имиотерапией,  но  она  знала,  что  от
химиотерапии людей беспрестанно рвет и у них выпадают волосы. Мысль  о  том,
что такая участь ждет ее родную дочь, что прекрасные черные  волосы  Сюзанны
выпадут, заставила Мару потерять сознание.
   - Миссис Эйнсворт? Вам  лучше?  -  доктор  Сортино  стоял  рядом  с  ней,
поддерживая ее, чтобы она не упала с кресла. Мара почувствовала, как к горлу
подступают рыдания.
   - Нет! Мне плохо! Нет! - Она устремила горящий взгляд  в  лицо  человеку,
который принес ей такую страшную весть. - Я.., я  в  ужасе,  я  не  понимаю!
Почему Сюзанна? Почему это случилось с ней?  Она  же  совсем  маленькая!  Ей
всего восемь лет!
   Сочувствие исчезло из глаз доктора Сортино,  в  них  появилось  выражение
смирения и печали после ее внезапной вспышки. Он возвратился на свое  место,
словно хотел отгородиться столом от гнева и отчаяния этой женщины.
   - Мне жаль, миссис Эйнсворт, что так случилось,  -  сказал  он.  -  Очень
много факторов могли послужить причиной заболевания вашей дочери. Мы еще  не
сделали все необходимые анализы, чтобы определить истинную причину  болезни.
Но ее можно излечить.., в большинстве случаев это удается.  Вам  повезло.  У
Сюзанны есть отличный шанс. Другие заболевания...
   Он пытался внушить Маре, как ей повезло. Но Мара  не  почувствовала  себя
счастливой  от  его  объяснений:  лейкемия  -  серьезное   заболевание.   Ее
драгоценная, ее замечательная дочка может умереть!
   - Когда вы начнете лечение? - спросила Мара.  -  Она  должна  остаться  в
больнице? Как мы узнаем, действует лекарство или нет?
   И вот тут-то  доктор  Сортино  заговорил  о  страховке.  Выяснилось,  что
лечение стоит чудовищно  дорого  и  у  больницы  нет  возможности  бесплатно
содержать пациентку, нуждающуюся в химиотерапии.
   - Есть другие больницы, где вам позволят оплатить  сначала  только  часть
стоимости лечения, - сказал доктор.
   Но  эти  больницы  находятся  в  другом  штате.  Мара  попыталась  купить
страховку, но болезнь Сюзанны явилась препятствием для ее приобретения.
   - Как раз для лечения дочери она мне и нужна! - доказывала Мара.
   После того как страховые общества отказали в  помощи,  она  обратилась  в
ассоциацию по защите детей. И получила  тот  же  ответ.  Помощь  можно  было
получить только при условии, что она уедет из Далласа.
   Мара понимала, что  нелепо  так  цепляться  за  привычное  место,  но  ей
казалось, она  не  сможет  прожить  несколько  недель  или  даже  месяцев  в
каком-нибудь отеле в чужом городе наедине с Сюзанной и своими  страхами.  Ей
необходим был собственный дом. Ей необходима была поддержка друзей,  которые
у нее появились за последний  год.  Да  и  Сюзанна  нуждалась  в  стабильной
обстановке.
   Ее дочь должна войти в счастливые 73  процента  излеченных  от  лейкемии.
Другого исхода Мара просто не могла  себе  представить.  Но  ей  нужны  были
деньги, и как можно скорее. О том, чтобы занять, не могло быть и речи.  Мара
только что закончила первый курс колледжа и работала на полставки поваром  в
одной из студенческих столовых. Она зарабатывала не так уж много и  не  была
уверена, что сможет вернуть такой долг. И у нее  не  было  разрешения  брать
работу на дом.
   Перед тем как отправиться в бар с Фальконом Уайтлоу, Грант сказал ей, что
Фалькон богат, как Крез, что ему в наследство досталась одна из лучших  ферм
в Далласе. Фалькон даже не заметит потери  нескольких  тысяч  долларов,  так
необходимых Сюзанне. Кроме того, она намерена отработать эти деньги.
   Мара выросла рядом с матерью и знала, как вести хозяйство на  ферме.  Она
хотела предложить Фалькону свои услуги в качестве экономки в обмен на оплату
лечения Сюзанны и боялась только, что ей придется  работать  у  него  долгое
время. Даже начальный курс лечения стоил 25000 долларов.
   Подобные соображения и привели Мару на ферму "Би-Бар"  Фалькона  Уайтлоу.
Признаться, ферма оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла.
Местность была равнинная, поросшая травой, но  вокруг  дома  когда-то  давно
посадили дубы. Дом напоминал испанскую гасьенду, с красной черепичной крышей
и белеными стенами.
   Ощущая комок  волнения  в  горле,  Мара  взялась  за  дверной  молоток  и
несколько раз ударила по темной дубовой панели.
   Никто не ответил.
   Она постучала сильнее, настойчивее и громче.
   Наконец дверь отворилась.
   Фалькон проснулся с похмелья и с трудом  натянул  джинсы,  чтобы  открыть
дверь. Джинсы едва держались  у  него  на  бедрах,  он  даже  не  потрудился
застегнуть их до конца, и из-под них выглядывал  треугольник  белых  трусов.
Фалькон почесал  живот  и  наступил  одной  босой  ногой  на  другую.  Яркий
солнечный свет, ворвавшийся в дом, как только он  приоткрыл  дверь,  ослепил
его. Он сощурился и приставил руку к  глазам,  нажимая  большим  пальцем  на
висок, чтобы приглушить головную боль.
   - Кто это? - буркнул он.
   Мара недоверчиво посмотрела  на  небритое  лицо  с  мутными  глазами,  на
взъерошенные волосы и сказала:
   - Уже 11 часов! Вы что, только встаете?
   - Господи Боже мой, - простонал Фалькон.  Он  никогда  не  забудет  этого
осуждающего голоса, даже через миллион лет. Из всех дней,  когда  она  могла
появиться в "Би-Баре", она выбрала именно этот! Он медленно опустил  руку  и
мучительно сощурился, чтобы глаза наконец освоились и  подтвердили  то,  что
уже слышали уши.
   Да,  это  и  впрямь  была  Мара  Эйнсворт.  И  все  тот  же   обвиняющий,
издевательский взгляд, как на похоронах Гранта!
   Фалькон решил захлопнуть перед ней дверь. Он ничего  ей  не  должен.  Год
назад  он  предложил  ей  свою  помощь,   она   отказалась,   и   в   весьма
недвусмысленных выражениях.
   Зачем она здесь сейчас?
   Судя по лицу, собирается изображать  строгую  пуританку.  Он  не  намерен
играть с ней...
   Мнение Мары, что Фалькон беспутный, безответственный тип,  подтвердилось,
когда она осмотрела его с головы до пальцев босых  ног.  Резкий  запах  пива
ударил ей в нос, она  брезгливо  поморщилась.  Он  пьян.  Вернее,  не  успел
опохмелиться. Еле держится на ногах.
   - Может, вы пригласите меня войти? - поинтересовалась она.
   Фалькон сильно запаздывал с ответом, очевидно, был просто не в  состоянии
это сделать, и Мара не стала дожидаться приглашения. Она отстранила Фалькона
и прошла прямо в гостиную, оставив его стоять в дверях.
   Дом был темный и  холодный.  Массивная  кожаная  мебель,  казалось,  была
завезена сюда еще испанскими конквистадорами. Кирпичный пол устилали циновки
племени навахо, и Мара не  могла  оторвать  взгляда  от  полок,  уставленных
ценными индейскими украшениями. Испанскую тему в комнате дополняли роскошные
декоративные вазы в нишах. Красивый ухоженный дом. Странно,  учитывая  образ
жизни обитавшего здесь холостяка.
   - Мне нужно с вами поговорить, - сказала  Мара,  не  поворачивая  к  нему
лица. С ней творилось что-то непонятное: ею овладело непреодолимое  животное
влечение к этому человеку. Нет, она по-прежнему  ненавидела  его.  Смешно  и
думать, что он может быть хоть сколько-нибудь привлекателен для нее.
   Наконец Мара повернулась к хозяину дома с  единственным  желанием  забыть
про мощный электрический импульс, пронзивший ее насквозь,  когда  Фалькон  в
первый раз  взглянул  на  нее  в  день  их  знакомства.  Определенно  что-то
случилось в тот жаркий летний день на улице Далласа. Она презирала  себя  за
то, что почувствовала тогда. И это повторилось теперь с новой силой.
   Животный магнетизм, вздохнула она про себя.
   Фалькон с тихим щелчком захлопнул дверь и прислонился к  ней.  Он  стоял,
сложив на голой груди руки, скрестив ступни ног,  и  пристально  разглядывал
Мару.
   - Не думал, что вы когда-нибудь захотите меня увидеть.
   Она вспыхнула. Краска залила ее шею и ударила в щеки,  проступив  на  них
двумя яркими розовыми пятнами.
   - Я.., я и не хотела. Его зрачки сузились.
   - Но вы здесь?
   Она тяжело перевела дух и кивнула.
   - Ну что ж. - Он помолчал. - Что ж.
   Фалькон не знал, что еще сказать. Какой-то невероятный  поворот  событий.
Как раз тогда, когда он наконец вроде бы сумел убедить себя, что сможет  без
нее прожить, Мара появляется  на  пороге  его  дома.  Надо  признаться,  она
застала его не в лучшей форме.
   Фалькон не предложил ей сесть: почему ей должно было быть лучше, чем ему!
   Но это ничуть не мешало  Фалькону  испытывать  ни  с  чем  не  сравнимое,
всепоглощающее влечение к этой женщине, которое охватило  его  в  первый  же
момент их встречи. Его губы растянулись в самодовольной улыбке. Значит,  она
готова признать, что между ними существует  взаимное  притяжение,  и  пришла
извиниться за нанесенные ему оскорбления.
   Кровь Фалькона заклокотала, плоть напряглась. Он и не собирался  скрывать
своего возбуждения. Раз она сама явилась к нему в дом,  ей  остается  только
смириться со всем увиденным.
   Мара пришла в смятение от его жадного, откровенно  сексуального  взгляда.
Мягкая ткань джинсов не скрывала выпуклости в сокровенном месте. С ней также
творилось что-то необычное. Но еще больше смутило Мару то,  как  реагировало
на это ее собственное тело. У нее перехватило дыхание и все внутри замерло в
ожидании.
   Но нужно было говорить о деле и уходить.
   - Я пришла за помощью, которую вы предлагали мне  год  назад.  Мне  нужны
деньги. Много денег.
   Мара заметила, как резко  изменилось  выражение  его  лица,  и  поспешила
закончить речь, прежде чем он выставит ее за дверь.
   - Сюзанна очень больна. Она может умереть. - Мара проглотила  болезненный
комок, каждый раз встававший у нее в горле, когда она произносила эти слова.
- У нее лейкемия.
   Фалькон мгновенно выпрямился, от его распущенности не осталось  и  следа:
теперь он стоял посреди комнаты, опустив руки по швам.
   - Грант последние месяцы перед смертью нигде не работал,  и  мы  остались
без медицинской страховки, денег на химиотерапию нет. Я обращалась в  разные
места, но всюду нам предлагали покинуть Даллас,  а  Грант  говорил,  что  вы
богаты, для вас это небольшие деньги, и я думаю, что для Сюзанны и для  меня
будет лучше, если мы останемся здесь. Вы поможете нам?
   Во  время  этого  произнесенного  на  одном  дыхании   монолога   Фалькон
придвинулся к Маре на несколько шагов. Но  когда  он  протянул  руку,  чтобы
выразить  ей  свое  сочувствие,  в  чем  она  так  очевидно  нуждалась,  она
инстинктивно подалась назад.
   Значит, ей нужны только его деньги, а сам он нисколько ее не  интересует.
Это ясно как день.
   - Я буду работать на вас. - Она задыхалась. - Вести хозяйство,  готовить,
стирать - все что угодно. Я умею вести бухгалтерские книги. Я отработаю долг
до последнего пенни, обещаю. Я.., я совершенно раздавлена:  Помогите,  прошу
вас...
   У  Фалькона  ныло  все  внутри.  Мара,  прелестная  Мара,  опустилась  до
униженной мольбы. Она не просит дать ей деньги - она хочет их отработать. Не
желает быть ему обязанной. Настолько презирает его.
   Это было написано у нее на лице, когда Мара смотрела на него. Она до  сих
пор обвиняет его в смерти Гранта. И не собирается его прощать. Никогда.
   Почему тогда он должен давать ей деньги?
   Потому что это был шанс, пусть  незначительный,  но  все-таки  шанс  хоть
отчасти разделить с ней ее беду.  Единственная  возможность  приблизиться  к
ней!
   И  это  бедное  дитя.  Он  вспомнил  Сюзанну,  блеск   ее   карих   глаз,
выглядывавших из-за маминой юбки, и ребячливое  хихиканье,  прежде  чем  она
совсем от него  спряталась.  Дети  вообще  не  должны  серьезно  болеть!  Но
представить себе это забавное, милое существо прикованным к постели...
   - Как же... Но ведь она поправится?
   - Есть надежда, где-то три к одному,  что  ей  поможет  химиотерапия.  Но
клиника не приступит к лечению, пока они не получат  гарантию,  что  я  могу
заплатить. Вы могли бы.., вы поможете нам?
   - Назовите мне сумму. Завтра я встречусь со своим  бухгалтером  и  выпишу
вам чек.
   - Благодарю вас, - сказала Мара. Он заметил, что она сделала было к  нему
шаг, будто хотела обнять его, разделить с ним переполнявшую ее  радость,  но
потом, должно быть, вспомнила, кто он такой, и осталась на месте.
   - Благодарю вас, - повторила она. Теперь Мара уже не смотрела на него,  а
смотрела на свои руки: она  сжала  их  в  кулаки  с  такой  силой,  что  они
побелели.
   - Я могу начать работать прямо сейчас, - сказала она.
   - В этом нет необходимости, - жестко ответил он.
   У нее поднялись брови:
   - Я вас не понимаю.
   - Не хочу, чтобы  вы  ходили  тут  с  видом  собственной  непогрешимости,
следили за каждым моим шагом и казнили меня взглядом своих огромных  голубых
глаз. Вы получите деньги, но в ваших услугах я не нуждаюсь.
   Мара почувствовала себя глубоко оскорбленной и еле удержалась,  чтобы  не
отказаться от этих денег, но мысль о дочери заставила ее взять себя в  руки.
Она прикусила нижнюю губу и промолчала.
   - Может, прекратим этот разговор? - раздраженно сказал Фалькон. - У  меня
раскалывается голова, мне нужно принять аспирин.
   -  Я  верну  вам  долг,  -  почти  шепотом  проговорила  Мара,  -   потом
когда-нибудь. - Она поспешила к двери. Для этого ей нужно было  пройти  мимо
Фалькона. Он стоял, преграждая ей  путь,  и  не  двигался.  Она  слегка  его
задела, их тела соприкоснулись, и ее охватила дрожь.
   - Вот черт, вы что, боитесь платяных вшей, что так брезгуете  дотронуться
до меня?
   - Нет-нет.., я только...
   - Убирайтесь к черту, - гневно воскликнул Фалькон. Он распахнул  дверь  и
держал ее открытой до тех пор, пока Мара поспешно не вышла,  успев  все-таки
сунуть ему в руку записку с домашним адресом, а потом с  грохотом  захлопнул
ее у нее за спиной. - На черта нужны мне эти женщины?
   Фалькон в клочья разорвал листок, мельком все же заглянув в него. Он даже
не встретится с ней, чтобы передать ей чек,  -  пусть  этим  занимается  его
бухгалтер. Не могло быть и речи о том,  чтобы  он  помогал  ей.  Эти  деньги
предназначаются Гранту  и  больному  ребенку.  Ей  он  не  даст  ничего.  Он
надеется, что их пути никогда не пересекутся.
   Больше его и Мару Эйнсворт ничто не связывает.

Глава 2

   - У вас нет денег.
   - Что?!
   - Повторяю, Фалькон, у  вас  просто  нет  денег,  чтобы  вручить  вексель
какой-то девице с улицы.
   - Поосторожней с выражениями, Аарон. Мара Эйнсворт - леди.
   - Мои извинения. Но это совершенно не меняет положения дел.
   - И как же обстоят мои дела? - поинтересовался Фалькон.
   - Грубо говоря, вы спустили состояние деда, и  все  это  за  каких-нибудь
пять лет.
   Фалькон не поверил своим ушам. Он перестал вышагивать по толстому  ковру,
устилавшему пол, и опустился на сиденье из хрома и кожи, каких было много  в
этом фешенебельном офисе.
   - Я полагаю, вы шутите?
   - Хотелось бы, чтобы это было шуткой.
   - Но почему вы не предупредили меня раньше?
   - Я вас предупреждал.
   Фалькон вспомнил, что пару  раз  Аарон  действительно  остерегал  его  от
каких-то рискованных вложений. Потом пошли машины, вечеринки, туры в Европу,
подарки подружкам. Он и представить не мог, что потратил столько денег всего
лишь за пять лет.
   - Сколько же у меня осталось? - спросил он Аарона, все еще не в состоянии
прийти в себя от этого неожиданного известия.
   - Ровно столько, чтобы поддерживать "Би-Бар" на плаву - если, конечно, не
запускать дела на ранчо и уделять ему достаточно внимания. Но  недостаточно,
чтобы одалживать тысячи долларов какой-то девице.
   - Леди, - поправил Фалькон. - Мара - леди.
   - Леди, - согласился Аарон.
   Фалькон уронил голову на руки. Он всегда  мог  обратиться  за  помощью  к
семье: его родители, братья и  сестра  не  отказали  бы  ему  в  критической
ситуации. К тому же у него имелись еще тетя и двое дядюшек. Но он был  не  в
силах признаться кому-нибудь из них в растрате  наследства.  Никогда  он  не
оказывался в столь унизительном положении. Как ему посмотреть в глаза  отцу,
которого он так подвел? Мать станет скрывать огорчение, ведь она знает,  как
может быть суров отец с теми, кто причиняет ей боль, особенно  если  это  их
собственные дети.
   Фалькон был средним из "трех птенцов" Уайтлоу, известных под этим  именем
в окрестностях "Ястребиного гнезда", ранчо на северо-западе Техаса, где  они
выросли. Отец Фалькона, Гарт,  был  человеком  строгих  правил,  требовавшим
честности, ответственности и взаимовыручки от  сыновей  и  дочери.  Но  Гарт
Уайтлоу слишком туго натянул поводья, и все трое - Фалькон, его старший брат
Закарий и младшая сестра Коллин - взбунтовались.
   Они заключили тайный союз "Тройка бесстрашных" и  всегда  поддерживали  и
покрывали друг друга, если их ловили на каких-нибудь шалостях. Не  то  чтобы
они совершали что-то предосудительное, но они были упрямые, неуправляемые  -
все трое, и им приходилось проявлять немалое мужество,  чтобы  выбраться  из
тех отчаянных ситуаций, в которые они без конца попадали.
   Их проступки нещадно наказывались, но они оставались такими же  отважными
и неугомонными. Фалькон и в детстве был столь же неукротим и  дик,  как  его
предки команчи. Годы совсем его не изменили. В свои тридцать он был одиноким
волком, не желавшим ни с кем и ни с чем себя связывать.
   Его  брат  и  сестра  также  не  определились  в  жизни.  Сестра  Коллин,
черноволосая, кареглазая бунтарка,  расстраивала  все  попытки  своего  отца
устроить ее личную жизнь, дважды принимая предложения руки против его воли -
и расстроив  обе  помолвки,  когда,  как  и  предсказывал  ее  отец,  женихи
оказывались  скотами  и  хамами.  Зак,  с  волосами  черными  как  смоль   и
прекрасными,  загадочными  глазами,  стал  затворником,  упорно   избегавшим
женщин.
   Благодаря союзу "Тройка бесстрашных" Фалькону  часто  удавалось  избежать
последствий своих  дурацких  выходок.  Что  же  удивительного,  что  он  так
беспечно и безответственно обошелся со своим наследством? Но на этот раз ему
и в голову не приходило разделить свои трудности с Заком и Коллин. Возможно,
настало время принимать самостоятельные решения. Наконец он  должен  повести
себя как надежный, положительный, достойный доверия человек, какого пытались
вырастить из него родители.
   - Но что-нибудь мы можем сделать для Мары и Сюзанны?  -  спросил  Фалькон
человека, сидящего за столом напротив него.
   Аарон жевал карандаш - дурная привычка, которую выдавали желтоватые следы
на зубах.
   - Есть один выход.
   Фалькон  подождал  ответа,  но  Аарон  хранил  молчание.  Тогда   Фалькон
переспросил:
   - И что же это за выход?
   - Вы можете на ней жениться.
   - Что?! - Фалькон подскочил на месте и оперся ладонями о мраморную крышку
стола. - И что это даст? - спросил он, угрожающе придвигаясь к собеседнику.
   - Благодаря таланту вашего бухгалтера у вас есть блестящий план спасения.
Видите ли, страховая компания хочет, чтобы  ферма  обеспечивала  медицинское
страхование  работникам  вашего  ранчо.  Поэтому  у  меня  была  возможность
оговорить особое условие в контракте,  которое  позволяет  вам  застраховать
ваших иждивенцев, как только они у вас появятся  -  в  данном  случае  после
женитьбы.
   - Это невероятно. Аарон улыбнулся:
   - Я думал так же, когда вписывал этот пункт  в  соглашение  со  страховой
компанией. Но вы можете жениться  на  Маре  Эйнсворт,  и  вам  выплатят  сто
процентов затрат на лечение Сюзанны по этой страховке на следующий же день.
   - Я должен подумать, - сказал Фалькон, вставая  и  направляясь  к  двери.
Взявшись за ручку, он на секунду повернулся к Аарону:
   - Вы уверены, что это единственный способ помочь им?
   Аарон пожал плечами:
   - Вы можете в любой  момент  продать  "Би-Бар"  и  отдать  ей  вырученные
деньги. Фалькон состроил гримасу:
   - Не говорите глупостей.
   - Я просто был откровенен с вами, - парировал Аарон. -  Ваши  возможности
ограничены, Фалькон. Дайте мне знать, когда примете решение.
   Когда Фалькон выходил и