ку, капитан?
   - Верю.
   - Сопливая девчонка из прислуги подбегает к вам на улице, заявляя,  что
она ваша царица, и вы ей верите? Вот просто так? -  Учитывая  то,  что  он
обращался к единственному вооруженному человеку в помещении, купец заметно
рисковал.
   - Не совсем так, - с расстановкой ответил Тигр. - Мы отнесли ее обратно
во дворец маркграфа и привели в чувство. Она замерзла до полусмерти  и  до
смерти перепугалась... того, что натворила. Мы вытянули из нее  весь  этот
рассказ - не столько, сколько вы слышали сегодня, но достаточно для  того,
чтобы возбудить наше любопытство. Мы задали ей кое-какие  вопросы.  Ответы
изрядно удивили нас. На следующий день мы спросили еще кое-что. Мы  навели
справки в ее окружении.
   - Но главная свидетельница - вот эта игрушка? - фыркнул Йоханн.
   Все разом посмотрели на фарфоровую птичку, которую девушка  достала  из
ларца. Да, это была голубка - фарфоровая голубка с красивой глазурью.  Она
ни капли не походила на того Верла, которого я... о котором я  упоминал  в
рассказе про Белорозу. Впрочем, мое слово против утверждений этой компании
не стоило бы ни гроша. И даже я не мог бы утверждать, что с тех давних пор
бог не мог поменять свое воплощение. В конце концов фигурка - это  не  сам
бог, а только его изображение, так сказать, обитель, символ.  Украшение  -
это всего лишь украшение.
   Тигр снова заговорил, таким  же  тихим  голосом,  в  котором  ощущалась
угроза - словно вынутая из колчана стрела.
   - Давно уже ходили  слухи,  что  царевич  Звездоискатель,  исчезнув  из
дворца, захватил с собой царского  бога.  По  общему  мнению,  именно  это
послужило причиной, что второй брак царя оказался бесплодным, и его сестра
тоже умерла, не оставив наследников. Жители Верлии верят в то, что их боги
защищают их от несчастий, но лишь в  разумных  пределах.  Они  знают,  что
остаются  смертными.  Главная  обязанность  бога   -   продолжение   рода.
Отсутствие наследников - в этом уже надо винить бога.
   - И конечно, - ехидно заметил купец, - эта птица не разговаривает ни  с
кем, кроме самой Рози?
   Последовало молчание. Сырые дрова,  которые  принес  Фриц,  стреляли  и
шипели в камине. Песочные часы так и лежали, забытые, на каминной полке.
   Двое мужчин в упор смотрели друг на друга в сгустившейся тишине.
   - Вы называете меня дураком, сударь?
   - Вот уж нет.
   - Тогда лжецом?
   - Я хочу лишь  объяснений,  капитан.  Я  считаю  вас  достаточно  умным
человеком, чтобы ожидать доказательств посерьезнее тех, что мы услышали.
   Тигр кивнул, принимая это подобие извинений, но оставив угрозу  незримо
висеть в воздухе.
   - Разумеется, есть и еще доказательства. Мы с ее светлостью  проторчали
в Гильдербурге две недели. На следующий день мы намеревались ехать к вам в
Бельхшлосс. Я переговорил со всеми мало-мальски влиятельными горожанами. Я
задавал очень много вопросов. Двое молодых людей явились к  нам,  заявляя,
что это они пропавшие наследники. Другой человек, постарше, претендовал на
то, что он  сам  царевич  Быстроклинок.  Мы  с  ее  светлостью  без  труда
разоблачили всех троих. Я не был на приеме у  маркграфа  фон  дер  Краффа,
поскольку его не было тогда в городе.  Так  что  если  вы  полагаете,  что
девушка подслушала мой разговор, можете оставить эту  мысль.  Это  первое,
что и нам пришло в голову.
   Купец раскрыл рот, закрыл его и наконец произнес:
   - Майстер Тиккенпфайффер?
   Нотариус откашлялся.
   - Это не обычный юридический казус, бургомистр.  Познания  человеческие
имеют  свои  пределы.  Главным  судьей  в  данном  случае  будет  являться
исключительно сам бог. Имеющиеся  прецеденты...  -  Испепеленный  взглядом
своего клиента, он поспешно прокашлялся еще  раз.  -  Однако  настоятельно
необходимо прояснить еще несколько позиций. Ну, например...  Вы,  капитан,
ведь не  единственный,  кто  этим  летом  странствовал  по  Фолькслянду  с
расспросами. К нам в Бельхшлосс тоже заходили несколько, так что  вся  эта
история неделями была поводом для сплетен.
   - Полагаю, что так.
   Это отчасти было делом моих  рук.  Я  первым  поднял  этот  вопрос  еще
весной. Собственно, я начал рассказывать эту историю в Гильдербурге в  тот
самый день, когда у нас вышел конфликт с Фрицевой собакой, и после  я  все
лето  только  этим  и  занимался.  Мои  усилия  не   увенчались   успехом.
Разумеется, я завидовал тому,  что  Тигр  со  старухой  добились  большего
успеха, обрабатывая дома местной знати. Лично я занимался больше пивными и
борделями, обитатели которых, как правило, больше знают, да  и  развлекают
гораздо лучше.
   Тиккенпфайффер кашлянул.
   - В большинстве городов прислуга богатых семей  выступает  как  гильдия
мастеровых. Они подслушивают разговоры за столом, а потом болтают в  своем
кругу - лакей из одного дома шепнет горничной из другого,  например.  Ваша
претендентка  упоминала,  что  выполняла  поручения  кухарки.  Она   могла
услышать эту историю на кухне или на рынке.
   Тигр смерил человечка поверх головы Рози ледяным взглядом - как вам уже
известно, я полностью разделял  его  чувства.  Рози  не  обратила  на  это
никакого внимания.
   - Вряд ли вас удивит, советник, если я скажу вам,  что  подобная  мысль
приходила  и  нам  в  голову.  Когда  девушка  выказала  знание  некоторых
подробностей,  которых  я  не  упоминал  раньше  в  разговорах   -   вроде
вероятности того, что царевич похитил отцовского бога,  -  я  не  исключал
возможности того, что это могли упомянуть те, другие, что наводили справки
до нас. Не стоит недооценивать силу  слухов,  как  вы  со  мной  наверняка
согласитесь. Солдатам это известно не хуже, чем юристам.
   Сарказм ничуть не задел эту увертливую канцелярскую крысу.
   - Но вы допросили управляющего маркграфа?
   - Его экономку. Она подтвердила порядочность девушки. Кроме  того,  она
подтвердила, что верлийские дела обсуждались на половине слуг.
   Тиккенпфайффер дал этому факту дойти до сознания присутствующих, словно
стараясь произвести впечатление на судью. Несомненно, это был существенный
момент.
   - Итак, - продолжал он, - бог не говорит ни с  кем,  кроме  нее?  И  вы
приготовили список вопросов и отослали Рози спросить все это у бога?
   - Разумеется.
   - И ответы вас убедили?
   Солдат оглянулся на старую даму. Она вернулась  к  мрачному  созерцанию
огня - возможно, единственного в помещении, что  могла  разглядеть.  Дрова
дымили так, что на глаза наворачивались слезы, чего раньше не было.
   - В большинстве своем, - ответил Тигр. -  Были  некоторые  вопросы,  на
которые бог отказался отвечать. Была пара противоречий, не скрою, но вы не
можете не понимать, что познания девочки о мире весьма неполны.  Возможно,
в некоторых случаях она неправильно  поняла  вопрос  или  ответ  бога.  За
исключением  этих  мелочей  она  достойно  выдержала  испытание.  Она  нас
убедила!
   Почти убедила, подумал я. И у него, и у его госпожи остались  сомнения,
в которых они не признаются.
   - Можете ли вы привести пример? - вкрадчиво осведомился Тиккенпфайффер.
   - Мы попросили ее описать дворцовую молельню в Утоме, в которой  обитал
бог. Она ответила нам: серебро и  рубины.  Это  не  из  доступных  каждому
подробностей. Только лица, приближенные к царской семье, могут знать  это,
но ответ верный. Этого царевича Звездоискателя в последний  раз  видели  в
замке Зардон. Это тоже соответствует истине, хотя никогда не  объявлялось.
Ваши слухи в Бельхшлоссе говорили об этом?
   Тиккенпфайффер покосился на своего клиента. В полумраке  купец  казался
бесформенной темной массой, излучавшей подозрение.  Актриса  рядом  с  ним
напустила на себя вежливо-скучающий вид, но стиснула кулачки так, что  они
побелели.  Гвилл  тупо  уставился  в  пространство,  с  трудом   сдерживая
подступающий сон. Все молчали.
   - Мы попросили ее описать нам своих родителей, -  продолжал  солдат.  -
Сама она их не  помнит.  Наши  расспросы  прислуги  подтвердили,  что  она
действительно  дочь  бывшей  кухарки,  умершей  много  лет  назад,   когда
Розалинде не исполнилось еще четырех лет. Мало кто помнил ее мать, и никто
не знал ничего об ее отце. Рози спросила Верла  и  вернулась  с  описанием
Звездоискателя и Свежерозы, которые мы сочли абсолютно точными.
   Тиккенпфайффер снова негромко кашлянул  -  эта  его  привычка  начинала
действовать мне на нервы.
   - На каком основании? Вы признались нам ранее, что сами  рождены  не  в
Верлии,  капитан.  Могу  я  узнать,  откуда  вы  сами   знаете   внешность
исчезнувших любовников?
   Должно быть, ветер сменил направление. Огонь трещал, и шипел,  и  снова
наполнил комнату дымом. Тигр хрипло кашлянул, отмахиваясь от него рукой.
   - Эй, трактирщик! Почему  здесь  так  темно?  Будь  так  добр,  принеси
свечей! И мне кажется, я не отказался бы еще от твоего пива с  пряностями.
А перекусить?
   Фриц вскочил как вышколенная собака и, бормоча извинения,  бросился  на
кухню.
   Фрида поднялась с достоинством.
   - Хлеба и сыра, сударь?
   Некоторые из нас согласились, что это было бы очень кстати.  Она  вышла
вслед за братом.
   - А теперь, бургомистр, - продолжал солдат, - мне кажется, настал и ваш
черед ответить на кое-какие вопросы; Вам-то какой  интерес  от  того,  что
творится где-то в Верлии?
   - Нет, это вы мне не ответили  еще,  капитан.  Откуда  вы  знаете,  что
девица ответила правильно?
   - Эти сведения не...
   - Это я, - тихо произнесла старая дама. - Я - мать Свежерозы.
   Старуха сделала попытку выпрямиться, уставив мутный взор в купца.
   - Теперь вам ясно, каким образом я замешана  в  это  дело?  Пророчество
упоминало мою дочь, которую я вот уже  двадцать  лет  считала  мертвой!  У
Свежерозы было над сердцем родимое  пятно,  напоминающее  по  форме  розу.
Поэтому ее и назвали Свежерозой. Бог описал эту отметину Розалинде, и  она
рассказала нам это. Эта девочка - моя внучка.
   Это,  несомненно,  была  самая  драматическая   речь   из   всех,   что
произносились в эту ночь. Купец побледнел до такой степени, какую я считал
невозможной для людей его комплекции. Его жена - тоже.  Да  и  мне  самому
показалось, что меня огрели булыжником по голове.
   Я даже подумал -  в  первый  раз,  -  нет  ли  какой  правды  в  словах
девочки-судомойки. Но она не похожа была на Свежерозу!
   Нет, этого никак не могло быть, и самым удивительным в  этом  было  то,
что я не  мог  доказать  этого.  Публика  вышла  на  сцену,  смешавшись  с
актерами. Как топор, оборачивающийся против его обладателя,  или  как  лук
Онедара, чьи стрелы поражают стреляющего из него, рассказ о Верлии заразил
и  слушателей.  Древняя  трагедия  наполняла  гостиную  "Приюта  охотника"
подобно едкому дыму из камина.
   Вернулся Фриц с двумя зажженными лампами. Комната осветилась немного  -
в ней и впрямь стояла голубоватая дымка. Глаза у всех слезились.
   - Мне  кажется,  самое  время  проветрить  помещение,  -  заявил  я.  -
Свежероза была очень красивой  и  достойной  восхищения  юной  дамой.  Мне
трудно представить ее себе простой кухаркой, хотя  я  не  сомневаюсь,  что
ради спасения любимого ребенка она пошла бы на все. Чего я  совершенно  не
могу себе представить - так это Звездоискателя в роли солдата-наемника.
   Старуха обернулась, пытаясь разглядеть меня.
   - Майстер Омар? Некоторое время назад ты утверждал, что  был  в  Верлии
двадцать лет назад.
   - Совершенно верно.
   - Не был ли ты случайно замешан в бегство моей дочери?
   - Был, сударыня.
   - Ха! Я могла бы догадаться! Отлично. Расскажи нам об этом.
   - Моя версия событий не во всем соответствует тому, что вы  слышали  до
сих пор, сударыня.
   - В этом я не сомневаюсь. Начинай.



21. ОТВЕТ ОМАРА НА РАССКАЗ СЛУЖАНКИ

   Я вовсе не собирался возвращаться  в  Верлию  так  скоро.  Нанимаясь  в
экипаж "Золотого хомяка", я намеревался побывать на руинах Альгазана,  чье
богатство и великолепие давным-давно канули в прошлое. Однако боги властны
над ветрами, и они наслали на нас воистину ужасный шторм. Наш искалеченный
корабль с трудом дотянул до причала в Кайламе.
   В первую же ночь, когда он стоял в тихой  гавани,  а  я  спал  в  своем
гамаке, мне приснились Тихие Воды. Во сне я стоял у брода, там,  где  река
впадает в Долгое озеро. Место это  было  мне  незнакомо,  ибо  дорога,  по
которой попали сюда  мы  с  Честнодоблестью  Галмышским,  шла  по  другому
берегу. Мне не приходилось видеть  дворец  с  этой  стороны,  но  я  узнал
причудливые башни среди деревьев, блеском  своим  затмевающие  великолепие
золотого осеннего убора. Я понял, что бог зовет меня.
   Жизнь моряка переменчива. Утром, когда к нашему борту подвалила баржа с
пресной водой, я незаметно проскользнул на нее и был таков.
   До осени, которую  я  видел  во  сне,  оставалось  еще  довольно  много
времени,  да  и  следующие  ночи  не  принесли  новых  снов,  говорящих  о
неотложности дела. На несколько недель я задержался в Кайламе, а потом  по
обыкновению своему не спеша отправился в  путешествие  через  всю  страну.
Стояло время уборки урожая, и для меня всегда находилась работа,  если  по
какой-либо  причине   не   удавалось   поддерживать   свое   существование
каким-нибудь иным способом.
   В Верлии наступили нелегкие времена. Я видел слишком много заколоченных
окон, неубранных виноградников,  садов,  где  ветви  ломаются  от  тяжести
неснятых плодов. Предложение выпить за здоровье царя встречалось  довольно
вяло, а одно лишь упоминание о налогах могло испортить весь вечер.
   На  этот  раз  источником  напастей  была  Буния,  маленькое   царство,
граничившее с  северными  степными  провинциями.  Задумав  расширить  свои
владения, Быстроклинок откусил больше, чем  мог  прожевать  и  проглотить.
Война тянулась уже много лет, высасывая из Верлии золото и мужчин. Жителей
Междуморья никогда особенно не интересовали далекие степные земли, так что
эта бесконечная война не пользовалась в народе популярностью. Как  говорил
в свое время Благонрав суфийским шейхам, войны, как любовные романы  -  их
легко начать и трудно оборвать, и обходятся так же дорого.
   Я избегал тех мест, где бывал раньше, так что никто не приглядывался ко
мне так, словно лицо мое ему знакомо.
   Со временем листья пожелтели, а я приблизился к месту  назначения.  Сон
тоже начал повторяться. Мне ни разу так и не было  сказано,  что  от  меня
требуется. Я просто видел озеро, реку и силуэт дворцовых  башен  вдали.  У
реки лежали камни - старый очаг. Зеленая лужайка у реки, очевидно, служила
излюбленным местом привала путешественников, но мне не было сказано, с кем
мне предстоит встретиться там. Я не  знал  и  того,  чего  мне  ожидать  -
комедии или трагедии, эпоса или любовной истории.  Боги  ставят  и  то,  и
другое.
   Последние несколько  дней  я  путешествовал  с  караваном  купцов.  Они
уделяли мне толику от своих трапез, а я платил им своими рассказами, и это
всех  вполне  устраивало.  Предводителем  этой  компании  был  низкорослый
скупердяй по имени Богосвидетель Нурбийский - впрочем, в рассказе моем  он
не играет ровно никакой роли, да и тогда от него  мало  что  зависело.  Он
искренне полагал, что боги создали его только для того, чтобы он  денно  и
нощно радел о состоянии своего кошелька.
   Еще одним свидетельством печального состояния дел  в  Верлии  при  царе
Быстроклинке стало то, что  даже  такой  жалкий  караван  путешествовал  в
сопровождении  наемного  охранника.  Подобно  мне,  он  был   иностранцем,
профессиональным солдатом удачи, и к тому же единственный во всей компании
он обладал привлекательностью. Я так и не смог опознать его  произношения,
хотя он звал меня  Омаром,  а  не  Гомером,  как  принято  у  местных.  Он
откликался на имя или  прозвище  Зиг.  Судя  по  сноровке,  с  которой  он
управлялся с конем и мечом, его образованности и манерам, происхождения он
был благородного. Несмотря на свои молодые годы, он успел  постранствовать
по свету - кому, как не мне, судить об этом? Он был неплохим рассказчиком,
любил  посмеяться,  хотя  не  открывал  ничего  из  своего   прошлого   за
исключением полушутливых намеков на то, что был изгнан с родины  за  отказ
на притязания знатной дамы.
   Мы вышли к Долгому озеру к полудню холодного  осеннего  дня.  Окрестные
холмы желтели в своем золотом трауре, вода голубизной не уступала  лазури.
Я знал уже, что князь Огнеястреб Кравский пал на войне. Его  сыновья  -  я
видел их, когда они исполняли роль пажей при царе Высокочести - выросли  и
снискали славу на полях сражений.
   Мы ехали вдоль берега и к вечеру увидели  шпили  Тихих  Вод  -  с  того
самого места, которое я видел во снах: брод, выступающие  из  воды  камни,
старый очаг. На поляне никого не было. Я предложил остановиться и  разбить
лагерь. Зиг внимательно осмотрел поляну  и  согласился.  Ворчливый  старый
Богосвидетель настоял, чтобы караван прошел еще час. По части  выматывания
лошадей ему не было равных, да и другого такого места мы  могли  бы  и  не
найти до темноты.
   Но как ни крути, а он начальник. Зиг пожал плечами.  Я  вздохнул.  Боги
призывают  меня,  когда  хотят,  чтобы  я  стал  свидетелем  какого-нибудь
события. На меня можно положиться как на правдивого свидетеля, и я никогда
еще не подводил их. Я был на месте - значит мне нужно ждать здесь  до  тех
пор, пока не понадобятся мои услуги.
   Мне было бы  довольно  трудно  объяснять  все  это,  поэтому  я  просто
попрощался с Зигом, поблагодарив его за приятное общество. Несколько менее
искренне  поблагодарил  я  Богосвидетеля  и  его  спутников  за  оказанное
гостеприимство. Потом я уселся на свой узел и не без печали стал  смотреть
на то, как мой обед исчезает за деревьями.
   Я едва успел размотать свою леску и наживить на крючок  первого  червя,
когда на тропе, по которой ушел  дальше  караван,  послышался  стук  копыт
несущейся во весь опор лошади. Молча вознес  я  хвалу  своим  божественным
покровителям за ту точность, с какой рассчитывают они время.
   Из-за  деревьев  вылетела  взмыленная  лошадь,  а  верхом  на   ней   -
перепуганная  дева.  Подобные  страсти  приключаются  сплошь  и  рядом   в
романтических легендах и даже в некоторых правдивых историях из тех, что я
рассказываю. Известно, чем  они  кончаются:  отважный  герой  повисает  на
поводьях, останавливая обезумевшее животное. Дева  без  чувств  падает  на
руки героя... рука и сердце... блестящая свадьба и полцарства  в  придачу,
разумеется.
   Это в легендах. В  реальной  жизни,  увы,  подобные  действия  приведут
скорее к несчастью, чем остановят лошадь. Схватиться  за  поводья  гораздо
проще на словах, чем на деле. Мне приходилось видеть,  как  люди  пытались
сделать это, в результате  чего  всадники  погибали.  Самым  верным  будет
кричать бестолковой девице, чтобы она держалась как следует и дала скотине
носиться сколько угодно, пока не устанет, что так и так случится  довольно
скоро. Если девице удастся не стукаться головой о нижние ветки, с  ней  не
случится ничего серьезного. В конце  концов,  черт  возьми,  лошади  умеют
бегать! Если ее не трогать, лошадь не побежит, куда не надо.
   Так-то оно так, но должен признать, что я вскочил на  ноги  и  бросился
наперерез. Можете считать это рефлексом.
   Следом за ней из-за деревьев вынырнул Зиг, как безумный  пришпоривавший
своего коня. Я вспомнил, что боги редко требуют от меня прямого участия  в
событиях,  и  остановился.  К  несчастью,  лошадь   с   девицей,   услышав
догонявшего ее скакуна Зига, свернула в мою сторону.
   Зиг выдернул злополучную деву из седла, но не удержал равновесия - даже
у самых умелых наездников редко имеется опыт подобных трюков. Я бестолково
дернулся в сторону и как раз угодил под спасителя и спасенную, совершавших
поспешное и незапланированное приземление. Мы все трое кубарем полетели на
землю, причем кто-то из них, а может быть, и оба  ухитрились  врезать  мне
под дых, а боком я со всего размаха шмякнулся о землю.
   Зиг зацепи