немалую информацию о жизни в этих краях. Так прошло восемь дней.
     В тот жаркий полдень Артем с несколькими солдатами грелся на солнышке, сидя на скамейке во дворике казарм. Некоторые играли в кости, остальные судачили. Меж скамеек пробиралась юная девушка, приносившая еду и питье русским дружинникам. Артем заприметил ее еще в первый день. Одета она была в традиционную русскую одежду, стройна, ступала грациозно, мягко и величаво, была необычайно мила и имела роскошную длинную косу до пят. Однажды, столкнувшись с ней у входа во двор, он увидел пару озорных, бездонных, как лесные озера, глаз и обомлел. Теперь, зажмуриваясь, он всякий раз видел эти глаза. И каждый раз, встречая девушку, он провожал ее долгим взглядом. Артем все время хотел приблизиться, заговорить, узнать, как зовут. Но сколько ни пытался подойти к ней, девушка неизменно скрывалась в палатах стражников митрополита. Обычно она обходила немцев на большом расстоянии. Однако сейчас, идя от входа в казарменный двор, не могла не пройти между скамеек, на которых сидели ландскнехты. Артем засмотрелся на нее и вдруг обнаружил, что она тоже смотрит на него с нескрываемым интересом. Их взгляды пересеклись, девушка мгновенно опустила глаза к земле, густо покраснела, ускорила шаг и вдруг попала в руки преградившего ее путь немца. Здоровый ландскнехт, относящийся к той категории воинов, которую обычно именуют солдатней, ухватил девушку за косу, плюхнулся на лавку, откуда только что вскочил, перегнул пленницу через колени и, придерживая правой рукой, левой задрал ей подол выше талии, выставил девичьи прелести на всеобщее обозрение и, крякнув: "О, как хороши", - опустил лапищу на очаровательные ягодички. Все ландскнехты, сидевшие вокруг, взвыли от восторга. Девушка закричала изо всех сил.
     Артема как пружиной подбросило со скамьи. В мгновение ока он оказался рядом с солдатом, схватившим девушку, и взял его правой рукой за плечо.
     - Отпусти, гад, - рявкнул он почему-то по-русски.
     Немец уперся левой рукой, которую ему пришлось оторвать от невольницы, и постарался оттолкнуть Артема. Этим Артем и воспользовался: захватив его кисть в замок и прижав к себе, он отступил чуть влево и правой рукой сделал болевой прием на руке нападавшего. Тот, охнув, сполз со скамьи на колени и выпустил девушку, которая, не теряя ни секунды, вскочила, оправила платье и бросилась к казарме новгородских дружинников, громко зовя на помощь. Артем подержал солдата несколько секунд и отпустил. Ландскнехт мгновенно вскочил, бросился к своему мечу, выхватил его из ножен и сделал резкий выпад в сторону Артема. Рефлексы сработали сами. Шаг вперед и влево, пропуск оружия мимо себя, перехват левой рукой запястья противника, сопровождение, окатывание правой рукой его кисти, поворот наружу с отшагом и броском. Прием категаеси* (* Категаеси - один из бросков айкидо.) Артем никогда еще не выполнял столь четко. Противник лежал на животе, а Артем своей левой рукой удерживал его на болевом заломе, правой, свободной, отобрав меч. Он подождал, пока боль залома прогонит ярость атаки, пока напряженное тело расслабится, перестав сопротивляться и сдаваясь боли. Только после этого Артем отпустил поверженного, перехватывая меч в боевую позицию и всем своим видом показывая, что при следующей атаке намерен прикончить врага его же оружием. Теперь он увидел, что творится вокруг. Плотное кольцо из ландскнехтов вперемешку с новгородскими дружинниками окружало место боя, а в первом ряду этого кольца стоял неизвестно откуда взявшийся Питер. Как только Артем увидел его, Питер медленно двинулся в центр круга. Проходя мимо начавшего подниматься ландскнехта, он легким движением стукнул того ребром ладони по шее, так что солдат снова упал и затих. В голове у Артема мелькнуло: "Так, знаем точечные удары. Кто же ты, Питер, и кто твой господин?" Питер остановился посередине площадки и громко объявил:
     - Этот человек совершил насилие над мирной жительницей города Новгорода, и потому, согласно вчерашнему указу наместника земель новгородских барона фон Штрее, подлежит суду у посадника новгородского. Оплатив же там причитающийся ему штраф, он предстанет перед судом самого наместника, ибо совершил нападение на слугу господина моего, барона фон Рункеля. Поскольку слуга господина моего лишь намеревался предотвратить беззаконие, а преступник сей вознамерился убить его, обуреваемый яростью, то, согласно уложению ордена, либо подлежит ссылке в каторжные работы, либо повинен десятилетней службе в дальнем гарнизоне. Заберите его и отнесите к посаднику на суд, - кивнул он двум дружинникам, стоявшим ближе всего, и те поспешили исполнить поручение.
     Ландскнехты недовольно загудели, однако примолкли под яростным взглядом Питера. Толпа даже подалась чуть в стороны, как от вспышки огня, когда он обвел ее взглядом.
     - Ты пойдешь со мной к барону, - произнес Питер и протянул руку.
     Повинуясь непонятному импульсу, Артем отдал захваченный меч и последовал за Питером.
     Впервые Артем уловил некое искреннее чувство барона - не то, что хотел тот показать, а то, что ощущал на самом деле. Рункель был доволен, но произносил свой приговор ровным голосом.
     - Ты теперь будешь жить в комнате Питера и сопровождать меня везде. В казармы более не ходи. Мне не нужны драки моих слуг, какой бы повод к тому ни был. А ты, - он обратился к Питеру, - сегодня же займешься его обучением, чтобы мой слуга мог защитить себя и меня, не поднимая столько пыли.

Глава 19 Тренировка с Питером

     Питер объявил Артему, что они будут заниматься на небольшом участке пляжа, между городской стеной и Волховом. В этом месте редко встречались зеваки, и они могли спокойно позаниматься вдали от посторонних глаз. Артем пришел в полной амуниции и при оружии, памятуя о тренировках с Цильхом. Питер встретил его в одной рубашке, подпоясанный ремнем с кинжалом, и холщовых штанах, заправленных в сапоги. Рядом лежало несколько чурбачков, нарубленных из березовых поленьев, и палки разной длины. Отдельно лежал посох Питера.,
     - Снимай меч и куртку, - скомандовал Питер. - Они нам не понадобятся.
     - Разве мы не будем заниматься с боевым оружием? - удивился Артем.
     - Нет, прежде чем взять в руки оружие, тебе нужно еще научиться стоять, двигаться и дышать.
     - Вообще-то я уже держал в руках оружие - и не без успеха, - с оттенком вызова заметил Артем.
     - Человек, который дал тебе в руки меч, не был очень разборчив, - парировал Питер. - Встань крепко, так чтобы я не смог тебя сдвинуть.
     Питер подошел к Артему и приложил ладонь к его груди. Артем напрягся и навалился на ладонь Питера.
     - Готов? - спросил Питер.
     - Готов, - произнес Артем. - А-а-а!
     Последний крик вырвался из его груди, когда он уже летел на землю, отброшенный назад неведомой силой. Отлетев на пару шагов от Питера, он упал на спину и поднялся на локтях.
     - Что это было, Питер? - спросил он.
     - Это было то, что ты не умеешь стоять и дышать правильно, а я умею. Ты можешь вложить в свое движение не больше силы, чем нужно, чтобы вытолкнуть тебя из твоей стойки. Ну что, будем заниматься?
     - Давай, - произнес Артем, поднимаясь и отряхивая одежду.
     - Тогда вот тебе две учебные позиции, с которых мы начнем, - сказал Питер, показывая стойки, в которых Артем без труда узнал кибадачи и дзенку-цудачи*. (* Кибадачи, дзенкуцудачи - базовые стойки карате.) - Для того чтобы встать в них...
     - Так? - спросил Артем, демонстрируя стойки. Питер удивленно поднял бровь, потом ухмыльнулся и произнес:
     - Почти. Когда простоишь так в общей сложности часов двести, надеюсь, у тебя получится.
     Работой над стойками они прозанимались минут двадцать. Потом Питер показал Артему шесть разных стоек на одной ноге и предложил простоять в каждой по три минуты. Эти стойки тоже были знакомы Артему, и опять же из занятий восточными единоборствами. Откуда Питер взял эти методики обучения, все больше интересовало его.
     - Питер, кто научил тебя этому? - спросил он.
     - Барон, - коротко ответил Питер.
     - А его?
     - Не знаю, кто-то на Востоке, - пожал плечами Питер. - Что же, со стойками мы на сегодня закончим. Передвижение.
     Питер расставил березовые чурбачки квадратом на приличном расстоянии и предложил Артему ходить по ним. На каждый из чурбачков полностью могла поместиться только одна нога, и Артем постоянно вынужден был балансировать, временами соскакивая на землю.
     - Ничего, - успокоил его Питер, - у меня тоже вначале не получалось. Давай теперь попробуем поработать с оружием.
     - Погоди, ты говорил, стойки, передвижение, дыхание. Где дыхание? - остановил его Артем.
     - Пока правильно не научишься дышать, у тебя эти упражнения все равно не получатся, - засмеялся Питер и кинул Артему длинный шест. - Нападай, - произнес он, поднимая свой посох.
     Артем перехватил шест на лету и ринулся в атаку. Конец шеста, направленный в грудь Питера, провалился в пустоту, Питер на мгновение исчез из поля зрения и тут же под колени Артему ударило что-то жесткое. Артем рухнул на землю и больно ушибся. Падать он умел, но сейчас Питер обрушился на него так внезапно, что Артем ничего не успел предпринять.
     - Поднимайся, - засмеялся Питер, подавая Артему руку. - Смотри, шестом можно атаковать следующими способами.
     Дальше потекло обучение приемам боя с шестом. Питер просил Артема атаковать себя с полным усилием, впрочем, отражая атаки ученика без видимых трудностей.
     Когда они закончили, солнце уже садилось. Как только Питер объявил, что тренировка окончена, обессиленный Артем рухнул прямо на траву. Питер опустился рядом.
     - Послушай, Питер, а мечом мы заниматься не будем? - спросил Артем.
     - Обязательно будем, - ответил Питер. - Только сейчас еще рано. В ополчении тебе показали достаточно приемов боя с мечом. Форма у тебя есть, а вот содержания не хватает. Ты недостаточно твердо стоишь, плохо передвигаешься. Этим и займемся. А освоишь палку, к мечу перейдешь без труда. Он сам тебе подскажет, что и как делать.

Глава 20 Покушение

     На следующий день они с бароном шли через мост от подворья к кремлю, где у барона был длинный разговор с посадником. Рункель, как всегда погруженный в некие мысли, шел впереди, а Артем с Питером двигались чуть поодаль. Мост был наплавной, деревянный и очень широкий, и по нему двигалось много народа. Вдруг Артем увидел идущих им навстречу трех ополченцев из его "гвардейской" сотни. Один из них был его десятником, второй - Герберт, третий - еще "дин ополченец из его десятки. Выразительный взгляд Герберта, направленный на Артема, говорил: "Ты нас не видишь". Ополченцы были не в ополченческой униформе, а наряжены как наемные охранники купцов. Мечи были при них. У Артема по позвоночнику пробежал холодок. Он понял, что сейчас случится нечто страшное.
     Барон тоже увидел эту троицу. Откуда-то сверху пришло понимание, что эти люди явились убить его. Каким-то неуловимым ощущением они слились в одно существо с теми, кто много лет назад убил его семью. Он знал: это не те. Он знал: даже посылали их разные люди. Но все эти существа вдруг слились в некоего спрута, тянущего к нему свои щупальца. И одно из этих щупалец он сейчас обрубит. До убийц осталось шагов десять, когда Рункель резко ускорил шаги - и так всегда мягкие, они стали напоминать поступь крадущегося тигра. Барон шел прямо навстречу убийцам.
     Все произошло настолько быстро, что ни Артем, ни Питер не успели как-либо среагировать. Когда барона и убийц разделяло около трех шагов, идущий первым десятник выхватил меч и бросился на жертву. Барон шагнул навстречу и чуть сместился вправо. Мгновенно выхваченная сабля, вылетая из ножен, скользнула под руки атакующего и рубанула его по животу, так что на мост вывалились внутренности ополченца, а меч нападающего по инерции рубанул воздух в том месте, где должен был бы быть барон. Но сабля уже описывала сложную дугу, и делающий следующий шаг барон обрушил ее на шею Герберта, который еще только наполовину сумел вытащить меч. Голова, отделенная от туловища, покатилась в реку. Не прекращавшая движение сабля ринулась вперед как копье, и делающий следующий шаг барон насквозь пронзил третьего нападающего, который еле успел схватиться за рукоять своего оружия. Через мгновение сабля с отвратительным чавкающим звуком вышла из пронзенного тела, описала еще одну дугу, стряхнув кровь убийц на доски моста, и вернулась в ножны еще до того, как рухнуло последнее из тел, лишенных ею жизни. Весь бой занял не более двух секунд. Барон повернулся к стоящему с обнаженным кинжалом Питеру и оторопевшему Артему:
     - Чего встали? На аудиенцию к митрополиту опаздываем. Быстрее!
     Барон скорым шагом направился к кремлю. Артему захотелось закричать ему вслед: "Кто же вы, черт побери, барон фон Рункель?"
     Они сидели с Питером в людской в резиденции митрополита. К ним никто не подходил, но по взглядам сновавших вокруг людей было ясно видно, что все в кремле уже знают о бою на мосту. Питер погрузился в абсолютное молчание и явно не собирался как-либо комментировать происшедшее. Артем же был под таким глубоким впечатлением от увиденного, что даже не мог сформулировать вопросы. Хотя он впервые видел смерть столь близко, сам по себе вид крови и трупов был делом обыденным для этого времени. Публичные казни случались не часто, но уже на памяти Артема их было три. Артем не ходил на них, но ратушную площадь нередко украшали тела повешенных воров или разбойников. Смерть была с этими людьми всегда рядом. Пожары, эпидемии, войны, голод постоянно уносили сотни и тысячи жизней. Кровь и трупы были естественным фоном жизни. Той жизни, которая уже прочно стала жизнью Артема.
     Но то, как были убиты эти люди, по-настоящему потрясло его. Здесь был виден не просто великолепный фехтовальщик, опытный воин. Это был мастер высочайшего уровня. Давным-давно Артем читал о самураях, добившихся такого уровня владения оружием - рассказы эти больше походили на легенды. Видел японский фильм с мастером меча. Но увидеть такое воочию... Артем понимал, что перед ним человек уровня, какого в мире единицы. Достичь этого класса в боевом искусстве, не изменив сознания, не став личностью иного плана, невозможно. Как говорилось в том японском фильме: "Бросить вызов такому человеку, все равно что продать душу дьяволу ради бесполезного боя". Точнее не скажешь. "Зачем он пришел сюда? Что ему надо? И если ему нужно что-то, горе тому, кто встанет у него на пути, - думал Артем. - Но самое главное, что стоять у него на пути не хочется не из страха за себя, а потому, что даже ошибка такого мастера стоит больше, чем правота десяти таких, как отец Паоло и Цильх. А я-то как раз служу тем, кто только что пытался убить его. Погано как-то на душе".
     - Здрав будь, друже. - Артема отвлек голос незаметно подошедшего ратника из охраны митрополита. Тот поклонился в пояс и продолжал: - Зовут меня Матвеем Тимофевичем, и Ольга дочь мне.
     - Какая Ольга? - спросил растерянно Артем.
     - Та девка, за какую ты вчера вступился здесь. Долг платежом красен. Уважь, друже, приди в мой дом сегодня к вечере. Я провожу тебя после смены стражи.

Глава 21 Ольга

     Дом ратника Матвея был большой, с двором и подсобным хозяйством. Не чета питерским германизированным жилищам. Жил он там с женой и многочисленными чадами и домочадцами. Жили в доме два сына, уже обзаведшиеся семьями, а также еще две дочери на выданье, одной из которых была Ольга, и третий сын, мальчик лет двенадцати. Все многочисленное семейство приветствовало Артема земным поклоном, а Ольга сама поднесла ему чашу с вином. У Артема снова захватило дух. Хороша девка. Хотя по глазам ее было видно, что плакала она теперь немало. Под взглядом Артема Ольга снова стушевалась и покраснела. Впрочем, повинуясь грозному взгляду хозяина дома, накрыв на стол и поприветствовав гостя, женщины вышли. С Артемом остались лишь сам Матвей Тимофеевич да два его старших сына, Иван и Глеб.
     Дверь открылась, и, перекрестившись и поклонившись образам, в комнату вошел еще один родич. Василий, муж старшей дочери ратника. Чинно расселись по лавкам. Начали неспешный разговор. Собственно, разговор состоял в том, что ратник спрашивал, а Артем отвечал. Православный ли? А как в Петербурге оказался? А почему у немца на службе? Легенда Артема о купеческом обозе, ограбленном под Петербургом, и необходимости найти службу ради пропитания "прошла". Особо понравилось, что остался Артем православным.
     Далее началась неспешная беседа "за жизнь". О ценах на хлеб да о поборах тяжких, что люду новгородскому жизни не дают. Поохали, покряхтели, сыновья и зятек поддакнули. Было ощущение, что сбор этот не ради знакомства, а чтобы подчеркнуть значимость собравшихся. Сидят, мол, почтенные мужи, все в жизни знающие да понимающие да неразумный мир осуждающие свысока. Угощали, однако, знатно, напоили и накормили и в пояс поклонились. Спасибо, добрые люди. Выходя из дома, Артем окинул взглядом окна. Показалось, что в одном из них мелькнуло девичье личико. "Хороша девка", - проскочила мысль. И следом: "Сватов бы заслать". - "Тихо ты, - одернул он себя, - каких сватов? Ни кола, ни двора. Того и гляди, на каторгу загремишь, а то и удавку на шею накинут - если Питер поймет, на кого работаю, или отец Паоло догадается, что работать на них не хочу и сбегу при первой возможности. Молчи". И следом: "Хороша девка".
     Нетвердым шагом он направился к кремлю.
     А на следующий день Артем снова увидел Ольгу. Как обычно, около полудня она с узелком пришла в палаты ратников митрополита. Когда она выходила, Артем "случайно" встретился с ней в воротах, ведущих из двора.
     - Здравствуй, Ольга, - окликнул он ее.
     - Здравствуй, добрый молодец. - Ольга заметно смутилась.
     - Зови меня Артем. Не страшно ли после того случая одной по городу ходить?
     - А чего такого? - озорно подняла брови Ольга. - Никого я не боюсь.
     - Смелая ты. Ну если тебя до дома провожу, не рассердишься?
     - Чего сердиться-то? Иди, если ног не жалко, - произнесла Ольга и почему-то еще больше зарделась.
     ...Они шли по новгородским улицам к дому Матвея Тимофеевича. Артем мучительно подбирал тему для разговора. Ольга упрямо смотрела в землю.
     - А что, жениха у тебя нет? - неожиданно сам для себя, спросил Артем.
     - Вот еще, - передернула плечами Ольга, - пока сама не захочу, замуж не пойду.
     - А за кого бы пошла? - продолжал развивать тему Артем.
     - За красивого, да молодого, да смелого, да доброго, да веселого, да богатого, - с ходу выпалила девушка.
     - А такое бывает? - спросил Артем.
     - Пока не появится, замуж не пойду, - отрезала Ольга и хитро посмотрела на Артема.
     - Да уж, батюшка с тобой, верно, мучается.
     - Батюшка на службе обычно, матушка по хозяйству. Я сама себе голова.
     - Понятно. А чем ты любишь заниматься?
     - Как это?
     - Ну, в игры играть, учишься ли чему?
     - В лапту люблю играть, в прятки. Грамоте матушка учила. А ты, сказывают, волшебством владеешь. - Глаза ее заблестели.
     - Каким таким волшебством?
     - Сказывают, хозяин твой, барон, чародей. Сабля у него волшебная, и одним ударом он три головы срубает. И слуг своих, сказывают, он искусству чародейскому обучил. Ратник, сказывают, немецкий тебя мечом рубил, кольчуги на тебе не было, а он тебя не повредил.
     - Да нет, обычный он человек. Брешут люди. И мы обычные. Барон просто опытный воин. Он хорошо владеет саблей. А сабля у него хорошая, но не волшебная. А я служу у него совсем недавно, и ничему он меня не учил. Ландскнехт в меня мечом не попал, а я победил его приемом, который может любой выучить. Это несложно.
     - А еще сказывают, что барон летать умеет и что... - она опустила глаза, - он с женщинами на сеновале и ночь, и день, и другую ночь без устали проводить может. Правда ли это?
     - Да нет ничего такого, обычный он человек.
     - Врешь ты все, - топнула ножкой Ольга. - Ну да Глеб всегда говорил, что те, кто с чародейством связаны, завсегда от людей хоронятся. Ты меня дальше не провожай. Вот моя