не получу, и уж конечно, я не получу ее от Птиц. Вам придется
довериться мне - и держать Кванта и туземца в бессознательном состоянии до
тех пор, пока мы не решим, что с ними делать дальше.  В  данный  момент  у
меня нет соображений на этот счет.
     - А какие соображения у тебя _е_с_т_ь_? - иронически спросил Лейнест.
- Прикладному использованию компьютера ты будешь мешать даже  больше,  чем
Квант, когда мы его отрезали от машины. Без тебя нам  будет  лучше,  разве
что у тебя есть конкретный план немедленных действий против Птиц.
     - Ты не сможешь избавиться от меня, Лейнест. В отличие от  Кванта,  я
не просто связан с компьютером по линии, которую ты мог  бы  отключить.  Я
нахожусь внутри него.
     Лейнест улыбнулся столь же добродушно, как волк.
     - Компьютер, знай свое место, - произнес он.
     Мартелс глянул  вовнутрь.  Необходимая  информация  тут  же  послушно
предстала перед ним, и он  изучал  ее  с  растущей  тревогой.  У  Лейнеста
действительно был кнут. Ему достаточно было убить Тлама/Кванта  и  выждать
достаточно долго, чтобы призрак Автарха потерял силу; после этого  он  мог
вышвырнуть Мартелса простым энергетическим ударом,  совершив  нечто  вроде
лоботомии. Конечно, Мартелс мог  бы  вновь  воздвигнуть  интерференционную
зону, но он не мог удерживать ее вечно; с этого момента он оказался  бы  в
безвыходном положении...
     И рано или поздно, наверняка скорее, чем Квант, Мартелс тоже оказался
бы затянут в Туннели взаимности, одним из которых он уже прошел,  едва  не
погибнув. Ну а потом, антаркты избавились бы от обоих сознаний, источников
неприятностей, и вновь имели бы в своем распоряжении  покорный  компьютер,
лишенный разума.
     Конечно, в перспективе это не принесет им пользы - но если Мартелс не
сможет предложить какой-то стратегии  действий  против  Птиц,  он  уже  не
сможет сказать "Я вас предупреждал". Он станет всего лишь еще одним тающим
звеном тех бесплодных сожалений, с которыми он столкнулся в  те  несколько
секунд,  когда  находился  между  телом  Тлама   и   компьютером,   будучи
практически мертвым.
     - Я все понимаю, - сказал он. - Ну ладно, Лейнест - я согласен.



                                    12

     В мозговой оболочке роусонского  Музея  шли  годы...  прошло  десять,
двадцать, пятьдесят, сто лет, и Мартелс начал думать, что о нем забыли.
     Иногда кое-что происходило. Правда,  нудное,  почти  сомнамбулическое
присутствие  Кванта  его  больше  не  мучило;  антаркты  буквально  поняли
распоряжение Мартелса положить туземца в  холодильник,  и  теперь  Тлам  и
Автарх находились в замороженном состоянии.  Компьютер  работал  в  полную
силу, его связь с мозговой оболочкой была восстановлена, и Мартелс  мог  в
любое время участвовать в  повседневных  трудах  машины  и  беседовать  со
следующими поколениями людей, обслуживающих ее далеко на  юге.  Интересно,
что антаркты не очень старели; за пультом теперь сидела внучка Энбл, но  и
сама Энбл по-прежнему  иногда  заглядывала,  старая,  но  еще  энергичная.
Лейнест тоже еще был жив, хотя и немощен.
     Но работа  по  объединению  туземцев  -  то  что  Мартелс  так  давно
предлагал презрительному Кванту - шла очень  медленно.  Потребовалось  два
десятилетия только  для  того,  чтобы  пустить  меж  племенами  слух,  что
мозговая оболочка вновь заговорила, и еще десять  лет,  чтобы  убедить  их
(поскольку несчастный случай с Тламом и его изгнание уже  стали  легендой,
усиленной тем, что после Тлама не осталось даже призрачного следа), что  к
ней можно без опаски приходить за  полезными  советами.  К  тому  времени,
однако,  Мартелс  почти  забыл   традиционную   манеру   Кванта   говорить
иносказаниями и мантрами, а туземцы понимали советы только в таком виде.
     Также выяснилось, что в мире существовали еще два города, до сих  пор
населенные выходцами из Третьего Возрождения  и  располагавшие  некоторыми
энергетическими ресурсами. Оба они были невелики и  находились  в  прежней
Южной Америке - остальной мир принадлежал Птицам - и подключение их к сети
и к Плану потребовало не более нескольких  лет.  По  мере  того,  как  шли
десятилетия, Мартелса все больше тянуло в Туннели,  эта  тяга  усиливалась
доступностью того всесильного Образца или модели платонического  оригинала
всего  сущего,  которую  представлял  собой   компьютер.   Компьютер   был
отщепленной  частью  живого  моноблока  и  постоянно   стремился   с   ним
воссоединиться, таща Мартелса за собой.
     И тут обрушился удар. Лучшего времени для нападения Птицы выбрать  не
могли. Как раньше Квант, Мартелс уже плыл  в  гипнотическом  очаровании  в
состояние  М,  руководствуясь  схемами,  в  виде  которых   Образец   себя
представил. К тому времени, как его  вышвырнуло  обратно  в  состояние  А,
которое  в  нынешней  ситуации  максимально  близко  соответствовало   его
прежнему пониманию реальности, небо почернело от Птичьих стай,  оба  вновь
обретенных города Третьего Возрождения пали после недолгой схватки, и души
туземцев Четвертого Возрождения со  стенаниями  растворялись,  мучающимися
бесполезными толпами уносясь  к  началу  координат.  Примитивные  бомбы  и
торпеды,  выпущенные  какими-то  злобными  плавающими  потомками   смешных
пингвинов эпохи Мартелса,  нарушили  всю  связь  между  Антарктикой  и  ее
немногочисленными форпостами на островах у оконечности континента;  другие
форпосты пали под когтями эскадрилий альбатросоподобных существ, носящихся
по ветру намного лучше любых планеров.
     Но в конечном итоге, действия людей оказались эффективнее.  Линия  от
компьютера к  мозговой  оболочке  продолжала  исправно  действовать,  пока
Мартелс запоздало перестраивал свои силы. Самолеты нанесли ответный  удар;
а  из  тайной  лаборатории,  укрытой  на  Огненной  Земле,  были  выпущены
специально  выведенные  лишенные  разума  потомки  птиц  времен  Мартелса,
которые  несли  чуму;  так  австралийцы  в  свое  время  заразили  вирусом
миксоматоза чрезмерно расплодившихся кроликов.
     Птицы посыпались с неба дождем мертвых тел. Их последняя  атака  была
невероятно жестокой, но абсолютно безнадежной, поскольку к данному моменту
линию, связывающую компьютер с  мозговой  оболочкой,  вновь  отключили,  и
Мартелс, как некогда Квант, мог свободно направить свой разум куда угодно.
Располагая  огромными  энергетическими  ресурсами,  он  вошел  в  сознание
нынешнего Короля Птиц и спутал все  его  мысли.  Атака  окончилась  полным
разгромом.
     К концу летнего  века  у  Птиц  не  осталось  ни  единого  шанса.  Их
организация разрушилась, зарождавшаяся технология пришла  в  упадок,  сама
надежда использовать взаимность против человека превратилась в полузабытую
мечту.  Теперь  можно  было  не  сомневаться,  что  ледники   окончательно
ликвидируют всякую угрозу с их стороны.
     Человечество пошло на подъем. Началось Пятое Возрождение.


     Мартелс  представил  счет.  Позвали  старика  Лейнеста,   чтобы   тот
попытался его отговорить.
     - Мы, несомненно, _м_о_ж_е_м_ отправить тебя  обратно,  если  ты  еще
этого хочешь, - произнес в микрофон на пульте старческий дрожащий голос. -
Этот вопрос тщательно изучался с помощью компьютера, пока ты был  от  него
отключен. Но подумай: мы тебе теперь доверяем и считаем,  что  твой  разум
лучше подходит для компьютера, чем разум Кванта. Более того, если  ты  нас
покинешь, мы будем вынуждены либо оживить Кванта, либо убить его, а мы  не
хотим ни того, ни другого. Мы умоляем тебя остаться с нами.
     Мартелс порылся в памяти компьютера, этот процесс  занял  всего  лишь
секунду, но дал многое, над  чем  стоило  подумать;  компьютерные  расчеты
производились мгновенно, но обычные человеческие  размышления  по-прежнему
требовали некоторого времени.
     - Понимаю. Ситуация такова, что вы можете вернуть меня  в  мгновение,
предшествовавшее тому, когда  я  поскользнулся  и  упал  в  этот  дурацкий
телескоп. И при этом я сохраню все мои нынешние знания - и,  в  итоге,  не
поскользнусь, когда этот момент наступит. Я правильно понял тебя, Лейнест?
     - Не совсем, - произнес Лейнест почти шепотом. - Есть один нюанс.
     - Я знаю, что есть нюанс. Я хотел убедиться, что  ты  честно  мне  об
этом скажешь. И я рад, что не ошибся, я устал от  противостояния.  Объясни
же мне всю ситуацию, как ты ее понимаешь.
     - Дело в том... дело в том, что твои новые знания  сохранятся  только
долю  секунды.  Мы  не  можем  послать  тебя  обратно,  уберечь  тебя   от
несчастного случая и одновременно сохранить все, что ты узнал;  существует
парадокс в мировой структуре, который мы не в состоянии преодолеть. Раз ты
н_е_ упадешь, знания пропадут. И более того:  ты  никогда  не  попадешь  в
нашу эпоху, и все, чего мы достигли с твоей помощью, исчезнет.
     - В _м_о_е_м_ веке, - угрюмо  сказал  Мартелс,  -  я  назвал  бы  это
шантажом. Правда, всего лишь эмоциональным, но, тем не менее, шантажом.
     - Мы не хотим,  чтобы  это  смотрелось  таким  образом,  -  прошептал
Лейнест. - В любом случае, мы готовы заплатить свою цену, какое бы решение
ты не принял. Но мы уверены, что  никакое  вневременное  вмешательство  не
может  внести  постоянные  изменения  в   мировую   структуру.   Если   ты
отправишься... домой... иллюзия перемен рассыплется  чуть  раньше,  вот  и
все.  Мы  хотим  удержать  тебя  ради  тебя  самого,  а  не  ради   твоего
воздействия.
     Это был шантаж еще более изощренного вида  -  хотя  Мартелс  искренне
надеялся, что Лейнест этого не подозревает.
     - А если я останусь, что помешает мне оказывать такое воздействие?
     - Мы переучим тебя. Ты способный. Мы  поместим  тебя  в  нерожденного
ребенка; внучка Энбл сейчас беременна, специально для этой  цели.  В  этом
случае, ты забудешь все; это необходимо. Но у  тебя  будет  впереди  целая
жизнь, и ты станешь человеком нашего времени, каким тебе никогда в  полной
мере не стать в твоем нынешнем состоянии.
     Да... вновь обрести тело, полное человеческих чувств и  желаний...  и
всего лишь ценой отказа  от  еще  одного  падения  в  телескоп  времени  к
булавочному острию Начала Координат...
     - А что с Квантом?  -  мягко  осведомился  Мартелс.  -  И  с  Тламом,
абсолютно невинной жертвой всего этого?
     - Они находятся в забытьи уже так  давно.  Если  они  умрут,  они  не
почувствуют разницы.
     - Ее почувствую  я.  А  я  не  считаю  это  справедливым.  Я  тройной
узурпатор - я занял три их сознания  и  нарушил  их  Пути.  Я  считаю  это
преступлением, хотя в далеком прошлом, когда я был один, я  и  представить
себе не мог бы подобного преступления. Хорошо, Лейнест. Я  остаюсь.  Но  с
одним условием: вы должны их впустить.
     - Впустить их? - изумился Лейнест. - Но как?
     - Я оговорился. Я хотел сказать, вы должны их оживить. Впущу их я.


     - Итак, - произнес знакомый голос, - мы снова вместе - на  этот  раз,
похоже, как друзья, и каждый на своем месте. Поздравляю.
     - Ты примирился со мной? - осторожно спросил Мартелс. - Я по-прежнему
опасаюсь твоей ненависти.
     - Меня опыт тоже учит, - сказал голос с веселой иронией. - И я обязан
тебе возвращением в мою машину, самому мне это  не  удалось  бы.  Настанет
день - когда-нибудь в будущем - и мы вместе станем исследовать Туннели. Но
не будем спешить. Сначала нам нужно заново обучить этих немногих уцелевших
людей.
     -  Вот  именно.  -  Они  вместе  почувствовали  возникающее   вдалеке
изумление Тлама, впервые  начинающего  осознавать  суть  свободы.  -  И...
спасибо тебе, Квант.
     - Мы больше не Квант, - сказал голос. - Теперь  мы  Квинкс  -  Автарх
Пятого Возрождения.
     Мартелс не сразу усвоил это предпоследнее иносказание.
     - Мы? - удивился он. - Значит... и с тобой все происходило так же?
     - Да. Никто из нас уже не возникнет  вновь  из  Пустоты.  Идя  сквозь
опасности и искушения, мы должны приучаться любить наше бессмертие,  чтобы
другие люди свободно следовали Туннелями, концов которых  нам  не  суждено
увидеть. Мы будем часто падать,  но  будем  и  подниматься,  в  сплетениях
мироздания. Если мы преуспеем, нас однажды назовут Сикстом... и так далее,
реальность бесконечна. Для призванных этого должно быть достаточно.
     Вновь  наступила  внутренняя  тишина,  в  которой   шевелился   Тлам,
изумляясь, неужели он теперь стал предком. Он научится, ему придется.
     - Я думаю, - сказал Мартелс, - что со временем  мне  это  даже  может
понравиться.