  -- судья, Клеон, обвиняемый никогда с  вами  не  будет
искренен.
     Тиссаферн.  Ты считаешь, что была другая причина?
     Клементина. Да! Уверена, что он сделал это из-за несчастной любви!
     Клеон.  Не думаю. О своей бывшей жене Герострат говорил с презрением.
     Клементина. При  чем  здесь жена? Из-за жен, уважаемый Клеон, никто не
поджигает  храмов. Нет, здесь  другое... Здесь --  неразделенная  любовь,
которая довела  человека  до отчаяния. Об этом никогда не скажут на допросе,
эту тайну уносят с собой в  могилу. И где-то на земле сейчас плачет женщина,
отвергнувшая  этого  несчастного  Герострата. Она  рвет  на  себе волосы  и
проклинает  тот  час, когда  сказала  ему "нет"! Но  в  глуби не душ и  она
счастлива и горда собой... Я ей завидую.
     Тиссаферн.  Завидуешь?
     Клементина.  Конечно. Из-за меня никто не поджигал храмов.
     Тиссаферн.  Моя жена не должна никому  завидовать! Послушай, Клементина,
почему  ты мне ни когда не говорила о том, что любишь пожары? Я бы тебе это
давно устроил.
     Клементина.  Нет, милый Тиссаферн. Ты  бы сжег  из-за  меня  пару-другую
домов, но не пошел бы ради меня на смерть.
     Тиссаферн.  Конечно, нет! Нельзя любить женщину и стремиться сделать ее
вдовой.
     Клеон.  Мне  кажется, что уважаемая повелительница  Эфеса не права. Она
слишком чиста и  возвышенна, чтобы понять  всю мерзость данного поступка. Ей
бы хотелось  видеть в  Герострате  благородного  безумца, а  он  всего  лишь
самовлюбленный маньяк. Из-за сильной любви возводят храмы, а  не  уничтожают
их.
     Тиссаферн. Правильно! И  поэтому  злодей  завтра  же  будет   казнен!
(Поворачивается  к   Человеку   театра. )  Вот  тут  мне  нужно  какое-нибудь
изречение...
     Человек театра.  Софокл подойдет?
     Тиссаферн.  Что именно?
     Человек  театра.   Из "Царя  Эдипа"... "Есть  справедливость  в  богами
устроенном мире: и злодеянье ведет за собою отмщенье! "
     Тиссаферн.  Хорошо! (Громко. )  "Есть справедливость в богами  устроенном
мире: и злодеянье ведет за собою отмщенье! "
     Клеон (почтительно  кланяясь).   Твоими устами  говорит  сама  мудрость,
повелитель.
     Клементина.   Надо  позвать  летописцев, пусть  они занесут эту фразу  в
дворцовую книгу.
     Тиссаферн. К сожалению, не я ее придумал, Клементина. Это -- Софокл.
     Клементина.  Не скромничай, милый! Софокл просто угадал твои мысли...
     Тиссаферн.  Пожалуй...
     Человек театра.  Тиссаферн, к тебе пришла жрица храма Артемиды -- Эрита.
     Тиссаферн.  Бедная погорелица!.. Пусть войдет!
     Клеон.  Нам покинуть тебя, повелитель?
     Тиссаферн.  Ни  в коем случае. Говорить  один  на один  с этой  старухой
всегда  мучительно. А  теперь  она  начнет  рвать на  себе волосы, биться  в
истерике. Я ее боюсь, честное слово.
     Клементина.  Повелитель Эфеса не вправе никого бояться!
        "Тиссаферн. Знаю,  но эта жен щи на стоит ближе к богам, чем мы все... "

     Входит Эрита. Она -- в черном траурном одеянии.

     (Тиссаферн встает с  ложа  и  идет ей навстречу, что свидетельствует  о
большом уважеши повелителя. ) Хаире, Эрита! Правитель Эфеса приветствует тебя
и скорбит вместе с тобой!
     Клеон.  Хайре, Эрита! Прими мои соболезнования.
     Клементина.  Твое горе -- наше общее горе, Эрита!
     Эрита  (говорит, обращаясь  к  небесам, но  так, чтобы  ее  слышали
окружающие).  Черный день настал  для  людей! Черный  день! Я вижу, как боги
собрались на Олимпе на Страшный суд... О люди, бойтесь их мщения!..
     Клементина.  Мы будем молить их о пощаде, Эрита.
     Эрита.   Нет  больше храма Артемиды! У богини  лесов нет ее жилища! Горе
мне, верной служанке  богини, я  не уберегла  ее  дом! Почему  я не умерла?!
Зачем  огонь  пощадил  меня?! Зачем  стены  храма не рухнули на  мою  седую
голову?! Я должна выцарапать  себе глаза, чтобы не видеть этого  страшного
пепелища!!! (В экстазе царапает себе лицо. )
     Тиссаферн.  Ну! Успокойся, уважаемая Эрита! Зачем себя так истязать? Ты
--  наша  заступница. Только  из твоих  уст  богиня  выслушивает  мольбу  о
прощении...
     Эрита.  Я не смею обращаться к богине с мольбой. Я виновата перед ней --
пропустила в ее дом разбойника.
     Тиссаферн. Откуда  ты  могла  знать, Эрита, что он --  разбойник? Ты,
конечно, доверчиво полагала, что этот добрый человек пришел к алтарю.
     Эрита (в экстазе).  Будь проклято человеческое племя, породившее элодея!
Пусть молнии Зевса обрушатся на него!
     Клеон.  Зачем ты призываешь  кары богов на все человечество, Эрита? Люди
ни в чем нс виноваты!
     Тиссаферн.  Нет, Клеон, люди виноваты  и  должны  искупить свою вину. Я
введу налог на всех жителей Эфеса в пользу пострадавшей богини и ее  жрецов.
А мерзавца мы завтра же казним на городской площади!
     Клеон.  Да будет так!
     Тиссаферн.   Только надо придумать  казнь пострашнее. Как  ты  думаешь,
Клеон, что лучше: колесование или петля?
     Клеон.  Завтра  наш  суд решит это, повелитель. Но мне  не  хотелось  бы
устраивать  из  казни  зрелища. Честолюбию  Герострата   польстит  большое
скопление  народа, он жаждет  величественной смерти, но он ее недостоин. Его
надо судить как обыкновенного жулика...
     Тиссаферн.  Ты  прав. А еще я издал приказ: "Всем жителям Эфеса навсегда
забыть Герострата! "  Этот приказ  высекут на мраморной  доске  и  повесят на
городской площади...
     Клеон.  И тем самым увековечат имя  преступника. Нет, Тиссаферн, не надо
приказов. Люди сами вычеркнут его из своей памяти...
     Тиссаферн  (смущенно).    Пожалуй, так... Я  об   этом  не   подумал.
(Повернувшись к  Человеку театра. )  Этот Клеон  меня  все время поправляет и
учит. Дай-ка мне мысль...
     Человек театра.   Из Еврипида: "На то и власть дана  царям могучим, чтоб
справедливость на земле царила! "
     Тиссаферн.  Не очень скромно, но... "На то и власть дана царям великим,
чтоб на  земле  царила справедливость! " Так писал Еврипид, так поступаю и я.
(Значительным  тоном. )  Архонт-басилей  Клеон, повелеваю тебе завтра начать
суд!
     Эрита.  Повелитель Эфеса, я пришла просить об отсрочке...
     Тиссаферн. Что?!
     Эрита.   От имени всех  служителей  храма... (Плачет. ) Бывшего храма...
(Решительно. ) От имени  всех служителей  храма богини прошу отложить суд над
Геростратом.
     Тиссаферн.  Это еще почему?
     Эрита.  Когда охотник Актеон случайно увидел богиню Артемиду обнаженной,
богиню  охватил  гнев, она  обратила  охотника  в  оленя, и того  разорвали
собственные собаки!
     Тиссаферн.  Я слышал эту легенду. Ну и что?
     Эрита.  Богиня сама накажет Герострата! Это будет такая кара, какую мы,
слабы