очно большой и  для  троих  гостей,  но  гигантские
члены  Амалрика  заняли  почти  всю  ее  ширину,  и  Убенидус,   буквально
валившийся с ног от усталости и желания  спать,  был  поставлен  на  грань
сумасшествия и провел кошмарную ночь, скрючившись в кресле и  завернувшись
в грязное хозяйское одеяло.
     Он решил подождать, пока Амалрик не  уснет  мертвым  сном,  сраженный
таким количеством неразбавленного вина, которое  уложило  бы  с  полдюжины
здоровенных молодцов. Ждать, наверное, долго не  придется.  Скрючившись  в
кресле поудобнее, Убенидус решил спать только в полглаза и при  первой  же
возможности ускользнуть из  постоялого  двора,  чтобы  больше  никогда  не
встречаться с умалишенным гигантом.  Он  постарается  убраться  как  можно
дальше к тому времени, как Амалрик очнется от своего пьяного забытья.
     Но долгое ли путешествие, или напряжение последних дней тому виной, а
только проснулся Убенидус от первых  солнечных  лучей  и  громовой  ругани
Амалрика, будившего его, чтобы ехать на юг.
     Как только он плеснул в лицо холодной водой  из  треснувшей  чашки  и
умылся, старый колдун с горечью услышал радостный,  бодрый  и  удивительно
здоровый голос Амалрика - будто и не было  вчера  выпитого  галлона  вина.
Амалрик громко торговался с визгливой женой хозяина.
     Убенидус застонал и с ожесточением снова плеснул себе в лицо холодную
воду. Желудок его протестовал против завтрака. И  хотя  он  спал  довольно
крепко, колдун проснулся с целой коллекцией болей  и  кошмаров,  способных
испортить день и самому ангелу.
     Уж лучше было бы остаться у гоблинов!



                     3. Странное гостеприимство Оолимара

     Убенидус нашел Амалрика на усыпанном  соломой  дворе  гостиницы.  Тот
только что заключил сделку насчет транспорта. Человекобог передал  хозяину
маленький мешочек с  серебряными  монетами  и,  упершись  руками  в  бока,
повернулся полюбоваться своим приобретением.
     Старый колдун пришел в ужас, увидав, какого коня  купил  Амалрик  для
своего путешествия на юг. Теперь он был бы просто  счастлив,  если  бы  на
месте этого коня был его спокойный,  медлительный,  комфортабельный  ящер.
Маг без жалоб вытерпел бы  крысиную  поступь  ксанза,  калагаря  или  даже
птицы-дешади, похожую на страуса гигантского размера.  Но  Амалрик  выбрал
глагоцита!
     Душа колдуна ушла в пятки. Он струсил. За двести с лишком лет ему еще
никогда не приходилось сидеть на подобной штуке и, честно говоря, лучше бы
этого не случалось и впредь. Ох, бедная его головушка!
     Любой понял бы чувства Убенидуса  при  одном  взгляде  на  глагоцита.
Вообразите  что-то  похожее  на  медоносную  пчелу,  только  разбухшую  до
размеров  гигантского  лося.  Мысль  ясна?  Вот  именно  такой  чудовищный
образчик стоял на привязи у гостиницы. Он был футов пятнадцати в  длину  с
размахом крыльев в десять футов, и казался вышедшим прямо из кошмара.
     Его  голова  -  гигантская  грушевидная  роговая  луковица,  покрытая
сверкающей чешуей оранжево-коричневого цвета - занимала половину туловища.
С обеих сторон  головы  виднелись  огромные  заплаты  глаз.  Они  казались
светящимися массами мерцающих кристаллов, но в действительности  они  были
сложными фасеточными глазами, состоящими из множества отдельных элементов.
Сложные  нижние  челюсти,  оснащенные  зубами,  выдавались  прямо   из-под
рогового выступа головы. У твари были длинные  противные  хоботы,  которые
непрерывно  облизывали  плащ  Амалрика.  От  основания   нижних   челюстей
поднимались  две  ветвистые   голые   антенны.   Они   механически   резко
передергивались, исследуя потоки  воздуха.  Сверху  голова  чудовища  была
покрыта длинными копьеобразными волосами толщиной с палец Убенидуса.
     Голова переходила в тонкий стебелек шеи, живот распухал в  чудовищную
грудную  клетку,  одетую  в  кольчугу  темно-коричневого  цвета.   Роговой
хитиновый панцирь  восково  блестел  и  выделял  остро  и  дурно  пахнущую
неприятного вида жидкость, похожую на йод. У  твари  было  три  пары  ног,
также плотно покрытых толстым копьеобразными  волосами,  особенно  задние,
бедерные части которых и первые сочленения покрывал грубый сальный мех.
     От верхней точки грудной клетки выгибались  назад  две  пары  жестких
кожистых  крыльев,  стеклянно  поблескивающих,  словно  толстые   слюдяные
пластины,  искрясь  и  переливаясь  коричнево-золотым,  свинцово-серым   и
темно-голубым отливами.
     С места, где стоял старый  колдун,  в  мембраноподобных  крыльях  был
виден и лилово-красный оттенок. Как и в оконном  стекле,  это  объяснялось
наличием в крыльях большого количества свинца.
     Глагоцит резко клацнул челюстями. Он был само нетерпение.  Чудовищные
верховые насекомые могли лететь на высоте около мили со скоростью  порядка
семидесяти миль в час.
     Вспомнив об этом, Убенидус почувствовал себя совсем худо.


     Но ничего не могло помочь. Амалрик был  в  приподнятом  настроении  и
только добродушно подсмеивался над  Убенидусом  и  его  страхами.  Ужасные
пророчества колдуна, предсказания неминуемой беды,  отчаянные  просьбы  и,
наконец, мольба - все было решительно отвергнуто.
     Амалрик  только  буркнул,  что  любой  летающий  конь  может  за  час
преодолеть большее расстояние, чем калагар или  ксанз  за  полдня,  а  все
остальное несущественно.
     Деревянные седла были пристроены на голове глагоцита, упряжь оплетала
всю заднюю часть рогового гребня и обхватывала короткую шею. Седоки должны
были лететь бок о бок. Седла были обтянуты кожей и  выглядели  не  так  уж
плохо. С долгим тоскливым вздохом Убенидус  позволил  Амалрику  и  хозяину
постоялого двора, который всегда  содержал  образцовую  конюшню  для  нужд
своих клиентов, водрузить себя наверх. Ременные  крепления  были  устроены
так: один ремень обхватывал талию, другой бежал через  грудь  и  подмышки,
потом они сходились и застегивались высоко на боковине седла.  Два  других
ремня удерживали бедра седока. Вся система была удобна и надежна.
     Убедившись в безопасности Убенидуса, Амалрик  занялся  купленными  им
запасами,  которые  прикрепил  под  грудью  глагоцита.  Он  купил  минимум
необходимого - сушеное  мясо,  капчасовое  желе,  два  пропитанных  маслом
бурдюка, один со свежей водой, другой с красным вином. Плюс большой  запас
шрепа для глагоцита, на случай, если они  залетят  далеко  от  плодородных
северных земель.
     Потом  он  вскочил  в  седло,  крепко  привязался,  продел   руки   в
управляющие петли, зажав пальцами кожаные ремни и закрепив их  так,  чтобы
они не проскальзывали. Теперь они были готовы пуститься в путь.
     Роговые щетинки на голове глагоцита не имели нервных  окончаний  и  у
него не было нежных губ, так что система упряжи, пригодная, к примеру, для
лошадей,  совершенно  не  подходила   для   глагоцита.   Здесь   наезднику
приходилось держать в руках две крепкие деревянные дубинки, которыми он  и
управлял своим скакуном, ловко ударяя то по одному, то по другому плоскому
выступу по бокам выпуклых сверкающих фасеточных глаз животного.
     Глагоцит  был  обучен  так,  чтобы  удар  по   центральному   участку
воспринимать, как команду "вверх", а удары по боковым буграм, как  команды
"влево" и "вправо".  Четыре  горба  за  отдельным  мешочком  запасов  пищи
соответствовали командам "быстрее", "медленнее", "вниз",  "садись",  ну  и
так далее.
     Сочетая удары в различных комбинациях, можно  было  довольно  искусно
управлять подобным скакуном и глагоцит в состоянии понять эти приказы, так
как  обладал  разумом,  хотя  и  был  полностью   одомашненным   животным,
совершенно безобидным и даже ласковым,  несмотря  на  то,  что  на  первый
взгляд, как и все насекомые, казался свирепым и ужасным.
     Эта летучее создание  было  выведено  шесть  тысячелетий  тому  назад
великим колдуном, Лакете Ходаром, который, используя свой незаурядный  ум,
смог также приручить динозавроподобного иплекедиса,  приспособив  его  для
морских путешествий. Лакете  Ходар  слыл  одним  из  самых  могущественных
волшебников недавнего времени и настоящим гением селекции.
     Но сейчас Убенидус от всего сердца пожелал, чтобы тот  провалился  на
самое дно ада, в огненное жерло Двенадцати Алых  Дьяволов  валлисайдовской
мифологии.
     Амалрик больно и резко ударил по бугру "вверх". Глагоцит,  отвязанный
от перил, расправил все четыре крыла и  шумно  забарабанил  ими  по  своим
бокам.  Затем  крылья  вытянулись  горизонтально,  большие  соединились  с
меньшими, вторая пара  чуть  отклонилась  назад  к  краю  грудной  клетки,
образуя  дельтовидную  форму.  Они  завибрировали  с  громким  дребезжащим
звуком,  который  передавался  через  все  его  тело,  удушливым   облаком
поднялась  пыль.  Убенидус,  сделав  глубокий  вдох,  задержал  дыхание  и
зажмурил глаза.  Его  желудок,  казалось,  завернулся  узлом  от  страшных
судорог и вывернулся наружу. Душа ушла в пятки, но никому до этого и  дела
не было.  Вибрирующий  звук  крыльев  изменился,  опустившись  до  низкого
гудения.
     Колдун открыл глаза, желая удостовериться, что полет  их  отложен,  и
чуть не испустил дух. Они были  на  высоте  четырехсот  футов  и  все  еще
продолжали подниматься.
     Амалрик расхохотался, увидав выражение его лица. Человекобог летал на
спине глагоцита сотни раз. Он знал что бояться здесь нечего, но забыл, что
может чувствовать новичок. Убенидус же совершил обычную  ошибку  -  решил,
что гигантская пчела летит, размахивая крыльями, словно большая птица.  На
самом деле  это  не  так  -  глагоцит  летает,  удерживая  главные  крылья
горизонтально, а передвижение осуществляется за счет  бьющих,  вибрирующих
полупрозрачных мембраноподобных крыльев. Само же тело  остается  полностью
неподвижным, и не никакого ощущения движения, кроме бьющего в лицо ветра.
     Через некоторое время Убенидус забыл свои страхи и стал  наслаждаться
новым для него чувством полета. Конечно, он летал и прежде - но только  на
своем  летающем  плаще,  а  тот  не  мог  подниматься  выше,  чем  на  три
человеческих роста, и вообще,  годился  лишь  для  планирующего  полета  и
только с высоты не более, чем  на  полумилю,  а  потом  его  синтетические
мускулы утомлялись, а искусственные жизненные силы  исчезали.  Так  что  у
Убенидуса не было опыта полетов на большой высоте. Час спустя они были  на
расстоянии полумили от земли. Воздух становился все  чище  и  чище.  Здесь
почти не чувствовалось ветра, кроме потока, возникающего из-за нарастающей
скорости.
     Внизу ранний утренний солнечный луч  осветил  просыпающуюся  землю  и
вершины гор. Могучая громада Теластериона  возвышалась  сейчас  над  ними,
омытая сверкающим золотым и малиновым светом, в то время, как ее  подножье
оставалось в тени. Там клубился и извивался молочного цвета густой туман.
     Священная река Юз Чаццерзул вилась под ними, огибая холмы, разливаясь
широким спокойным потоком среди лугов, дальше пенилась и бурлила в  тесных
берегах, пресекая горную местность, а еще  дальше  на  низменных  равнинах
разливалась бескрайным озером.
     Они летели в утреннем ярком свете вдоль  реки.  Под  ними  проплывали
каменные города со шпилями и  башнями,  величественные  здания  с  медными
куполами. Мощеные улицы извивались  в  лабиринтах  домов,  построенных  из
белого камня и покрытых  розовой,  кремовой  или  персиковой  штукатуркой.
Мелькали сады, дворики, скверы, площади, кишащие людьми суматошные базары,
оживленные утренней торговлей.
     С такой  высоты  дома  казались  игрушечными,  а  люди  -  маленькими
забавными лилипутами, оживленными веселым волшебником.
     Они пролетели  над  Абхедом  с  его  тенистыми  деревнями  и  полями.
Крестьяне махали им руками, а домашние животные в  панике  разбегались  от
призрачной стремительной тени.
     Часом позже они пролетели  над  Ринаром,  Городом  Зулаев  и  увидели
красные башни с высеченными  на  них  чудовищными  дьявольскими  ликами  и
высокими мощными стенами вокруг.
     Они миновали Пазоцду, чей народ поклонялся кошкам и присягал  Великой
Тишине.
     За ним последовали Иобашт, Помферт, Ногаз, Салинопес и Дарингерн, где
люди восхваляли львиноголовых идолов.


     Ты можешь удивиться,  почему  костлявый  маг  во  всем  соглашался  с
Амалриком, желал ли тот чего-то, или не хотел вообще. Ты можешь допустить,
что  у  него  был  все-таки  небольшой  шанс  одержать  верх  над  молодым
великаном, которого он считал сумасшедшим, хотя и недюжинной силы. Но ведь
он был, тем не менее, колдуном, и к тому же  у  него  была  путающая  ноги
паутина, и землетрясное семя, зашитое  в  его  сандалиях,  и  бесчисленные
заклинания в толстой черной книге по магии.
     Причина его подчинения - хоть  и  с  большим  нежеланием  -  Амалрику
заключалась в слове КВАЗИД. Его можно перевести  как  "обязательство"  или
"судьба". Амалрик, спасший его  от  гоблинов,  автоматически  попадал  под
КВАЗИД  Убенидуса,  и  колдун  был  обязан  независимо  от  своих  желаний
выполнять все его требования. И так будет до тех пор, пока  он  не  станет
АКВАЗИД, то есть свободным от обязательства.  Никто  из  них  об  этом  не
говорил, все было ясно и так. Это было одно из тех само собой разумеющихся
правил, на которых базировалась  вся  социальная  система  Зураны.  КВАЗИД
являлся общественной формой вежливости, дополняя социальные  отношения,  а
также кодексом формальных обязательств и чести, особой формой традиционной
культуры. В этом он напоминал любое другое общественное явление.
     Убенидус был несчастен. Он находился под гнетом  КВАЗИД,  а  Амалрику
требовался спутник для путешествия в южные края. Ему была нужна  помощь  в
борьбе против дьявольских хозяев Юзентиса. И Убенидус последовал  за  ним,
хотя и без особого энтузиазма.
     Ранним вечером они достигли Оолимара. Уже почти наступило назначенное
время привала, и они все, включая глагоцита, устали и проголодались.
     Оолимар, священный город всемогущих Пророков,  лежал  на  самом  краю
Безводных Земель и был удобным местом для ночлега странников, отважившихся
отправиться в путь через пустынную необитаемую страну.
     Город был обнесен широкой стеной и состоял  в  основном  из  каменных
лабиринтов или уступчатых  пирамид,  возвышавшихся  в  центре  гигантской,
окруженной стенами площади или плаца с аркадами  каменных  колонн.  Трудно
было себе представить, как этот город может служить пристанищем для такого
гигантского населения. Каждый дом был  по  величине  с  целый  квартал.  С
внешней стороны  удивительные  тройные  стены,  смотревшие  на  засушливые
земли, казалось, возникали прямо из воздуха. И  в  то  же  время  со  всех
сторон к городу примыкали разношерстные домики  и  лачуги.  Вот  в  них  и
ютилось   основное   население.   Ну,   а   Священные   Пророки   жили   в
лабиринтоподобных храмах, во всяком случае так казалось на первый взгляд.
     Они приземлились на одной из огороженных аркадами площадей. Глагоцита
отправили отдыхать на  черно-белые  кафельные  плиты  и  он  замер  там  в
неподвижности. Он только слегка свел свои  передние  усики  перед  ротовым
отверстием, давая понять,  что  ему  требуется  еда.  Амалрик  и  Убенидус
отвязались и соскочили со своего двойного седла, с удовольствием  разминая
ноги после продолжительного полета.
     Амалрик быстро отвязал бурдюк с сиропом, распустил тесемки  и  поднес
его под  морду  глагоцита,  который  принялся  сосать  содержимое,  пуская
пузыри. Занятый кормежкой глагоцита, Амалрик не заметил появления двадцати
девяти стражников, пока они не окружили его и Убенидуса  кольцом  копий  с
бронзовыми наконечниками. Убенидус, который задрав голову и  заложив  руки
за спину, довольно  покачивался  на  каблуках  и  разглядывал  непонятного
назначения башни, тоже ничего не подозревал о появлении  стражников,  пока
наконечник копья не ткнул его  правую  ягодицу.  Он  взвизгнул,  схватился
рукой за оскорбленную часть тела и поспешил привлечь внимание  Амалрика  к
столь радушному приему.
     У стражников были угрюмые лица с длинными челюстями  и  носами,  а  в
пустых глазах, казавшихся продолжением серых сумерек, затаилась  подлость.
Они носили  длинные  мантии  из  вязаной  шерсти,  украшенные  красными  и
зелеными перьями, и деревянные шлемы с гребнями-плюмажами. На шлемах  были
вырезаны изображения птицы дьявольского вида, и на каждом под мантией были
рубахи и плащи из плотной дубленой кожи.
     Их  вооружение  состояло  из  обоюдоострых  мечей,  булав,  утыканных
острыми  шипами  и,  конечно,  копий  с  длинными  наконечниками.  Похоже,
противниками они были нешуточными.
     Стражниками командовал маленький толстенький  суетливый  человечек  в
удивительном  одеянии  самых  пестрых   цветов:   зеленого,   персикового,
лилового, красновато-коричневого, трех оттенков  кремового,  бирюзового  и
оливкового - у этих последних были два оттенка, уникальных для  зуранского
спектра и не существующих  на  Земле.  Его  одежда  вся  была  в  бахроме,
складочках,  оборочках,  плиссировке,   вырезах,   пуговичках,   ремешках,
вышивках, керамических брелках, значках, крошечных жемчужинках,  маленьких
пластинках янтаря, золотых бляхах, повязках,  кисточках  и  тому  подобных
безделицах.
     Развернув тяжелый  свиток  пергамента,  он  с  важным  видом  коротко
кашлянул и открыл рот. Пергамент весь был в  печатях,  подписях,  восковых
оттисках, золотых шнурах и выглядел очень внушительно. Полностью  завладев
вниманием, человечек начал быстро читать завывающим и визгливым голосом:
     - По приказу Архиепископского Сената Направленного Против  Впавших  в
Ересь Безбожников, Департамент Святого Отдела Инквизиции во Имя  Очищающей
Веры,  Раздела  Святых  Верований,  Моралей,  Манер  и   Религий,   Филиал
Высочайшего Конгресса Верности...
     - Надо понимать, что мы арестованы? - не выдержав, рявкнул Амалрик.
     Человечек замолчал и  поднял  один  глаз  на  рассерженного  молодого
гиганта.
     - Не совсем. Мы будем просить Любви и Сострадания  у  Благословенного
Господа для тебя и твоего сообщника, целые кварталы сядут  в  стороне  для
твоей же пользы в Священном Верхнем Суде во  имя  Святого  Очищения  твоих
грехов.
     - А какие преступления мы совершили? - спросил Убенидус.
     Постное официальное лицо осуждающе взглянуло на него.
     - Преступление? Не преступление, вы впали в тяжкую ересь, но из любви
и сострадания мы желаем направить ваши мысли для радости и  совместному  с
нами восхвалению единства Братства с Верой.
     Амалрик не выдержал.
     - Возможно, эта штука и является для вас храмом  или  чем-то  в  этом
роде, - проворчал он, показывая толстым пальцем на лабиринт. - И  если  мы
что-то нарушили, приземлившись здесь, то просим  прощения.  Мы  немедленно
уберем нашу лошадь в другое место, если вы соблаговолите указать, куда нам
следовало бы опуститься.
     Чиновник,  казалось,  ужасно  расстроился.  Он  покраснел,  щеки  его
втянулись, и он куснул нижнюю губу.
     - Нет, нет, нет! Вы не поняли! Теперь вы не можете уехать. Вы впали в
одну из Высших Ересей! Вы не можете покинуть город, пока  наши  чувства  и
братская забота не исцелит ваши заблудшие умы.
     Убенидус снова попытался прервать чиновника.
     - Иначе говоря,  мы  под  арестом  за  совершение  одного  из  Высших
Святотатств  в  вашей  Религии?  -  воскликнул  он.  -  Могу  я  попросить
объяснить, что же мы натворили? Только простыми, обычными словами.
     Чиновник с трудом придал лицу надменное выражение. Наконец он  сказал
придушенным голосом:
     - Вы... летели! Только Божества  Высших  Сфер  могут  нарушать  покой
Святого Небесного Царства! - сказав эту скверную и непристойную фразу,  он
словно получил пощечину. Побледнев,  он  коснулся  груди,  губ  и  бровей,
совершая священный обряд очищения, потом,  достав  из-за  пояса  маленький
пузырек, он окропил все, до чего дотянулась его рука, святой водой.