Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Измайлов Андрей. Предел напряжения -
Страницы: - 1  - 2  -
ого стола Лаберро воздвигнут барьер из фотоэлементов. Достаточно пересечь этот барьер, когда он включен, и взрыв неминуем. А он включен постоянно. Пытаясь приблизиться к Лаберро, мы должны быть предельно осторожны. - Понятно, - кивнул Макс. Они подошли к лифту. - Я, пожалуй, пройду прямо к нему. Сильвестро окинул его недоверчивым взглядом. - Большого вреда от этого не будет, - угрюмо процедил он. Помещение, где находился главный рубильник, оказалось почти пустым, лишь посредине стоял большой письменный стол, а за ним кресло. Возле самой двери, где не действовал барьер из фотоэлементов, стояло еще одно кресло. Макс с облегчением заметил, что оно широкое и удобное. В кресле за письменным столом сидел Мэтью Лаберро. Макс пристально вгляделся в него. Друзья по многолетней переписке, они ни разу не встречались и даже не общались друг с другом по видеофону. Макс почему-то считал Мэтью высоким и удивился, увидев перед собой человека ростом много ниже себя, почти карлика. У Мэтью было худое, изрезанное морщинами лицо и мешки под глубоко посаженными глазами. Он смотрел на входившего в комнату Макса. - Разрешите представиться, Мэтью, - сказал Макс. - Я Макс Ларкин. Губы Лаберро растянулись в улыбке. - За последние дни у меня здесь было вдоволь посетителей, - произнес Мэтью. Говорил он тихо, мягко и настороженно. - Философы, служители церкви и прочие джентльмены, которые прямо и откровенно признавались в том, что заинтересованы в дальнейшем существовании нашей планеты. Неплохо они придумали, заполучив вас. Значит, вы Макс? Год падения Ниневии? - Шестьсот двенадцатый. - Да, вы Макс. Не могу сказать, что рад встрече. При наших отношениях нам вовсе не требовалось видеться друг с другом. Быть может, вы решили, что нам следует повидаться, до того как мы... все отойдем в лучший мир? Я теряюсь в догадках, Макс. - Нет, - ответил Макс. - Я всегда действую только из корыстных побуждений. - Он помолчал, не сводя глаз с Лаберро. - Я разочарован. Я-то думал, что в одном мы единодушны: непрошеное вмешательство есть безумие. - В ограниченных размерах - безусловно. Что же касается тотального вмешательства, так сказать в космическом масштабе, это несколько меняет дело, верно? - Масштабы, разумеется, не те, - согласился Макс. Он поудобнее уселся в кресло. - И давно вы задумали все это, Мэтью? - Года три назад, - пожав плечами, ответил Лаберро. - Вскоре после того, как меня сюда перевели, я наткнулся на бумаги ван Марка. Честно говоря, первоначально мои намерения были чисто умозрительного характера. Мне хотелось выяснить, может ли человек в одиночку справиться со всем этим, то есть создать такой запас энергии, который, если ее освободить, в состоянии стереть человеческую жизнь с лица земли. - Он улыбнулся. - А раз уж такой фитиль создан, то почему бы его не поджечь? - Ваши первоначальные побуждения мне понятны, - не спеша отозвался Макс. - Мне и самому трудно было бы отказаться от возможности сыграть подобного рода штуку. Но она не из тех, которые человек здравомыслящий доводит до конца. - Меня этим не возьмешь, Макс, - сказал Лаберро. - Могучий инстинкт самосохранения есть непременное условие продолжения жизни. Любой моральный кодекс назовет безумцем человека, пожелавшего сделать то, что намерен сделать я. Ответьте мне на один вопрос, Макс. Жизнь, по-вашему, плоская шутка или есть в ней какое-то назначение, какая-то цель? Если жизнь всего лишь шутка, то важен ли ее конец? А если в ней есть назначение, то почему не рассматривать мои действия как часть этого назначения? - Середины, значит, нет? - спросил Макс. - Вы меня удивляете, Мэтью. А что вы скажете о цели как результате прогресса? - "Сила жизни" Шови? Аргумент атеиста, оправдывающий его дальнейшее существование. Вы меня удивляете, Макс. - Но вы же не можете не принять это во внимание! И фамилия его была не Шови, а Шоу. Впрочем, мне понятны ваши заблуждения. Конечно, я не надеюсь, что мои слова хоть чем-нибудь помогут, но беда ваша в том, что вы становитесь все более надменным. - Мы, читающие "Искатель", - ответил Лаберро, - сознаем свое превосходство над обычными людьми нашего времени. Но я, например, только недавно, когда в моем распоряжении оказался небольшой запас энергии, понял, насколько велико это превосходство. Вот тогда-то, занимаясь своими обычными служебными делами, я и подумал, как легко будет подвести черту под "Силой жизни" человечества, написав большими красными буквами "СТОП". Я начал присматриваться. Я не сводил глаз с телеэкрана, чего никогда не делал прежде. Да вот, полюбуйтесь сами. Вездесущий телеэкран занимал большую часть стены слева от Лаберро и справа от Макса. Лаберро нажал одну из кнопок на своем столе, и экран ожил. Группа стройных девиц в шелковых, туго облегающих рейтузах и золотых туфельках, высоко задирая ноги, исполняла джигу под хриплый аккомпанемент мелодии весьма дурного пошиба. Камера, следуя за ними, подробно, слишком подробно, знакомила зрителя с телосложением каждой девицы. - Филадельфия, - провозгласил Лаберро. - А теперь Голливуд. Диктор объявил: "Приглашаем вас на "час культуры". Великое наследие прошлого. Прежде всего, по просьбе наших многочисленных зрителей, шедевр двадцатого века - "Голубая рапсодия" Гершвина". Камера запорхала вокруг оркестра, особенно выделяя сладкозвучную группу смычковых инструментов. - Лондон, - пояснил Лаберро. Смутные фигуры метались и скользили в море тумана. А вокруг амфитеатром расположилась неистово орущая толпа. Комментатор хрипло выкрикивал: "Мяч у Рис-Уильямса! Он отдает его Джонсу. Прекрасный пас! Отличный пас! О-о-о - мяч утерян! По-моему, мяч утерян! Да, опять схватка! Какая великолепная игра!" - Дели, - сказал Лаберро. На этот раз телевикторина. Лаберро выключил телевизор. - Выбор сделан наугад, - заметил он. - И все это во второй половине двадцать второго века! Ну-ка, скажите что-нибудь в его защиту! Я жду. - Я и не собираюсь его защищать, - мягко возразил Макс. - Но вы-то, вы? Неужели все это вам настолько ненавистно, что вы оправдываете свое намерение стереть жизнь с лица земли? - В оправдании, - ответил Лаберро, - нуждаются только слабые духом. У меня же нет сомнений. Я могу это сделать, а то, что я на это способен, уже само по себе есть оправдание. - А как же дети? - спросил Макс. - И животные? - Не пытайтесь взывать к чувствам. Сентиментальность - признак глупости. Дети становятся взрослыми. Животные тоже умирают, и подчас мучительно. Конец всегда одинаков независимо от того, наступает ли он мгновенно или ему предшествует длительная агония. - Тогда вспомните о себе, - проговорил Макс. - Вы готовы к смерти? - Каждый человек, каждое живое существо, - медленно ответил Лаберро, - умирая, уносит с собой целый мир. Но это мир субъективный. Я же унесу с собой мир объективный, миллиард миллиардов миров. Верите ли вы, что я действительно с нетерпением жду того мгновения, когда нажму вот эту самую кнопку? И палец Лаберро чуть прикоснулся к маленькому зеленому кружку на пульте управления. - Да, - ответил Макс, - верю. - Он помолчал. - И вы хотите, чтобы весь мир знал о том, что должно произойти? Для чего? Из чистого садизма? - Нет, - мрачно возразил Лаберро. - Я хочу предупредить людей. Будет несправедливо, если их не предупредить. Макс понимающе кивнул головой. - Ваш телеэкран подключен к видеофону? - спросил он. - Да, - ответил Лаберро. - А что? - Соедините меня с кабинетом Сильвестро. Лаберро секунду недоуменно смотрел на него. Потом сказал: - Пожалуйста. На экране появился кабинет Сильвестро. Сам Сильвестро сидел, Менигстайн стоял рядом. - Что скажете? - спросил Сильвестро. - Докладываю, - ответил Макс. - Подтверждаю, что директор Лаберро по-прежнему настаивает на осуществлении своего намерения. Взрыв, видимо, будет произведен в задуманное время. Необходимо тотчас принять срочные меры по эвакуации как можно большего количества людей на Марс и Венеру. Необходимо также сообщить людям о том, что должно произойти. Сильвестро склонил седеющую голову. - Согласен. - Он взглянул на Лаберро. - Вы подтверждаете, что в нашем распоряжении есть еще три дня? - Мои намерения остаются прежними, - ответил Лаберро. - Три дня у вас есть. - Вы не согласились бы на всемирную диктатуру? - Я не дурак и прекрасно понимаю, что в тот момент, когда я покину пульт управления, от моей власти не останется и следа. Так им и передайте. Экран погас, но Макс продолжал сидеть в своем кресле и смотреть на Лаберро. - Вам тоже пора, Макс, - сказал Лаберро. - У вас, наверное, есть свои дела. - Заниматься делами стоит только тогда, когда знаешь, что мир будет существовать, - ответил Макс. - Если же осталось всего три дня, то незачем, по-моему, тратить время на беготню. А мне и здесь неплохо. - Интересно... - как-то странно протянул Лаберро. - Как вы думаете, хлынут ли сюда люди? Ускорит ли их слепая ярость назревающие события? - Он помедлил. - А вдруг Сильвестро меня обманывает? Макс, ничего не ответив, указал глазами на телеэкран. - Верно, - кивнул Лаберро. - Это ответ. Он включил Филадельфию. Голубой экран был чист. Звучал только голос диктора. Спокойным и размеренным тоном диктор сообщал о том, что уже произошло и что еще должно произойти. "Можно надеяться, - говорил он, - что на Марсе и Венере взрыв вызовет лишь небольшие климатические изменения, а потому с помощью скоростных космических кораблей следует эвакуировать туда как можно больше людей. Подлежащие эвакуации - их будет отбирать районная администрация - должны быть молоды, здоровы и обладать высокими умственными способностями". - Ну и что? - сказал Лаберро. - Опять начнется взяточничество. А остающиеся будут штурмовать космодромы. "Во избежание непредвиденных осложнений, ибо после взрыва вся солнечная система может оказаться полностью необитаемой, на новом звездоплане будет поднята и направлена к созвездию Кентавра большая группа мужчин и женщин. Что же касается остальных, то их удел - лишь ждать. Во всяком случае, существуют церкви. Коммунальные службы должны действовать до конца". - Вот это да! - засмеялся Лаберро. - А ведь вам не удастся полностью осуществить свою идею, - заметил Макс. - Кое-кто сумеет укрыться на других планетах. и человеческая раса сохранится. И, быть может, даже сумеет перебраться на другие звездные системы. - Это не имеет значения, - равнодушным тоном отозвался Лаберро. - Все равно людям придется начинать все сначала - рабски трудиться, чтобы выжить в непривычных условиях. Будет ли это им под силу? Вы ведь были на Венере? Что, по-вашему, там произойдет? - Если нет своей планеты, на что можно надеяться? Три шанса против одного, что люди там либо вымрут, либо опустятся ниже уровня аборигенов. - И я так думаю, - согласился Лаберро. - Ну, а если им удастся выжить, в чем я весьма сомневаюсь, желаю им удачи. - Он помолчал. - Надеюсь, Сильвестро не подумает, что я в последний миг разжалоблюсь? Этого не случится. И если телеэкран будет еще работать, я получу немалое удовольствие, наблюдая, как суетятся муравьи вокруг своего муравейника. - Три дня - срок немалый, - зевая, пробормотал Макс. - Я, пожалуй, немного посплю. Его разбудил голос телекомментатора. Лаберро смотрел передачу. На экране был зал космодрома в Нью-Хейвене. Длинная вереница молодых людей и девушек терпеливо ожидала своей очереди на посадку в международные корабли. Время от времени камера показывала, как стартует очередной корабль: вздымаясь в дыму и пламени, он исчезал в сулящем спасение небе. Комментатор коротко, по-деловому, извещал о происходящем. Длинная очередь неторопливо продвигалась вперед. Камера метнулась в толпу: мужчины и женщины стояли неподвижно и молча следили за медленным шествием отобранных на посадку. Лаберро переключился на другую программу. И там шла передача, посвященная текущим событиям. По-видимому, все станции в этот час всеобщего бедствия вели репортаж с мест. Показывали службу в церкви: звучала музыка тысячелетней давности, совершался еще более старинный спокойный обряд. Лица присутствующих были серьезны и сосредоточены. Третья станция, которую включил Лаберро, вела передачу из музея Вейцмана. Здесь множество людей медленно переходили от одного экспоната к другому, прощаясь с шедеврами античности: вазами из Аттики, римской мозаикой, хрупкими японскими акварелями. На экране появилась самофракийская крылатая богиня победы, дважды погребенная и дважды восставшая из руин, второй раз - из руин Парижа. Ее торс, сильно поврежденный, но все еще прекрасный, заполнил весь экран. Макс снова закрыл глаза и глубже уселся в кресле. Он дремал и, когда просыпался время от времени, видел, что Лаберро не отрывается от экрана: земной шар готовился встретить свой конец. Нарастающий темп эвакуации... Церкви, переполненные верующими... Работники коммунальных служб, спокойно выполняющие свои обычные обязанности... Мир пришел на последний неторопливый поклон к сокровищам своего прошлого... Десятки разных сцен, участники которых одинаково преисполнены смирением и стремятся к единой цели. Лаберро смотрел на экран. А Макс, очнувшись от дремоты, смотрел на Лаберро. Одна сцена, появившаяся на экране через восемнадцать часов после первого объявления о предстоящем конце мира, была особенно впечатляющей. Среди гигантских калифорнийских секвой телекамера отыскала семью: отца, мать, мальчика лет семи и пятилетнюю девочку. Они пробирались между гигантскими стволами - пигмеи среди великанов. Девочка вскочила на выступающий из-под земли корень секвойи и застыла на нем. Геликоптер с камерой на борту взмыл в небо, чтобы с высоты показать ее, золотоволосую, рядом с древней царицей лесов. Лаберро поспешно, слишком поспешно переключился на другую программу. Наблюдая за ним, Макс взвешивал шансы. Он сосредоточил все внимание на самом Лаберро и на силе, оказавшейся у Лаберро в руках. Теперь он убедился в правильности своей догадки: да, его план может быть осуществлен. Но одновременно он отдавал себе отчет и в том, что может произойти осечка. А что, если Лаберро не выдержит обещанных трех дней? Вдруг он поддастся стремительному натиску безумия? Вдруг обуявшая Лаберро гордыня увлечет его на тот, другой путь, и он нажмет маленькую зеленую кнопку? Все теперь зависело от того, насколько устойчивым окажется разум Лаберро. Да, не очень весело было коротать часы ожидания с такими мыслями в голове. Он видел, что лицо Лаберро становится все более напряженным, - значит, в его мозгу идет борьба. Он следил, стараясь не упустить того мгновения, когда напряжение достигнет предала. И это мгновение наступило, казалось бы, в самую неподходящую минуту. К вечеру второго дня Лондон навел телекамеру на одну из древних улиц города, и на экране появился резчик по дереву, сидящий во дворе своего дома. Осторожными, размеренными взмахами ножа он снимал стружку. Чтобы завершить такую работу, требовались недели, а то и месяцы. Лаберро встал. Правая рука его нерешительно нависла над зеленой кнопкой, и вдруг, вскрикнув, он выключил главный рубильник и рухнул на руки подоспевшего Макса. - Отлично сработано, Ларкин! - воскликнул у себя в кабинете Сильвестро. - Надо им сказать... - бессвязно бормотал Лаберро, - надо им тотчас же сказать... Они должны знать. Это удивительные люди... Они должны знать. Макс предпочел бы, чтобы это было сделано в более мягкой форме. Но Сильвестро заявил прямо: - Возьмите себя в руки, Лаберро. Говорить тут нечего. - Скажите им, что все в порядке, - настаивал Лаберро. - Вы обязаны сказать им об этом. - Включите Филадельфию, - обратился Сильвестро к Менигстайну. Шла, должна быть, та же передача. На экране под какафонические звуки мелькали женские ножки и рискованные декольте. Лаберро недоумевающе затряс головой. - Ничего не понимаю. - Это идея Ларкина, - сухо пояснил Сильвестро. - Им никогда ничего и не говорили, Мэтью, - тихо произнес Макс. - И никогда бы не сказали. - Но телепередачи!.. - воскликнул Лаберро. - Церкви... музеи... девочка в лесу... Не понимаю! Его взгляд, как у испуганной собаки, метался от одного к другому. - Все это было инсценировано, - терпеливо принялся объяснять Макс. - Вы были так уверены, что мы не сумеем добраться до вас за вашим письменным столом. Мы и вправду не могли. Но телеэкран остался вне вашего барьера. Его можно было трогать. Поворот выключателя - и начиналась одна из тех фальшивых передач, которые подготовило для нас телевидение. Все эти сцены, Мэтью, были разыграны актерами. - Телевидение поработало на славу, - заметил Сильвестро. - И я теперь вечный должник директора Сагуки. - Но зачем вы это сделали? - продолжал недоумевать Лаберро. - Боюсь, - ответил Макс, - что мы не слишком верили в способность человечества встретить свой конец с тем достоинством, какое изобразили опытные актеры Сагуки. Ars melior vita. <Искусство лучше, чем жизнь (лат.)> И было важно, чтобы вы почувствовали это. - Другими словами, вы солгали, - вяло отозвался Лаберро. - Разве поэма - ложь? - спросил Макс. - Мы просто предложили вам новую точку зрения. Ваша прежняя была, знаете ли, несколько предвзятой. А у человека, даже если он администратор, есть и хорошие качества. Например, он не любит мстить. Мы позаботились о вашем будущем, Мэтью. Вас переводят на другую работу. Правда, эта работа связана с физическими усилиями, но, по-моему, вы найдете в ней кое-что привлекательное. Вы отправитесь на научно-исследовательскую станцию "Лигнина" в Калифорнию, туда, где растут секвойи. Будущее в ваших руках. Все еще не веря, с таким видом, будто его только что разбудили от кошмарного сна, Лаберро вышел вместе с Сильвестро. Менигстайн и Ларкин смотрели им вслед. - Еще раз браво, директор Ларкин! - воскликнул Менигстайн. - Браво, Менигстайн, - скорчил гримасу Макс. Менигстайн усмехнулся. - Я понижен в должности. Опять в отдел изучения личного состава. - Но почему? - спросил Макс. - Я был недостаточно почтителен в разговоре с директором. Дерзкое поведение. Помните? Макс секунду смотрел на него. - Администраторы не мстительны, - сказал он. - Вы очень огорчены, Норман? - Я считаю это своей личной победой, - ответил Менигстайн. - Я ухожу. Отряхну прах "Атомикса" со своих ног. Макс вопросительно посмотрел на него. - Я еду вместе с Лаберро, - объяснил Менигстайн, - наблюдать, как растут в Калифорнии секвойи. Это работа на всю жизнь. Они уселись на краю украшенного резьбой письменного стола Сильвестро и, положив руки на плечи друг друга, хохотали до слез.

Страницы: 1  - 2  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору