зная?
     - Вот так вот, да, - нарушил наконец молчание Джим Прист.
     - Я предполагал нечто подобное, - сказал вдруг  Тор.  -  Я  думал  об
этом. И мои выводы очень близки к вашим. Спасибо, Артомес, в ваших  словах
я нашел подтверждение своим мыслям.
     Вот, значит, что, подумал я. Вот, значит, зачем ты идешь. А  ведь  ты
первый - неужели первый? - первый, кто понял, зачем стоит  идти  на  самом
деле, а  все  остальное  -  лишь  пустая  блажь.  Страшная,  изматывающая,
доводящая до отчаяния, но все же блажь. И что есть  только  одна  цель,  и
есть только одна идея сейчас, ради  которой  Бессмертные  должны  покидать
Полис и идти искать смерть. Смерть ради жизни всего  человечества.  Потому
что иначе нельзя, потому что  иначе  Пустыня  в  самом  деле  сожрет  этот
маленький мир.
     - Интересно, интересно, - сказал Дьяус. - Очень это  интересно...  Но
я, знаешь ли, Артомес, получил в свое время  воспитание  на  базе  высоких
гуманистических  принципов;  мне   во   множестве   втолковывались   тогда
благородные разные идеи. Только я их успел растерять в первые же  сто  лет
своего существования... Так вот, я хочу  сейчас  тебе  одну  такую  идейку
подкинуть. Значит, по твоим словам, новое общество, новая  культура  будет
построена на крови и костях полутора тысяч Бессмертных. Очень интересно...
Мы - убийцы, да. Мы пролили целый океан слез и крови, но имеет ли право на
существование мир, построенный на  костях  пусть  даже  и  мерзких  убийц,
вообще на чьих-либо костях?!
     - А кто вам сказал, что я, убийца  Бессмертных,  имею  хоть  какое-то
отношение к этой новой культуре, к этим самым новым отношениям в обществе?
- я даже привстал над столом. - Кто вам такое сказал?
     Дьяус ничего не успел ответить. В комнату ворвался младший сын  Джима
Приста.
     - Лученосцы, - выпалил он с порога. - Много.  Около  сотни.  Идут  по
дороге сюда.
     Джим Прист посмотрел на меня.
     - Ты уж извини, Артомес, - сказал он. - Но,  кажется,  тебе  и  твоим
друзьям пора собираться в дорогу, да...



                                    6

     - Это здесь, - сказал я.
     - Малопривлекательное место, - заметил Дьяус.
     Он первым вылез из вимана, потоптался на одном месте,  потом  отошел,
присел на корточки над каким-то полудохлым цветком, сорвал его, понюхал.
     - Я помню это место, - сказал Тор.
     Стараясь не делать резких движений, я повернулся к нему:
     - Да?
     - Здесь добывали каменный уголь. В те времена, когда еще испытывали в
нем  потребность.  Органическое  сырье.  Земля  под  ногами  изрыта  сетью
тоннелей. А эти  горы  -  это  горы  выработанной  породы.  Сначала  здесь
работали люди, потом добычу автоматизировали.
     - Что это за строение? - спросил Дьяус.
     - Где? - я перевел взгляд на него.
     - Там.
     Я посмотрел.
     - Это все, что осталось от  координирующего  центра  комплекса.  Нам,
кстати, туда.
     Я тоже вылез из машины,  встал  на  твердую  каменистую  почву.  День
выдался солнечный, солнце висело почти в зените, было очень жарко.
     - Там дальше, за  горами,  Великая  Пустыня,  -  сказал  я.  -  Здесь
проходит граница.
     - Стоило ли ползти такую даль? - с сомнением сказал Дьяус.
     - Вы все еще мне  не  доверяете,  уважаемый  Дьяус?  Это,  вообще-то,
странно.
     Я посмотрел  на  Тора.  Тор  наконец  выбрался  из  вимана,  постоял,
сгорбившись и глядя в землю, потом вопросительно посмотрел на меня:
     - Мы идем?
     - Идем, - кивнул я.
     Я пошел первым, они - следом за мной. Шли молча,  и  только  каменное
крошево хрустело под ногами.
     Печет, подумал я, здесь  всегда  печет.  Дыхание  Великой  Пустыни...
Рубаха уже намокла - хоть выжимай. И плечо разболелось. Нужно будет  снова
сменить повязку, обработать рану новой порцией мази тетушки Линды. Ничего,
еще терпеть можно. Недолго уже осталось... Интересно, они  хоть  на  каплю
догадываются, что я дли них приготовил? Дьяус - нет. Его я  понял,  его  я
чувствую. А Тор? Даже если  догадывается,  ничего  не  скажет.  Дойдет  до
самого конца и ничего не скажет...
     Мы подошли к полуразрушенному корпусу координирующего центра.
     - Подождите здесь, - сказал я Бессмертным.
     Сам зашел внутрь. Так. Все как было  два  месяца  назад.  Только  вот
песка прибавилось - наносит ветром в пустые проемы  окон  и  двери.  Через
один такой проем я посмотрел на Бессмертных. Они  стояли,  оглядываясь  по
сторонам, ждали. Недолго осталось.
     Я прошел вдоль стены, опустился на корточки. Сдвинул тяжелый  обломок
плиты перекрытия, счистил песок с крышки металлического люка,  поднял  ее.
Под ней открылся металлический же диск с вертикально закрепленной  на  нем
рукояткой. А сбоку в специальном углублении был небольшой рычаг. Я  взялся
за рукоятку. Нужно сделать ровно пятнадцать оборотов. Первый...  Второй...
Третий...  С  каждым   оборотом   вращать   диск   все   труднее,   растет
сопротивление.    Ничего,    ничего...     Двенадцать...     Тринадцать...
Четырнадцать... Пятнадцать... Все. До упора. Я встал подошел к окну.
     - Идите сюда, - сказал я.
     Первым в дверной проем вошел Дьяус, за ним - Тор.
     - Вы готовы? - спросил я.  -  Может  быть,  кто-нибудь  хочет  что-то
сказать?
     - А что нужно говорить? - Дьяус посмотрел на меня.
     - Хорошо. Встаньте вот сюда. Видите - здесь на полу нарисован круг...
Встаньте в центр круга.
     Они подчинились. Я вернулся к стене, снова присел, положил пальцы  на
рычаг.
     - Прощайте, - сказал я и дернул рычаг на себя.
     Мгновенно плиты под  ногами  Бессмертных  разошлись.  Они  вскрикнули
разом  и  через  секунду  их  не  стало:  они  полетели  вниз  в   темноту
многометрового колодца. Плиты сомкнулись над ними, закрывая  отверстие.  Я
вернул рычаг в прежнее положение. Теперь крышку люка положить на  место...
Снова  разболелось  плечо.  Ладно,  потерплю.  Сгрести  на  крышку  песок,
разровнять. Теперь прикрыть все это плитой... Не видно вроде бы. Не видно.
     Через минуту я покинул развалины центра, пошел к виману.
     ...Они падают долго. Там  очень  большая  высота.  Организм  успевает
отключить интро  еще  в  начале  пути.  Теперь  он  сам  борется  за  свое
существование. Он, падая вниз, пытается зацепиться за стенки,  удержаться,
затормозить падение. Но стены колодца слишком далеко расположены  друг  от
друга, и они совершенно гладкие. Потом Бессмертные  упадут  на  дно.  Удар
будет страшным. Организму понадобится несколько часов, чтобы залечить  все
раны. Восстановлением себя он будет ослаблен, а это не является  для  него
нормой, и, значит, интро  останется  отключенным.  Организм  будет  искать
пищу, будет бродить по бесконечным сухим лабиринтам в поисках пищи. Он  не
найдет ее. Там нет воды, там нет жизни, нет  даже  тараканов  и  крыс.  Не
найдет он и выхода. Там нет выхода. И тогда организм впадет в  оцепенение,
в странное состояние, которое нельзя назвать ни  жизнью,  ни  смертью.  Он
будет жив, но он будет и мертв. Последнее - главное. Для Тора, для Дьяуса,
для всех тех, кто приходил сюда до них, - это смерть...
     Я поднимаю виман в воздух. Вот  и  еще  двое,  думаю  я.  Сколько  их
осталось? Пятьсот семьдесят четыре. Много. Очень еще  много.  Успею  ли  я
справиться с ними со всеми, или придется передавать свое знание  дальше  -
следующему Броновски? Я помню  лицо  отца,  когда  он  рассказывал  мне  о
западне. Страшное  лицо.  Чем  я  становлюсь  старше,  тем  лучше  понимаю
состояние отца в тот день. Но ему было тяжелее, чем мне.  Он  точно  знал,
что не успеет. А у меня еще есть надежда...
     Я вспомнил наш разговор за столом у Джима  Приста  и  оставшийся  без
ответа вопрос. Странно, но разговор этот не получил продолжения, хотя  еще
целые сутки мы вместе мотались на вимане  над  Землей  Смертных.  А  может
быть, он не получил продолжения именно потому, что Дьяусу нечего  было  на
него ответить? Или было, но он просто не захотел?
     Я буду убивать их до последнего своего часа. Но убийства эти не имеют
отношения к миру будущего, потому что я не имею к нему никакого отношения,
стараюсь не иметь. Живу в области Полиса, круг моих знакомств ограничен, а
разговоры разъяснительные с  молодыми  ребятами  веду,  чтобы  остановить,
чтобы не лезли по молодости или по незнанию спасать  мир  от  Бессмертных,
чтобы не гибли зря. Но главное-то всегда остается при  мне  и  только  при
мне.  Вы,  уважаемый  Дьяус,  сказали  бы,  что  это  самообман.  Они   же
соглашаются с тобой, бездействием даже своим поддерживают. Значит,  и  они
участвуют в нашем истреблении, и они, создатели нового мира.  Но  ведь  вы
сами этого хотели, скажу я. Они только защищаются  через  меня,  понимаете
это? А когда последний из вас погибнет, я уйду от мира, поселюсь здесь  же
в развалинах и здесь окончу свою жизнь. Это будет наказание  палачу  после
исполнения им приговора. Это будет справедливо, уважаемый Дьяус? Вы можете
так не считать - дело ваше. Но так считаю я. Для меня это важнее.
     А сейчас я возвращаюсь. Я возвращаюсь...
     Меня зовут Артомес... Я как раз тот человек, который вам  нужен...  Я
убиваю Бессмертных... Не все ли равно как...



                      Антон ПЕРВУШИН

                    ХРОНИКА ОДНОГО МИРА


                                 "МИР - [...] 2.Отдельная об-
                              ласть Вселенной, планета [...]
                              4.Объединенное по каким-н. при-
                              знакам человеческое общество,
                              общественная среда, строй. 5.
                              Отдельная область жизни, явле-
                              ний, предметов."
                                  Толковый словарь Ожегова

     1.
     Флокен спустился в жилой бункер только под утро. Прото-
пал по слабо освещенному коридору, сдирая с себя на ходу гряз-
ную воняющую потом одежду, ввалился в свою комнату, слабо
всхрапнув, упал на застеленную кровать. Потом, отдышавшись,
перевернулся на спину, чувствуя, как отходит, отпускает тело
судорога напряжения, расслабляются мускулы, исчезает дрожь.
     Ночь выдалась тяжелой. Волки, совсем обнаглев, лезли
сворой прямо на заграждения; их косили из пулеметов, а они
все лезли и лезли по телам друг друга, а потом все-таки не
выдержали, отхлынули, убрались, поджав хвосты и огрызаясь,
в дюны и более не показывались.
     - Есть будешь?- спросила Лия.
     - Буду.
     Она принесла ему четыре ломтика копченой рыбы в алюми-
ниевой миске и кружку подслащенной воды. Не вставая он стал
жадно есть.
     - Ты пойдешь на Утренний Ритуал?
     - Нет,- он доел рыбу и поставил миску на пол.- Не пойду.
     - Вожак-Волкодав будет недоволен.
     - Плевать,- он снова с безразличием смотрел в потолок.
     Лия подошла к кровати, остановилась, глядя на Флокена
сверху вниз.
     - Ты уже третий раз на этой неделе пропускаешь Ритуал.
Ты хоть понимаешь, что о тебе могут подумать?
     - Помолчи,- сказал Флокен.- Я устал, очень устал.
     - А я не устала?!- закричала вдруг Лия.- Я, думаешь,
не устала?! Думаешь, приятно мне слушать, что говорят о те-
бе люди? Думаешь, мне нравится краснеть за тебя перед Вожа-
ком? Думаешь...- она кричала все громче, с каждым словом
распаляя себя больше и больше, сыпля ругательствами и брыз-
гая на Флокена слюной.
     Он не слушал слов; он смотрел на свою жену и удивлялся,
недоумевал, что же такое он нашел в ней в свое время. Ведь
ничего, совсем ничего не осталось от той девушки, пусть и не
красивой, но достаточно симпатичной, милой, доброй. Теперь
перед ним была старуха с бесцветной кожей, обтягивающей че-
реп, ввалившимися щеками и растрепанной грязной копной волос.
Она замолчала, и он вздрогнул от наступившей вдруг тишины.
     - Дура ты,- сказал он, поворачиваясь лицом к стенке.-
Всегда была дурой.
     - А ты... ты... вонючая свинья,- сказала она неожидан-
но ровным голосом и вышла, хлопнув дверью.
     Флокен остался один. Он лежал неподвижно, глядя теперь
на стену: шершавую, в мелких трещинках. В голову назойливо
лезли мысли: странные, неожиданные, а потому - пугающие.
     Почему он не пошел на Ритуал? Устал? И это тоже, но не
главное. Раньше он не пропускал ни одного из них. Опостылело,
опротивело, надоело. Всегда одно и то же. Разнообразия вносят
лишь редкие праздники по случаю больших побед. Странно, что
раньше он как-то не задумывался над этим. Ведь он - мужчина,
он еще помнит мир до Потопа, не то что эти самовлюбленные,
никогда ни в чем не сомневающиеся юнцы... Да нет, задумывал-
ся, конечно, только вот не мог почему-то представить себе
жизни без Ритуалов - привык? Они казались неотъемлимой ее
частью. Перестать посещать Ритуалы совсем недавно значило
для него примерно то же самое, что перестать дышать. Но те-
перь все по-другому, в сознании Флокена произошла подвижка.
Почему? Он стал думать об этом. И к нему пришли воспомина-
ния.

     2.
     Охотники шли по самой кромке черного безжизненного леса,
переступая через поваленные во множестве огромные стволы. На-
звать рейд удачным было нельзя: проверенные к тому времени
капканы и ловушки были пусты. Флокен представил себе обрюзг-
шее недовольное лицо Вожака-Волкодава и решил, что думать о
возвращении пока не стоит - только портить себе весь охотни-
чий настрой.
     В рейде кроме Флокена участвовали еще одиннадцать охот-
ников. Все они шли молча, лишь изредка перебрасывались парой-
другой фраз и снова надолго замолкали. Шли неторопливо один
за другим, не на шаг не отступая с тропы. Флокен шел в хвос-
те цепочки перед замыкающим и яму увидел одним из последних.
     Это была старая яма. Теперь таких не рыли уже. Она была
выкопана шагах в десяти правее тропы и прикрыта ветками, хо-
рошо замаскирована. Просто удивительно, что в нее до того мо-
мента никто не попал. На дне ямы сидел волк. Старый, с обо-
дранным боком, но еще очень сильный и очень опасный. Он под-
нял морду и посмотрел на людей снизу вверх тусклым взглядом.
Зарычал. Тихо, с угрозой, страшно. Но ненависти в его глазах
не было. Флокен ее не увидел. Что-то другое было в этих гла-
зах.
     Командир рейда, из Волкодавов, вытащил пистолет и на-
правил его на волка. Волк снова зарычал, и тогда Волклдав
выстрелил. Стрелял он отменно, попал волку в голову, прямо
между глаз. Голова у волка мотнулась, и он сразу рухнул
всем телом в песок. Волкодав спрятал пистолет и посмотрел
на стоящего рядом Флокена:
     - Достань его.
     Обвязавшись веревкой, Флокен спустился в яму, стал обма-
тывать концом веревки задние лапы волка. И тут он снова уви-
дел глаза волка - теперь уже мертвые, подернутые пленкой смер-
ти. В глазах волка была тоска, но ненависти в них все-таки не
было.

     3.
     У Флокена был друг, единственный настоящий друг. Они
были одногодки и помнили мир до Потопа. Звали его Стен.
Однажды группа Стена не вернулась из рейда. Через несколь-
ко дней другая группа обнаружила в лесу два обглоданных
человеческих тела. Одно из них удалось опознать по нашивке
на клочке одежды. Это был Стен.
     Жена Стена бегала потом по коридорам жилого бункера,
вопила истошно, бросалась на соседей, билась головой о сте-
ну.
     Флокен запомнил это навсегда.

     4.
     Как-то раз волки напали днем. Нападения этого никто не
ждал, поэтому стае без труда удалось прорвать заградительную
линию и подойти вплотную к жилым бункерам. В тот день в от-
чаянной схватке погибло два десятка мужчин, а потом не до-
считались еще и одного грудного ребенка. Как так получилось,
что ребенок пропал, установить не удалось. Через три года
группа Флокена наткнулась в ходе рейда на логово волчицы-
одиночки. В логове сидел голый и грязный человек-волчонок.
Он не понимал речи, рычал, кусался, бегал на четвереньках.
Его поймали и притащили к Вожаку-Волкодаву. Тот, брезгливо
морщась, с минуту разглядывал ребенка, потом сказал:
     - Двух мнений быть не может. Это волк-оборотень. Убить
его просто так нельзя - только в огне.
     И по его приказу ребенка сожгли во время Вечернего
Ритуала при общем скоплении народа. Как он кричал этот ре-
бенок!

     5.
     Флокена разбудила Лия.
     - Вставай,- сказала она, глядя в сторону.- Вожак-Волко-
дав хочет видеть тебя.
     Флокен поднялся и увидел перед собой Левую Лапу Вожака-
Волкодава. Левая Лапа высокомерно улыбался. У него за спиной
стояли еще двое. Волкодавы. Они были вооружены. Флокен пошел
с ними.
     Они провели его по коридору жилого бункера к апартамен-
там Вожака, пропустили внутрь, сами остались за дверью.
     Вожак сидел в мягком удобном кресле с высокой спинкой и
деревянными украшенными затейливой резьбой подлокотниками.
Каждый из предметов в комнате Вожака имел значение атрибута
Ритуалов: часть - ежеутренних, другая - ежевечерних. Каждый,
кроме, пожалуй, огромного глобуса - предмет, дорогой Вожаку
как память о тех временах до Потопа, когда он работал препо-
давателем географии в местной школе.
     Была здесь и вырезанная из дерева черная фигура Одно-
глазого Волка, символа Вечного Зла, которому в борьбе про-
тивостоит Человек.
     - Приветствую тебя, Вожак-Волкодав,- кланяясь по всей
форме, сказал Флокен.
     - Приветствую,- буркнул Вожак, с откровенной скукой раз-
глядывая Флокена.
     Они помолчали. Флокен ждал, что будет дальше.
     - Я стал замечать,- сказал Вожак-Волкодав,- что ты про-
пускаешь Ритуалы. В чем причина?
     Теперь не моргая он смотрел Флокену глаза в глаза.
Флокен выдержал этот взгляд.
     - Я... я больше не буду посещать Ритуалы,- сказал он
просто.
     Вожак удивился его смелости, но ничем не выдал своего
удивления.
     - Ты не будешь посещать Ритуалы?- переспросил он.- Что
же ты тогда будешь делать?
     - Я очень устаю в последнее время,- ответил Флокен.- Я
буду отдыхать. Лишние минуты отдыха прибавят мне сил, я буду
лучше справляться со своей работой.
     - Хорошо,- медленно проговорил Вожак.- Это хорошо, Фло-
кен, что ты думаешь о своей работе. Это говорит о том, что
ты хороший охотник. Но хороший охотник должен быть и хорошим
человеком. Ты не можешь быть хорошим человеком, не посещая
регулярно Ритуалы. Идет борьба Добра со Злом, Человека с Вол-
ком. Третьего пути не дано. Либо ты с нами, либо ты против
нас. Ритуалы же подкрепляют в Человеке веру, не дают сомнени-
ям сбить нас с выбранного пути. Нельзя забывать об этом. Нельзя
без этого жить. Пойди и подумай, охотник Флокен.
     Разговор был окончен. Вожак недвусмысленно дал это по-
нять. Флокен снова поклонился и вышел из комнаты.

     6.
     Ему словно кто-то шепнул: "Беги!". Он побежал.
     Чувство самосохранения перебороло апатию. Он побежал.
     Несколько дней после разговора с Вожаком-Волкодавом
Флокен ловил на себе косые взгляды охотников, чувствовал,
как растет вокруг зона отчуждения, растет напряженность.
Ничего хорошего ждать впереди не приходилось. А однажды
он увидел как наяву себя, привязанным к врытому в землю
столбу; увидел языки пламени, подбирающищиеся к его босым
ногам с опухшими ступнями; увидел прмстальный взгляд Вожа-
ка-Волкодава, бывшего учителя географии, его толстые губы,
шепчущие что-то - нет, не что-то, а слова приговора, несу-
щего Флокену боль и смерть.
     Он сбежал во время очередного рейда. Сначала отошел в
сторону от устанавливающих ловушку охотников, потом бросился
бежать через лес, не разбирая дороги, успевая лишь только
уворачиваться от ветвей, тычущих в лицо черными жесткими
пальцами. Но никто его не преследовал, и он скоро остано-
вился, тяжело с хрипом дыша и оглядываясь вокруг. Он сел
на поваленный ствол. Он не знал, как ему быть и что делать
дальше. Он не знал других людей в своем мире, никогда не
встречал их, никогда ничего не слышал о них, разве что в
те полузабытые времена до Потопа. Но и вернуться назад он
тоже не мог. Возвращение означало для него смерть. А если
он нарвется на стаю, то и здесь его будет ждать смерть.
Сме