твенного  носа,  но
сквозь зубы просачивался путеводный запах едкого пота недавно проплывших
здесь мужчин. Эта вонючая "нить Ариадны" вывела меня на  противоположный
берег, переманила через пару угловатых валунов и закончилась в небольшой
расселине.
   Утомленные  охотники  спали  совершенно   открытые   и   беззащитные,
доверившие себя судьбе и не ожидающие от нее  никаких  подлостей.  Но  я
точно знал, что через несколько дней они принесут смерть и горе многим и
многим людям.
   Рукоять ольхона послушно легла в ладонь.
   Малх причмокнул во сне и повернулся на спину.
   Черт возьми! Но ведь мы шли с ним бок о бок не  один  день,  выручали
друг друга, делились всем, что было! Почему я должен его убивать?
   Может, он будет хорошим правителем? Ведь это умный  мужик!  Толковый,
решительный. Может, я наоборот  должен  ему  помочь?  Может,  тогда  при
захвате города никто не решиться сопротивляться и крови не прольется?!
   Я понял, что начинаю лгать самому себе и в отчаянии  вскинул  лицо  к
небу. Господи боже, я не хочу его убивать! Я не  хочу  снова  ошибиться!
Почему я?!
   И кто, если не я?..
   Перед глазами всплыло его спокойное, даже ласковое лицо, резкий шаг в
сторону, и Чапа, падающий с перерезанным горлом.
   "Так было нужно"... И этот человек будет владеть чужими жизнями?!
   Рука вскинулась к небу и резко опустилась. Сытно чмокнул под  тяжелым
клинком череп и Малх перестал дышать.
   - А-а-а-а!!!
   Я  круто  развернулся,  взмахивая  окровавленным  лезвием,  и  голова
Ривьена, никогда не умевшего ничего, кроме как кричать, легко отделилась
от тела, откатилась в сторону и в  последнем  усилии  изумленно  открыла
глаза.
   А Кюг уже успел вскочить на ноги и схватить копье.
   - Я с самого начала  чувствовал,  что  мне  придется  тебя  убить,  -
растянул он свои губы в подобие улыбки, - с самого начала.
   - Сейчас ты умрешь Кюг, - ответил я.
   - Вспомни Тхеу, вспомни ее.
   - Эта та старая тетка, с которой ты валялся внизу? Помню.  Задница  у
нее была смачная, жаркая...
   Я взревел от ярости, кинулся вперед и  тут  же  левое  ухо  разорвало
страшной резью! Удар древком откинул меня  на  камни,  от  боли  потекли
слезы из глаз.
   - Вот видишь, малыш, как  все  быстро  кончилось,  -  игриво  сообщил
охотник, неторопливо приближаясь. Он, похоже, считал, что я остался  тем
мальчишкой, который, обливаясь слезами, сдался после первой царапины.
   - А теперь давай посмотрим, какого цвета у тебя кишки.
   Он с демонстративной неторопливостью ткнул острием копья мне в живот.
Я без  малейшего  труда  отвел  удар  в  сторону,  наклонился  и  скусил
наконечник. Охотник отскочил назад и изумленно уставился на  оставшуюся,
в руках деревяшку.
   - Ты забыл, с кем имеешь дело, Кюг.
   - Да я тебя голыми руками задушу! - он откинул в  сторону  древко.  -
Иди сюда!
   - Вспомни Тхеу, Кюг. Вспомни ее. Вспомни перед смертью.
   -  А-а,  это  та...  -  Я  бросился  на  него.   Охотник   перехватил
направленный в живот  удар,  легко  вывернул  из  моих  пальцев  ольхон,
наклонился к самому уху и прошептал - Ты будешь умирать  очень  долго  и
больно...
   Этот бугай уже опять забыл, с кем имеет дело.
   Я не стал отвечать. Я просто повернул  голову  и  сжал  зубы  на  его
шее...

***

   Когда ребята проснулись от жарких солнечных лучей, я сидел на том  же
месте и в той же позе, что и вечером. Но мое опухшее ухо, беззубую пасть
и синяк на челюсти было трудно не заметить.
   - Может, пойдем сегодня в город? - спросил Чегай, старательно глядя в
сторону.
   Интересно, он что, смутить меня боится? Да, я только  что  убил  трех
человек. И правильно сделал. Правильно ли? Имел ли я  право  забрать  их
жизнь?
   - Чегай, почему ты хотел драться с охотниками?
   - Я? - замялся он от неожиданного вопроса.
   - Да.
   - Ну, потому, что они бандиты. Потому,  что  в  Небесном  Городе  они
принесли бы много бед. Может, они стали бы убивать... -  и  он  внезапно
закричал. - Потому, что они убийцы! Убийцы! Потому, что выжить могли  бы
только мы или они! Потому, что нельзя жить рядом с такими!
   - А ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь?
   - Что? - запнулся он.
   - Ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь? Дракон? - я отвернулся
к озеру и спокойно закончил. - Я не пойду с вами в Небесный Город.
   - Что? - выдохнула Ирена. - Как это?
   - Уходите. Я остаюсь.
   - Подожди, Лунный Дракон, ты ведь не зверь! Твоя воля победила! Ты не
дикий, ты не опасен!
   - А если я зазеваюсь? Забуду вовремя поесть? Не смогу поймать дичь? -
мой голос окреп и словно зажил своей жизнью. -  Пусть  всего  один  раз,
пусть не скоро. Ты хочешь, чтобы через месяц, год, или через пять лет  я
сожрал твою жену или твоего  ребенка?!  Хочешь?!  Убирайтесь  отсюда.  Я
остаюсь.
   На этот раз они промолчали. А потом послышались удаляющиеся шаги.
   Я остался один.
   Почему? Потому, что, я убил трех человек. Убил, добиваясь  покоя  для
жителей Небесного Города.  Но  смогут  ли  они  спокойно  жить  рядом  с
драконом? Только что я убил трех человек... Таких же людей, как и я сам.
Имею ли я право относиться к себе иначе, чем к ним?.. И если  их  нельзя
пускать в город, то и мне...
   Вот уж не ожидал, что мой путь окончится так.  Никак  не  ожидал.  Но
чувствую - путь мой в этом  мире  закончен.  И  прошел  я  его  не  зря.
Кажется, мне удалось понять, как не совершать ошибок  в  своей  жизни...
Надо просто предъявлять к себе те же требования,  какие  предъявляешь  к
другим. Требовать от себя того же, что и от других  людей.  И  судить  о
себе так же, как и  о  других.  И  именно  поэтому  я  остался  здесь  в
одиночестве.  Дракон-одиночка.  Мне  не  место  среди  людей.  Я  навеки
назначен судьбою в изгои и отшельники. Мой путь окончен.
   Все.

Часть 3
Охота на добровольцев

Глава 1
Ира, Ирочка, Иришка

   Не дожидаясь, пока Гриша Капелевич в очередной раз завалится ко мне с
неизменной бутылкой водки, я запер  гараж,  сделал  на  прощание  ручкой
вахтерше тете Клаве, обряженной в модную ныне пятнистую форму, и побежал
на метро.
   Зима уже уверенно вступила в свои  права  -  не  смотря  на  довольно
раннее время город укутывала ночная тьма, ветви деревьев в садике вокруг
ТЮЗ а искрились густым инеем, а под деревьями  лежали  высокие  сугробы,
истоптанные вездесущими детишками.
   Иногда у меня появлялась совершенно  мальчишеское  желание  забраться
вместе с ними на одну из этих белых гор, прокатиться по ледяной дорожке,
поиграть в снежки...
   Почему ныне это занятие считается неприличным для взрослых дяденек?
   Предки ведь наши подобным баловством не брезговали. И даже живописали
по этому поводу красочные полотна. "Штурм снежной крепости". Это вам  не
"Стахановцы изучают последние  постановления  партии".  Правда,  на  тот
момент желания штурмовать снежную крепость у меня совсем  не  возникало.
Скорее наоборот - страшно хотелось спать.
   В ларьке у Витебского вокзала я купил кисточку бананов (на ужин и  на
завтрак хватит), лениво облаял кришнаита,  пытавшегося  всучить  каждому
встречному-поперечному по  "Бхагаватгите"  (перевод  с  английского),  и
нырнул под землю.
   Правый эскалатор стоял на профилактике - на  спуск  работал  средний.
Именно это и сыграло  свою  роковую  роль:  люди,  медленно  двигающиеся
наверх,  находились  буквально  на  расстоянии  вытянутой  руки.  Взгляд
лениво, не останавливаясь, скользил по усталым лицам и вдруг...
   - Ирена!!!
   И еще до того; как мозги опознали во встречной девушке очаровательную
заречанку из  параллельного  мира,  ноги  оттолкнулись  от  ступенек,  я
вспрыгнул на поручень, оперся о бронзовую крышку осветительного фонаря и
соскочил на встречный эскалатор.
   - Ты чего, псих?! - вякнула тетка в коричневом дутом пальто.  Спорить
я с ней не стал, просто пробежался вверх  по  ступеням  и  опустил  руку
заречанке на плечо.
   - Ирена! Привет.
   - Здравствуйте... - удивленно ответила девушка. - А  откуда  вы  меня
знаете?
   - Как откуда? - удивился в свою очередь и я, а уж потом осознал,  что
нахожусь отнюдь не на дороге к Небесному Городу, и девушка  передо  мной
никак не может быть той, с которой мы так долго находились вместе. -  Но
ведь ты Ирена?
   - Вообще-то, меня зовут Ира... - почему-то не очень уверенно ответила
она.
   - Ира. Ирочка. Иришка... какое чудесное имя... - хорошо хоть, она  не
видела, как я по перилам скачу. А то ведь  совсем  бы  разговаривать  не
стала. Глупо. Откуда может  взяться  Ирена  в  этом  мире?  А  эскалатор
неторопливо полз вверх, и там, у схода со ступеней  я  увидел  терпеливо
поджидающего добычу милиционера. Понять, кого он ждет -  семи  пядей  во
лбу не требовалось. - Ну все, Иришка. Пятнадцать суток мне обеспеченно.
   - За что?
   - Слушай, Ирочка, - зачастил я, наблюдая  за  неуклонным  надвижением
стража правопорядка, - я искал тебя всю  жизнь,  именно  тебя  и  никого
больше. Будет глупо, если мы  потеряем  друг  друга.  Позвони  мне.  Сто
двадцать два, пятнадцать, тридцать шесть. Сто двадцать два,  пятнадцать,
тридцать шесть. Сто двадцать два, пятнадцать, тридцать шесть.  Игорь.  Я
тебя очень прошу, позвони.
   Ступени закончили подъем, скинув нас  на  пол  вестибюля.  Милиционер
шагнул ко мне.
   - Добрый вечер, сержант, - поздоровался я.
   - Привет, - ответил он и крепко сжал мое плечо. - Пошли?
   - Пошли, - согласился я, повернулся к девушке и еще раз  попросил.  -
Обязательно позвони.
   Сержант привел меня в  конурку,  громко  именуемую  "комнатой  охраны
порядка", посадил на хлипкий стул.
   - А ну, дыхни!
   Я дыхнул. Милиционер скривился.
   - Вроде трезвый... Документы есть?
   - Права устроят? - я достал "корочки" и на всякий случай добавил. - Я
тут рядом работаю, на Звенигородской. В одиннадцатом интернате.
   - Чего ж ты скачешь по перилам, как горный козел?
   - Ты же видел эту девчонку,  сержант.  Я  просто  обязан  был  с  нею
познакомиться!
   - Это ты кувыркался туда-сюда только для того, чтобы познакомиться  с
этой девицей? - милиционер прищурил левый глаз.
   - Но какие у нее были волосы, сержант...
   - Вот составлю сейчас на тебя протокол, будешь знать.
   - А какие у нее глаза...
   - Хоть познакомился? - не выдержав, улыбнулся сержант.
   - Обещала позвонить.
   - И когда?
   В ответ я только тяжело вздохнул.
   - Ладно, - сержант протянул мне документы. - Чеши давай отсюда. И  не
дай бог еще хоть раз попадешься мне на глаза!..
   Дома я сварил себе чашечку крепкого кофе (от кофе у меня  всегда  сон
намного крепче), перекусил двумя бананами и сунулся  в  большую  комнату
пообщаться с "одноглазым другом". Однако мамочка, оказывается, пребывала
дома и смотрела Уимблдонский  турнир.  Какой  только  пакости  нынче  по
телеку не показывают! Нет чтобы трансляцию с гонок грузовиков  устроить!
Осталось только чмокнуть родительницу в щеку, съесть еще  один  банан  и
завалиться спать.
   Вот в этот миг и зазвонил телефон.
   - Алло... - услышал я нежный женский  голос,  и  всю  сонливость  как
ветром сдуло.
   - Ирена?!
   - Это вы, Игорь? - в голосе  послышалась  усмешка.  -  Разве  вас  не
упекли на пятнадцать суток?
   - Свободных мест не оказалось, - я сел на диване и  включил  свет.  -
Это очень хорошо, что вы позвонили.
   - Игорь, а вы можете ответить мне на один вопрос? Только честно.
   - Конечно. Я всегда отвечаю честно...
   Почти всегда.
   - Почему вы назвали меня в метро "Иреной"?
   - Почему назвал "Иреной"? - я почесал лоб и  попытался  ответить  как
можно честнее, - Мне показалось, что это ваше настоящее имя.  Как-то  не
пришло в голову, что таких имен не существует в природе.  А  почему  это
вас так заинтересовало?
   - Потому, что мои мама и папа звали меня именно так...
   По этой фразе я почувствовал, что ее родителей уже  нет  в  живых,  и
снова вспомнил Ирену. Там, на горе, ее отца и мать  порвали  шери...  По
коже заструился холодок предчувствия, а губы произнесли  невинный  вроде
бы вопрос.
   - Ира, а у вас нет на плече трех родинок в форме треугольника?
   - Есть... - удивленно ответила она.
   - А шрама на коленке?
   - Откуда вы знаете?
   - А родинки на левой груди?
   - Откуда вы все это знаете? - в голосе  зазвучало  возмущение.  -  Вы
что, подглядываете за мной? Да?!
   - Нет. Но только боюсь, вы мне не поверите.
   - Чему?
   - Вот уже почти месяц я вас каждую ночь во сне вижу.
   - Во сне?.. - она примолкла. Вполне естественное изумление. -  И  что
еще вы видели во сне?..
   - Во сне у  вас  был  дед,  -  рассмеялся  я,  попытавшись  разрядить
обстановку, - которого звали Закидон.
   - Алло! Ира! Вы куда пропали?.. Уж  не  хотите  ли  вы  сказать,  что
вашего деда действительно зовут Закидоном?!
   - Моего дедушку зовут Захаром Андреевичем. Он очень давно  занимается
альпинизмом. И его друзья очень часто  называют  его  именно  Закидоном.
Характер, говорят, нервный.
   - Тогда я скажу то, чего не может быть совершенно точно: в моих  снах
вы любите запеченных в костре сусликов.
   - Сусликов не пробовала. Но когда меня брали  на  охоту,  то  угощали
запеченной в углях уткой.  Горячая,  на  свежем  воздухе,  ароматная,  с
дымком. Пальчики оближешь.
   - Ирина, а может мы тогда прокатимся за город в  эту  субботу?  Утка,
санки, транспорт и погода с меня. Согласие - с вас.
   - Послушайте, Игорь, а чем мы занимались в ваших снах, если вы знаете
про все родинки на моем теле?
   - Ничем. Просто гуляли.
   - И после этого вы знаете про родинку на левой груди...
   - Мы загорали на берегу горного озера.
   - Голышом, что ли?
   - Ира, поехали в субботу за город, и я расскажу вам про все свои сны.
   - Так как насчет родинки? - гнула свое девушка.
   - Ну, может человек загорать голышом хотя бы во сне!
   В трубке послышался смех.
   - Так вы поедете?
   - Ну, я не знаю. У меня на субботу могут появиться другие планы.
   - Ирочка, - очень ласково сказал я, - в своем следующем сне  я  укушу
вас за ухо.
   - А уши у меня там, во сне, проколоты?
   - По-моему, нет.
   - Жалко...
   - Ира, у вас может возникнуть еще огромное количество вопросов, а мне
очень хочется снова увидеть ваши глаза, ваши волосы...
   - И родинки...
   - ... и услышать ваш голос. Я приглашаю вас в эту субботу  за  город.
Вы согласны?
   - Я очень люблю спать. Ну когда еще можно поспать, как не в  выходные
дни?
   Скрипнула дверь, в комнату заглянула мама.
   - Это ты, что ли, уже час на телефоне висишь? Мне, между прочим, тоже
поговорить нужно.
   - Сейчас мам, уже заканчиваю, - и я снова  поднес  трубку  к  уху.  -
Извини, Ирена, маме телефон нужен...
   - Так где мы встречаемся?..
   С точки зрения буквы закона  субботняя  поездка  на  казенном  "Рафе"
была, конечно, административным нарушением, но совесть  меня  отнюдь  не
мучила - вложил я в эту машину куда больше сил  и  средств,  нежели  наш
екатерининский дом престарелых за все двести лет своего существования.
   Ирена ждала меня на выходе из станции метро. Оделась она для  поездки
за город не в туфельки и платьице, что у женщин бывает, а в ярко-красную
болоньевую куртку и в зеленые, опять  же  непромокаемые,  штаны.  Костюм
попугайский, но практичный: и теплый, и  хорошо  заметный,  если  искать
придется - не  дай  бог  понадобится.  Завершали  наряд  синяя  вязанная
шапочка  и  высокие  лыжные  ботинки.  Похоже,  девушка   была   опытной
путешественницей. Вот только лыжи у  нее  оказались  городские  -  узкие
досочки с загнутыми носками для пробежек по накатанной лыжне.
   - Привет,  -  сказал  я,  откровенно  любуясь  ее  мягкой,  неброской
красотой. - Давно ждете?
   - Нет, - девушка слегка смутилась и попыталась поправить убранные под
шапку волосы. - Просто электричка скоро уходит, вот я  и  решила  прийти
пораньше. Мы на нее еще успеем.
   - Зачем нам электричка? - пожал я плечами. -  Своим  ходом  доедем...
Пошли, моя машина перед платформами стоит.
   - Так у вас есть машина? - она удивилась так, что даже обидно  стало.
Почему это у меня не может быть машины?
   - Ну... как сказать... Колеса есть. Понимаете, маленькие  люди  ездят
на маленьких машинах, "жигулях" там, "волгах" всяких, а большие люди - в
больших машинах: автобусах,  или  хотя  бы  микроавтобусах.  Мы  -  люди
приличные, а потому моя машина рассчитана точно на нас.

***

   Говорят,  в  правилах  дорожного  движения   от   пятидесятого   года
запрещалось возить женщин на переднем сидении. Потому, что когда рядом с
водителем сидит красивая женщина, то он будет смотреть куда  угодно,  но
только не на дорогу. Мудрая мысль. Если б я дорогу на Вырицу  не  помнил
наизусть, то наверняка бы посшибал все придорожные столбы.
   В деревне Борисово мы в свое время снимали дачу, и я неплохо знаю  ее
окрестности. Песчаный карьер за березовой рощицей по выходным не работал
никогда, а дорога к нему вела  вполне  приличная.  Я  развернулся  перед
вагончиком мастера, заботливо опутанном толстенными цепями,  и  заглушил
двигатель.
   - Приехали. Дальше можно пробиться только на лыжах.
   - И где это мы?
   - Южный филиал Кавголово. - я извлек из багажника самодельные  санки,
сколоченные из  пары  широких  детских  лыж  и  двух  старых  табуретов,
пристегнул на них рюкзак с предметами  первой  необходимости  и  зацепил
лямку за ремень. - Имеет среди местных жителей кличку "Тибет". В  зимнее
время посещается только особо посвященными. В летнее - еще реже. Пошли?
   День, как по заказу, сиял, словно новогодняя  открытка:  на  небе  ни
облачка, солнце в зените, серебряный иней на  кустах  дюймовой  толщины,
прямо сугробы в миниатюре.  Легкий  морозец,  и  ни  дуновения  ветерка.
Сосновый бор словно спал в  звенящей  тишине,  каждый  скрип  снега  под
лыжами  разлетался  на  весь  лес  и  возвращался  шепотливым  эхом.  От
недалекого куста повеяло запахом тепла и настороженного страха.
   - Тихо... - я остановился,  зачерпнул  горсть  белых  искр  и  слепил
снежок. - Смотри...
   Снежок зарылся точно в корни кустарника, оттуда взвилась белая ракета
и, словно шарик пинг-понга, шустро заскакала между деревьев.
   - Заяц! - восторженно охнула Ира. -
   Как настоящий!
   - Он и есть настоящий, - обиделся я,
   - Русак по национальности.
   - А волки у вас тут есть?
   - Нет. Они медведей боятся.
   - А медведя ты можешь так же, снежком?
   - Ну уж нет, - отверг я коварную провокацию. - Он спросонок не  в  ту
сторону заскакать может.
   - Слушай, как тут здорово! Я уже два года зимой в лесу не бывала.
   - Это еще что, - она сама не заметила, как перешла на  "ты",  чему  я
мысленно искренне обрадовался. - Сейчас на  Тибет  поднимемся.  Вот  там
действительно красота.
   Надо  сказать,  что  "Тибет"  красив  только  зимой.   Сосновый   бор
обрывается на вершине холма, и поросший редкими кустами  склон  довольно
круто уходит вниз, плавно перетекая в большую поляну, окруженную  низким
рябинником. Создается непередаваемое ощущение  домашнего  уюта  прямо  в
чаще леса, отрешенности от прочего мира. А летом... Летом -  это  просто
чавкающее болотце с густыми роями комаров.
   - Ух ты, - присвистнула девушка. - Чур я первая!
   - Не стоит, - осадил ее я, - у меня тут уже  пять  пар  лыж  сломано.
Возьми лучше санки.
   - На санках неинтересно, - гордо хмыкнула Ира. - Детские забавы!
   - Да? Спорю на коробку "Ассорти", что ты не попадешь на санках вон  в
тот куст шиповника внизу склона.
   - Очень надо царапаться!
   - А ты не в сам куст, ты рядом с ним проедь. Хотя бы в паре метров.
   - Запросто! - Пока я отстегивал рюкзак, она скинула лыжи, воткнула их
в снег и уселась на сани. - Смотри!
   Надо сказать, что прокатиться на санках по склону Тибета было не  так
просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, до трассы  для  фристайла
ему далеко, но мелкие холмики имелись в огромном количестве, и каждый из
них норовил изменить направление движения самым непостижимым образом.
   При первой попытке Ира доехал