сейчас? Мы уже почтив  Ашане
или так близко от него, что расстояние теперь не имеет значения. Со всех
точек зрения отсюда легче наносить удары, да и дальше идти будет  проще:
жирные богатые южане совершенно обленились без войны.
   - Не так уж и обленились, - сказал кто-то в одежде капитана наемников
с гнусавым произношением уроженца Эброса.  -  Если  они  поднимутся,  то
сумеют драться. Не так давно они отбросили назад армии Девяти Городов  и
заставили их убраться восвояси.
   - Они уговорили их уйти, вот что я слышал, -  протянул  северянин.  -
Южане и люди с запада привыкли говорить. А мы - драться.
   Кто-то еще  присоединился  к  кружку  совета.  Присмотревшись,  Элиан
узнала Кутхана. Он кинул на нее беглый взгляд, от которого  не  укрылись
ни ее место, ни ее одежда, и приветствовал  нового  оруженосца  улыбкой,
когда наклонился и что-то прошептал на ухо Мирейну. Элиан напрягла разум
и слух, чтобы подслушать.
   - Ничего, ваше величество, - сказал Кутхан.  -  Мы  обнаружили  явные
следы обширного лагеря, и следы эти свежие,  но  стоянка  пуста,  и  нет
никаких знаков, указывающих на то, куда  эти  люди  направились.  -  Они
могли рассеяться? -  спросил  Мирейн.  -  Возможно.  Если  так,  то  они
разбежались на все четыре стороны и  искусно  замели  следы.  -  Как  ты
думаешь, сколько их было? - Трудно сказать, мой господин. Я думаю, около
полусотни или меньше, но вряд  ли  больше,  иначе  что-то  осталось  бы.
Мирейн кивнул.
   - Ты хорошо поработал. Отправляйся снова в  путь  и  поищи  подальше.
Если обнаружишь хоть малейшую подозрительную деталь, я должен это знать.
- Хорошо, мой господин. Господь да хранит вас. Кутхан улыбнулся брату  и
Элиан. С ловкостью разведчика он растворился в полуночной мгле и  исчез.
Мирейн принял прежнюю позу, облокотившись на  локоть  и  прикрыв  глаза.
Совет  продолжался.  Элиан  не  сомневалась,  что  ни  одно   слово   не
ускользнуло от него. Голоса зазвучали громче, перекрывая друг друга. - А
я говорю, что севера будет достаточно! Чего мы хотим от толпы  варваров,
южан, людей с запада, какими бы они ни были?
   - Чего мы хотим? Проклятие, мы хотим править ими! На что еще  годятся
варвары?
   - Да, - тихо произнес Мирейн, и внезапно воцарилась тишина. - На  что
мы еще годимся? Ибо сам я родился на юге.
   - Ваша мать была наследницей Янона, -  сказал  человек,  который  так
воинственно выступал последним.
   - А ее мать была принцессой  Асаниана,  -  поднялся  Мирейн.  Он  мог
возвышаться, словно башня, над сидящими вождями и тем не менее  дать  им
понять, что ему не хватает стати жителей Янона. - Мои лорды, вы говорите
о выборе: юг или запад. О востоке, кажется, никто  не  думает,  впрочем,
там только дикие земли и море. Ладно. На западе находятся наши союзники,
племена, которые служат тому же богу, что и мы,  а  за  ними  -  границы
Золотой империи. На юге лежат Сто  Царств  -  еще  одна  империя,  можно
сказать, хотя никто из тамошних жителей не стал бы так ее называть.
   - В таком случае мы, - сказал Вадин, впервые за все это время  открыв
рот, - мы - северная империя. И  разве  твой  отец  не  отдал  тебе  для
правления весь мир? Мирейн криво улыбнулся.
   - Едва ли можно сказать отдал, брат мой, и тебе это хорошо  известно.
Скорее он предложил мне завоевать его.  -  Глаза  Мирейна  обежали  круг
совета. - Так что же следующее? Юг или запад? Кто будет выбирать?
   - Ты, конечно, - сказал Вадин. - У кого еще есть такое право?
   - Кое у кого оно есть. Галан! Элиан оторопела. Мирейн смотрел на нее,
внезапно став чужим и безжалостным.
   - Галан, как ты считаешь, куда мне направиться? Она высказала то, что
думала, не смягчая и не приукрашивая своих мыслей:
   - Раз уж тебе угодно пошутить, сделай то, что ты  всегда  намеревался
сделать:  перейди  границу,  которую  уже  перешли  твои  разведчики,  и
отправляйся на юг. Халенан знает об этом. Он велел мне кое-что  передать
тебе. Он назвал тебя чертовым дураком и  сказал:  "Если  ему  вздумается
ступить на мою землю, пусть лучше сделает это как друг, иначе не  важно,
кто он - сын бога или еще кто-нибудь, но его  голова  окажется  на  моем
копье".
   Волна гнева прокатилась по кругу. Но Мирейн раскатисто рассмеялся.
   - Он действительно так сказал? Пусть повторит это при нашей  встрече.
Потому что на юг я, конечно, пойду, и сам бог пойдет впереди меня. А как
насчет тебя, родственник Красного князя? Поскачешь ли ты по правую  руку
от меня?
   Он ждал уверенного, смелого ответа. И Элиан  дала  его,  хотя,  может
быть, и не совсем в тех словах.
   - Я буду по правую руку от тебя, - сказала она,  -  чтобы  убедиться,
что тебя ведет дружба. Или же...
   - Или - что? - Он был сияющим, смеющимся, опасным.
   Элиан ответила на его улыбку. - Или тебе придется отвечать не  только
передо мной или Халенаном. Тебе придется отвечать  перед  самим  Красным
князем. - Мне кажется, этого нечего бояться. - А стоило  бы,  -  сказала
она, удивляясь сама себе, потому что верила  в  свои  слова.  -  Но  что
касается меня, я присягнул тебе. Пока я жив, я буду  держать  клятву.  Я
пойду с тобой на юг, Мирейн Ан-Ш'Эндор.

Глава 8

   Сын Солнца взял Ашан без всякого боя. Когда  его  армия  прошла  лес,
который  служил  северной  границей  княжества,  и  заполонила  лабиринт
каменистых равнин, к ним приблизились всадники под желтым  стягом  князя
Ашана. Они распростерлись у ног Мирейна,  умоляя  о  мире,  называя  его
королем, уверяя его в почтении со стороны их господина и приглашая его в
стены города. Сами они предложили себя  в  заложники  и  вместе  с  ними
молодого красивого юношу, которого из-за красно-коричневого  цвета  кожи
можно было принять за янонца.
   По его словам, он был близким родственником принца.
   Не  наследником,  как   отметила   Элиан,   но   достаточно   близким
родственником. Старый Луйан,  который  мог  вести  затяжную  беспощадную
войну  среди  этих  скал,  все-таки  решил   связать   свою   судьбу   с
завоевателем.
   Выбор был сделан без всяких оговорок. Его замки распахнули свои двери
навстречу войскам, народ приветствовал их как победителей, вассалы вышли
к ним навстречу с дарами  и  выражением  почтения.  Это  было  вовсе  не
вторжение,  а  королевское  путешествие,  которое  привело   Мирейна   в
Хан-Ашан, где его ждал князь.
   Он был уже стар. Слишком стар, сказали его посланцы, чтобы нести свои
кости на горные тропы.  Князь  принял  Мирейна  у  входа  в  собственный
тронный зал, опираясь на руки двух дюжих молодых людей, самых любимых из
сорока его сыновей, - все-таки он решился выйти из своих  покоев,  чтобы
продемонстрировать полное смирение, какое вассал проявляет  перед  своим
господином.
   Мирейн принял это, как он принимал все остальное в Ашане, с любезными
словами и царственными манерами  и  лишенным  всякого  выражения  лицом,
которое напоминало каменное изваяние бога. Королевское лицо, вот как это
назвала Элиан. Его разум не поддавался ей, он был белым и непроницаемым,
словно стены замка Луйана.
   Элиан прислуживала ему на празднике в зале князя Луйана.  Обязанности
оруженосца были значительно облегчены благодаря  заботам  хозяина  -  по
Правде говоря, ей было почти нечего делать. Она стояла возле  Мирейна  и
следила за тем, чтобы слуги своевременно наполняли его кубок и  тарелку.
Ел он мало и только притворялся, что пьет.
   Она подумала, что знает  почему.  Женщины  Ашана  жили  так  же,  как
женщины запада: они ходили закрытые вуалями и сидели отдельно от мужчин,
но  по  праздникам  высокородные  дамы  обедали  в  общем   зале.   Жена
предводителя Луйана  делила  с  ним  трон.  Она  отличалась  невероятным
объемом и при этом необычайной величественной красотой. Многие из лордов
и союзников предводителя сидели в компании жен или любовниц.  Незамужних
женщин   присутствовало   мало,   и   были   они   самого   благородного
происхождения: высокая и гибкая  женщина  с  ожерельем  жрицы  оказалась
дочерью князя, здесь же находились дочери одного или двух его сыновей.
   Одна из них, дочь самого наследника, сидела между  Мирейном  и  своим
отцом, а это, как было известно Элиан, выходило за рамки  общепринятого.
Большинство княжеских дам отвечали  вкусам  их  господина  -  по-янонски
высокие, почти по-янонски темнокожие, поразительно  красивые.  Эта  была
маленькой, хрупкой и хорошо сложенной; ее нежные руки и гладкий  лоб  не
портило ни пятнышко южной бронзы; ее  глаза  были  огромными,  круглыми,
темными и влажными, словно глаза лани. Остальная часть  лица  скрывалась
под вуалью, но это не мешало различить нежный овал и предположить, что у
девушки прекрасные  зубы.  Единственным  ее  изъяном  оказался  голос  -
высокий и, несмотря на все усилия смягчить его, резковатый.
   Мирейн казался увлеченным ею, он склонялся к ней, чтобы расслышать ее
шепот, улыбнуться на ее шутку. Он выглядел величественно во  всех  своих
украшениях, приличествующих королю Я нона, весь в  белом  и  золотом,  с
кожей, подобной черному дереву. Элиан своими руками вплела в его  волосы
золотые шнуры. Когда она пыталась совладать с его непокорной  шевелюрой,
он обернулся и растрепал ее собственную гриву, рассмеявшись,  когда  она
вспыхнула от гнева.
   Элиан поджала губы. Что ж, разве не этого она хотела? Она сбежала  из
дома как мальчишка, и Мирейн смотрел на  нее  соответственно.  Хотя  они
жили в одной палатке, он  ни  разу  не  дотронулся  до  нее,  кроме  как
по-братски или по-дружески, ни разу  не  взглянул  на  нее  как  мужчина
смотрит на женщину. Даже когда  он  увидел  ее  обнаженную  грудь,  его,
кажется, интересовали только раны, требующие лечения.
   Дама держала его руку, высоко и пронзительно  хихикая.  Ее  зачаровал
знак Солнца: золотое светило, которое сияло на  живом  теле,  слилось  с
ним, было его частью.
   -   Можете   дотронуться,   -   сказал   Мирейн    с    теплотой    и
снисходительностью. - Больно не будет. Она опять  хихикнула.  -  Нет.  О
нет! Это будет святотатством! Однако руку его не отпустила. Взгляд Элиан
встретился со взглядом Вадина. Японский лорд уклонился  от  протокольных
обязанностей при помощи простой  уловки:  он  велел  брату  занять  свое
место, а сам переоделся стражником  и  наблюдал  за  Мирейном.  Элиан  с
трудом уговорила себя не возмущаться его прихотью. Вадин шел куда хотел,
делал то что хотел, и отвечал только перед королем. С Элиан он обращался
с неизменной вежливостью, которую можно было даже принять  за  выражение
дружбы: такого рода отношение проявляет человек к любимой собаке  своего
брата.
   Вадин, невозмутимый и беззаботный, с  легкой  улыбкой  прислонился  к
стене.
   - Сегодня мой господин  вовсю  развлекается,  -  заметил  он.  -  Они
составляют красивую пару, тебе не кажется?
   Элиан заставила себя не менять выражения лица, но глаза ее сверкнули.
- Как он может ее выносить? - Как вообще мужчина может выносить красивую
женщину?
   - Да у нее голос как у кошки, которой прищемили хвост.
   - Зато у нее богатое приданое. Элиан резко вдохнула воздух. - В конце
концов, - сказал Вадин, - он уже  семь  лет  как  король.  Пора  бы  ему
обзавестись наследником.
   - Сильный трон, сильные наследники. - Элиан рубила  слова.  -  Я  все
понимаю. Да и кто не понимает? Но эта...
   - У тебя есть на примете лучшая кандидатура? Элиан не стала отвечать.
Не осмелилась. А Вадин и не настаивал. По необъяснимой и сводящей  ее  с
ума причине ему этот разговор доставлял удовольствие. Он развлекался. Но
ведь он ничего не знает. Не может знать.
   Элиан изо всех сил пыталась по-мальчишески нахмуриться. Вадин  только
ухмыльнулся в ответ и отправился куда-то по своим делам.

***

   Мирейн возвратился к себе очень поздно, намного позже Элиан,  которая
ушла при первом удобном случае, после того как  вино  пошло  по  второму
кругу; впрочем, женщины удалились еще раньше.
   Мирейн коротко улыбнулся ей. Он  все  же  изрядно  выпил:  глаза  его
блестели, а дыхание было насыщено винными парами.  И  тем  не  менее  он
твердо стоял на ногах. Когда она стала подниматься со  своего  ложа,  он
жестом остановил ее.
   - Нет, отдыхай. Я могу раздеться сам. Несмотря на это, она подошла  к
нему, чтобы взять плащ и украшения. Когда  он  снимал  килт,  то  всегда
поворачивался к ней спиной, щадя ее стыдливость, а вовсе не из-за своей.
В Яноне, как сказал ей как-то Кутхан, в ванне ему  прислуживали  девушки
из знатных семей. Разбирая спутанные пряди  его  волос,  Элиан  невольно
улыбнулась, вспомнив историю о том, как юный принц из Хан-Гилена впервые
разделся донага в комнате, полной прекрасных женщин. Ибо  всем  известен
Древний обычай: дворянские династии крепнут, когда к  ним  примешивается
королевская  кровь,  а  иногда  случается  так,   что   избранная   дама
впоследствии оказывается на троне.
   Мирейн зевнул и гибко потянулся подобно кошке.  -  Сиди  спокойно,  -
приказала ему Элиан, наполовину раздраженно, наполовину озабоченно.
   Он покорно повиновался.  Она  продолжала  терпеливо  распутывать  его
волосы, и они свободно падали ему на плечи. Битвы оставили на  его  теле
множество шрамов, но только спереди -  кожа  на  спине  была  гладкой  и
ровной. Один раз пальцы Элиан случайно  коснулись  его  тела:  оно  было
нежным, как у ребенка, но под  кожей  перекатывались  стальные  мускулы.
Мирейн снова зевнул.
   - Эти ашани, - сказал он, -  кажется,  половину  государственных  дел
совершают под винными парами.
   - У них есть пословица: "Вино - источник мысли; сон и утренний свет -
ее конец". И еще другая: "Смягчи своего противника вином и лепи из  него
что хочешь, когда он проснется".
   -  То  же  самое  говорят  и  в  Яноне.  Но  у  нас  это  напоказ  не
выставляется. Как только оказалось, что компания  изрядно  поднабралась,
принц Луйан предпринял атаку. Он сказал, что готов стать  моим  истинным
союзником, ревностным служителем сына бога,  если  только  я  окажу  ему
взамен маленькую милость. - Ну конечно.  И  насколько  же  она  мала?  -
Совсем крошечная. Сущая безделица.  Кажется,  он  не  может  поделить  с
князем Эброса одну долину. Князь Эброса часто размещает там свои отряды.
Так вот, он спросил, не одолжу ли я ему свою армию,  чтобы  восстановить
там свои права законного владельца?
   - И ты одолжишь?
   - Я подумаю над этим.  Наверняка  будет  много  возни  из-за  кусочка
зеленой  равнины,  через  которую  к  тому  же  протекает  река.   Будут
посольства с той и другой сторон, будут и  предательства.  Я  и  сам  не
знаю, смогу ли разобраться, кто  действительно  имеет  на  нее  законные
права.
   Наконец его волосы были  распутаны.  Элиан  убрала  золотые  шнуры  в
шкатулку. Когда она опять повернулась, оказалось, что Мирейн  уже  сидит
на кровати, сбросив покрывало, и с нетерпеливым  видом  держит  в  руках
гребень. Она проворно отобрала у него гребень и начала его причесывать.
   - Эброс и Ашан никогда не испытывали особой любви друг к другу.  Если
ты пойдешь в эту  долину,  хотя  бы  с  целью  определить  ее  истинного
хозяина, князь Эброса решит, что это начало войны. - В  таком  случае  я
наверняка выйду из нее победителем.
   - Тебе ведь нужен Эброс, верно? Так или иначе, ты получишь его.
   Он взглянул на нее, неподвижный и спокойный. Но некая  маска,  всегда
скрывавшая его чувства от остального мира, теперь слетела.
   - Ты хочешь остановить меня?
   Элиан глубоко задумалась. Мирейн смотрел на нее. Она нахмурилась.
   - Ты снова играешь со  мной.  Притворяешься,  что  мое  мнение  имеет
какое-то значение. - Но, - сказал он, - так оно  и  есть.  Элиан  совсем
помрачнела.
   - Это из-за того, что я это я, или потому что мой отец может  поднять
против тебя весь юг?
   - Или, - подхватил Мирейн, - из-за того, что  высокородный  принц  из
Асаниана мечтает заполучить тебя в свой гарем?
   Ее сердце похолодело. В горле встал ком, и она почувствовала,  что  у
нее пропал голос. - Я... я никогда... откуда ты... - Шпионы,  -  ответил
он серьезно. Элиан не могла ничего  прочесть  в  его  душе.  -  Об  этих
королях из Асаниана идет дурная слава.  С  колыбели  их  учат  любовному
искусству, они обращаются с женщинами как со  скотом,  поклоняются  всем
богам и никакому в отдельности. Три вещи составляют предметы их великого
искусства:  любовь,  софистика  и  предательство.  А  великая   гордость
связывает все это воедино.
   - Илариос совсем не такой. - Внезапно наступившая тишина почему-то не
пугала Элиан, и она поспешила заполнить ее потоком слов. -  Он  попросил
моей руки с подобающими почестями. Он обещал сделать меня  императрицей.
- А ты прибежала ко мне. - Я прибежала, потому что дала слово.
   Мирейн ничего не сказал и только глубоко вздохнул. Когда  он  наконец
заговорил, голос его звучал так, словно об Илариосе и не упоминалось.
   - Я возьму Эброс. Если придется сделать это силой,  то  пусть  так  и
будет. Но править я буду в мире без войны. - Ум и тело  его  напряглись,
затем он расслабился, и губы его тронула усмешка. - Хозяин этого дома  -
человек тонкий. Свои условия он подслащает чистым медом  -  предложением
руки своей внучки. Рука Элиан замерла в воздухе. -  И  ты  примешь  его?
Мирейн засмеялся.
   - У меня своя политика, - сказал он. -  Когда  кто-нибудь  предлагает
мне жениться, я любезно благодарю, обещаю поразмыслить. И больше об этом
не думаю.
   - А если он будет настаивать?  -  Я  заговорю  о  других  вещах.  Она
молчала,  разглаживая  буйные  пряди.  Множество  женщин,  должно  быть,
мечтают об этом стройном и мускулистом теле. Наконец Мирейн сказал:
   - Король должен жениться во имя сохранения династии.
   Губы Элиан слегка скривились, когда он произносил это. Мудрые  слова.
Ее мать говорила почти то же самое и почти таким  же  тоном.  Мирейн  не
видел ее лица. Он был спокоен. - Так что это долг короля.  А  значит,  и
мой долг. - Ты женишься, когда найдешь женщину,  достойную  стать  твоей
королевой? - Я уже нашел ее.
   Глаза Элиан потухли, словно ей нанесли сильный удар. Но в  ней  текла
королевская кровь, ее научили сдерживать эмоции.
   - Как мудро с твоей стороны, - беззаботно сказала  она,  -  позволить
союзникам поверить, что они могут запросто связать тебя  узами  брака  с
одной из их родственниц. И какая же она, эта твоя дама?
   - Очень красивая. Очень остроумная. И довольно необузданная, если  уж
быть до конца правдивым.  Впрочем,  я  всегда  питал  слабость  к  диким
созданиям. - И у нее хорошее приданое, я думаю. - Очень. Она принцесса.
   - Ну разумеется. - Элиан закончила причесывать его и теперь играла  с
его волосами, словно женщина, которая мучается от зубной боли,  снова  и
снова  проверяя  силу  боли.  -  Ее  родственники,  должно  быть,  очень
довольны.
   - Ее родственники еще ничего об этом не знают. Я  еще  не  сделал  ей
предложения. Видишь ли, она ведет себя робко и уклончиво, она осторожна,
как молодая рысь. У нее еще нет избранника, и я не хочу ее торопить. Она
должна прийти ко мне по собственной воле, пусть это произойдет не сразу,
постепенно.
   - Но это глупо. А если кто-нибудь  возьмет  ее,  пока  ты  будешь  на
войне? - Думаю, мне не стоит этого бояться.
   Элиан медленно отложила в  сторону  гребень.  -  Ты  удачлив.  Мирейн
откинулся назад. Его улыбка была похожа на кошачью -  сонная,  сытая,  с
легчайшей тенью иронии. - Да, - сказал он, - я удачлив. Она  повернулась
к нему спиной и забралась в свою постель.
   - Спокойной ночи, - произнес он тихо. - Спокойной ночи, мой господин,
- ответила Элиан.

Глава 9

   Элиан повела плечами. Ее новые доспехи сидели на ней как  новая  кожа
из бронзы и золота, но вес их  был  непривычным:  она  чувствовала  себя
легче и одновременно увереннее, чем в амуниции Хан-Гилена.
   Илхари переступила под ней с ноги на ногу. Неизвестность? Может быть.
Или просто страх? Что касается ее, она была бы чрезвычайно рада, если бы
ее первый бой остался уже позади.
   Логика Илхари  оказалась  как  всегда  безуп