Коли твоя, она изящна.
                        Итак, рассказ.

                                   Кокин

                                        Вчера я видел,
                        Кастрат с постели встал, с мошною,
                        Как бы с мешком для бороды.
                        Неужто ты не рассмеешься,
                        Подумав, что, совсем здоровый,
                        Себя он пластырем украсил?
                        (Великий Педро, не прошу
                        Ни виноградников, ни замков,
                        Одну улыбку дай мне только,
                        Перед стыдливым gracioso
                        В перчатку улыбнись разок.)
                        "О Флоро, все мы полагаем,
                        Что дом твой совершенно пуст:
                        О том нам вывеска вещает
                        Рассказом безглагольных уст.
                        Где нет письма, конверт там есть ли,
                        И кожа, если нет плода?
                        Итак, не трать ты время даром,
                        Не трать бесплодного труда.
                        Для пашни паровой, я знаю,
                        Соха полезна и нужна;
                        Но, раз земля родить не может,
                        К чему соха и борона?"

                                   Король

                        Ты кормишь нас холодным блюдом.

                                   Кокин

                        В запасе нету горячее.


                                 СЦЕНА 13-я
                            Дон Энрике. - Те же.

                                 Дон Энрике

                        Дай руку мне свою, властитель.

                                   Король

                        Как чувствуешь себя, Инфант?

                                 Дон Энрике

                        Здоров и счастлив, оттого, что
                        Тебя я вижу, повелитель,
                        Вполне здоровым, но об этом
                        Сейчас не будем говорить:
                        Дон Ариас...

                                   Коpоль

                                      Твой приближенный:
                        Освободи его из башни.
                        И, помиривши их, Энрике,
                        Обоим ты доставишь жизнь.

                                 Дон Энрике

                        Твою да сохраняет Небо,
                        И, самого себя наследник,
                        Да сможешь победить ты время,
                        Сразивши вечностью его.
                              (Король уходит.)


                                 СЦЕНА 14-я
                       Дон Энрике, Дон Диего, Кокин.

                                 Дон Энрике

                        Отправься в башню, Дон Диего,
                        Скажи Алькайду, чтоб привел он
                        Обоих узников.
                            (Дон Диего уходит.)
                          (В сторону.) (О Небо!
                        Дай мне терпения в беде,
                        Благоразумия в несчастьи.)
                        Кокин, ты здесь был в это время?

                                   Кокин

                        Во Фландрии я лучше был бы.

                                 Дон Энрике

                        Что так?

                                   Кокин

                                 Да как же быть: Король
                        Есть чудо между всех животных.

                                 Дон Энрике

                        Но почему?

                                   Кокин

                                   Сама природа
                        Так повелела сызначала,
                        Чтобы свирепый бык мычал,
                        Чтоб вол в мычании был кроток,
                        Чтобы осел кричал, чтоб воздух
                        В пустынях лев будил рыканьем,
                        И чтобы ржал проворный конь,
                        И чтобы птица пела песни,
                        И чтобы лаяла собака,
                        И чтобы громко кот мяукал,
                        И чтобы волк протяжно выл,
                        И чтобы хрюкала над лужей
                        Свинья - и только человека
                        Она улыбкой наделила,
                        И Аристотель справедлив {4},
                        Когда его определяет
                        Он улыбающимся между
                        Животных: Почему ж, спрошу я,
                        Закон природы изменив,
                        Король не хочет улыбаться?
                        О Небо, чтоб исторгнуть только
                        Улыбку у него, пошли мне
                        Клещи веселья и острот!
                                 (Уходит.)


                                 СЦЕНА 15-я
              Дон Гутиерре, Дон Ариас, Дон Диего, Дон Энрике.

                                 Дон Диего

                        Вот узники, сеньор.

                                Дон Гутиерре

                                            Позволь нам
                        Припасть, сеньор, к твоим ногам.

                                 Дон Энрике

                        Король, владыка мой, позволил,
                        Чтоб я вернул свободу вам,
                        И помирить вас поручил мне.

                                Дон Гутиерре

                        Твое желание - почет.
                   (Сравнивает кинжал, который он нашел,
                            со шпагой Инфанта.)

                                (В сторону.)
                        Но что я вижу? О, Всевышний!

                                 Дон Энрике

                        Друг другу дайте руки.

                                 Дон Ариас

                                               Вот
                        Моя.

                                Дон Гутиерре

                             И вот мои объятья,
                        В них узел для тебя такой,
                        Что только смерть его разрушит,
                        Владея мертвою рукой.

                                 Дон Ариас

                        Да подтвердят мои объятья,
                        Что дружба и моя тверда.

                                 Дон Энрике

                        Отлично. Рыцари вы оба,
                        Раз примирились без труда:
                        В том шаг, достойный кабальеро.
                        Вы дружбой связаны одной,
                        Кто ж этим будет недоволен,
                        Тот сосчитается со мной.

                                Дон Гутиерре

                        Сеньор, я в этой дружбе клялся
                        И клятву я свою сдержу,
                        Свою готовность подчиняться
                        Тебе на деле докажу.
                        Ты сильный враг и враг опасный:
                        Уж верноподданность одна
                        Велит послушным быть, иначе
                        Боязнь покорной быть должна.
                        И ты, и я - двоих мы стоим:
                        Я в поединке роковом
                        Сумел бы подтвердить свой вызов;
                        Но быть с тобою, как с врагом,
                        Да кто ж посмеет, кто ж посмеет?
                        Свой разум в здравости храня,
                        Так прогневить тебя боюсь я,
                        Что даже страшно для меня
                        Порою лишь тебя увидеть;
                        И, если б так велел мой рок,
                        Чтоб, не узнав тебя, со шпагой
                        Твою я шпагу встретить мог,
                        Я в крайности такой хотел бы,
                        Чтоб солнца свет вконец погас,
                        Но только б я тебя не видел
                        В тот трижды несчастливый час.

                           Дон Энрике (в сторону)

                        Во всех словах его и вздохах
                        Подозреваю я беду.
                        С тобой, Дон Ариас, мне нужно
                        Поговорить. Пойдем.

                                 Дон Ариас

                                             Иду.
                (Док Энрике, Дон Диего и Дон Ариас уходят.)


                                 СЦЕНА 16-я

                                Дон Гутиерре

                        Энрике обошел молчаньем
                        Мои слова; сомненья нет,
                        Что он почувствовал и понял
                        То, что вложил я в свой ответ.
                        Могу ль я сетовать? Конечно.
                        Но утешенья где найду?
                        Я здесь один. Никто не слышит.
                        С собою речь я поведу.
                        О, Боже, кто свести сумел бы
                        В одно речение, кто мог бы
                        Одною мыслию измерить
                        Так много беспощадных бед,
                        Так много тяжких оскорблений,
                        Что на меня толпой трусливой
                        Идут и, наглые, подходят.
                        Теперь, о, честность, да, теперь,
                        Предстань во вздохах повторенных,
                        И ты, страдающее сердце,
                        Слезами горькими облившись,
                        Приди к дверям души, глазам.
                        И вам, глаза, я позволяю
                        Свободно плакать: не стыдитесь.
                        Но, честность, я к тебе взываю
                        И говорю, что час настал
                        Одною мерою измерить
                        Благоразумие и храбрость.
                        Но пусть умолкнет огорченье,
                        Пусть мне не позволяет честь,
                        Пусть мне не позволяет храбрость
                        Искать во вздохах облегченья;
                        Кто утешенья ищет в слове,
                        Тот низко льстит своей беде.
                        Но к случаю скорей приступим.
                        Найдем, быть может, объясненье.
                        О, если б мог его найти я!
                        О, если б Бог того хотел!
                        Я ночью прибыл, это правда;
                        Но дверь открыли мне немедля,
                        И я нашел свою супругу
                        Спокойной, ясной, как всегда.
                        Насчет того, что мне сказали,
                        Что человек там находился,
                        Она, - и в этом оправданье, -
                        Сама сказала мне о том.
                        Свеча упала и погасла,
                        Но разве есть какой свидетель,
                        Который мог бы опровергнуть,
                        Что это просто случай был?
                        Нашел кинжал я, но возможно,
                        Что был обронен он слугою,
                        Был кем-нибудь из слуг потерян.
                        А если он (о, горе мне!)
                        Такой, как шпага у Инфанта,
                        Возможно, что такая ж точно
                        Другая шпага есть: отделка
                        Ее не так уж странна.
                        И если ближе все рассмотрим,
                        И если (горе!) допущу я,
                        Что это был кинжал Инфанта,
                        Что даже в доме был он сам, -
                        Хоть я не мог его не видеть, -
                        Вполне возможно, что Менсия
                        В том не была совсем виновна,
                        Затем, что золото не раз
                        У слуг вниманье усыпляло.
                        Ну, вот: какое облегченье,
                        Что все так тонко рассмотрел я!
                        Покончим доводы свои,
                        Все к одному они приводят,
                        К тому, что я есть я, Менсия -
                        Менсия. Никого нет в мире,
                        Кто мог бы тьмою запятнать
                        Такой прекрасный блеск и чистый.
                        - Нет, мог, как дурно говорю я,
                        Одной довольно черной тучки.
                        Хоть солнца ей не запятнать,
                        Но солнце затемнить ей можно,
                        Не погасив, холодным сделать.
                        Какой закон несправедливый
                        Невинному велит страдать?
                        Велит, чтоб умер безгреховный?
                        Ты, честь, в опасном положеньи,
                        Тебе нет верного мгновенья,
                        В своей могиле ты живешь:
                        Раз ты от женщины зависишь,
                        Ты ходишь каждый миг над гробом,
                        Ты видишь смерть ежеминутно.
                        О, честь, я излечу тебя,
                        И если первая случайность
                        Так на опасность указует,
                        Пускай, как первое лекарство,
                        Вреду я двери затворю,
                        Войти недугу не дозволю.
                        И вот, как _Врач своей же чести_,
                        Тебе даю я предписанье -
                        Хранить молчание и ждать:
                        То будет самой первой мерой;
                        Затем, себе даю советы:
                        Перед женою быть любезным,
                        Ее вниманьем окружить,
                        Любовью, лаской и заботой,
                        То защитительные силы,
                        Чтоб вместе с грубым обращеньем
                        Недуг зловещий не возрос;
                        Затем что ревность, оскорбленья,
                        И подозренья, и упреки
                        Не столько женщину излечат,
                        Насколько сделают больной.
                        Домой опять отправлюсь ночью,
                        И, в дом тайком войдя, увижу,
                        Насколько зло укоренилось;
                        А до тех пор сокрою все,
                        Пока не выясню, коль можно,
                        Мое несчастие и пытку,
                        И оскорбленье, и суровость,
                        И унижение, и скорбь,
                        И удивленье, и безумье,
                        И оскорбительность заботы,
                        И унизительность обиды,
                        И ревность. Ревность, я сказал?
                        О, горе, как я дурно сделал!
                        Вернись, мой возглас, в грудь скорее,
                        Но нет, раз грудь моя рождает
                        Подобный смертоносный яд,
                        И раз во вне его извергнув,
                        Не умер я, умру, принявши
                        Его обратно; Потому что
                        Так об ехидне говорят,
                        Что, если вне себя увидит
                        Она свой яд, он ей смертелен.
                        Сказал я - ревность, так довольно,
                        Коль только ревность я сказал;
                        Затем, что, если муж узнает,
                        Что ревность в нем, - нет больше средства
                        И, честь леча, к последней мере
                        Прибегнуть должен честный врач.
                                 (Уходит.)


                                 СЦЕНА 17-я
                          Дон Ариас, Донья Леонор.

                                 Дон Ариас

                        Коль до сих пор я не старался
                        Пред твой явиться светлый взор,
                        Свой долг перед твоею честью
                        Я помню, Донья Леонор;
                        И если я перед тобою
                        Теперь предстал, - не для того,
                        Чтоб долг отдать, - безумно думать,
                        Что мог бы я отдать его;
                        Велик он слишком; но хочу я
                        Тебя уверить в этот миг,
                        Что от тебя я не скрываюсь,
                        И говорю: я твой должник.

                                Донья Леонор

                        Сеньор Дон Ариас, скорее
                        Заимодавец ты, а я
                        Тебе должна, затем что доля
                        Моя крупнее, чем твоя.
                        Меня лишил ты, это верно,
                        Того, кто был, как муж, мне мил,
                        Но, может быть, удел мой этим
                        Улучшен, не ухудшен был;
                        Затем, что лучше жить без славы,
                        Без жизни, с холодом в крови,
                        Чем, презираемой супругом,
                        Жить в браке с мужем, без любви.
                        Вина моя была, я знаю,
                        И кара ждет меня везде,
                        Но о себе лишь я вздыхаю,
                        Лишь о своей скорблю звезде.

                                 Дон Ариас

                        Нет. Леонор, никак не можешь
                        Ты отрицать: вина - моя;
                        Ее отвергнуть и желанья
                        Отвергнуть должен буду я;
                        Тебе я прямо возвещаю,
                        Что я томлюсь, что я скорблю,
                        И потому тебя ищу я,
                        Что, Леонор, тебя люблю.
                        Через меня ты потеряла
                        Супруга, говоришь мне ты,
                        Через меня иметь ты можешь
                        Супруга, мне твердят мечты.

                                Донья Леонор

                        Сеньор Дон Ариас, твой выбор
                        Ценю я, как твои слова;
                        Твоя внимательность пребудет
                        В моей душе всегда жива;
                        Но вместе с тем я извиняюсь,
                        И сердце мне сказать велит,
                        Что мой ответ - отказ, иначе
                        Снискаю я ущерб и стыд,
                        Не потому, чтоб предложенье
                        Не льстило мне, о, нет, сеньор,
                        Но потому, что Гутиерре
                        Преобразит его в позор;
                        Ему ты дал предлог невольно,
                        Чтоб так со мной он поступил,
                        Когда ж с тобою в брак вступлю я,
                        Он скажет: "Что ж, неправ я был?"
                        Из подозренья очевидность
                        Он сделает, и все за ним
                        Решат, что это справедливо,
                        Что презрена была я им,
                        И я настолько уважаю
                        Быть правой в жалобе своей,
                        Что лучше пусть я буду с горем,
                        Но не хочу расстаться с ней;
                        Теперь его все обвиняют,
                        И не хочу я, чтобы он
                        Толпою громко был оправдан,
                        Когда он мною обвинен.

                                 Дон Ариас

                        О, Леонор, я не приемлю
                        Твой несущественный ответ;
                        Хотя бы в браке проявилась
                        Твоя любовь давнишни