ПОСЛЕДНИЙ МЕЧ СИЛЫ

Дэвид ГЕММЕЛ
Перевод с английского И.Г. Гуровой






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Горе, горе Британии - ибо все гуще, все безнадежнее мрак над нею!
     Горе, горе защитникам Острова - утрачен, исчез без следа Последний Меч Силы, и некому встать против мощи захватчиков-варваров. Ибо несть тем силам числа и предела, и наступают они, ведомые черной властью древнего бога, безжалостного Повелителя Бессмертных.
     И тогда сбывается предсказанное. И приходит Спасение - в человеке, что ищет ребенка, рожденного от демона. Ищет то, что - единственное - в силах вернуть надежду истерзанной земле...

     Этот роман с самыми теплыми чувствами посвящается тем многим людям, благодаря которым мои поездки в Бирмингем превращались в чистое волшебство. Рогу Пейтону, Деву Холмсу и Роду Милнеру за АНДРОМЕДУ, за смех и горячительные напитки, Берни Ивенсу и группе "Брам" за магию НОВАКОНА, Крису и Полине Морган за тайны "Китая" и сотрудникам отеля "Ройал Ангус" за улыбки в ответ на чистейшее безумие.

ПРОЛОГ

     Откровение стоял спиной к двери, упираясь широкими ладонями в каменный подоконник узкого окна, и оглядывал леса внизу, а иногда он поднимал глаза к соколу, который кружил под облачной грядкой, высматривая добычу.
     - Началось, владыка! - сказал вестник, низко склоняясь перед высоким мужчиной в коричневом монашеском одеянии.
     Откровение медленно обернулся, его дымно-серые глаза остановились на вошедшем, и тот отвел свои, не выдержав этого пристального взгляда.
     - Расскажи подробно, - приказал Откровение, опускаясь в инкрустированное слоновой костью кресло за дубовым письменным столом и рассеянно глядя на пергамент, с которым работал перед этим.
     - Могу ли я сесть, владыка? - тихо спросил вестник.
     Откровение поднял голову и улыбнулся.
     - Мой милый Котта, ну конечно. Извини мою меланхолию. Я надеялся провести оставшиеся мне дни тут, в Тингисе. Африканский климат мне подходит, люди приветливы, и, если не считать берберских набегов, в этом краю царит мир. И я почти дописал мою книгу.., но живая история всегда превыше таких трудов.
     Котта благодарно расположился в кресле с высокой спинкой. Его лысая голова лоснилась от пота, темные глаза выдавали страшную усталость. Он явился прямо с корабля, торопясь избавиться от тяжести дурных известий, которые привез, но ему было тягостно обременять ими сидящего перед ним человека.
     - Рассказов о том, как это началось, ходит много.
     Они противоречат друг другу или же расцвечены нелепыми вымыслами. Но, как ты и подозревал, у готов появился новый вождь, обладатель многих противоестественных сил. Его войска, бесспорно, непобедимы, и он пролагает кровавый путь через северные королевства.
     До сикамбров и скандинавов дело еще не дошло, но настанет и их черед.
     Откровение кивнул:
     - Ну а колдовство?
     - Соглядатаи Римского епископа все единодушно свидетельствуют, что Вотан - искусный чернокнижник. Он приносит в жертву юных девушек, спуская на воду свои новые корабли по их распростертым телам. Великая мерзость все это. И он утверждает, будто он бог!
     - А как проявляются его темные силы? - спросил аббат.
     - В битвах он непобедим. Никакой меч не может его коснуться. И говорят, будто он поднимает мертвецов. Воин, уцелевший в битве при Рэции, клянется, что на исходе дня убитые готы поднялись с земли в самой гуще своих врагов, рубя и убивая. Стоит ли добавлять, что с сопротивлением было сразу покончено? Об этом я слышал только от одного человека, но, мне кажется, он говорил правду.
     - А какие разговоры ходят между готами?
     - Они говорят, что Вотан задумал вторжение в Британию, где магия особенно сильна. Вотан утверждает, что Британия - обитель Древних Богов и вход в Валгаллу находится в Сорвиодунуме, близ Великого Круга.
     - Поистине так! - прошептал Откровение.
     - Как так, владыка аббат? - переспросил Котта, испуганно глядя на него.
     - Прости, Котта. Я думал вслух. Друиды всегда верили, что Великий Круг стягивает в себя магию. В то же верили и их предшественники. И Вотан прав - это действительно в каком-то смысле врата. И нельзя допустить, чтобы он прошел через них.
     - Не думаю, что найдется войско, способное ему противодействовать... Разве что Кровавый король, а из донесений мы знаем, что он еле справляется с мятежами в собственной стране и с вторжениями в ее пределы. Саксы, юты, англы и даже британские племена постоянно поднимают восстания против него. Так как же он справится с двадцатью тысячами готских воинов, если их к тому же ведет колдун, над которым невозможно взять верх?
     Откровение широко улыбнулся, его глаза цвета древесного дыма внезапно весело заискрились.
     - Ни в коем случае не следует недооценивать Утера, друг мой. Он ведь тоже не знал ни единого поражения.., и при нем - Меч Силы, клинок Кунобелина.
     - Но ведь он уже старик, - сказал Котта. - Двадцать пять лет непрерывных войн взимали свою дань'...
     А Великое Предательство...
     - Я все это знаю, - резко оборвал его Откровение. - Налей нам вина, пока я поразмыслю.
     Аббат смотрел, как Котта наполнил два бронзовых кубка темно-красным вином, и принял свой с улыбкой, чтобы загладить свою вспышку.
     - Правда ли, что посланцы Вотана ищут среди наших девушек тех, кто наделен особым даром?
     - Да. Духовидиц, целительниц, вещающих на неведомых языках... Говорят, он их всех берет в жены.
     - Он их убивает, - сказал Откровение. - В этом источник его силы.
     Аббат встал, отошел к окну и смотрел, как солнце тонет в огненном сиянии. У него за спиной Котта зажег четыре свечи. Несколько минут он выжидающе молчал, но затем заговорил:
     - Могу ли я спросить, владыка, почему тебя так заботят события в другом конце мира? Войны были всегда.
     Проклятие Человека в том, что он должен убивать своих братьев, и некоторые утверждают, что так определил сам Господь в наказание за то, что произошло в Эдеме.
     Откровение отвел взгляд от великолепия заката и вернулся в свое кресло.
     - Вся жизнь, Котта, сбалансирована. Свет и мрак, слабость и сила, добро и зло. Гармония природы. В постоянном мраке все растения погибли бы. В постоянном солнечном свете они засыхали бы и сгорали. Равновесие - в нем все. Вотана должно остановить, чтобы он не стал богом - темным и злобным богом, кровопийцей, вором душ.
     - И ты выступишь против него, владыка?
     - Я выступлю против него.
     - Но у тебя же нет войска. Ты не король, не военный вождь.
     - Ты не знаешь, кто я и что я, мой старый друг. Ну-ка, наполни кубки еще раз, и поглядим, что нам покажет Грааль.
     Откровение подошел к дубовому ларю, налил воду из глиняного кувшина в неглубокую серебряную чашу и бережно перенес ее на стол. Подождал, чтобы рябь улеглась, а тогда начал медленно водить над водой золотым камешком. Огоньки свечей заметались и погасли, хотя воздух в комнате оставался неподвижным. Котта наклонился и уставился в чашу на воду, ставшую бархатно-черной.
     Первым там возник образ мальчика, пламенно-рыжего, с яростными глазами. Деревянным мечом он рубил и колол пустоту. Рядом сидел пожилой воин. Его правая рука вместо кисти завершалась кожаным колпачком, надетым на культю. Откровение внимательно всмотрелся в них, потом провел рукой над поверхностью. Теперь они увидели голубое небо и юную девушку в светло-зеленом платье, сидящую над озером.
     - Это горы Рэции, - прошептал Котта.
     Девушка медленно заплетала темные волосы в одну косу.
     - Она слепа, - сказал Откровение. - Видишь, ее глаза обращены к солнцу и не мигают.
     Внезапно девушка повернула лицо к ним.
     "Доброго вам утра", - сказала она беззвучно - слова возникали у них в мозгу.
     "Кто ты?" - мягко спросил Откровение.
     "Как странно! - отозвалась она. - Твой голос шелестит, будто утренний ветерок, и кажется таким далеким!"
     "Я далеко от тебя, дитя. Кто ты?"
     "Я Андуина".
     "И где ты живешь?"
     "В Сисастре, с моим отцом Онгистом. А ты?"
     "Я Откровение".
     "Ты друг?"
     "Да. Настоящий".
     "Я так и подумала. А кто с тобой?"
     "Откуда ты знаешь, что я не один?"
     "Таков мой дар, почтенный Откровение. Кто он?"
     "Котта, монах Белого Христа. Ты скоро с ним встретишься. Он тоже друг".
     "Это я знаю. Я чувствую его доброту".
     Вновь Откровение провел рукой над чашей. Теперь он увидел юношу с длинными волосами цвета воронова крыла; он гнал табунок отличных сикамбрийских коней в одной из долин за Лондиниумом. Он был красив: тонкие черты лица, сильный бритый подбородок. Откровение пристально вгляделся в молодого всадника.
     На этот раз вода сменила образы без его вмешательства - в ночном небе заклубилась черная грозовая туча, извергая беззвучно зигзаги молний. Из-за туч вынырнула летящая тварь с кожаными крыльями и длинной клиновидной головой. На ее спине сидел золотобородый воин. Он поднял руку, и молния сверкнула прямо в наблюдателей. Откровение выбросил руку вперед в тот миг, когда вода в чаше раздвинулась. Белый луч света впился ему в ладонь, и смрад горящей плоти разлился по комнате. Вода забурлила, закипела и рассеялась облаком дыма. Серебряная чаша осела и растеклась по столу шипящим черно-серебристым ручьем, поджигая деревянную крышку. Котта отшатнулся, увидев обуглившуюся ладонь Откровения. Аббат другой рукой взял золотой камешек и коснулся им почерневшей ладони. Рука в мгновение ока стала прежней, но даже магия не могла стереть воспоминаний о нестерпимой боли, и Откровение рухнул в кресло. Сердце у него отчаянно колотилось, лицо залил холодный пот. Он глубоко вздохнул и уставился на горящее дерево. Пламя гасло, и дым исчез в то же мгновение, когда сами собой вспыхнули свечи.
     - Он знает про меня, Котта. Но благодаря тому, что он напал на меня, я узнал про него. Он еще не вполне готов к тому, чтобы погрузить мир во тьму. Ему потребуется еще одна жертва.
     - Зачем? - прошептал старый монах.
     - Говоря языком этого мира, он ищет открыть Врата Ада.
     - Можно ли его остановить?
     Откровение пожал плечами.
     - Увидим, друг мой. Ты должен отправиться на корабле в Рэцию и найти Андуину. Увезти ее в Британию, в Новиомагус. Я встречусь с тобой через три месяца. Добравшись туда, найдешь харчевню в южном квартале - называется она, по-моему, "Под Знаком Тельца". Приходи туда каждый день в полдень и жди час. Я приду туда к тебе, когда смогу.
     - Слепая девушка и есть жертва?
     - Да.
     - А рыжий мальчишка и всадник?
     - Пока не знаю. Друзья или враги.., только время покажет. Мальчик показался мне знакомым, но не знаю почему. Он был одет, как сакс, а в краях саксов я никогда не странствовал. Ну а всадника я знаю. Зовут его Урс, и он из дома Меровиев. У него, кажется, есть брат, и он жаждет разбогатеть.
     - Ну а тот - на драконе? - шепнул Котта.
     - Враг из-за Тумана.
     - И он правда Вотан, серый бог?
     Откровение пригубил вино.
     - Вотан? У него много имен. Для одних он был Одином - Одноглазым, для других - Локи. На Востоке его называли Пургамеш, или Молох, или даже Ваал. Да, Котта, он божество - бессмертный, если хочешь. И там, где он проходит, за ним следует хаос.
     - Ты говоришь так, словно ты его знаешь.
     - Я его знаю. Я же один раз сражался с ним.
     - И что произошло?
     - Я его убил, Котта, - ответил аббат.

1

     Гриста следил, как мальчик взмахивает деревянным мечом, нанося удары по окружающему воздуху, пронзая его.
     - Ноги, малый! Думай о своих ногах!
     Старик харкнул и сплюнул на траву, потом почесал зудящую культю правой кисти.
     - Чтобы уметь биться на мечах, надо научиться держать равновесие. Острые глаза и крепкая рука - этого мало. Упадешь, тут тебе и смерть, малый.
     Мальчик вогнал деревянное оружие в землю и сел рядом со стариком. Лоб у него блестел от пота, глаза небесной голубизны радостно сверкали.
     - Но у меня ведь получается лучше, верно?
     - Конечно, Кормак. Чтобы совсем ничего не получалось, надо быть круглым дураком.
     Мальчик выдернул меч и смахнул комочки земли с деревянного лезвия.
     - А почему он такой короткий? Зачем нам упражняться с римским мечом?
     - Узнай своего врага. Не ищи его слабостей, их ты поймешь, если умеешь соображать. Узнай, в чем он силен. Такими вот мечами, малый, они завоевали весь мир.
     И знаешь почему?
     - Нет.
     Гриста усмехнулся.
     - Собери несколько сухих веток, Кормак. Таких, какие можешь сломать двумя пальцами.
     Мальчик ухмыльнулся и направился к деревьям. Гриста следил за ним и теперь, когда тот не мог его увидеть, позволил дать волю своей гордости за него.
     "Но почему в мире столько дураков? - подумал он, когда гордость сменилась гневом. - Как они не видят, чего стоит этот паренек? Как могут они ненавидеть его за то, в чем он не виноват?"
     - Такие сгодятся? - спросил Кормак, бросая двадцать веток толщиной в мизинец к ногам Гристы.
     - Возьми одну и сломай.
     - Чего проще, - сказал Кормак и разломал ветку пополам.
     - Давай, малый. Переломай их все.
     Когда последняя ветка превратилась в два обломка, Гриста вытащил из-за пояса веревочку.
     - Теперь набери десять таких же и свяжи их потуже.
     - Как сигнальный факел, что ли?
     - Угу. Смотри, свяжи потуже.
     Кормак завязал веревочку петлей, подобрал десять веток и затянул их в петлю, как сумел крепче. И протянул Гристе факел толщиной в четыре пальца. Но старик отвел его руку.
     - Ну-ка сломай его, - приказал он.
     - Такой толстый не переломишь!
     - А ты попробуй.
     Мальчик принялся ломать связку. Лицо у него побагровело, под красной шерстяной рубахой на плечах и руках извивались, вздувались мышцы.
     - Только что ты переломал двадцать веток, а теперь не можешь сломать и десяти.
     - Так они же связаны в пучок, Гриста. Их даже Колдеру не переломить.
     - Вот тайна, которую римляне прятали в своих коротких мечах. Сакс сражается длинным мечом, широко им размахивая. Его товарищи не могут биться бок о бок с ним, чтобы ненароком не угодить под его меч. Вот каждый и дерется сам за себя, пусть их в сече хоть десять тысяч участвуют. А римлянин с его гладием смыкает щит со щитами товарищей, и его меч жалит, как гадюка.
     Их легион был крепко связан воедино, точно этот пучок.
     - И почему же их разбили, если они были такими непобедимыми?
     - Войско настолько хорошо, насколько хорош его полководец, а полководец - только отражение императора, который его назначил. Рим пережил свой день.
     Черви копошатся в теле Рима, личинки извиваются в мозгу, крысы грызут мышцы.
     Старик снова отхаркнул и сплюнул, его белесо-голубые глаза блестели.
     - Ты же с ними дрался, верно? - сказал Кормак. - В Галлии и Италии?
     - Я дрался с ними. Я видел, как их легионы ломали строй и бежали от окровавленных мечей готов и саксов.
     Я скорбел о душах былых римлян. Семь легионов мы сокрушили, прежде чем встретились с достойным противником. Африан и Шестнадцатый легион. Эх, Кормак, что за день! Двадцать тысяч крепких воинов, пьяных от побед, и один легион - пять тысяч человек. Я стоял на холме и смотрел на них, на сверкание их бронзовых щитов. А в центре на светло-сером жеребце сам Африан. Шестьдесят ему было, и бородат, как сакс, а не бритый, как они все. Мы ринулись на них - но словно вода разбилась о скалу. И строй выстоял. А потом они двинулись вперед и разделили нас надвое. Меньше двух тысяч нас спаслись, укрывшись в лесу. Вот это был человек! Клянусь, в его жилах текла и сакская кровь.
     - И что с ним сталось?
     - Император отозвал его в Рим, и он пал от кинжала убийцы. - Гриста усмехнулся. - Личинки в мозгу, Кормак.
     - Но зачем? - спросил мальчик. - Зачем надо было убивать хорошего полководца?
     - А ты подумай, мальчик.
     - Никакого смысла я в этом не вижу.
     - В том-то и загадка, Кормак. Не ищи в рассказах смысла, ищи людские сердца. А теперь оставь меня следить, как козы набивают брюхо, и займись своей работой.
     Лицо мальчика вытянулось.
     - Мне нравится быть с тобой здесь, Гриста. Я... мне.., у меня так мирно на душе.
     - В этом суть дружбы, Кормак Даймонссон. Черпай в ней силу, ведь мир не понимает таких, как ты и я.
     - Почему ты мой друг, Гриста?
     - Почему орел летает? Почему небо синее? Иди же.
     И будь сильным.
     Гриста следил, как паренек уныло спускается с высокого пастбища к хижинам внизу. Затем старый воин перевел взгляд на горизонт, на клубящиеся там тучи.
     Культя ныла, и, сняв с нее кожаный колпачок, он начал растирать бугристые шрамы, которыми завершалось запястье. Протянув руку, он выдернул деревянный меч из земли и припомнил дни, когда у его меча было имя, и история, и, главное, будущее.
     Но это было до того дня, когда пятнадцать лет назад Кровавый король разгромил южных саксов, предавая все мечу и огню, вырвал сердце у народа и, подняв его над их головами, зажал в железном кулаке. Ему бы убить их всех, но он этого не сделал, а принудил их принести клятву покорности ему и одолжил им деньги, чтобы заново выстроить селения и хижины одиноких земледельцев и скотоводов.
     В последней битве Гриста чуть не сразил Кровавого короля. Он врубился в стену щитов, пролагая путь к королю с огненно-рыжими волосами, но тут удар меча почти отделил его правую кисть от запястья. Потом другой меч опустился на его шлем, и он упал, оглушенный.
     Попытался подняться на ноги, но голова у него шла кругом. А когда наконец сознание вернулось к нему и он открыл глаза, то увидел прямо над собой лицо Кровавого короля, который стоял рядом с ним на коленях. Пальцы Гристы потянулись к его горлу.., но пальцев не было - только окровавленная повязка.
     - Ты был несравненным воином, - сказал Кровавый король. - Я воздаю тебе честь!
     - Ты отрубил мне руку!
     - Твоя кисть висела на одном сухожилии. Ее нельзя было спасти.
     Гриста понудил себя встать, зашатался, потом поглядел вокруг. Поле усеивали трупы, и между ними бродили сакские женщины, разыскивая тела любимых и близких.
     - Зачем ты меня пощадил? - крикнул Гриста, оборачиваясь к королю.
     Но тот лишь улыбнулся и, окруженный своими телохранителями, направился к алому шатру за полем у журчащего ручья.
     - Зачем? - взревел Гриста, падая на колени.
     - Думаю, он и сам все знает, - произнес чей-то голос, и Гриста поднял глаза.
     Перед ним, опираясь на покрытый искусной резьбой костыль, стоял британец средних лет с клочковатой светлой бородой, серебрящейся сединой. Гриста заметил, что левая нога у него была искривленной, с вывернутой стопой. Он протянул Гристе руку, но сакс словно не заметил ее и поднялся на ноги сам.
     - Он иногда следует своим предчувствиям, - мягко сказал хромой. В его почти бесцветных глазах не было и тени обиды.
     - Ты из племен? - спросил Гриста.
     - Бригант.
     - Так почему ты служишь римлянину?
     - Потому что эта земля - его и он - эта земля.
     Меня зовут Прасамаккус.
     - Так, значит, я жив из-за каприза короля.
     - Да. Я был с ним, когда ты ринулся на стену щитов. Безрассудный поступок.
     - Я безрассудный человек. И что он намерен сделать с нами теперь? Продать в рабство?
     - По-моему, он намерен оставить вас жить в мире.
     - Почему он совершает такую глупость?
     Прасамаккус прохромал к валуну и сел на него.
     - Меня брыкнула лошадь, - сказал он, - а нога у меня и до того сильной не была. Как твоя рука?
     - Горит огнем, - сказал Гриста, садясь рядом с бригантом и глядя на женщин, которые все еще бродили по полю битвы под карканье кружащих над ним голодных ворон.
     - Он говорит, что и вы тоже - эта земля, - сказал Прасамаккус. - Он процарствовал десять лет. Он видит, как саксы, и юты, и англы, и готы рождаются на этом Острове Туманов. Они уже больше не вторгнувшиеся на него враги.
     - Неужели он думает, что мы приплыли сюда прислуживать римскому королю?
     - Он знает, зачем вы приплыли - грабить, убивать, сразу