Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Во Ивлин. Мерзкая плоть -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
Ивлин Во. Мерзкая плоть Данное произведение издано на языке оригинала до 27 мая 1973 года. Перевод М. Лорие Редактор Н. Кристальная OCR: Андрей Дерябкин "В нашей стране,- сказала Алиса, все еще не успев отдышаться,- если бежать очень долго и очень быстро, вот как мы сейчас, обычно попадаешь в какое-нибудь другое место". "Значит, у вас очень медленная страна,- сказала королева.- А здесь, ты сама видишь, твоего бега хватает только на то, чтобы остаться на том же месте. А если хочешь попасть в другое место, нужно бежать по крайней мере вдвое быстрее!" "Если бы я была не настоящая,- сказала Алиса, готовая рассмеяться сквозь слезы, до того все это было нелепо,- я бы не могла плакать". "Ты, надеюсь, не воображаешь, что это настоящие слезы?" - перебил ее Твидлдум весьма презрительным тоном. Льюис Кэрролл. "Зазеркалье". Глава 1 Всем было ясно, что качки не миновать. Отец Ротшильд, иезуит, с чисто восточным фатализмом поставил свой чемодан в углу бара и вышел на палубу. (Чемодан был небольшой, из поддельной крокодиловой кожи. Инициалы, выдавленные на нем готическим шрифтом, были не отца Ротшильда -- он в то утро попросил на время чемодан у лакея французской гостиницы, где провел ночь. Содержимое его составляло кое-какое белье, шесть очень нужных новых книг на шести языках, накладная борода и школьный географический атлас с испещренным пометками указателем.) Выйдя на палубу, отец Ротшильд облокотился о поручни, подпер ладонями подбородок и стал смотреть, как по трапу поднимаются пассажиры, все как один со сдержанно-опасливым выражением на лицах. Большинство этих лиц было иезуиту знакомо, так как он обладал счастливой способностью запоминать все, что можно было узнать, обо всех, кто мог представлять хоть какой-то интерес. Язык его чуть высунулся наружу, и, не будь мысли пассажиров так заняты багажом и погодой, кто-нибудь из них мог бы заметить, как он похож на те гипсовые копии с химер собора Парижской богоматери, которые можно увидеть в витринах художественных магазинов, где они, покрашенные в цвет "старой слоновой кости", пытливо глядят на вас из-за наборов кистей и трафаретов, разноцветного пластилина и тюбиков с акварельными красками. Высоко над его головой, на фоне темнеющего неба, проплыл видавший виды "паккард" миссис Мелроз Оранг, неся на себе пыль трех континентов, а на палубу поднялась во главе своих ангелов сама миссис Мелроз Оранг, знаменитая проповедница. -- Вера! -- Здесь, миссис Оранг. -- Любовь! -- Здесь, миссис Оранг. -- Стойкость! -- Здесь, миссис Оранг. -- Непорочность... Где Непорочность? -- Непорочность плохо себя чувствует, миссис Оранг. Она ушла в каюту. -- От этой девчонки больше забот, чем толку. Чуть нужно заняться вещами, как она чувствует себя плохо. Остальные все здесь? Кротость, Оглядка, Доброта, Праведная Обида, Справедливость, Святая Тревога? -- Святая Тревога потеряла крылья, миссис Оранг. Она в поезде заговорилась с одним джентльменом... Ах, вот она. -- Нашла? -- спросила миссис Оранг. Святая Тревога так запыхалась, что могла только кивнуть головой. (Ангелы носили свои крылья в узких черных картонках, похожих на футляр для скрипки.) -- Хорошо,-- сказала миссис Оранг.-- И пожалуйста, не выпускай их из рук и поменьше разговаривай с джентльменами в поездах. Вы же ангелы, а не хористки, понятно? Ангелы сокрушенно сбились в кучку. Ужасно, когда миссис Оранг бывает такая. Ох и зададут же они Непорочности и Святой Тревоге, когда останутся одни, в ночных рубашках! Мало того, что всех будет тошнить от качки, так еще миссис Оранг шпыняет. Заметив, как они расстроены, миссис Оранг смягчилась и заулыбалась. В "обаянии" ей нельзя было отказать. -- Ну, девочки,-- сказала она,-- мне нужно идти. Говорят, будет сильно качать, но вы не верьте. Если на душе спокойно, то и желудок не подведет. И помните, если все-таки станет мутить -- пойте. Это самое лучшее средство. -- До свидания, миссис Оранг, спасибо.-- Они сделали грациозный книксен, повернулись и дружно засеменили на корму, во второй класс. Миссис Оранг проводила их благосклонным взглядом, а потом, расправив плечи (ни дать ни взять бывалый моряк, только бороды маловато), решительно зашагала в бар первого класса, расположенный на носу. На борт всходили и другие выдающиеся личности, тоже очень недовольные погодой; чтобы уберечься от ужасов морской болезни, они прибегли к различным видам цивилизованного знахарства, но веры им недоставало. Были здесь мисс Рансибл, и Майлз Злопрактис, и весь Цвет Нашей Молодежи. Они весело провели утро, обклеивая друг другу животы полосками липкого пластыря (как мисс Рансибл при этом повизгивала!). Был здесь и достопочтенный Уолтер Фрабник, член парламента и на прошлой неделе -- премьер-министр. Перед утренним завтраком мистер Фрабник выпил две максимальные дозы некоего хлорного препарата (после чего завтрак не лез ему в горло), а потом в поезде, совсем упав духом, допил весь флакон. Он двигался как во сне, сопровождаемый по пятам двумя откровенными детективами. Они побывали с ним в Париже и знали о его тамошних делах все, что стоило знать,-- по крайней мере с точки зрения романиста. (Между собой они называли его Достопочтенный Бабник, но это было скорее остроумной игрой на его фамилии, чем порицанием его любовных интрижек, в которых он, если говорить начистоту, проявлял изрядную робость, а то и поддавался паническому страху.) Леди Троббинг и миссис Блекуотер отер, сестры-близнецы, чей портрет кисти Милле был недавно продан на аукционе у Кристи за рекордно низкую цену, сидели на палубной скамейке тикового дерева, ели яблоки и пили то, что леди Троббинг со старомодной игривостью называла "шипучкой", а миссис Блекуотер именовала более эксцентрично -- "шампань", произнося это слово в нос, на французский лад. -- Посмотри, Китти, ведь это мистер Фрабник, тот, что на прошлой неделе был премьер-министром. -- Не может быть, Фанни, где? -- А вон, чуть впереди тех двух мужчин в котелках рядом со священником. -- Да, похоже на его фотографии. Какой у него странный вид! -- В точности так выглядел покойный Троббинг... весь тот последний год. -- ... А мы ведь не подозревали, пока кто-то не нашел флаконы под половицей в его гардеробной... а то мы все думали, что он просто пьет... По-моему, в наши дни премьер-министры были маркой выше, ты не находишь? -- Говорят, на мистера Фрабника имеет влияние только одна особа... -- Из японского посольства... -- Разумеется, милочка, только не говори так громко... Но серьезно, Фанни, как ты думаешь, мистер Фрабник действительно такой? -- Фигура у него для его возраста вполне хорошая. -- Да, но его возраст и этот явно полнокровный тип так часто бывают обманчивы. Еще бокал? Не пожалеешь, когда мы отчалим. -- А я думала, мы уже плывем. -- Чудачка ты, Фанни, такие уморительные вещи говоришь. И пьяненькие старушки, давясь от беззвучного смеха, под ручку отправились вниз, в свою каюту. Из остальных пассажиров одни заткнули уши ватой, другие надели темные очки, а кое-кто ел сухари из бумажных пакетов-- говорят же, что индейцы едят змеиное мясо, чтобы перехитрить врага. Миссис Хуп лихорадочно твердила формулу, которой обучил ее в Нью-Йорке один йог. Немногочисленные "морские волки", чей багаж пестрел ярлыками многих плаваний, расхаживали по палубе, вызывающе попыхивая короткими вонючими трубками и подбирая партнеров для партии в бридж. За две минуты до того, как пароход должен был отойти, когда уже раздавались вокруг первые предупредительные свистки и возгласы, по трапу поднялся молодой человек с чемоданом. Ничего примечательного в его внешности не было.. Он выглядел в точности так, как выглядят подобные ему молодые люди; свой чемодан, до противности тяжелый, он нес сам, потому что у него не осталось ни одного франка да и почти никакой другой валюты. Он прожил два месяца в Париже, где писал книгу, а теперь возвращался домой, потому что сделал по почте предложение и получил согласие. Звали его Адам Фенвик-Саймз. Отец Ротшильд приветливо ему улыбнулся. -- Едва ли вы меня помните,-- сказал он.-- Мы познакомились пять лет назад в Оксфорде, на завтраке у декана Баллиол-колледжа. Мне будет интересно прочесть вашу книгу, когда она выйдет,-- сколько я понимаю, это автобиография? И разрешите мне одним из первых поздравить вас с вашей помолвкой. Боюсь, вы убедитесь, что ваш тесть несколько чудаковат... и забывчив. Этой зимой он перенес сильный бронхит. Дом - сплошные сквозняки, непомерно велик по нашим временам. Ну что ж, пойду к себе. На море волнение, а я плохо переношу качку. Встретимся двенадцатого у леди Метроленд, а если посчастливится, то и раньше. Адам не успел ничего ответить -- иезуит уже исчез. Вдруг голова его опять возникла рядом. -- Здесь находится одна весьма опасная и неприятная женщина, некая миссис Оранг. Он опять скрылся из глаз, и почти тотчас же пароход заскользил прочь от пристани, к выходу из порта. Началась качка, то бортовая, то носовая, а то пароход, весь дрожа, замирал на месте, над бездной черной воды, после чего низвергался, как вагонетка на американских горах, в безветренную глубину и снова взлетал прямо в пасть к урагану; то он прорывал себе путь, судорожно тыкаясь носом, как терьер в кроличьей норе, то падал камнем, как лифт. Этот последний его трюк доставлял пассажирам больше всего мучений. -- Ой,-- стонал Цвет Нашей Молодежи.-- Ой! Ой! Ой! -- Точно из тебя сбивают коктейль,-- сказал Майлз Злопрактис.-- Ну и лицо у вас, деточка,-- оттенка нильской воды. -- Это же заболеть можно,-- сказала мисс Рансибл и, что редко с ней случалось, попала в точку. Китти Блекуотер и леди Троббинг лежали одна над другой на своих койках, содрогаясь от парика до пят. -- Как ты думаешь, неужели это шампань... -- Китти. -- Да, милочка? -- Китти, мне кажется... нет, я уверена, у меня есть где-то нюхательные соли... Китти, я подумала, тебе там ближе... А мне отсюда слезать просто небезопасно... как бы не сломать ногу... -- А ты не боишься, что после шампань... -- Но они мне нужны. Конечно, милочка, если это тебе з атруднительно... -- Мне ничего не затруднительно, ты же знаешь. Но помнится, нет, я даже совершенно ясно помню, что нюхательные соли ты не укладывала. -- Ну, Китти, ну, пожалуйста... тебе же будет жалко, если я умру... Ой! -- Но я видела нюхательные соли на твоем туалетном столике уже после того, как твои вещи снесли вниз. Помню, я еще подумала, надо захватить их, а потом замешкалась с чаевыми, так что, понимаешь... -- Я... их... сама уложила... Вместе со щетками... Китти, противная! -- Как не стыдно, Фанни! -- Ой! Ой! Ой! Для отца Ротшильда все плавания были равны. Он размышлял о муках святых угодников, об изменчивости человеческой природы, о Четырех Последних Вещах 1 и время от времени повторял про себя отрывки из покаянных псалмов. Лидер оппозиции его величества лежал, погруженный в сладостный транс, созерцая роскошные восточные видения: домики из раскрашенной бумаги; золотые драконы и цветущий миндаль; золотые фигурки и миндалевидные глаза, смиренные и ласкающие; крохотные золотые ножки среди цветов миндаля; раскрашенные чашечки, полные золотого чая; золотой голос, поющий за ширмой из раскрашенной бумаги; смиренные, ласкающие золотые ручки и глаза формой как миндаль, а цветом как ночь. Два совсем обмякших детектива, дежуривших у его каюты, покинули свой пост. -- Если он и при такой качке сумеет набедокурить, молодец будет,-- решили они.-- Грех было бы ему мешать. Пароход скрипел всей обшивкой, хлопали двери, падали чемоданы, выл ветер; винт, то взлетая над водой, то зарываясь в волны, бешено крутился, и шляпные картонки сыпались с полок, как спелые яблоки. Но сквозь весь этот рев и грохот из дамского салона второго класса звучали отчаянные голоса ангелов миссис Оранг -- они пели, пели в унисон, исступленно, надрывно, словно сердца их готовы были разлететься вдребезги 1 Речь идет о вопросе и ответе из католического школьного катехизиса: "Каковы суть Четыре Последние Вещи, о коих всегда надлежит помнить? Четыре Последние Вещи, о коих всегда надлежит помнить, суть: смерть, страшный суд, ад и рай".-- Здесь и. далее примечания переводчиков. ги, а рассудок помрачиться,-- пели знаменитый гимн сочинения миссис Оранг "Агнец Божий -- барашек что надо". Капитан и первый помощник сидели в рубке и увлеченно решали кроссворд. -- Похоже, ветер свежеет, того гляди погода испортится,-- сказал капитан.-- Вечером может и покачать. -- Не всегда же бывает так тихо, как сейчас,-- сказал первый помощник.-- Хищное млекопитающее. Слово из восемнадцати букв. Просто непонятно, как они такое выдумывают. Адам Фенвик-Саймз сидел с морскими волками в курительной, пил третий стакан виски и гадал, когда ему окончательно станет плохо. Уже сейчас он ощущал какую-то тяжесть в затылке. Плыть еще тридцать пять минут, а скорее всего, и больше, раз ветер встречный. Наискосок от него сидел болтливый, объездивший весь свет журналист и рассказывал ему неприличные анекдоты. Время от времени Адам вставлял более или менее подходящие к случаю замечания вроде "Да, здорово", или "Это надо запомнить", или "Ха-ха-ха", но по-настоящему что-либо воспринимать он был неспособен. Корабль взлетел -- выше, выше, выше, а потом как-то наискось ухнул вниз. Адам успел схватить свой стакан и спасти содержимое. Потом закрыл глаза. -- А вот этот годится и для дамских ушей,-- сказал журналист. За спиной у них четыре коммивояжера играли в карты. Сначала игра шла весело -- когда карты, стаканы и пепельница летели на пол, они только приговаривали: "Вот это так тряхнуло!" и "Держись, гвардейцы!" -- но за последние десять минут заметно притихли. Тишина была неуютная. -- ... И сорок за тузы и двести пятьдесят. Роббер. Ну что, опять тянуть или останемся так? -- А может, сделаем небольшой перерыв? Стол все время куда-то едет, я даже устал. -- Э, Артур, тебя уж не тошнит ли? -- Ничего не тошнит, просто устал. -- Конечно, если Артура тошнит... -- Кто бы подумал, что нашего Артура будет тошнить? -- Да не тошнит меня вовсе. Устал немножко, и все. Но если вы хотите продолжать -- пожалуйста, я вам игру портить на собираюсь. -- Молодчина, Артур. И нисколько его не тошнит. Эй, Билл, не зевай, карты сейчас упадут. Опять нас подымает. -- Может, повторим, друзья? Того же? -- Того же. -- Твое здоровье, Артур. Ваше здоровье. Чтобы не в последний. -- Кто сдает? Ведь последним сдавали вы, мистер Гендерсон? -- Да, теперь сдавать Артуру. -- Тебе сдавать, Артур. Гляди веселей, приятель. -- Перестань! Разве можно так хлопать человека по спине! -- Не спутай карты, Артур! -- Попробуй не спутать, когда тебя так хлопнули по спине. Устал я. -- Ну вот, у меня оказалось пятнадцать карт. -- А этот вы слышали? -- сказал журналист.-- Как один человек из Абердина очень любил бриллианты, до того любил, что, когда надумал жениться, выбрал жену с солитером. Здорово, а? Понимаете, у нее был солитер, а он, понимаете, любил бриллианты. А жил в Абердине. Ловко, ничего не скажешь. -- Знаете, я, пожалуй, выйду ненадолго на палубу. Здесь что-то душновато. -- И не думайте. Там все время заливает. Или, может быть, вас мутит? -- Ни капельки не мутит. Я просто подумал, что на свежем воздухе... О черт, да когда же это кончится? -- Держитесь, дружище. Я бы на вашем месте не стал прогуливаться. Лучше сидеть, как сидели. Глоток виски, вот что вам требуется. -- Меня не мутит. Просто здесь душно. -- Правильно, дружище. Уж вы мне доверьтесь. Игра в бридж явно не клеилась. -- Эй, мистер Гендерсон, это еще что за пика? -- Туз, а то что же? -- Вижу, что туз. Я про то говорю, что нельзя вам было брать взятку козырем, когда у вас на руках была пика. -- Почему это нельзя было козырем? Ведь пошли-то с козыря. -- Ничего подобного. Артур пошел с пики. -- Нет, с козыря. Так ведь, Артур? -- Артур пошел с пики. -- Не мог он пойти с пики, а то зачем бы ему класть червонку на моего короля пик, когда я думал, что у него дама. Нет у него пик. -- Почему это у меня нет пик? У меня дама. -- Артур, старина, тебя, видно, и вправду тошнит, -- Ничего не тошнит, просто устал. Ты бы тоже устал, если б тебя так хлопнули по спине... В общем, хватит с меня этой забавы. Вот видите, опять карты разлетелись. На этот раз никто не дал себе труда их собрать. Вскоре мистер Гендерсон сказал: -- Странно, с чего это у меня вдруг перед глазами все поплыло? Наверно, что-нибудь съел не то. С этими заграничными блюдами всегда такая история -- намешают бог весть чего. -- А знаете, у меня тоже, оказывается, самочувствие не ахти. Вентиляция на этих пароходах ни к черту. -- Да-да. Вентиляция. Это вы верно заметили. В этом все дело. -- Странная вещь. Меня, имейте в виду, никогда не укачивает, но иногда морские переезды плохо на меня действуют. -- Вот и со мной так же. -- Вентиляция... безобразная. -- Уж поскорей бы очутиться в Дувре. "Родина, милая родина". Верно я говорю? Адам крепко ухватился за обитый медью край столика, и ему стало легче. Нет, не допустит он, чтобы его вырвало, во всяком случае, пока на него пялится этот журналист. Теперь-то уж скоро, скоро покажется берег. В это-то время, когда настроение в курительном салоне упало до нуля, там опять появилась миссис Оранг. Секунды три она балансировала между вращающейся дверью и ускользающим косяком, а как только судно немного выровнялось, зашагала к стойке, широко расставляя ноги и сунув руки в карманы толстого жакета. -- Рома. Двойную порцию,-- сказала она и с обаятельной улыбкой обвела глазами жалкую горстку мужчин, сидевших в салоне.-- Ой, мальчики, какой у вас расстроенный вид. В чем дело? Душа тоскует или пароход не хочет стоять смирно?.. Качает? Ну ясно, качает. Но я вот что у вас спрошу. Ежели вы за какой-нибудь час так расклеились от морской болезни ("Не морская болезнь, а вентиляция",-- машинально пробормотал мистер Гендерсон), так что же с вами будет, когда вы пуститесь в далекое странствие, которое всех нас ожидает? Чисты ли вы перед богом? -- вопросила миссис Оранг.-- Готовы ли вы к смерти? -- А то нет? -- сказал Артур.-- Я последние полчаса только об этом и думаю. -- Так вот, мальчики, знаете, чем мы с вами сейчас займемся? Мы с вами споем песню. ("О господи",-- сказал Адам.) Вам, может, кажется, что не споем, а вот споем. От нее и душе и телу будет польза. Это песня надежды. Не очень-то много сейчас говорят о надежде, правда? О вере -- сколько угодно, о любви -- пожалуйста. А про надежду забыли. Ныне в мире есть только одно истинное зло -- безнадежность. Я Англию как свои пять пальцев знаю, и я вам прямо говорю, мальчики,-- у меня есть для вас нужный товар. Вам требуется надежда.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору