етр.  Любое явление, которое только можно - или нельзя -
наблюдать в этой Вселенной, мы увидим  здесь. - и Чапаевич  постучал пальцем
по экрану ноутбука, отчего по нему разошлись крохотные радужные круги.
     Петя осознавал услышанное, а Чапаевич тем временем продолжал:
     - Любое  литературное произведение  на  любом языке. Еще  не написанные
книги.   Любое  изобретение.   Картины.   Чертежи  машины  времени,   рецепт
философского  камня, уравнения антигравитации...  Ну  а  теперь  скажи,  где
подвох?
     - Многие вещи нельзя нарисовать на таком маленьком экране и всего двумя
цветами. - быстро ответил Петя.
     -  Это всего лишь пример, Петр.  Мы  можем взять экран любого размера с
любым количеством цветов - это для нас неважно. Так в чем подвох?
     -   Большая  часть  комбинаций  все  равно  будет   мусором.  На  отбор
осмысленных изображений не хватит времени.
     - Времени у нас бесконечность, я же тебе сказал. Так в чем подвох?
     Петя немного подумал и начал:
     - Я понял. Мы  получим миллиарды миллиардов чертежей, на которых  будет
стоять  заголовок  "Машина  времени",  и  мы  получим  миллиарды  миллиардов
рецептов  философского  камня,  начинающихся словами  "Опустите  будильник в
миску с молоком".  Для  того, чтобы выбрать правильный чертеж или правильный
рецепт,  нам придется их  проверить.  Иначе  говоря,  попробовать  миллиарды
миллиардов конструкций и комбинаций  всех  веществ. Это  можно начать делать
хоть  сейчас, не нуждаясь ни в какой  матрице.  Но никто не начинает, потому
что это сделать нереально.
     -  Отлично, Петька. Попал в самую  точку. - Чапаевич улыбнулся  с видом
фокусника, собирающегося открыть главный секрет. - Ты понимаешь, что все эти
комбинации можно  последовательно пронумеровать - ноль будет соответствовать
полностью черной матрице, а максимум - полностью белой?
     Петя кивнул и добавил:
     -   То  же  самое,  что  представить  экран  в  виде   двоичного  числа
разрядностью два с половиной миллиона.
     - Во-во, -  поддержал  его  Чапаевич. - Теперь  представь себе, что  мы
перебираем  комбинации не по  порядку,  а вырабатываем  некоторое  случайное
число и выводим на экран комбинацию, соответствующую этому числу.
     - Ну хорошо, - согласился Петя, - но от этого мало что изменится.
     - Помнишь, что я говорил тебе о монетках? - хитро прищурившись, спросил
Чапаевич.
     Петя понял, куда он клонит.
     -  Вы  хотите сказать,  что правильную,  нужную  нам  информацию  можно
получить случайно, просто за счет удачи?
     - А ты хочешь сказать, что нельзя? Вероятность-то есть?
     - Вероятность есть, но...
     - А если число будет не случайным?
     - Но ведь его надо знать.  Как-то вычислить. И потом, откуда мы узнаем,
что именно оно будет удачным?
     И тут Чапаевич сказал нечто вообще странное.
     - А как ты вычисляешь себя?
     - Извините, не понял...
     -  Весь  наш мир  - бесконечная  многомерная матрица.  Предельное число
комбинаций  неисчислимо  даже теоретически.  Ты  живешь  здесь и сейчас.  Ты
принадлежишь  матрице мира.  Ты являешься  одним из  ее состояний. Откуда ты
знаешь, что ты и есть правильная комбинация?
     - Да какая же я комбинация? Я  имею материальное тело, я живой,  я  был
раньше, есть сейчас, и надеюсь, буду дальше.
     Чапаевич улыбнулся.
     - Ну смотри. Сейчас ты знаешь,  что ты  - это  ты. Но откуда  ты можешь
знать, что секунду назад ты был собой или что ты вообще был?
     -  Ну как  это откуда... Я же  помню,  что было и секунду назад, и день
назад...
     Чапаевич взял в руки мышь, присоединенную к ноутбуку, и  ловко открутил
круглый лючок в ее дне. На его ладонь выпал белый обрезиненный шарик.
     - Смотри.
     Он стал подбрасывать шарик на ладони, продолжая говорить.
     -  Представь  себе,  что   ты   обладаешь  очень  быстрым  восприятием,
схватываешь каждый момент. Представил?
     - Угу.
     - Допустим, ты выходишь  из  комнаты, а  я подбрасываю шарик вверх,  он
сначала поднимается, потом падает, я его снова подбрасываю, и так далее. И в
какой-то момент ты заходишь в комнату и видишь -  помнишь  про свою скорость
восприятия? - висящий в воздухе шарик.  Твоя задача  -  предсказать, куда он
сдвинется в следующий момент, вверх или вниз. Ну как, сможешь это сделать?
     Петя призадумался, потом покачал головой.
     - Нет, не зная предыдущего момента - не смогу.
     - А шарик - сможет?
     - То есть как?
     - Ну  представь,  что когда  ты  входишь в комнату,  то  не  видишь,  а
моментом превращаешься в шарик. Смог бы предсказать, куда двинешься дальше?
     - Наверное... да. То есть нет, но мне и предсказывать ничего не  надо в
этом  случае.  Находясь  под  воздействием  силы, я  просто буду двигаться в
направлении, соответствующем этой силе. Даже не зная об этом.
     - Молодец, Петя. А если тебя самого вбросят в этот мир, а в голову тебе
вбросят память и недодуманную мысль, что ты сделаешь в следующий момент?
     - Додумаю эту мысль, - пораженно ответил Петя.
     - А потом?
     - Начну думать следующую, вытекающую из только что продуманной.
     - Под воздействием чего?
     - Под воздействием какого-то закона или силы, вроде  тех, что действуют
на шарик, и шарик  о них не догадывается. Только вот кому нужно вбрасывать в
мир именно меня?
     - У  тебя  слишком  большое  самомнение,  - усмехнулся Чапаевич.  - Как
насчет  целого  мира,  недодумавшего   свою  главную  мировую  мысль,  разом
вброшенного  в  пустоту?  Мира,  в котором  находишься ты  и  все  остальные
существа?
     - Не трудновато ли будет все это создавать? - усмехнулся Петя.
     - Создавать миры очень просто, - серьезно сказал Чапаевич. - Любой атом
может быть миром.
     - Не маловат будет мирок?
     - Размер не  имеет значения. Атом  изменяется,  внутри  него существует
постоянное движение энергии. Число его состояний можно перенумеровать, как и
число  состояний  нашей  матрицы.  Теперь  помести  внутрь  атома  сознание,
воспринимающие эти состояния как окружающий мир, а разницу между состояниями
- как течение времени и логическую связь событий...
     - Да, воспринимать-то это сознание явно что-то будет, но  вот  что? Что
можно увидеть внутри атома?
     - Только то, что ты можешь увидеть, - Чапаевич обвел руками комнату.  -
Только то, чем являешься ты сам.
     Петя  уже  начал  терять  нить  разговора.   Они  залезли  в   какие-то
философские дебри, начав всего лишь с нового задания...
     - Ну хорошо, предположим, я случайно сложенная комбинация, существующая
только одно мгновение, - сказал Петя, некоторое время подумав.
     - Не ты комбинация, а весь мир, - улыбнувшись, поправил его Чапаевич. -
Но собственно, это одно и то же.
     - Так откуда же известно, что этот,  - Петя  постучал по столу, - мир и
есть правильная комбинация?
     -  А  ниоткуда. Ты  есть правильная  комбинация, потому что ты есть,  и
баста,  -  зевнул  Чапаевич.  -  Неудачных нет,  потому что  все  комбинации
равноценны. В этом-то вся и затея.
     - Почему же  тогда  у меня никогда  не выпадет орел сто раз  подряд?  -
спросил Петя.
     -  Потому  что ты - шарик, падающий  под действием силы, -  серьезно  и
почти печально ответил Чапаевич.
     - А как же не падать?
     - Перестать быть шариком.
     - И стать кем?
     - Никем.
     Снаружи послышался прерывистый гудок автомобильного клаксона.
     Чапаевич посмотрел на часы, и его лицо приняло озабоченное выражение.
     - Бежать пора. Ну и заговорился я стобой, Петро. Пошли быстрей.
     Они вышли из офиса на улицу.  Там  стоял БМВ с  работающим  двигателем,
Виктор сидел за рулем.
     Чапаевич сел рядом с Виктором, Петя залез на заднее сидение. Автомобиль
сорвался с места  и понесся по укатанному снегу дороги навстречу праздничным
огонькам новогодних уличных гирлянд.

     ***

     Около подъезда Петя  встретился с замерзшими и злыми Сашей и Леней. Оба
были нагружены сумками.
     - Ну ты че, злодей, совсем память потерял?! - закричал  Леня. -  Мы тут
знаешь уже сколько топчемся?
     Петя  с досадой  хлопнул  себя по  лбу.  Он совсем забыл о  назначенной
встрече.
     - Ладно, поехали, - сказал он, решив даже не заходить домой.
     Народу в метро было  не  протолкнуться, зато электричка оказалась почти
пустой  -   никто  не  стремился  отлучаться  из  города  накануне  большого
праздника, кроме тех, кто также как и Петина  компания встречал Новый год на
дачах.
     Они вышли на  одной из остановок и  зашагали по  неширокой,  освещенной
редкими фонарями грунтовой дороге, ведущей к небольшому сосновому перелеску,
среди которого виднелись домики с островерхими крышами.
     -  Здесь,  - сказал  Леня возле  одного  из  домиков где-то в  середине
поселка.
     Они вошли через незапертую дверь в зеленых железных воротах, и, оббив с
ботинок снег,  поднялись по деревянным ступенькам на крыльцо, совмещенное  с
узкой верандой.
     Леня громко постучал. Внутри дома послышалась возня, дверь открылась, и
на пороге возникла  Надя. Она вытирала руки о фартук. В ногах у нее путались
две  рыжие  кошки. Изнутри гостей  овеяла волна теплого  и  вкусно пахнущего
хвоей и ванилью воздуха.
     - А, ну наконец-то. Давайте заскакивайте быстрей.
     Внутри дача оказалась очень  уютной. Надя проводила их в  жилую комнату
со стенами, обшитыми стругаными  сосновыми досками, где царил слабый  аромат
древесной смолы  и  дыма от  горевшего камина,  простого, но  добротного.  В
стороне  от входа мерцала огоньками  гирлянды наряженная игрушками  сосенка.
Еще две кошки - серая и белая с черно-рыжими пятнами - жмурились на плетеном
диване,  забросанном  сшитыми из  лоскутков  подушками. У  одной из стен  на
небольшом  комоде покоился  выключенный телевизор довольно древней модели, с
трогательной провинциальностью накрытый вышитой салфеткой, на которой стояла
глиняная ваза с высохшими колосками.
     В комнату вошла и Оля в поварском чепчике. Лицо ее раскраснелось, кисти
рук запорошены мукой.
     - Привет, мальчики, - улыбнулась она. - Ну как, готовы нам помогать?
     Компания   растерянно   топталась    на   месте   и    мямлила   что-то
невразумительное.
     - Ладно, - засмеялась Оля, - пока все равно не надо. Располагайтесь, мы
вас потом позовем.
     - Кстати, Аня задерживается, но скоро будет, - заметила Надя, обращаясь
больше к Пете, чем ко всем остальным. - Ее обещали привезти на машине.
     - Аня? - недоумевающе спросил Петя. Мгновение  он пытался понять, о ком
идет речь, но потом сообразил - Надя говорила о своей подруге.
     - Аня, Аня, -  улыбнулась Надя и легонько ткнула Петю пальцем  в бок. -
Не беспокойся, она хорошая. Тебе понравится.
     - Да я и не беспокоюсь, - ответил Петя, но все же слегка покраснел.
     -  А  как  он  включается?  -  спросил  Саша.  Он  уже  копошился возле
телевизора, нажимая на кнопку, но старенький аппарат не отзывался.
     - Да он не работает, - ответила Надя.  - Я телевизор уже  год совсем не
смотрю.
     - Как это не смотришь? - удивился Саша. - Починить нельзя, что ли?
     - Да не в этом дело. Я просто не смотрю телевизор вообще.
     - Ого! Как же это ты живешь так?
     - Так вот и живу,  - улыбнулась Надя. - И между прочим, прекрасно  себя
чувствую.
     - Не-е-ет, я бы так не смог, - покачал головой Саша.
     -  А  ты  попробуй.  Начни с  того, что выключай звук всякий раз, когда
будет идти реклама,  и смотри рекламу без звука. Потом начинай смотреть  без
звука все подряд. И ты заметишь, что на самом деле все это не имеет никакого
значения.  А потом...  потом выключи телевизор навсегда и будь свободен.  Ну
ладно, нам пора.
     Девушки вышли на кухню. Саша  выразительно поглядел на  Леню и покрутил
пальцем у виска. Леня только добродушно засмеялся.
     - А что,  она дело  говорит, -  пробубнил Петя, устраиваясь  в плетеном
кресле и укрываясь пледом. Его отчего-то знобило и слегка кружилась  голова.
Не иначе как заболел. - А вы слабаки...
     Леня с Сашей тут же начали дискуссию о пользе и вреде телевидения, Петя
вначале что-то отвечал, потом совсем потерял нить разговора и начал дремать.
Запах шерсти от пледа, поскрипывание  кресла  - все это напомнило ему  время
светлого и солнечного  детства,  время  летних  каникул,  когда он гостил  у
бабушки.   Он  вспомнил  ее  шкаф,  набитый   старыми,  пыльными  книгами  с
изодранными корешками, которые он так любил читать, сидя в кресле во  дворе,
под  зеленым навесом виноградных листьев... Что-то резко толкнуло  его - так
иногда засыпающему  человеку внезапно кажется, что он падает... он вздрогнул
и споткнулся, стоя во  дворе.  Петя огляделся. Это  был  тот самый, бабушкин
двор.  Ни  одной  мысли, как он сюда  попал или  где он  был  до  этого,  не
возникало.  Петя  принял  данное  ему  окружение  как факт,  как  программа,
запущенная  с определенного адреса, как снятая с  паузы  видеозапись. Что-то
заставило  его пойти  ко входу в  подвал.  Уходящие  вниз цементные  ступени
утопали  в сыром сером тумане,  густом как кисель,  в  котором светились два
багровых  уголька - глаза демона. Это было опасное  место, очень опасное, но
Петя стал спускаться по ступеням. В конце концов он ушел с головой  в туман,
и не видел вокруг ничего, кроме тумана и высокой, темной тени демона в  нем.
Демон приблизился и сжал ему правое запястье. Петя почувствовал жгучую боль,
которая  сразу же  прошла. Он  посмотрел  на  свою руку  - демон  вырезал на
внутренней стороне  предплечья, выше  запястья, какой-то  треугольный  знак.
Инструментом  демону служил собственный  длинный  и  отточенный коготь. Рана
была глубокой и свежей, но кровь не текла. Демон выпустил руку и ушел.
     Петя побрел вперед.  Туман был очень густым, но постепенно в нем начали
угадываться  стены лабиринта. Лабиринт, состоящий  из  множества  коридоров,
соединенных под прямым углом, был вырублен  прямо  в  толще  земли,  и стены
отсвечивали оттенками  влажной глины.  Потолок  низко  нависал  над головой,
приходилось идти пригнувшись.  В некоторых  местах Петя перебирался ползком.
Стены и потолок давили, казалось,  что Петя  идет, пробивается прямо  сквозь
землю, дышит  землей.  Он  нашел труп человека в  военном комбинезоне, почти
неразличимый  в  темноте и тумане. Около  трупа лежало ружье. Петя  подобрал
его, оно привычно легло в руку.
     Он  пошел дальше,  теперь  стали встречаться  другие  трупы.  Иногда он
замечал согнувшиеся, смутные тени, и тогда он стрелял в них. Он  был уверен,
что  надо  обязательно  стрелять  - это было  неизвестно  кем  установленное
правило лабиринта. Отчаяние  овладело им почти полностью. Он знал, что умрет
среди этих страшных стен так же, как и другие, не отыскав выхода.
     Туман  постепенно  растаял,  но  осталась  тьма,  граничащая  с  полной
чернотой.  От  напряжения  у  Пети стали болеть глаза,  а тьма пульсировала,
рождала новые стены и коридоры. В  конце концов Петя понял, что ничего нет и
никуда  он  не  идет.  Лабиринт выстраивался из  темноты под  действием  его
собственного  воображения.  И  повернув  за  следующий поворот,  Петя увидел
слабый свет, пробивающийся из прямоугольного отверстия на уровне пола.
     Он  с  трудом, обдирая плечи, протиснулся в это отверстие и оказался на
узком  карнизе  вдоль кирпичной,  с  белесыми  известковыми  потеками  стены
какого-то  дома.  Воздух  был  чист, светел и свеж. Метрах в шести внизу под
стеной  рос яблоневый сад, мокрый от недавнего  дождя. Петя  увидел  дощатый
забор,  покрытый  многолетними слоями  облупившейся  краски, и узнал его. За
этим забором был бабушкин двор,  а Петя сейчас стоял на  карнизе  соседского
дома. Правда,  дом этот сильно изменился, но раньше Петя  никогда не смотрел
на него отсюда.
     Петя мог бы  спрыгнуть с карниза  прямо в сад, но не стал рисковать. Он
боялся даже не высоты, а встречи с живущими в доме соседями, которые, он был
уверен,  обязательно  заметят  его.  А в том, что эти соседи как минимум  не
обычные  люди,  он не сомневался ни  секунды. Петя решил пройти  по  карнизу
вдоль стены. Вскоре стена кончилась, но из нее углом выходила  другая стена,
чуть пониже. Петя перелез через нее и попал на другой карниз...
     Так,  перелезая  через крыши, проходя  по верхам заборов,  цепляясь  за
кромки стен, он путешествовал довольно долго, но спуститься  вниз ему  так и
не удалось. Наконец Петя понял, что это еще один, высотный, лабиринт. Вскоре
он нашел ржавую пожарную лестницу и спустился по ней на землю.
     Петя стоял внутри  квадратного асфальтированного двора, охваченного  со
всех сторон многоэтажными корпусами какой-то организации.  С  каждой стороны
были входные  застекленные  двери, за которыми угадывалась внутренняя  часть
здания, наполненная  движущимися фигурами  людей. Корпуса  были объединены в
один  комплекс,  поэтому  то,  в  какую дверь  входить,  не  имело  никакого
значения.  Петя пошел  прямо и открыл дверь. Внутри архитектура здания  была
странной,  но  поразительно  знакомой - обширные  холлы,  парадные лестницы,
высокие   окна,  длинные  прямые  коридоры,  снова  холлы,  лестницы...  Это
напоминало школу. Или университет, а может быть, музей и немного метро... но
эти сравнения  подходили  лишь  отчасти, и главным  образом  из-за множества
ходивших здесь людей и общей казенности обстановки.
     Вначале  Петя   достаточно  хорошо  ориентировался  внутри   комплекса,
планировка которого оказалась простой и логичной. Поднимаясь  и опускаясь по
лестницам и  проходя по  коридорам и кабинетам, он  помнил, как  можно будет
вернуться,  но  через  некоторое  время  он  или  все  перепутал,  или  сама
обстановка изменилась. Ему стали попадаться закрытые двери, в попытках найти
обход он  заходил все дальше и дальше  и снова начал блуждать. При  этом ему
никогда  не  удавалось  подойти  близко  к  кому-то  из  людей  - они всегда
находились или на  другой лестнице,  или на  противоположном конце коридора.
Иногда Петя случайно возвращался во внутренний двор, и тогда он снова входил
в одну из четырех дверей  с  твердым намерением ничего не перепутать на этот
раз, но все повторялось.
     В  конце концов он  встретил  пожилую уборщицу  в синем рабочем халате,
которая  мыла  пол.  Он  спросил  у   нее,  где  находится   выход.  Женщина
выпрямилась, держа  в руках тряпку. Вода стекала в оцинкованное ведро серыми
струями.  Она внимательно посмотрела на  Петю,  и  на  ее  лице отобразилось
что-то вроде жалости.
     - Я тебя знаю, - вдруг сказала она. - Ты здесь часто бываешь.
     - Не помню, чтобы я здесь был раньше, - удивился Петя.
     -  Ты не помнишь, зато я помню, - проворчала уборщица. - Я-то все время
здесь. Вон туда пойдешь, только по  краешку,  не топчи  - она махнула  рукой
вперед по коридору и снова наклонилась над ведром, полоская в нем тряпку.
     Петя  поблагодарил   ее  и  пошел  в  указанном  направлении.  Он   мог
поклясться, что уже исходил тут каждый квадратный  метр, но на  этот раз  он
нашел  в конце  коридора  лестницу,  ведущую  вниз,  и  спустился  по ней  в
полуподвал.
     Потолки здесь были  ниже,  а свет  -  тусклее, так как единственным его
источником являлись бледные, нервно дрожащие люминесцентные лампы. Стерильно
чистый  пол  был  затянут  тонким  слоем  белого  тумана.   Сложная  система
коридоров, охваченных коробами вентиляции и пучками  толстых черных кабелей,
напоминала первый  подземный лабиринт,  но стены на этот раз были сделаны из
шлифованного, матово блестящего серебристого металла. Прикоснувшись к  одной
из   них  кончиками  пальцев,   Петя  почувствовал  шершавый  холод,  словно
электрический ток пробивающий до самых подошв. Слышалось негромкое гудение -
вероятно,  работали  мощные охлаждающие  установки. Воздух  здесь был  очень
сухим и вроде как  разреженным - в  горле довольно быстро начало першить,  и
более того, Петя вовсе не был уверен, что этот воздух безвреден. Здесь могла
присутствовать радиаци