пробрался в Тулузу, устроился
переписчиком при цистерцианском монастыре. И очень срочно
почувствовал, что жить ему не дадут. Он приговорен в очередной раз,
но теперь вердикт вынесен окончательный и обжалованию не подлежит. Он
слишком часто сам выносил подобные приговоры, чтобы знать - малый
или большой срок отпущен, но обреченному не жить. Во всяком случае, в
христианских странах. Если бежать далеко на юг, за море, за черные
земли, и еще дальше, минуя пустыни Магриба, - может туда руки его
палачей не дотянуться.
     Но его настигли раньше, гораздо раньше.
     Впрочем, еще не настигли - он висит над пропастью, но
продолжает жить,
     Солнце, наконец, оставило этот мир без своего ласкового внимания
и на еще серое небо вывались ущербная луна, не обещая много света в
предстоящую ночь. Появились первые самые наглые звезды - ходят
легенды, что это глаза душ бывших великих завоевателей взирают на
своих преемников.
     Веревка сползла аж под грудную клетку, затрудняя дыхание и
задрав рясу, обнажив перед камнем его волосатые грязные ноги. Вид его
был нелеп и смешон, но как часто самые великие бывают нелепы -
наедине, когда их никто не видит...
     Летняя ночь июня шесть тысяч семьсот тридцать второго года от
сотворения мира, или тысяча двести двадцать четвертого от рождества
Христова. Или сорок девятого от рождества его, нареченного Андреем.
Перелом года, ущербная луна, отроги Пиренейских гор - богом забытое
место... Он не заметил, как заснул. Заснул в этом странном и
неудобном положении, раскачиваясь над пропастью, на дне которой
усыпляюще журчал ручей.

     Глава вторая.

     Ночью он вздрогнул от приглушенного грохота - будто
титанические тараны били в не менее титанические ворота, но очень
далеко отсюда. Он мгновенно проснулся, но ничего не мог понять, хотя
сразу вспомнил, где он и почему. Где-то далеко-далеко словно рухнули
скалы, и лишь приглушенный гул и невнятная дрожь земли докатились до
обрыва.
     До рассвета было еще далеко, луна, как и ожидалось, не освещала
ничего, к тому же небо застлали рваные тучи. Он подумал и решил
рискнуть, выбраться наверх и до рассвета покемарить на твердой земле.
Неизвестно какой предстоит день, расточать силы неразумно.
     Странно, несмотря на усталость подниматься по тонкой веревке
показалось легче, чем спускаться. Он закинул ногу на край обрыва,
выбрался целиком и прислушался, стоя на четвереньках, подобно хищнику
на охоте.
     От выхода из ущелья слышался неявный шум - то ли ветер
шебуршит, то ли кто-то храпит. Подкравшись чуть ближе, он понял, что
это конский храп, смешанный с человечьим дыханием. Наверное, это те
четверо, что были посланы обследовать ущелье, не отважились ночью
ехать в замок по такой непредсказуемой тропе.
     Предательская луна почти ничего не освещала, но единственный
глаз Анри неплохо видел в темноте.
     Решение пришло как всегда сразу: конь - это путь к спасению.
Незначительную преграду в виде четверых бойцов он не брал в расчет,
таким вещам обучен. И поделом охотнику нарваться на зубы
потенциальной жертвы. Охота, знаете ли, занятие обоюдно опасное...
     Люди и кони лежали у насыпи, с противоположной от обрыва стороны
тропы. Любая ошибка была смерти подобна, и Анри решил не надеяться на
единственный глаз, а выждать до первого света. Чего-чего, а ждать он
умел.
     Он притаился за валуном, от которого до спящих было около
двадцати шагов, и закрыл глаза. Он умел спать, одновременно
бодрствуя. Когда ждешь, время ползет, словно улитка по склону,
кажется, что эта ночь навсегда. Но Анри давно не обращал на это
внимания. Он спал, но знал, что рассвет не пропустит.
     Едва мрак ночи стал рассеиваться, так что можно было уже что-то
различить, солдат, сдуру легший крайним, расстался с этим миром, не
поняв, что произошло. Анри легонько потрепал его по плечу и, едва тот
проснулся, вонзил клинок прямо в сердце. Чистая грамотная работа -
иного и быть не могло. Но Анри не упивался первой победой, осторожно
пробрался к следующему. Его даже не удивляла беспечность этих людей,
которым он уготовил смерть, что в незнакомых местах они не оставили
часового, чтоб берег покой остальных. Он уже повидал на своем веку
множество подобных раззяв, считающих себя неуязвимыми и сильными. Он
знал цену человеческой жизни - не дороже комариного звона.
     "И никогда не молись ни об одном из них, кто умер, и не стой над
его могилой"...
     Второй отправился вслед за товарищем на встречу с Богом так же
тихо и спокойно. Анри выдернул кинжал.
     Всхрапнул во сне почуявший запах крови конь и тот человек, что
лежал с противоположного края, поднял голову.
     Взгляд вчерашнего преследователя наткнулся на дьявольский огонь
единственного взгляда Анри. Какие-то мгновения, представлявшиеся
безумно долгими, они смотрели друг на друга. Между ними беззаботно
храпел еще один солдат.
     Анри вышел из оцепенения первым. Он метнул во врага кинжал, от
которого шел пар горячей крови, и выхватил из ножен убитого меч.
Кинжал не достиг цели - - клинок вонзился в плечо проснувшегося
солдата. От боли или от наконец-то проснувшегося чувства долга, он
заорал:
     - Тревога! Тревога!
     Кому кричать? Двое его уже не услышат, а с ним и с оставшимся
солдатом Анри уж как-нибудь разберется.
     Произошла заминка: испуганные лошади повскакали, едва не сбив
Анри с ног. Но тот среагировал мгновенно, словно пушинка взлетев на
первого попавшего коня, и резко развернул его в сторону противников.
Третий боец, до которого Анри не успел добраться, пока тот видел
сновидения, был зарублен ударом меча наотмашь и повалился под копыта
коня. Анри вновь встретился взглядом с тем, что проснулся раньше
времени - тот стоял, обнажив меч, из его предплечья торчал кинжал.
Испуганные происходящим кони помчались вверх по тропе, лишь Анри
гарцевал перед оставшимся преследователем.
     Тот, сжимая в руке меч, отступал, совершенно забыв, что за
спиной обрыв.
     Анри медленно двинул коня ему навстречу. Бывший преследователь,
превратившийся в жертву, сделал последний, роковой шаг и с диким
воплем полетел вниз. Анри усмехнулся - не пришлось даже руки марать.
Хотя, потерянного кинжала жаль, даже очень.
     Он хотел повернуть трофейного коня в ущелье, чтобы мчаться
быстрее ветра, прочь отсюда - навстречу свободе, но взгляд его
случайно упал на сумку возле одного из мертвецов.
     А ведь за весь вчерашний день у него и крошки во рту не было, он
совсем забыл об этом. Анри спрыгнул на землю и потрепал по холке
коня, чтоб не вздумал отправиться вслед за остальными. Он никогда не
стремился к этому, но представители лошадиного племени всегда и сразу
почему-то проникались к нему симпатией.
     В сумке оказалась краюха хлеба, завернутое в тряпицу козье
пахучее мясо и фляга с водой. Анри возблагодарил небеса, что не с
каким-нибудь кисленьким винцом, он любил, чтоб разум всегда был
чистым и не замутненным хмелем. Он сел на тот же камень, на котором
вчера размышлял как быть, и без особого аппетита утолил голод. Ему не
было необходимости успокаиваться перед дальней обратной дорогой, он
был совершенно спокоен после убийства четверых охотников за его
жизнью. Стремительно светало, заливая розоватым золотом окружающие
горы. Взгляд упал на валявшуюся на земле не чищеную каску одного из
погибших. И он, неожиданно для себя, решил вновь сменить обличье.
     Он так и так не собирался хоронить мертвецов - пусть охотники
за его головой их увидят, пусть по когтям узнают льва. Когда их
найдут, он будет далеко отсюда. Но одеждой одного из убитых он
воспользуется.
     Спешить не стоило, но и рассиживаться около трех трупов резона
не было. Он ловко снял сапоги, которые приблизительно подходили по
размеру, раздел мертвеца и отволок к краю обрыва. Разделся, кое-как
натянул свою рясу на мертвеца и сбросил вниз. Упавший в его одежде
монах, как и свалившийся солдат, были видны с обрыва, но лиц на таком
расстоянии было не разобрать. Даже, наверное, когда солнце будет
светить нещадно, все равно черты не разглядишь. Пускай потом гадают,
что же здесь произошло и кто лежит на дне пропасти.
     Анри быстро натянул одежду убитого - почти в пору. Пропотела и
воняет, правда, но ничего - дай только выбраться из этих проклятых
гор, в первой же попавшейся реке обстирается. И какой черт вообще
понес его в эти горы? Риторический вопрос, когда бежишь дорогу не
выбираешь. Но теперь у него есть передышка, есть время раствориться в
огромном мире. Пока его противники осмыслят все, когда поймут, что
пташка упорхнула из силка, будет поздно.
     Нигде не было лужи или ручья, чтобы посмотреть, как он выглядит.
Но он и так знал, что неплохо. Красивые черты лица (что позволило в
свое время соблазнить арагонскую королеву, да и не ее одну), орлиный
нос, твердый подбородок. Пустой глаз не очень портил его, а длинные
седые волосы прикрывали отрезанные уши...
     Вот, опять вспомнил Раймонда Юного, в засаду которого попал с
отрядом рыцарей в десять человек чуть меньше десяти лет назад. Всем
пленным без разговоров обкорнали уши, не разбирая чинов и званий - и
рыцарям, и оруженосцам, и слугам. Всех раздели, отхлестали и под
насмешки, оскорбления и улюлюканья босыми отпустили к главной армии
крестоносцев, во главе которой был сам Симон де Монфор, - для
устрашения. Знал бы Раймонд, граф Тулузский, кто тогда вместе с
рыцарями попал к нему в руки - так бы просто Анри не отделался, по
частям бы его тело переправили крестоносцам... Анри не задавался
целью отомстить за утраченные органы, но к неудачам Раймонда руку
приложил, да.
     Он провел руками по лицу, будто проверяя все ли нормально.
Кинжалом, взятым у мертвеца, на сухую соскреб вылезшую за последние
дни щетину. Надел каску. В очередной раз сменил облик. Подумал
немного и все ж снял с груди ладанку. Вынул из нее маленький кожаный
футляр и достал сделанный ювелиром Кордовы из драгоценных камней
искусственный глаз. Был он почти как настоящий, но неподвижен. Анри
не любил его носить, но берег на крайний случай. Теперь он может
спокойно добраться до безопасных мест. Он поморщился, но решил идти
до конца и обшарил карманы убитых в поисках кошельков. Результат
вполне удовлетворил беглеца - при его скромных запросах этого вполне
хватит.
     Он вскочил на коня и, не оглядываясь, направился в ущелье,
ведущее к свободе.
     Далеко не уехал. Примерно через милю путь преградил непроходимый
завал огромных валунов. Вот, значит, что за гул разбудил его ночью.
Знатный камнепад, дороги дальше нет, это видно сразу.
     Спина скорее почувствовала опасность, чем осознал мозг. Анри
резко обернулся - там, где едва затихло эхо копыт, посыпались первые
камни. Назад пути тоже не было.
     Анри какое-то время размышлял, не решаясь расстаться с конем,
из-за которого пришлось убить четверых, - с ним завал точно было не
преодолеть.
     Ответ пришел сам, помимо его воли. Небольшой камень, не более
чем с два кулака, упав откуда-то сверху больно ушиб плечо. Второй
такой же камень попал точно между ушей коня и Анри понял, что конь
падает. Беглец быстро спрыгнул на землю и прижался к стене -
камнепад был еще далеко, здесь пока падали первые ласточки лишь
предвещающие стихию, но если что-то срочно не предпринять, то это
ущелье станет для него гробницей.
     Анри в эту минуту не думал о молитве, но кто-то свыше указал ему
путь: в другой стене ущелье он увидел тонкую щель. Вернее, лаз, в
который едва протиснешься. Что-то подсказало ему - там, и только
там, спасение. Он не мог поклясться, что расщелины не было, когда он
мчался по ущелью вчера, хотя, скорее всего, он бы ее заметил. Так или
иначе, но стоять на месте равносильно самоубийству.
     Правой рукой держась за ушибленное плечо, он бросился в столь
вовремя открывшуюся взору неприметную расщелину. На то место где он
только что стоял, рухнул огромный валун, наполовину придавив бедного
коня.
     Не оглядываясь, беглец поспешил вперед, не зная, торопиться ли
он к спасенью, или лишь пользуется кратковременной отсрочкой,
предоставленной ему небесами.

     Глава третья

     Он бродил по горам, без какого-либо намека на подобие тропы или
дороги, уже восьмой день. Его окружали лишь бесстрастные девственные
скалы, не знавшие человеческого духа. Было удивительно, как это он
еще до сих пор не свернул себе шею - словно незримая фея оберегала
его от рокового шага. Впрочем, скорее всего, сказывался его опыт
жизни в хижине. С пропитанием тоже проблем особых не было, он привык
удовлетворяться тем, что предоставляла судьба, и мог спокойно есть
то, от чего обычного рыцаря просто стошнило бы.
     Он не особо задумывался над своей дальнейшей судьбой - зачем
бесплодно ломать голову над вопросом, на который нет немедленного
ответа. Он просто продвигался вперед, стараясь идти на юг,
ориентируясь по солнцу.
     И, наконец, словно подарок смилостивившихся над ним невидимых
повелителей гор, к полудню восьмого дня перед ним открылось
удивительное по красоте горное озеро - точно волшебная чаша,
наполненная живительной амброзией. Впрочем, мы уже упоминали, что
красоты природы нашего героя не интересовали. Он просто подумал, что
наконец-то сможет вволю напиться и отстирать от своей одежды кровь и
пот предыдущего ее владельца.
     Вода, в окружении неприступных гор, казалось
золотисто-коричневатой. Он подошел к берегу, сбросил одежду,
аккуратно положил у самого берега меч, чтобы можно было сразу
добраться. За все дни горных блужданий он не встретил ни единого
человека, ни сколь либо крупного хищника, но привычка - - вторая
натура. Особенно, если эта привычка неоднократно спасала жизнь.
     Озерце было относительно большим - почти круглое, в диаметре
около семидесяти ярдов. Анри отплыл ярдов на пять от берега и с
наслаждением перевернулся на спину. Ему хотелось крикнуть что-либо
вроде "Эге-гей", но он удержался от подобных глупостей. Хотя кого
бояться в этих нехоженых горах? Он лежал и лежал, обласканный теплой
водой, не торопясь продолжить путь по горам. Краем сознания мелькнула
мысль, что надо было бы сперва заняться одеждой, а, пока она
просыхает на камнях, и нежиться в воде, но он отогнал ее как
несущественную - миг наслаждений так всегда краток...
     - Эй-эй! - донесся вдруг до него откуда-то издалека звонкий
голос. - Опасно!.. Спа...
     Последние слова заглотил порыв небольшого ветерка и унес куда-то
прочь.
     Анри резко перевернулся и посмотрел в сторону, откуда
раздавались крики. На противоположном берегу он увидел девушку в
белой блузке и черной юбке, которая махала ему руками. Он ее толком и
разглядеть не успел, как она скрылась в густых прибрежных кустах.
     Он думал достичь берега несколькими гребками, но оказалось, что
его отнесло уже почти к самому центру озера, и вода словно не желала
отпускать его. Но Анри был отличный пловец и, наконец, выбрался на
каменистый берег. Трофейный меч спокойно дожидался хозяина. Анри
быстро натянул на себя одежду, которая тут же неприятно прилипла к
мокрому телу. Держа наготове меч, он побежал вдоль берега.
     В одном месте скала вклинивалась в озерце и он, не теряя
времени, пошел по воде, благо было довольно мелко.
     Девушка сидела на берегу, прямо на песке, широко расставив ноги,
которые закрывала просторная юбка. Она спокойно ела луковицу с
хлебом. Неподалеку меланхолически пощипывали травку два ослика.
     - Вы кто? - резко поднялась она на ноги, опасливо поглядывая
на меч в руке незнакомца. Голос ее был испуганным. Говорила она на
певучем языке Ок, который Анри знал лучше, чем полузабытый родной.
     Еще бы его не испугаться - мокрый, с прилипшими ко лбу
волосами, одноглазый, расхлюстанный...
     - Что ты кричала о помощи? На тебя кто-то нападал? - спросил
Анри вместо ответа. - И почему ты убежала с берега?
     - А-а-а... - испуг в глазах девушки начал таять. - Вы тот,
кто купался в озере? Я думала, что вы уже погибли. А убежала в кусты
потому, что не хотела смотреть, как вы будете топнуть. В этом озере
нельзя купаться - всех затягивает на середину и в глубину, там живет
злой дух Колоб. А вы часом, не якшаетесь с водяными?
     - Нет, - буркнул Анри, подумав, что вполне может статься эта
пухленькая симпатичная девчушка, с длинными каштановыми волосами,
спасла ему жизнь. И тут же другая мысль осенила его: - Ты живешь в
этих горах? Кто ты? Где твой дом, далеко?
     Девушка оказалась словоохотливой:
     - Мы с отцом живем в семи днях пути отсюда, если ехать
знакомыми тропами. Отец пасет овец, на горных лужайках, а матери у
меня давно нет... А замуж я не хочу - все женихи в долине, а чего я
там не видала-то, в долине? Или даже в городе, там вообще тесно и
грязно. Здесь горы вон какие красивые, меня любят и не обидят
никогда, надо только самой их любить... А вы рыцарь, да? Где ваш
конь? Вы здесь путешествуете, да?
     - Да, - кивнул Анри.
     - А конь где? И оруженосец? Рыцари одни не путешествуют. - Ее
что-то вновь напугало. - Или вы не рыцарь?
     - Рыцарь, - проворчал Анри. - Сам английский король Ричард
Первый посвятил меня за храбрость при осаде Акры.
     - Акры? - пропела она незнакомое слово.
     - Крепость в Палестине, - пояснил Анри.
     - Ох, вы были крестоносцем?! - в ее глазах зажглось
восхищение. - А что вы делаете сейчас в горах один? Или вы...
     - Мое имя - Анри де Пейнь. Мои оруженосцы и конь погибли, -
решил сказать ей Анри, понимая, что эта девушка - ниточка, потянув
которую запросто выйдешь в долину. - Семь дней назад случился
камнепад, который завалил всю дорогу, и я едва спасся, случайно
заметив в ущелье расщелину, в которую едва втиснулся. И вот уже
восьмой день блуждаю по этим негостеприимным горам в поисках выхода в
долину.
     - Почему негостеприимным? - обиделась девушка. - Они
ласковые, только надо самому их любить. Ой, да вы же, наверное,
проголодались! Хотите, вот, хлеб, берите. И вода из озера. Здесь
купаться нельзя, а вода вкуснющая- превкуснющая...
     - Нет, спасибо, я не голоден. Тебя как звать-то?
     - Жанна, меня зовут. Да вы берите хлеб, берите...
     - Выведешь меня в долину, Жанна? - сразу взял быка за рога
Анри. От этой простушки глупо было бы ожидать какого-нибудь подвоха
- нельзя же каждым кустом и в каждом дорожном камне видеть шпионов
Внутреннего Круга, так и свихнуться недолго.
     - В долину? Конечно, выведу! Только...
     - Что?
     Она потупила глаза. До Анри дошла причина ее смущения, и он чуть
не рассмеялся.
     - О нет, Жанна, за свою честь можешь не беспокоиться, так же,
как и нападения разбойников. Сказано же - я рыцарь, к тому же -
старый.
     - Какие здесь разбойники - отродясь не бывало. А вот бабушка
много раз рассказывала, что как раз рыцари для скромной девушки -
самые опасные... Но я верю вам, верю, сэр Анри. Только... Мне надо в
одно место, в трех днях пути отсюда, и лишь потом я могу провести вас
в долину.
     - И что за место? - подозрительно спросил беглец.
     - Ну... Скоро праздник святого Антарпрасса, каждый год со всех
земель съезжаются на Большую Поляну гости. Отец занедужил, вот я и
еду без него, передать послание от отца.
     - Святой Антарпрасс? - поднял бровь Анри. - Никогда о таком
не слышал.
     - Конечно, вы же из долины, - улыбнулась она. - А Антарпрасс
- покровитель гор. И мой отец охраняет одну из реликвий - белый
камень Антарпрасса. Вот почему мне обязательно надо туда.
     - Хорошо, - после некоторого раздумья решил Анри. - Я пойду с
тобой. Ты поела уже?
     - Да, пожалуй, можно отправляться.
     - Я хотел бы постирать одежду... - заметил Анри.
     - Если она будет сохнуть, то мы не успеем до моей пещеры к
темноте, придется спать под открытым небом, - возразила Жанна. - А
завтра будет на пути озеро с красивым-красивым водопадом, я всегда
там купаюсь.
     - Хорошо, - согласился он. - Завтра, так завтра.
     Жанна позвала своих осликов и уложила в объемистую седельную
сумку остатки завтрака. Одно животное было нагружено ме