ик! - сказал я ему. - Приезжай так скоро, как сможешь! Я  опять
влип в историю.
     - А не проще ли всего предположить, что твои странствия действительно
тебе приснились? - задал вопрос Славик, когда приехал, и я рассказал ему о
необычном завершении необычного визита. Я отнекивался, уповал на  то,  что
любой психически здоровый человек  всегда  в  состоянии  отличить  сон  от
бодрствования. Судя по выражению лица Славика, я более  убедил  его  не  в
реальности  происшедшего,  а  в  собственном  психическом  нездоровье.   Я
завелся, доказывая свою правоту, и наконец он изрек:
     - My friend, есть радикальное решение вопроса.  Сейчас  мы  спустимся
вниз, сядем в мой глайдер и навестим эту женщину. Еще не поздно.
     Однако мы немного опоздали. До ее дома оставалось метров сто, когда я
заметил знакомую хрупкую фигурку Олни, выскочившей из дверей и садящейся в
мощный синий "Сатурн", 12-й модели.
     - Что будем делать? - задал я вопрос сидевшему за штурвалом  Славику.
По его лицу я видел, что моего друга уже охватил азарт, и он возомнил себя
частным  сыщиком,  ведущим  запутанное  расследование.  Он  ухмыльнулся  и
ответил:
     - Что, если мы проследим, куда полетела эта пташка?
     Я пожал плечами, что означало согласие в  принципе,  и  мой  приятель
повел машину вслед за ее "Сатурном".  Олни  управляла  глайдером  красиво,
даже с некоторой лихостью, и Славику требовался весь его талант, чтобы  не
отстать и в то же время не слишком афишировать преследование. Девушка вела
машину на север, в направлении космопорта Шереметьево, как я  предположил.
Мы пересели старое кольцо МКАД в районе Долгопрудного, и внизу  замелькала
растительность первого пояса зеленой зоны.
     В этот момент откуда-то сверху и справа вдруг возникло  черное  брюхо
еще одного глайдера, и в тот же миг его масса обрушилась на кабину нашего.
На меня брызнул сноп стеклановых осколков. Наш глайдер просел на несколько
метров, но пилотские навыки Славика не дали ему врезаться в  землю.  Но  в
этот момент сверху и сбоку обрушился второй удар, и мы ткнулись  в  грунт.
Славик  успел  отсечь  гравиторы,  чтобы  нас  не  придавило   собственной
"подушкой" силового поля, и машина, ударившись  о  землю,  полетела  далее
кувырком. Мир вокруг завертелся, и я уже прощался с жизнью...
     Когда глайдер замер, я обнаружил, что жив, почти не пострадал и  вишу
на ремнях вниз головой. Я неловко отстегнул ремень, упал и взвыл от  боли,
набив огромную шишку. Рядом барахтался Славик.
     - Вы живы, уважаемый? - проскрипел он.
     - Жив. И ты - тоже, судя по  -  вопросу,  -  отреагировал  я.  Дверцы
оказались заклиненными, но я  открыл  свою  ударом  ноги,  и  мы,  охая  и
вздыхая, выбрались на свободу. Разбитый глайдер  лежал  вверх  тормашками.
Второго, который налетел на нас и, по всем правилам движения,  должен  был
припарковаться рядом, нигде не было видно. Как и "Сатурна" Олни.
     - Удрал, собака! - пожаловался Славик.
     - Удрал, - согласился я. - Все из-за меня. Прости меня, друг,  это  я
втянул тебя в это дело. Из-за меня разбита твоя машина.
     - Пустое, - отмахнулся Славик. - Зачем мне глайдер? Все равно  больше
двух месяцев в году я на Земле не бываю... Все равно, это старая  рухлядь,
я собирался покупать новый.
     Свой "Тайфун-20" мой друг купил год назад.
     - Все суета. Vanitas vanitatum et  omnia  vanitas,  -  еще  тоскливее
произнес Славик.
     Когда  мы,  дружно  взявшись,  переворачивали  машину  в   нормальное
положение, рядом  припарковался  глайдер  спасательной  службы.  Спасатели
констатировали, что  ревитация  никому  не  требуется,  а  Славик  оформил
страховку. Нас хотели погрузить в отсек, но мой друг  сел  за  штурвал,  и
"Тайфун" неожиданно заработал. Это казалось чудом,  и  нам  лишь  осталось
отметить прочность изделия.
     К заходу солнца глайдер был отправлен в ремонт, где  его  обещали  до
завтра привести в готовность, а мы со Славиком сидели у меня и предавались
грустной философии.
     - Виктор, - задумчиво глядя на меня вопрошал Вячеслав, -  а  тебе  не
кажется, случаем, что этот черный свин налетел  на  нас  специально,  дабы
помешать преследованию?
     - Да иди ты, - отмахнулся я. -  Когда  существует  некоторая  энигма,
особенно важно смирять свое воображение.
     - Нет, но он ударился об  нас  два  раза.  Один  раз  можно  налететь
случайно, но два?
     - Да хоть десять, если руки дрожат после вчерашнего.  Думаю,  Славик,
мы так ни до чего не дойдем. Я должен  откровенно  поговорить  с  Олни.  Я
теперь из нее душу вытрясу, но дознаюсь, чего она от  меня  хочет  с  этой
"Альционой".
     - Говорить будем вместе, Викторий. По тусклому блеску твоих глаз  при
упоминании об этой дамочке я заключаю, что ты к ней неравнодушен. А  я  не
могу хладнокровно отправить друга в коготки хищницы.
     Поздно вечером, когда Вячеслав отбыл домой, я  выяснил  в  справочной
службе код терминала Олни и пытался к ней дозвониться, на что один  из  ее
многочисленных домашних компьютеров сообщил, что хозяйки нет  дома,  когда
будет - неизвестно, а также - выразил готовность ей что-либо  передать.  Я
попросил передать привет от Виктора Лобина. Он так и записал:  "Привет  от
Виктора Лобина, конец файла".
     В воскресение ее не было весь день, и я решил, что  Олни,  не  иначе,
улетела куда-то в Космос по своим служебным делам. На меня нашла хандра, и
я до вечера пассивно смотрел визор. Вечером меня  посетила  Маринка,  и  я
опять с ней поругался. Сорвал злость на невинном существе,  подвернувшемся
под руку в неподходящий момент. А  потом  Марина  мне  снилась  всю  ночь,
плакала и обвиняла меня, что я ее не люблю.


     Рабочая неделя началась для  меня  с  того,  что  после  селекторного
совещания. И.Н.Рождественский попросил лично  его  посетить.  В  кабинете,
когда  я  вошел,  присутствовал  еще  один  субъект,  на   первый   взгляд
производивший не слишком приятное и даже отталкивающее впечатление.
     - Бурков Валентин Николаевич, - представил его  шеф.  Мне  предложили
сесть, и я развалился  в  мягком  кресле.  Рождественский  начал  разговор
издалека, с того, как у меня дела с "Альфой-316", доволен  ли  я  окладом,
чем бы я хотел заниматься и так далее, пока я не спросил его в лоб, что он
хочет мне предложить.
     -  Вы  весьма  компетентный  специалист,  Лобин.  Думаю,  что  мы  не
ошибемся, предложив вам перейти на другую работу. С ней  вы  автоматически
получаете ранг старшего инспектора и удвоенный оклад. А с "Альфой-316",  я
думаю, справится Михальчук.
     - Что это за работа?
     - Здесь есть одна тонкость, Виктор Павлович. Дело в том, что  обычной
формы допуска недостаточно для получения информации, с ней  связанной.  Но
применительно к вам все  формальности,  в  сущности,  уже  выполнены.  Как
только вы  дадите  согласие  и  подпишите  документ  о  неразглашении,  вы
поступите  в  распоряжение  Валентина  Николаевича,  который  осветит  все
интересующие вас вопросы.
     - Вы предлагаете мне кота в мешке, - констатировал я.  Бурков  устало
посмотрел на меня  взглядом  человека,  профессионально  разбирающегося  в
человеческих слабостях и пороках, и произнес:
     - Неужели отказаться от кота в мешке легче чем взять кота в мешке? Вы
будете жалеть об упущенном шансе, Лобин. В конце концов, через  год,  даже
через полгода вы  сможете  вернуться  к  старой  работе.  С  тем,  что  мы
предлагаем,  вас  будет  связывать  в   этом   случае   лишь   пресловутое
обязательство о неразглашении в течении десяти лет. Мне самому  предлагали
это дело также как вам сейчас, и я очень рад, что не отказался.
     -  А  можно   несколько   предварительных   вопросов?   -   осторожно
поинтересовался я, ощущая, как пару  раз  дернулось  где-то  в  груди.  За
предложением могли скрываться самые разные вещи, кот действительно  был  в
мешке, но нюх  мой  почувствовал  запах  той  самой  тайны.  "Неприятности
расходятся как круги на воде, и тебя, Виктор, скоро тоже окатит волной", -
примерно так сказала Олни в том разговоре - призраке.
     - Не стоит, - усмехнулся Бурков. - Вы не потеряете материально,  ваша
работа не станет, надеюсь, опаснее, но может потребовать  больше  времени,
чем вы уделяете ей сейчас...
     Я продолжал вопросительно  смотреть  ему  в  глаза.  Бурков  выдержал
паузу, видя, что я жду продолжения, и привел последний аргумент:
     - Сдается, вы уже проявляли интерес к некоторым секретным программам.
Так что, Виктор Павлович, вы согласны?
     И я согласился. Отказаться было бы действительно труднее.
     Час ушел на формальности: подписание после инструктажа  обязательства
о неразглашении, о согласии на работу,  контроль  личного  дела,  проверка
психологической устойчивости, и т.д., и т.п., а под конец - передача  моей
любимой "Альфы-316" Васе Михальчуку.
     - Теперь вы понимаете, - после всех процедур говорил Бурков, - почему
нас так заинтересовал тот факт, что вы случайно услышали о нашей программе
несколько дней назад.
     У меня бешено заколотилось сердце:
     - "Альциона"?
     - Да, вы абсолютно правы.
     - Так что же затевается вокруг этой несчастной звезды?
     - Что вы, звезда и все Плеяды здесь ни при чем - просто надо же  было
как-то назвать. "Альциона" - ярлык не  хуже  всякого  прочего,  направляет
поиски праздно любопытствующих в ложное русло. Хотя  к  этому  направлению
нашей деятельности интерес может быть не только праздным любопытством,  но
и  целенаправленной  злой  волей,  потому  что  ситуацию,  в  которой   мы
очутились, приятной не назовешь.
     -  Это  ваша  "Альциона"  создала  в  Комитете  нынешние   финансовые
проблемы? - спросил я, будучи уверенным в положительном ответе.
     - Верно, - согласился Бурков. - Но финансовые затруднения - не  самое
страшное. Суть проблемы, в самом  общем  виде,  в  следующем.  В  процессе
колонизации мы встретились с рядом новых факторов, неизвестных нам ранее и
требующих исследований и адекватной  ответной  реакции  с  нашей  стороны.
Действие этих факторов весьма  подобно  действию  некоторого  энтропийного
поля. Выходит из строя техника. Люди начинают чаще болеть. Роботы сходят с
ума.  Случаются  необъяснимые  аварии.  Процесс  обрушивается  на  колонию
лавинообразно, и через неделю ее приходится сворачивать.
     - А что говорят энтропийщики?
     -  Как  всегда,  ведут  бесплодные   дискуссии.   У   них   множество
разнообразных теорий, но ни одна из них не является удовлетворительной. Но
я еще не дошел до самого главного. Первый  случай  "энтропийной  вспышки",
назовем ее так, был зафиксирован два года назад, а затем  их  число  стало
стремительно расти, и сейчас  приближается  к  ста.  Вот  так,  за  год  -
экспоненциальный рост на порядок. А это  значит,  что  еще  через  год  от
тысячи с небольшим колоний  Комкола  не  останется  ни  одной.  Поэтому  и
брошены на борьбу с новым явлением такие средства.
     - Напоминает эпидемию, - сказал я, - в том смысле, что  если  причина
всех этих событий одна, а логично предположить  именно  это,  то  остается
констатировать, что "возбудитель болезни" может передаваться только  через
суперлайт. Следовательно - либо  через  систему  космической  связи,  хотя
лично я пока не вижу физического  обоснования  такому  переносу,  либо  на
борту астропланов. Необходим карантин зараженных планет.
     - Увы, эта очевидная идея пришла нам в  голову  задолго  до  текущего
момента и была  отвергнута  экспериментальным  путем.  То  же  самое  и  в
отношении  космосвязи,  если  только  не  предполагать  наличие   каких-то
побочных каналов.
     -  Тогда  остается  единственная   возможность.   Скажите,   Валентин
Николаевич, у кого-то из наших инопланетных  "друзей"  было  зафиксировано
что-либо подобное?
     - По имеющимся у меня данным - нет.
     - И стало быть, все сходится на том,  что  "энтропийная  эпидемия"  -
происки кого-то из наших хороших знакомых?
     - И к этой версии мы пришли не сейчас. Есть данные,  что  "эпидемией"
интересуется ряд разведок. Но и в развитии данной идеи наши успехи  весьма
скромны. Боюсь, что это все, что я могу вам сказать по общей  части  из-за
жестких требований режима.
     - И чем я должен заниматься, исходя из обрисованной ситуации?
     - Подробности вам распишут в  проблемной  спецгруппе,  я  курирую  не
техническую сторону дела, а, так сказать, общие вопросы безопасности.  Как
я  понимаю,  на  вас  ложится  разработка  энтропийно-устойчивых   моделей
колонизации и реколонизации на основе научных данных и рекомендаций  наших
НИИ. Вы будете возглавлять инспекторскую группу, отвечающую за  сектор  из
пяти  колонизируемых  планет,  среди  которых  есть   одна,   подвергшаяся
заражению и пока еще ведущая борьбу,  и  одна,  относительно  которой  дан
неблагоприятный машинный прогноз. Ваша задача - не допустить их потери.
     Затем  мне  долго  и  методично  излагали   детали,   демонстрировали
видеоролики   с   пораженной   планеты,   приводили   гипотезы,   расчеты,
рекомендации, и снова то же самое...


     Была среда, вечер. Длинный июньский день  почти  догорел  к  моменту,
когда я смог отложить до завтра навалившиеся дела и уйти домой. Я  пришел,
бросил портфель в угол и вот уже минут пятнадцать  сидел  в  кресле,  тупо
уставившись в густеющую темноту за окном. Перед глазами  плясали  какие-то
графики,  таблицы  оптимизации,  сводки  роста  показателей  напряженности
энтропийного поля по методике Станнера и по  методике  Васютина.  Забросив
все остальное, я продолжал входить в курс дела,  третий  день  лишь  ночуя
дома.
     Обеспокоенность,  точнее  тревога  Рождественского,  Буркова,  вообще
всех, связанных с "Альционой" мне были теперь более  чем  понятны.  Как  и
необходимость  ограничений  на  распространение  сведений   о   программе,
укутавшая ее железным  занавесом  тотальная  секретность.  Знать  то,  что
пряталось в ее тумане оказалось не так уж приятно... Я  понимал  тех,  кто
изъял взрывоопасный материал у Марины - так было нужно  для  общественного
спокойствия. Меня совсем перестало интересовать, откуда слышала некая Олни
Лаймис про нашу программу, - порог  посвященности  отгородил  ее  от  меня
незримой чертой. Я с легкостью отказался от  мысли  увидеть  еще  раз  эту
женщину.
     Но в среду вечером меня вернул к прежним проблемам поздний  звонок  в
дверь.
     Это была Олни.
     Несколько мгновений я остолбенело смотрел на нее, пока она  деликатно
не поинтересовалась:
     - Вы разрешите мне войти, Виктор Павлович?
     - Прошу. Для меня ваш визит, Олни, является приятной  неожиданностью,
- с саркастической усмешкой произнес я.
     - С вашего позволения, я сяду, - сообщила она, войдя в комнату.
     - Что ты от меня хочешь? - другого вопроса мне в голову не пришло.
     - Зачем так грубо, Витя? Разве ты не хотел со мною встретиться? Разве
не от тебя передавал мне привет мой компьютер?
     - С тех пор некоторые обстоятельства изменились.
     - Это не смертельно. Тем более... - она пожала  плечами,  -  что  эти
изменения не являются для меня секретом.
     - Ах вот как?
     - Вы удивлены, Виктор Павлович?
     - Да... а впрочем, нет. Я ожидал от тебя чего-то  подобного.  Кстати,
Олни, где ты пропадала несколько дней? Тебя не было на Земле?
     - У меня удостоверение личности без ограничений на выезд, форма "A0",
чем я и пользуюсь, - она мило прищурилась, соблазнительно наклонив головку
и подперев рукой подбородок. Я машинально водил  взглядом  по  ее  тонкому
запястью,  узкой  ладони,  классически  красивому  лицу...  Но  я   пресек
стремление любоваться ею и перешел к делу:
     - Насколько я понимаю, ты решила навестить меня отнюдь не из-за того,
что сильно  соскучилась.  Так  что,  может,  не  будем  тратить  время  на
вступление и дипломатический этикет?
     - Ну почему же? Почему бы мне не  навестить  знакомого,  симпатичного
мне человека просто так?
     Она беззаботно рассмеялась. Все-таки что-то не  нравилось  мне  в  ее
взгляде. Тот самый затаенный холод, что-то чужое и чуждое. Именно чуждое -
в глубине ее прекрасных глаз я не видел ни живого человеческого тепла,  ни
даже человеческой злости. Почему-то мне пришла в голову  мысль,  что  Олни
смотрит на меня примерно также, как я - на автомат по продаже газировки  -
безразлично. Последнее размышление вызвало у  меня  вспышку  злости,  и  я
почти сорвался на крик:
     - Значит, "симпатичного знакомого", черт возьми! Можешь объяснить мне
наконец, откуда и зачем свалилась ты на мою голову  и  почему  преследуешь
меня уже неделю? Между прочем, мое начальство будет  очень  радо,  если  я
расскажу о той, которая проявляет  гипертрофированную  любознательность  к
вещам,  лежащим  вне  ее  компетенции  и  полномочий!  А   если   я   тебя
недооцениваю, и ты  действительно  такая  важная  птица  откуда-нибудь  из
Комитета по Космическим Полетам, то какого черта ты надо мной издеваешься,
выпытывая у меня то, что тебе намного лучше моего известно? Извини меня за
резкость, Олни, но  эти  шахматы  вслепую  мне  надоели,  и  я  решительно
отказываюсь продолжать игру по твоим правилам!
     - Да кто вы такой, Лобин,  чтобы  рассуждать  о  моей  компетенции  и
полномочиях, - с  саркастической  грустной  усмешкой  произнесла  Олни.  -
Нажалуйся на меня своему начальству,  -  фыркнула  она,  -  расскажи,  как
храбро устоял против попыток бедной девушки  тебя  соблазнить  и  выведать
самый главный секрет. Хотя чисто по-дружески предупреждаю, что  эффект  от
такой жалобы может оказаться для тебя несколько неожиданным.  Впрочем,  ты
прав - не будем увлекаться схоластическими спорами и перейдем  к  делу.  Я
хочу знать значение вероятности энтропийной вспышки на Земле.
     - Что-о?!
     В этот момент глаза мои полезли на лоб и более не от того, что  такой
вопрос задала Олни, а от самого вопроса, банального и  жестокого  в  своей
очевидности.
     - Не сомневайтесь, Виктор, я имею право это знать! - произнесла она с
металлом в голосе.
     -  Прежде  всего  мне  нужны  доказательства  твоих  прав,  -   после
некоторого замешательства произнес я. - И  в  любом  случае  я  сейчас  не
отвечу - расчет требует времени.
     - Раз уж ты так настаиваешь... - она достала из сумочки удостоверение
личности и толкнула его по столу в мою сторону.
     - Я дам вам один совет, Виктор. Неважно, как реакция началась, и даже
- как она передается. Она вышла из-под контроля - вот в чем  дело.  Должна
быть какая-то простая разгадка, какой-то способ управления процессом.
     - Из-под чьего контроля, Олни?
     - Вероятно того, чьи колонии. Впрочем, дело не в этом.
     Я вставил кристаллетку удостоверения личности в дисковод  компьютера.
Голограмма, имя и фамилия совпадали с изображением  и  надписью  на  самой
кристаллете и естественно - с именем и  внешностью  ее  владелицы.  Вверху
экрана светился шифр "A0". Олни протянула  к  клавиатуре  руку  и  набрала
секретный пароль. На дисплее вспыхнули строки на английском:

          "COPYPROOF, FORM A0 TНE UNITED SPACE FORCE OF EARTН
          PERSONAL ID CARD
          USFE CIV EMP - ALNY LUYMICE -
          CLEARENCE ACCESS: SCY LL -0-
          RESP ONLY TO DIV 80"

     Я перевел:
     "Защищено от копирования, форма "A0". Объединенные  Космические  Силы
Земли. Удостоверение  личности  гражданской  служащей  ЮСФЕ  Олни  Лаймис.
Допущена к информации высшего уровня  секретности.  Несет  ответственность
исключительно перед подразделением ЮСФЕ номер 80."
     Наверное,  это  было  достаточно  убедительно.   Как   здравомыслящий
человек, я никогда не стремился искать  неприятностей  на  свою  голову  и
совать нос в дела ЮСФЕ. Но все же... Все-таки у меня оставались  некоторые
сомнения   по   поводу    того,    что    в    столь    суровой    мужской
ультракиборгизированной   организации,   как   Космические   Силы,   могли
существовать такие вот гражданские служащие.  И  по  поводу