оль любимым дамами и  господами высших слоев общества,
которые  и  понятия  не  имеют  о  низменной  природе  происхождения   своих
драгоценностей. Твоя книга --  это, без сомнения, перл.  Я  понял это сразу,
как только  ее увидел, впрочем, я не  думаю, что именно  ты  показывал  ее у
ворот.
     -- Это был мой друг. Но он испугался и убежал.
     -- Охранники его поймают. Или собаки, если ему не повезет.
     -- Он всего лишь слуга из трактира на берегу. Я с ним подружился.
     -- Полагаю,  он  надеется  извлечь  пользу  из этой  дружбы, --  бросил
Иакимо,  потом  вдруг остановился, обернулся и стал смотреть  на  дорогу, по
которой они пришли.
     Через мгновение  тьму  прорезал  яркий  белый луч,  осветивший  далекую
цепочку деревьев. Йама почувствовал, как под ногами дрогнула земля, по парку
прокатился громоподобный треск.
     Иакимо схватил Йаму за плечи и толкнул вперед.
     -- Если не  ошибаюсь, это один  из пистолетов на латах привратника. А я
никогда не  ошибаюсь.  Полагаю, твоего  друга  уже обнаружили.  И  не  думай
сбежать, мой мальчик, иначе тебя ожидает такая же участь.
     Йама не сопротивлялся. И Тамора, и Пандарас  имели пистолеты,  взятые у
привратника, а  Иакимо все еще не знал, что  тот  убит. Кроме того, его вели
как раз в то место, которое остальные еще только искали.
     Йама и Иакимо спустились в  узкий проход, вырубленный  между  отвесными
скалами,  стены  которого украшали  папоротник и  орхидеи.  Еще одна вспышка
света озарила  клочок  неба  у них над  головой. Со  стен покатилась галька,
сдвинутая с  места взрывной волной. Иакимо сильнее вцепился  в плечо Йамы  и
подтолкнул его вперед.
     -- Дело заняло  больше времени, чем  я полагал. Это мне не нравится, --
пробормотал он.
     -- Вы командуете охраной? Кажется, они действуют не очень эффективно.
     --  Я командую  всем поместьем. Не думай,  что я вышел к  воротам из-за
тебя.  Это из-за книги. Но  я убедился, что ты и  сам редкая штука. Из этого
можно извлечь пользу.
     Йама решительно спросил:
     -- Что вам известно о моей расе?  Вы ведь ее узнали, потому и велели не
убивать меня.
     -- Думаю, что сам ты знаешь меньше, чем я. Едва ли тебе что-то известно
о твоих родителях.
     -- Только то, что моя мать умерла.
     Серебристая женщина в белой лодке. Старый констебль Тау говорил, что он
оторвал Йаму от ее  мертвой груди,  но когда Йама  был маленьким, он мечтал,
что  она  не умерла, а  только очень  крепко заснула  и теперь  ищет  его  в
лабиринтах  гробниц  вокруг Эолиса. Иногда он и сам там ее искал... и теперь
все еще ищет.
     Иакимо сказал:
     --  Разумеется,  умерла.  Умерла  много  веков   назад.   Ты,   видимо,
представитель  первого   поколения,   возрожденного  по   законсервированной
матрице.
     Узкий проход  привел во  дворик, тускло  освещенный  рассеянным  светом
плавающих  над  головой  фонариков,  которые,  словно искры костра, висели в
воздухе. Плиточный пол был тесно уставлен  статуями людей и животных в самых
причудливых позах. Иакимо потащил  Йаму дальше. Йама  с  ужасом заметил, что
статуи  шевелились и вздрагивали, отчего возникали  фонтанчики пыли и  сухой
запах  электрического  разряда.  Некоторые открывали  глаза,  поворачивая их
следом за Йамой, но глазницы оставались просто сухим белым мрамором.
     Иакимо шепнул Йаме на ухо:
     -- С тобой может случиться кое-что похуже, чем  возвращение  в матрицу.
Ты меня понимаешь?
     Йама  подумал  о  ноже.  О  том, что  может  сложиться ситуация,  когда
милосерднее использовать его против себя, а не против своих врагов.
     -- Ты ведешь меня к своему хозяину? -- спросил он.
     -- Он хочет увидеть только книгу.  Ты  будешь сюрпризом. Посмотрим, что
выйдет, а после поговорим.
     Иакимо  улыбнулся Йаме, но это было просто движением определенных  мышц
узколицей высоколобой маски. Йама  видел, что  мысли  его далеко, что  он из
тех, кто строит интригу так же, как дышит.
     Он снова спросил:
     -- Откуда ты знаешь о моей расе?
     --  Раса моего хозяина славится долгожителями, а  он --  один  из самых
старых.  Он  много  рассказывал мне об  истории мира. Уверен,  что он  тобой
заинтересуется.  Возможно,  он  захочет  тебя  убить,  но  это  я постараюсь
предотвратить.  Таким  образом ты дважды  будешь обязан мне жизнью. Думай об
этом,  когда  станешь  с ним  разговаривать.  Мы сможем  оказать друг  другу
услуги, ты и я.
     Йама вспомнил, что звездный пилот космического корабля  дал понять, что
знает его расу, и осознал, что Иакимо  намерен  использовать его в  качестве
дара своему хозяину в надежде продвинуться по службе и получить награду.
     -- На мой взгляд, это односторонняя сделка,  -- сказал он. -- Что  могу
выгадать я?
     --  Для начала -- свою жизнь. Возможно, хозяин захочет убить тебя сразу
или сначала использовать, а потом убить, но я  могу тебе помочь, и ты можешь
мне помочь. Будь все проклято!
     Иакимо  стоял  возле статуи какого-то  мальчика  -- или когда-то  он  и
правда  был  живым  мальчиком,  замурованным  или  преобразованным  каким-то
таинственным способом,  -- и статуя умудрилась схватить его за подол туники.
Иакимо нетерпеливо  дернул ткань, а  потом обломал один за другим все пальцы
статуи. С сухим клацаньем они упали в пыль на полу.
     Иакимо быстрым движением потер руки и сказал:
     -- Мой  хозяин  восстановил некоторые  из забытых  технологий. Они-то и
составляют основу его богатства и власти. Теперь ты понимаешь, почему должен
представлять для него значительный  интерес.  Йама почувствовал, что по сути
своей  эта фраза была вопросом, но он понятия не имел, как на него отвечать.
Вместо этого он произнес:
     -- Это очень старое издание Пуран.
     -- Ах, книга. Она, как и ты сам, не оригинал, но все же не очень далека
от первоисточника. Ты ее прочел?
     -- Да.
     --  Не  говори об этом  моему господину.  Скажи,  что украл,  и  больше
ничего. Придется лгать, иначе он может пожелать убить тебя прямо на месте, а
это предотвратить мне будет нелегко. Он сам контролирует охрану в помещении.
Пошли. Он ждет.
     В дальней  стороне  двора  были видны  арка и широкий  пролет мраморной
лестницы,  спускающийся в озеро теплого белого света. Длинный  острый ноготь
Иакимо впился в плечо Йамы, оцарапав ему кожу сквозь рубашку.
     -- Выпрямись, -- прошипел Иакимо.  --  Надо использовать позвоночник по
назначению.  Помни, что ты  создан по образу и подобию Хранителей, и забудь,
что твои предки были  животными, бегавшими на  четырех лапах. Теперь хорошо.
Иди вперед и ни  на что не пялься. А главное,  не пялься на моего господина.
Он  гораздо  чувствительнее, чем  кажется.  Он не  всегда выглядел так,  как
сейчас.

20
ЧЕЛОВЕК-ПУЗЫРЬ

     Еще  не  дойдя  до  конца  лестницы,  Йама  почувствовал,  что  впереди
находится  большое количество  машин, но размеры помещения его поразили.  По
изумрудно-зеленому газону шла череда золотых колонн самой причудливой формы,
за ней открывалась перспектива громадного зала длиной не менее тысячи шагов,
а  шириной в три сотни.  Газон был усеян  островками обитых блестящим шелком
диванов, фонтанов,  карликовых  фруктовых деревьев и статуй  (последние были
просто  из песчаника и мрамора, а не окаменевшей плоти). Экзотические  цветы
наполняли воздух  изысканными  ароматами.  Под  высоким стеклянным  потолком
плавали созвездия  сияющих белых огней. А над стеклом было не небо, а  вода:
косяки  золотистых и черных  рыбешек лениво двигались в подсвеченных потоках
воды,  а листья кувшинок висели над ними, как силуэты облаков. Тысячи мелких
машин ползали среди низко скошенных травинок газона или кружили в сверкающем
воздухе, подобно серебряным жукам и  стрекозам  со слюдяными крыльями. Мысли
их  отдавались в  голове  Йамы  единой  восходящей  гармоникой. Охранники  в
красно-белой униформе  и серебряных шлемах стояли в альковах,  вырезанных  в
мраморе   стены.  Они  казались  неправдоподобно  замершими  и,  как  убитый
привратник, издавали слабое  излучение  машинного  интеллекта,  как будто их
черепа населяли только машины.
     Шагая  по  газону с  Иакимо,  Йама  услышал  в отдалении звуки  музыки;
звенящие   переливы   бубна,   как   серебристый   смех,   накладывались  на
торжественный ритм барабана. Перед  ним, будто в дымке, извивалась сотканная
из света  скульптура, подобно  сверкающей  колонне ярко  раскрашенных  лент,
затуманенной жарким маревом.
     С  одной стороны огромного дивана сидели в гнездышке из вышитых подушек
два  музыканта, а  на диване  лежал  самый  толстый  человек  из всех,  кого
когда-либо видел Йама. Если не считать набедренной повязки, он был абсолютно
гол и безволос,  как тюлень. Его бритую голову  венчал золотой обруч. Жирные
складки  его живота  спускались на  раздутые бедра. Черная  кожа блестела от
ароматических масел  и  мазей,  цвет извивающейся  скульптуры  играл  на ней
жирной радугой.  Со  всех  сторон  его  окружали подушечки  и  валики, а  он
рассеянно  шарил  по  телу  обнаженной  женщины,  которая   скармливала  ему
пирожные, горой громоздившиеся на  серебряном подносе. Без всякого сомнения,
это и был хозяин дома, богатый торговец, беглый звездный матрос.
     Йама остановился в нескольких шагах  от него  и поклонился  в  пояс, но
торговец не  обратил  на него внимания. Йама стоял  и  потел рядом с Иакимо,
музыканты выводили вариации своей темы,  торговец съел одно за другим дюжину
пирожных,  поглаживая  при  этом  блестящие подушки огромных грудей  женщины
своими  толстыми, унизанными  перстнями пальцами. Подобно  хозяину,  женщина
была совершенно  лишена волос. Яркие лепестки ее губ были  пробиты кольцами,
от одного из этих колец тянулась золотая цепочка, пристегнутая к браслету на
кисти торговца.
     Когда замерли заключительные  переливы  бубна,  торговец прикрыл глаза,
глубоко вздохнул и взмахом отпустил музыкантов.
     --  Пить!  --  произнес он  высоким  хриплым голосом. Женщина вскочила,
налила в  бокал красного вина и  поднесла  его  к губам торговца. С  мерзким
звуком  он  стал,  распуская  слюни,  втягивать в себя  вино. Оно стекало по
подбородку и груди и капало на покрытый травой  пол. Теперь  Йама видел, что
подушки  вокруг  были  заляпаны  пятнами,  усыпаны крошками  и  недоеденными
корками, а  густой  аромат  аралии  и  жасмина  и  благовонный  дым  свечей,
плавающих в чаше с водой, перебивался затхлым духом старого пота и протухшей
еды.
     Торговец икнул и посмотрел на Йаму. У него были такие толстые щеки, что
они, как тисками, зажимали пухлые  губы и превращали рот в некоторое подобие
розового бутона, а из этой крепости зорко глядели глаза; словно часовые, они
непрерывно  шарили по углам,  будто  ожидая  ежеминутного нападения  с любой
стороны.
     -- В чем  дело, Иакимо? Немножко стар на  твой вкус, а?  -- раздраженно
бросил хозяин.
     Иакимо склонил голову.
     -- Очень забавно, господин, но ты  ведь знаешь,  я никогда бы не посмел
побеспокоить   тебя   своими   постельными  проблемами.   Может   быть,   ты
соблаговолишь  взглянуть  повнимательнее.  Полагаю, что ты  увидишь, что  он
относится к редчайшему типу, невиданному в Слиянии уже много веков.
     Торговец  помахал перед  собой бесформенной, как тесто,  рукой,  словно
отгоняя назойливую муху.
     -- Вечно  ты затеваешь какие-то  игры,  Иакимо. Смотри,  плохо кончишь.
Рассказывай все и покончим с этим.
     -- Я полагаю, что он -- один из Строителей, -- быстро сказал Иакимо.
     Торговец  рассмеялся --  череда  похрюкиваний,  которая  сотрясала  его
огромное сверкающее  тело,  напоминала  шторм, будоражащий поверхность реки.
Наконец он произнес:
     --  Твой  изобретательный  ум,  Иакимо,  не  перестает  меня  поражать.
Согласен, у  него тот  же  генотип, но  это  просто  речная  крыса,  которую
хирургически   сконструировал  какой-то  шарлатан,  очевидно,  вдохновленный
старой гравюрой или мемориальной пластиной. Тебя надули.
     -- Он пришел сюда сам. Принес очень редкую антикварную книгу. Вот она.
     Торговец  взял томик Пуран из рук  Иакимо, бурча что-то себе  под  нос,
пролистал его и небрежно отбросил в сторону. Книга  упала и раскрылась среди
бесчисленных  подушек, на которых развалился хозяин. Йама дернулся, чтобы ее
поднять, но Иакимо поймал его за руку.
     -- Я видал и получше, -- процедил  торговец.  -- Если этот эрзац сказал
тебе, что  принес оригинал  Пуран,  знай,  он принес тоже эрзац. Меня это не
интересует.  Убери  это  создание с моих глаз, Иакимо,  и  его  книгу  тоже.
Избавься от него  обычным путем,  и  от его компаньона  тоже  избавься,  как
только  поймаешь. Или  я  сам  должен  командовать  охраной  и сам  все  это
проделать?
     -- В  этом  нет необходимости, господин. Второй мальчишка просто речная
крыса. Его никто не станет искать. Но этот -- более редкая штучка. -- Иакимо
ткнул  Йаму в поясницу  острым,  как кинжал,  ногтем. -- Покажи  ему, что ты
можешь.
     -- Я не понимаю, что вы от меня хотите.
     -- Прекрасно  понимаешь, --  прошипел  Иакимо. -- Я знаю, что ты можешь
делать с машинами.  Ты сумел пройти мимо привратника, значит, кое-что знаешь
о своем наследии.
     Торговец произнес:
     -- Я пребываю  в снисходительном настроении,  Иакимо.  Вот тебе тест. Я
собираюсь приказать солдатам убить  тебя, мальчик. Ты  понял? Останови их, и
мы еще побеседуем. Мне надоели мошенники.
     Четверо охранников шагнули  из своих  ниш. Йама непроизвольно  отступил
назад, когда охранники с  застывшими под козырьками серебряных шлемов лицами
подняли свои  короткие  мечи  и, как сомнамбулы, двинулись через газон в его
сторону, двое справа и двое слева.
     -- Господин, стоит ли?..
     -- Не мешай мне развлекаться, -- отрезал торговец. -- Кто он тебе, а?
     Йама сунул руку в ранец и нащупал  рукоятку ножа, однако охранники были
совсем рядом и  он  понял, что  не  сможет  сражаться сразу  с  четырьмя. Он
ощутил, как что-то рвется из его души, и закричал во весь голос:
     -- Стойте! Немедленно остановитесь! Охранники застыли, не завершив шаг,
затем все  как один опустились на колени, бросили мечи и согнулись в поклоне
так, что серебряные шлемы коснулись травы.
     Торговец приподнялся и завизжал:
     -- Что это? Ты предал меня, Иакимо?
     -- Как раз наоборот, господин!  Если прикажете, я убью его на месте. Но
теперь ты видишь, он не подделка, слепленная шарлатаном.
     Торговец зыркнул на Йаму. Раздался высокий гудящий звук, как зуд пчелы,
попавшей в  бутылку, и перед лицом Йамы закружилась нырнувшая сверху машина.
В глубине  его глаз полыхнул красный свет.  Он попросил машину  убраться, но
красный свет вспыхнул снова, заполняя все поле зрения. Он  ничего не  видел,
кроме красного  света, и стоял  неподвижно, хотя  паника  пойманным  голубем
колотилась в его  сердце. Он ощущал каждый  уголок маленького  ясного разума
машины, но внезапная  непонятная инверсия  закрыла ему туда доступ, как если
бы лепестки вдруг снова сошлись в бутон  и цветок снова вернулся к состоянию
семени.
     Где-то далеко, за шторой красного света, торговец сказал:
     -- Родился недавно. Не хирургическая подделка. Откуда он, Иакимо?
     -- С низовий, -- ответил Иакимо совсем рядом с Йамой. -- Но это  не так
далеко  отсюда. Среди старых гробниц есть совсем небольшой  городок,  Эолис.
Книга по крайней мере происходит оттуда.
     Торговец проговорил:
     -- Город  Мертвых. Кое-где в Слиянии есть и более  древние захоронения,
но, я полагаю, тебе  об этом не  ведомо. Мальчик, прекрати! Не пытайся взять
под контроль мои машины. Я приказал им не обращать на тебя внимания, а ты, к
счастью, сам  не знаешь границы  своих  возможностей. К  счастью и для тебя,
Иакимо. Ты очень рисковал, притащив его ко мне. Я этого не забуду.
     Иакимо ответил:
     -- Казни или милуй, я твой. Как и всегда. Но уверяю тебя, мальчик и сам
не понимает, что он такое. Иначе бы мне не удалось его поймать.
     -- Он наделал достаточно убытку. Я проверил систему безопасности, ты-то
этим не озаботился. Он отвел глаза сторожевым псам и  машинам, патрулирующим
дорогу,  вот  почему  он  со  своим дружком  смог  безнаказанно  бродить  по
поместью. Я восстановил положение. Он убил привратника, а его друг вооружен.
Подожди  --  их  двое,  оба вооружены  и свободно болтаются  по  территории.
Системе охраны  приказали не замечать их,  но я  их сейчас веду. Ты выпустил
все из рук, Иакимо.
     -- У меня  не было причин  думать, что система  охраны  вышла из строя.
Однако это лишь доказывает мою правоту: он редкая штучка.
     Йама  попробовал подвигать  головой, но по-прежнему видел  лишь красный
туман. В глазах его возникали вспышки боли. Он спросил:
     --  Я ослеп?  --  И  голос  его  прозвучал тише  и  слабее, чем ему  бы
хотелось.
     -- Думаю, в этом нет  необходимости, -- проговорил  торговец, и красный
туман исчез.
     Йама  потер глаза, ощущая  в них резкую  боль,  и замигал от неожиданно
яркого света.
     Двое из  охранников  стояли за спиной у хозяина, их красно-белая  форма
сияла, мечи торчали перед их лицами, как на параде.
     Торговец промурлыкал:
     --  Не обращай внимания  на  мои игрушки. Они не тронут  тебя,  пока ты
ведешь  себя  разумно. -- Теперь его голос звучал мягко  и ласково. --  Ешь,
пей. У меня  все только самое лучшее. Лучшие вина, лучшее мясо, самые нежные
овощи.
     -- Я бы выпил чуть-чуть вина, если можно.
     Обнаженная женщина налила в бокал вина, густого  и красного, как свежая
кровь,  и передала его Йаме, другую чашу она наполнила  для хозяина, который
выхлебал  ее  быстрее,  чем  Йама  успел  пригубить  свой кубок.  Он  ожидал
какого-то  редкого  вкуса и  был  разочарован, почувствовав, что  напиток на
самом деле не лучше обычного вина из подвалов замка эдила.
     Торговец почмокал губами и спросил:
     -- Ты знаешь, кто я такой? И прекрати пытаться перехватить контроль над
моими слугами. У меня начинается от тебя головная боль.
     Йама  все  время пробовал  уговорить одну  из  машин,  которые освещали
комнату, опуститься  пониже и  зависнуть у него над головой, но  несмотря на
возникшее в нем чувство разрастания собственного мозга, как если бы тот стал
больше черепа, все  его попытки  были  тщетны; с  равным успехом  он мог  бы
убеждать  снежную лавину покинуть свой  ледяной  насест  в  высоких  отрогах
Краевых  Гор. Он посмотрел  на золотой обруч на  мясистой безволосой макушке
торговца и сказал:
     -- На самом деле ты одно из тех существ, которые пилотируют космический
корабль. Думаю, что ты украл это тело.
     -- Точнее, я его вырастил. Оно  тебе нравится?  Йама сделал  еще глоток
вина. Теперь он чувствовал себя спокойнее.
     -- Оно меня поразило.
     -- Тебе привили понятие о вежливости, я вижу. Это хорошо. Так, пожалуй,
будет легче, а, Иакимо?
     -- Уверен, еще немного воспитания ему не помешает.
     --  Мне по-прежнему нужно найти тело, которое выдержит мой аппетит,  --
обратился к Йаме торговец. -- Но это не так уж важно, всегда найдутся другие
тела. Это мое... которое, Иакимо? Десятое?
     -- Девятое, господин.
     --  Ну,   значит,  скоро  потребуется  десятое,  а  потом  еще  и  еще.
Бесконечная  цепь.  Сколько тебе лет,  мальчик?  Думаю, не больше  двадцати.
Этому телу -- в половину меньше.
     Он погладил груди женщины. Она в это время скармливала ему засахаренный
миндаль, всовывая орешки каждый раз, когда открывался рот. Он жевал  миндаль
механически, изо рта его сползала на подбородок длинная струйка слюны.
     Он сказал:
     -- В  свое  время  я был и женщиной,  и  мужчиной. В основном мужчиной,
учитывая сложившиеся условия  цивилизации, но  теперь,  когда я стал богат и
независим  и  мне  больше не  требуется покидать  поместье,  я,  пожалуй,  в
следующий раз сделаюсь женщиной. Есть ли еще такие, как ты?
     -- Именно это я и  хочу узнать! -- воскликнул Йама. -- Ты что-то знаешь
о моей расе. Наверняка бол