бывшим  профессором  и   его   Отваром,
огнестрельное  оружие  просто  не  срабатывает.  А  вот  Отвар   действует
безотказно. Всякий, кто хоть раз вкусил его, привыкает, как к наркотику.
     Всякий, но не я.
     Доктор Диэрф, психолог их Колумбийского университета, который  привил
мне стойкое отвращение к Отвару, тоже находился  здесь.  Он  беседовал  со
мной, пока кто-то прикреплял у  меня  за  спиной  десятилитровый  бидон  с
дистиллированной водой. Вдруг, прямо посреди фразы, он резко  пригнул  мою
голову и сунул под нос невесть откуда  взявшийся  в  его  руке  стакан.  В
ноздри мои ударил ненавистный запах, и я автоматически  нанес  два  удара:
один - по стакану, другой - по человеку, который мне  его  так  неожиданно
преподнес.
     Доктор отскочил назад, держась за скулу.
     - Как вы себя чувствуете? - поинтересовался я.
     - Сейчас - нормально, - ответил он.  -  Но  в  первое  мгновенье  мне
показалось, что я сейчас задохнусь. И еще возникло желание убить вас.
     - Мне нужно было провести решающее испытание.  Вы  на  пятерку  сдали
экзамен и теперь совершенно невосприимчивы к Отвару.
     Льюисы наблюдали эту сцену молча. Их крайне  раздражало  то,  что  я,
штатский, додумался до такого способа борьбы  с  этим,  столь  заманчивым,
пойлом. Тысяче морских пехотинцев, которых намечено послать вслед за нами,
придется таскать на себе кислородные маски, дабы  не  поддаться  искушению
попробовать Отвар. Что же касается моей спутницы, то Диэрф спешно  подверг
ее гипнозу, но у него не было уверенности в том, что сеанс был успешным. К
счастью,  ее  миссия  должна  длиться  не  столь  долго,  сколь  моя.   Ей
предписывалось добраться до источника Отвара и взять пробы. Если,  тем  не
менее, мне понадобится помощь, я имею право оставить ее  при  себе.  Кроме
того, хоть об этом прямо не говорилось, я должен  сделать  все  возможное,
чтобы оградить ее от всяких неприятностей.
     Обменявшись  с  провожающими  рукопожатиями,  мы  с   майором   Льюис
тронулись в путь. Несколько шагов - и теплый  воздух  принял  нас  в  свои
ласковые объятия. Через минуту мы уже вспотели. Ничего хорошего в этом  не
было, ибо, означало, что воды в бидоне может не хватить на всю миссию.
     Яркая луна хорошо освещала развернувшуюся перед нами местность.
     Ландшафт долины реки Иллинойс сильно изменился за эти два года. Здесь
стало гораздо больше деревьев, причем  многие  из  них  казались  довольно
неожиданными гостями в столь северных краях. Кто бы не  устроил  все  это,
ему пришлось доставить сюда массу семян  и  саженцев  заблаговременно,  не
дожидаясь, пока климат потеплеет. Мне это было точно известно, поскольку я
проверил в Чикаго неимоверное количество накладных к  грузоотправлениям  и
обнаружил, что некий Смит  начал,  через  две  недели  после  исчезновения
Дурхэма, делать заказы в тропических странах. Посылки доставлялись в  один
из  домов  Онабака,  а   содержимое   их   изрядно   разнообразило   флору
окрестностей.  Дурхэм  прекрасно  понимал,  что  этой  речной  долине   не
прокормить свои триста тысяч жителей, когда прекратится доставка различных
продуктов питания по железным  и  шоссейным  дорогам,  в  результате  чего
сельская местность будет буквально опустошена голодными ордами.
     Но стоило только взглянуть на фруктовые деревья,  увешанные  вишнями,
бананами, персиками, апельсинами, яблоками никак  не  по  сезону,  увидеть
заросли кустарников со спелой черникой,  земляникой,  клубникой,  малиной,
буйную поросль картофеля и помидор, зреющие на этой совсем не  плодородной
земле арбузы и дыни, причем все это таких размеров, какие обеспечили бы им
первые призы на любых ярмарках эпохи до появления Отвара,  -  то  нетрудно
было догадаться, что жителям этих мест не грозит голодная смерть.
     - Мне это представляется, - призналась восторженным шепотом Алиса,  -
райским садом.
     - Прекратите подрывные речи, Алиса! - сердито огрызнулся я.
     Она смерила меня ледяным взглядом.
     - Не говорите глупостей. И  не  называйте  меня  Алисой.  Я  -  майор
морской пехоты.
     - Пардон, - усмехнулся я. - Давайте-ка лучше позабудем о званиях. Это
может вызвать интерес со стороны туземцев. И еще.  Будет  лучше,  если  мы
расстанемся  с  остатками  своей  одежды  до  того,   как   наткнемся   на
кого-нибудь.
     Майор Льюис попыталась было возражать, но приказ есть приказ. И, хотя
нам предстояло по крайней мере тридцать шесть часов  демонстрировать  друг
другу то,  что  в  цивилизованном  мире  целомудренно  прикрывают  всякими
тряпками, она настояла на  том,  чтобы  ей  было  позволено  удалиться  на
предмет раздевания в кусты. Я великодушно разрешил. Сам же, скромно  зайдя
за дерево, снял трусы, и в то же мгновение уловил запах  сигары.  Поправив
на спине постромки, держащие бидон с водой, ступил на узкую тропинку...
     ...и остановился ошарашенный.
     Опираясь на ствол  дерева,  передо  мною  стояло  какое-то  чудовище,
скрестив короткие ножки. Из угла вытянутой хищной пасти  торчала  огромная
гаванская сигара. Большие пальцы были заложены за воображаемый жилет.
     Я был не столько напуган, сколько  изумлен.  Чудище  будто  сошло  со
страниц очень популярного когда-то комикса. Оно возвышалось на добрых  два
метра, ярко-зеленое, с крупной желто-коричневой чешуей на груди и  животе,
очень короткими ногами и непомерно вытянутым  туловищем.  Лицом  оно  было
наполовину человек, наполовину - аллигатор. На самом верху головы  торчали
две огромные шишки, а по бокам  от  них  -  большие,  как  блюдца,  глаза.
Выражение  лица  чудовища  в  одно  и  то  же  время  было   высокомерным,
благодушным и  глуповатым.  В  целом  это  было  само  совершенство,  даже
несмотря на то, что вместо пяти пальцев у него было четыре.
     Главной же причиной моего  потрясения  была  вовсе  не  неожиданность
внешности чудища. Есть большая разница между тем, что видишь на  бумаге  и
тем, что вдруг увидишь во плоти. На страницах комиксов эта тварь выглядела
весьма миловидной, забавной и даже чем-то привлекательной. Воплотившись  в
живой субстанции и красках, она стала подлинным кошмаром.
     - Не бойтесь, - произнесло видение. - Скоро вы ко мне привыкнете.
     - Кто вы? - спросил я.
     Вышедшая из-за дерева Алиса  разинула  рот  от  изумления  и  мертвой
хваткой вцепилась в мою руку.
     Чудовище помахало сигарой.
     -  Я  -  Аллегория,  прямо  с  герба  банка  штата  Иллинойс.   Добро
пожаловать, незнакомцы, во владения Великого Мэхруда.
     До меня как-то не сразу дошло, что именно оно имеет  в  виду.  Только
через минуту я сообразил, что титул его был  совместным  творением  автора
вышеупомянутого комикса и героини одной из пьес Шеридана, миссис Малапроп.
     - Полное мое имя -  Альберт  Аллегория.  Во  всяком  случае,  в  этом
воплощении. Сами понимаете, другие формы - другие имена... А вы двое,  как
я полагаю, - новички, жаждущие жить на  берегу  Иллинойса,  пить  из  него
божественный Отвар и поклоняться Быку.
     Он поднял кисть с двумя сжатыми средними  пальцами  и  распрямленными
большим и мизинцем.
     - Это -  знак,  который  делает  всякий  правоверный  при  встрече  с
другими. Запомните его, и у вас не будет никаких хлопот.
     - Откуда вам известно, что мы - новички?  -  спросил  я,  не  пытаясь
солгать, так как мне показалось, что Аллегория настроен к нам благодушно.
     Он  рассмеялся.  Звуки,  издаваемые  его  гортанью,   усиливались   в
безразмерном рту, как в  мегафоне.  Алиса,  больше  уже  не  самоуверенный
офицер морской пехоты, еще сильнее сжала мою руку.
     - Я - в некотором роде, так сказать, полубог. Когда Мэхруд,  Бык  его
имя, стал богом, он написал мне  письмо  -  воспользовавшись,  разумеется,
почтой США - с приглашением состоять при нем полубогом. Все происходящее в
мире, в общем-то никогда особенно не волновало меня, и  поэтому  я  принял
приглашение и проскользнул сюда, минуя армейские кордоны, и принял на себя
обязанности, которые Мэхруд, Бык его имя, на меня возложил.
     Еще до того, как началась эта заваруха,  я  тоже  получил  письмо  от
своего бывшего профессора с аналогичным предложением. Но,  честно  говоря,
посчитал, что у старика в мозгу просто шарики за ролики поехали.
     - И каковы же ваши обязанности? - поинтересовался я.
     Он снова помахал сигарой.
     - Моя работа нисколько для меня не  обременительна  и  заключается  в
том, чтобы встречать новичков и предупреждать их, чтобы они глядели в оба.
Им нужно зарубить у себя на носу, что не  все  таково,  каким  кажется  на
первый взгляд, и  что  им  нужно  смотреть  глубже,  чтобы  разглядеть  за
внешними проявлениями какого-либо события определенный символ,  внутренний
смысл.
     Чудовище элегантным жестом  поднесло  сигару  ко  рту,  затянулось  и
продолжило:
     - У меня есть к вам один вопрос. Не нужно отвечать на него тотчас же,
но мне бы хотелось, чтобы вы подумали и дали  мне  ответ  позже.  Вот  мой
вопрос: куда вы желаете сейчас идти?
     И, распрощавшись с нами, оно заковыляло по тропинке  прочь.  Короткие
ножки   двигались,   казалось,   совершенно   независимо   от   вытянутого
крокодильего туловища.
     Какое-то время я смотрел  ему  вслед,  стараясь  унять  дрожь,  затем
поправил за плечами бидон, и мы быстро пошли дальше. Алиса была  настолько
подавленной, что, казалось, даже не осознавала своей наготы.
     - Меня очень пугают такие вот  коллизии.  Каким  же  образом  человек
может принять форму вроде этой?
     - Мы это обязательно выясним, - произнес я с наигранным оптимизмом. -
Кажется, не мешало бы быть готовыми вообще к чему угодно.
     -  Пожалуй,  рассказ  миссис  Дурхэм,  записанный  вами  на   пленку,
соответствовал истине.
     Я кивнул.
     Незадолго  до  того,  как  вся  эта  местность  была  оцеплена,  жена
профессора переправилась на другой берег реки, где, как она  точно  знала,
находился ее муж. К тому времени он уже провозгласил себя  богом,  но  она
нисколько его не боялась.
     На всякий случай миссис Дурхэм прихватила  с  собой  двух  адвокатов.
Судя по ее сбивчивому рассказу, какая-то сила, исходившая, по-видимому, от
доктора Дурхэма, обратила несчастную в огромную  хвостатую  обезьяну,  что
заставило ее спасаться бегством. Оба  адвоката,  превращенные  в  скунсов,
тоже были вынуждены ретироваться.
     Размышляя над столь странными событиями, Алиса заметила:
     - Не  могу  я  понять,  как  он  это  делает.  Откуда  у  него  такое
могущество? И какими орудиями он пользуется?
     По телу у меня побежали мурашки, и я чуть не выболтал ей, что являюсь
главной причиной  всего  происходящего.  Я  и  без  того  чувствовал  себя
достаточно виноватым, чтобы усугублять свою вину, поведав кому  бы  то  ни
было всю правду. Более того, если начать как можно убедительнее доказывать
ей, что это - истинная правда, она уверовала бы, что я совсем спятил.  Тем
не менее, именно  так  и  обстояли  дела,  и  именно  поэтому  я  вызвался
добровольцем для выполнения этой весьма  щекотливой  миссии.  Кто  заварил
кашу, тому ее и расхлебывать.
     - Я умираю от жажды, - заскулила внезапно Алиса. - Папуля, как насчет
того, чтобы попить? Другая возможность,  может  быть,  представится  очень
нескоро.
     - Черт побери! - выругался я, снимая со спины бидон. -  Не  называйте
меня папулей. У меня есть имя - Даниэль  Темпер,  и  я  еще  не  настолько
стар...
     И примолк. Чего уж там. Я вполне мог бы быть ее отцом.  В  захолустье
штата Кентукки, во всяком случае, где женятся очень рано.
     Догадываясь, о чем я думаю, она улыбнулась и протянула мне  небольшую
кружку, которую отстегнула с боковой поверхности бидона.
     - Возраст мужчины таков, насколько  он  чувствует  себя  мужчиной,  -
поспешно поправился я. - Я ощущаю себя не старше тридцати.
     На тропинке возникло какое-то движение, я  толкнул  Алису  в  высокую
траву, а сам остался стоять, охраняя бидон. Будь что будет.
     Но, разобрав,  что  же  все-таки  движется  по  тропинке,  я  глубоко
пожалел, что не бросил бидон. Неужели на этой  позабытой  богом  земле  не
осталось ни одного человеческого существа? Сначала - Аллегория,  теперь  -
Осел!
     - Хелло, братец! - весело поздоровался  он  и,  прежде  чем  я  успел
ответить, запрокинул назад свою чудовищную голову  и  огласил  окрестности
невероятным полусмехом-полуослиным ревом.
     А вот мне было совсем не до смеха. Слишком уж у  меня  были  натянуты
нервы, чтобы я мог притворяться, что мне весело. К тому же от него  сильно
несло Отваром. Я с трудом сдерживал рвотные спазмы.
     Он был высок и, в отличие  от  большинства  ослов,  покрыт  короткими
светлыми волосами. Стоял,  как  человек  -  на  двух  ногах,  только  ноги
оканчивались широкими копытами. Голову его венчали два  длинных  волосатых
уха, но во всех  остальных  отношениях  это  был  самый  что  ни  на  есть
заурядный человек. Не  мешкая,  он  представился.  Звали  его  не  так  уж
неожиданно - Поливиносел.
     - Что это за бидон? Зачем он тебе?
     - Тащу наружу контрабандой Отвар, - соврал я.
     Он осклабился, обнажив длинные желтые ослиные зубы.
     - Контрабандой! Только  что  тебе  за  нее  платят?  Для  почитателей
Все-Быка деньги не имеют никакой ценности.
     Произнося имя  своего  божества,  Поливиносел  вытянул  правую  руку.
Большой палец и два средних были согнуты, указательный и  мизинец  торчали
прямо. Я не сориентировался и не ответил тем же, он  нахмурился  было,  но
снова расплылся в улыбке, когда я повторил его жест.
     - Я занимаюсь контрабандой  из  любви  к  искусству,  -  доверительно
сообщил я. - А также для того, чтобы распространять свет истины.
     Откуда взялась последняя фраза, ума не  приложу.  Скорее  всего,  она
явилась следствием его ссылки на "почитателей" и того похожего  на  символ
веры знака.
     Поливиносел протянул  большую  волосатую  руку  и  повернул  кран  на
бидоне. Не успел я пошевелиться, как он уже  наполнил  сложенные  лодочкой
ладони,  поднес  их  к  губам  и  с  шумом  потянул,  но  тут   же   начал
отплевываться.
     - Тьфу ты! Да это же вода!
     - Разумеется, - покровительственно  улыбнулся  я.  -  Избавившись  от
Отвара, я наполняю бидон обычной водой. Если меня ловит патруль, объясняю,
что тащу в эти места контрабандой чистую воду.
     Поливиносел снова залился своим жутким смехом-ревом и хлопнул себя  в
восторге по бедру. Звук был, как у топора, вонзающегося в дерево.
     - И это еще не все, - понесло меня. - Я уже договорился кое с кем  из
высокого начальства, и они позволяют мне проникать  через  кордоны,  чтобы
приносить им Отвар.
     Он подмигнул мне, издал зычный ослиный клич и снова  ударил  себя  по
бедру.
     - Значит, браток, коррупция? Портится начальство, портится. Послушай,
что я тебе скажу. Пройдет совсем немного времени, и Отвар  распространится
на весь мир.
     Он снова изобразил знак, понятный только посвященным, и на этот раз я
ответил без промедления.
     -  Прогуляюсь  с  тобой  милю-другую,  браток.   Мои   почитатели   -
приверженцы местного культа Осла - справляют  неподалеку  отсюда  праздник
плодородия. Может, присоединишься к нам?
     Я вздрогнул и с жаром ответил:
     - Нет, спасибо.
     Помнится, как-то вечером мне довелось наблюдать  за  одной  из  таких
оргий в мощную стереотрубу. В двух  сотнях  метрах  от  границы  запретной
территории полыхал огромный костер. На фоне  этого  адского  пламени  были
отчетливо видны совершающие нелепые прыжки потерявших всякий стыд мужчин и
женщин. Эта сцена долго еще стояла у меня перед глазами. От нее невозможно
отделаться. Она преследовала меня даже во сне.
     Услышав мой вежливый отказ, Поливиносел снова завопил  по-ослиному  и
хлопнул меня по спине, вернее, по  бидону.  От  неожиданности  я  упал  на
четвереньки в  траву.  Ярости  моей  не  было  предела  -  я  боялся,  что
тонкостенный бидон прогнется от удара, а швы разойдутся. Была для ярости и
другая причина. Я не сразу поднялся на ноги. И некоторое время  вообще  не
мог пошевелиться, так как  встретился  взглядом  с  расширенными  голубыми
глазами Алисы.
     Судя по всему, на Поливиносела она произвела  впечатление.  Он  издал
громкий, радостный возглас,  и  опустился  на  четвереньки  рядом  с  ней,
уткнувшись своим уродливым, увенчанным  ослиными  ушами  черепом,  в  тело
Алисы.
     - О, какая беленькая коровка! Как тебе здесь пасется?
     С этими словами чудовище схватило Алису за  талию  и  встало,  чтобы,
поворачивая ее из стороны в сторону, рассмотреть  при  ярком  свете  луны,
словно незнакомую букашку, которую поймало, ползая по траве.
     - Болван! - взвизгнула Алиса.  -  Не  касайся  меня  своими  грязными
лапами!
     -  Да  ведь  я  же  Поливиносел!  Местный  бог  плодородия!  Это  моя
обязанность и привилегия - проверять твои достоинства,  -  пояснил  он.  -
Скажи мне, дочка, кого ты недавно вымаливала - мальчика или девочку? А как
твой огород? Дружно ли взошли кабачки? А лук  и  чеснок?  А  курочки  твои
хорошо несутся?
     Вместо того, чтобы испугаться, Алиса не на шутку рассердилась.
     - Ваша Ослиность, не угодно ли меня опустить? И не смотрите  на  меня
такими похотливыми глазами.  Если  вам  уж  так  хочется  того,  о  чем  я
догадываюсь, спешите скорее на свою оргию. Ваши почитатели  ждут  вас,  не
дождутся.
     Поливиносел разжал руки, она метнула в него гневный  взгляд  и  пошла
было прочь, но он протянул руки и снова схватил ее за талию.
     - Не туда, моя славная дочурка. Неверные охраняют границу всего  лишь
в нескольких сотнях отсюда. Ты же не хочешь, чтобы тебя поймали? Как же ты
будешь пить тогда Божественный Отвар?
     - Спасибо, я в состоянии сама  за  себя  постоять,  -  сухо  ответила
Алиса. - Оставьте меня в  покое.  Плохие  времена  настали.  Стоит  только
девушке вздремнуть в траве, как тут  как  тут  какой-нибудь  мелкий  божок
норовит подразмяться.
     Я подивился, как быстро она освоила местный жаргон.
     - Ладно, ладно, дочка, не порицай нас, божков, за это. Особенно, если
сама сложена как богиня.
     И, издав титанический рев, едва не сбивший  нас  с  ног,  Поливиносел
схватил нас за руки и поволок по тропинке.
     - Пошли, пошли, ребятушки. Я вас перезнакомлю со всеми. Ох,  какой  у
нас сейчас будет праздник Осла!
     Вновь раздался оглушительный, мерзкий рев. Теперь я понял,  насколько
Дурхэм был прав, превратив этого парня  в  его  нынешнее  воплощение.  Эта
мысль сразу повлекла за собой вереницу других.
     Каким же образом ему это удалось? В сверхъестественные способности я,
разумеется, не верил. Все,  что  происходит  в  этой  вселенной,  все-таки
подчиняется определенным физическим законам.
     Возьмем, к примеру, уши Поливиносела.  Шагая  рядом  с  ним,  я  имел
неплохую возможность более внимательно осмотреть их.  Они  видоизменились,
стали похожи на ослиные, однако тот, кто это сделал, не имел  перед  собой
точного изображения осла. По  сути,  уши  так  и  остались  человеческими,
только необъяснимым образом вытянулись и покрылись мелкими волосками.
     Что касается ног, они  тоже  в  общем-то  были  человеческими,  а  не
ослиными. Правда,  оканчивались  они  светлыми  копытами,  очень  похожими
внешне на ослиные, но сделанными из того же вещества, что и ногти.  Сквозь
них просматривались слабо различимые контуры пяти пальцев.
     То есть,  было  совершенно  ясно,  что  какой-то  биоинженер  изменял
очертания человеческого тела, располагая человеческим исходным материалом.
     Я бросил взгляд в сторону Алисы, пытаясь понять, каково же ее  мнение
о нашем поводыре. Она была величественна в своем  гневе.  Да,  Поливиносел
был абсолютно прав, хотя и высказался грубовато  -  майор  Льюис  обладала
великолепной фигурой. Она принадлежала явно к тем девушкам, которых всегда
выбирают председателем женского клуба в университете,  королевой  бала  на
студенческих вечерах, а