ованным  на  иллюзиях
моряцким поверьям? Ко всем  этим  морским  змеям,  русалкам,  сиренам,
летучим  голландцам  и  прочей  бледной,   леденящей   душу   нечисти,
колеблемой морской зыбью в лучах луны?
    Необходимо более подробно  разработать  эту  проблему  и  получить
сравнительные данные по экипажам морских судов и сельским жителям.
    С трудом сохраняя обычную невозмутимость,  Грэхем  взял  со  стола
записи Уэбба.
    - Благодарю, доктор. Вы нам очень помогли.
    - Обращайтесь ко мне без всяких колебаний, если я хоть  чем-нибудь
смогу быть вам полезен, - сказал Фосетт. - И если вы  в  конце  концов
выясните причину странного состояния  Уэбба,  мне  было  бы  интересно
узнать подробности. - Последовал  короткий  смешок,  скорее  холодный,
нежели  примирительный.  -  Компетентный  анализ  каждой  галлюцинации
вносит ценный вклад в понимание общей картины.

    Они сразу же отправились в обратный путь Единственный раз  за  всю
дорогу Воль нарушил напряженное молчание, сказав:
    - В  пору  подумать,  что  среди  ученых,  которые  слишком  много
шевелили мозгами, распространилась эпидемия временного помешательства.
    Грэхем хмыкнул, но ничего не ответил.
    - Гениальность вообще  сродни  безумию,  -  продолжал  Воль,  явно
намереваясь развить свою теорию. - К тому же  знание  не  может  расти
безгранично. Кое-кто из лучших умов неизбежно должен выйти  из  строя,
пытаясь объять необъятное.
    - Никто из ученых и не пытается объять необьятное. Ни один мозг не
способен вместить такую уйму знаний. Вот почему каждый ученый, являясь
специалистом в своей области науки, может быть сущим профаном  в  том,
что выходит за пределы его научных интересов.
    Настала очередь Воля хмыкнуть. Он целиком сосредоточился на дороге
- что, правда, никак не сказалось на его манере брать повороты - и  до
самого дома, где жил Грэхем, не проронил  ни  слова.  Там  он  высадил
своего пассажира и, бросив: "До завтра Вилл", - умчался прочь.
    Утро было ясным, как символ нового дня, несущего  новые  открытия.
Грэхем стоял перед  зеркалом,  деловито  жужжа  электробритвой,  когда
зазвонил телефон. На экране возникло лицо незнакомого юноши.
    Мистер Грэхем? - спросил он, разглядывая собеседника.
    - Он самый.
    Я из Смитсоновского института, -  сказал  юноша  -  Вчера,  поздно
вечером, мистер Гарриман хотел вам  кое-что  сообщить,  но  не  застал
дома.
    - Я был в Олбани. Что он хотел мне сказать?
    - Мистер Гарриман  просил  вам  передать:  он  связался  со  всеми
информационными агентствами и выяснил, что за  последние  пять  недель
они опубликовали сообщения о смерти восемнадцати ученых. Семь из них -
иностранцы, одиннадцать - американцы. Это раз в  шесть  выше  среднего
уровня - ведь информационные агентства редко  подводят  итоги  больше,
чем за месяц.
    - Восемнадцать! - Грэхем так и впился взглядом в лицо собеседника.
- А имена у вас есть?
    - Есть, - юноша стал диктовать.
    Грэхем быстро записывал фамилии и страны, где проживали покойники.
    - Что-нибудь еще, сэр?
    - Передайте,  пожалуйста,  мою  благодарность  мистеру  Гарриману.
Пусть он позвонит мне в офис, когда ему будет удобно.
    - Хорошо, мистер Грэхем, - юноша  отключился,  оставив  Грзхема  в
глубокой задумчивости.
    Восемнадцать!
    На  другом  конце  комнаты  мелодично  прозвенел  гонг   приемника
теленовостей. Подойдя к нему, Грэхем снял крышку с экрана,  который  у
его аппарата был настроен на прием  новостей  газеты  "Нью-Йорк  Сан".
Первый  утренний  выпуск  "Cан"  медленно  поплыл  по  экрану.  Грэхем
машинально следил за заголовками, но мысли ем  витали  где-то  далеко.
Однако вскоре  его  взгляд  снова  сосредоточился,  к  нему  вернулась
обычная собранность На экране появились слова:

    СМЕРТЕЛЬНЫЙ ПРЫЖОК УЧЕНОГО

    Вчера вечером профессор Сэмьюэл  К.  Дейкин,  пятидесятидвухлетний
физик,  проживающий  на  Уильям  стрит,  влетел  на  своем  спортивном
гиромобиле на рампу главной развязки со скоростью более ста миль в час
и разбился насмерть.
    Репортаж  занимал  две  колонки  и   содержал   фотографию   места
катастрофы, несколько упоминаний об "ушедшем от нас гении" и сообщение
о том, что полиция выясняет причину трагедии. Заканчивался он словами:
"Начиная со вчерашнего утра, это уже третий смертельный  случай  среди
нью-йоркских ученых. 0  кончине  профессора  Уолтера  Мейо  и  доктора
Уэбба. мы подробно сообщали в нашем вчерашнем выпуске".
    Грэхем извлек из ящика  автоматического  записивающего  устройства
фотокопию вечернего выпуска "Сан". Репортажи о случаях с Мейо и Уэббом
были помещены рядом. Первый озаглавлен "МЕЙО ПАДАЕТ С МАРТИНА", второй
- "ЕЩЕ ОДИН УЧЕНЫЙ МЕРТВ". Оба сообщения были весьма поверхностны и не
содержали   ничего   нового,   кроме   того,   что   "полиция    ведет
расследование".
    Как раз в этот момент появился Воль. Он ворвался в  квартиру,  как
вихрь Глаза его сверкали. От выпуска "Сан"  он  отмахнулся,  отрывисто
бросив:
    - Уже видел.
    - Что это ты сам не свой?
    - Все мои подозрения, - он  сел,  тяжело  дыша.  -  Не  только  ты
подвержен подозрениям. - Он перевел дух, виновато улыбнулся,  еще  раз
вздохнул. - Получены результаты вскрытия.  Оба  -  и  Мейо  и  Уэбб  -
накачаны зельем до бровей.
    - Наркотики? - недоверчиво спросил Грэхем.
    - Мескаль, - подтвердил Воль - Особая, очень  тщательно  очищенная
разновидность  мескаля.  В  желудке  обнаружены  явные  следы.  -   Он
помолчал, стараясь отдышаться. - А в почках полно метиленовой синьки.
    - Метиленовой синьки? - Грэхем тщетно напрягал ум, пытаясь извлечь
из услышанного хоть какой-нибудь смысл.
    - Ребята сразу же устроили проверку. И нашли мескаль,  метиленовую
синьку и йод во всех трех лабораториях - у Мейо, Уэбба и Дейкина. Мы с
тобой и сами могли бы их там найти, кабы знали, что искать.
    Грэхем утвердительно кивнул:
    - Остается предположить, что вскрытие  обнаружило  бы  аналогичный
результат и у Дейкина.
    - Я тоже так считаю, - согласился Воль. - Еще ребята выяснили, что
та  дрянь,  которую  мы  нашли  у  Мейо  в  печи  его  дистилляционной
установки, - это индийская конопля. Одному Богу известно,  где  он  ее
откопал, только это факт. Похоже, он собирался поэкспериментировать  и
с другими наркотиками, кроме мескаля.
    - Если и так, то исключительно в научных целях, - убежденно сказал
Грэхем. - Мейо никогда не был наркоманом.
    - Оно и видно, - сухо заметил Воль.
    Грэхем подвинул и нему список, составленный Гарриманом:
    -  Вот  взгляни.   По   данным   Смитсоновского   института,   эти
восемнадцать отдали концы за последние пять недель. По закону  средних
чисел получается, что из этих смертей естественны и  неотвратимы  три,
ну от силы четыре. - Он присел на край  стола,  покачал  ногой.  -  Из
этого, в свою очередь, следует. что остальные - не естественны. И  еще
это значит. что мы влезли во что-то  куда  более  сложное,  чем  могло
показаться с первого взгляда.
    -  Не  только  сложное,  но  и  ненормальное,  -   заметил   Воль,
просматривая список. - Во всех делах,  где  замешаны  наркотики,  есть
что-то ненормальное. А уж это - и  вовсе  идиотское,  недаром  оно  со
вчерашнего вечера засело у меня в башке. - Он скорчил гримасу.  -  Как
вспомню того типа с собакой в брюхе, что мы видели в клинике...
    - Давай забудем о нем хоть на время!
    Легко сказать!
    - Сведения, которые у нас  на  сегодня  есть,  вызывают  кое-какие
вопросы, - задумчиво продолжал Грэхем. - Получив  на  них  ответы,  мы
сможем хоть немного  продвинуться  вперед.  -  Он  ткнул  указательным
пальцем в список, который Воль держал в руках. - Так, мы не знаем,  из
чего исходили информационные агентства,  когда  вывели  среднюю  цифру
три. Брали они за основу последние двенадцать месяцев  или  пять  лет,
или двадцать?  Если  это  средняя  величина  за  длительный  период  и
смертность за последний месяц превышает ее  в  шесть  раз,  то  какова
тогда статистика подобных случаев за предыдущий  месяц  и  за  прошлый
год? Иными словами,  сколько  всего  смертей  насчитывается  с  самого
начала, и с чего, собственно, все началось?
    Все началось с  самого  первого  самоубийства,  -  заявил  Воль  -
Остальные - чистой воды имитация. - Он вернул  список  Грэхему.  -  Ты
иногда заглядывай в полицейские сводки. Тогда увидишь, сколько раз уже
бывало, что убийства и самоубийства распространяются как зараза. Порой
одно-единственное, но зато эффектное, да еще и  как  следует  поданное
прессой преступление вызывает целую волну подражаний.
    - Я с самого начала говорил и сейчас продолжаю настаивать: это  не
самоубийства. Я действительно очень близко  знал  Мейо  и  Дейкина.  И
Уэбба тоже знал,  хоть  и  понаслышке.  Все  они  психологически  были
совершенно  не  склонны  и  саморазрушению,  даже  если  их  напичкать
наркотиками.
    То-то и оно, - продолжал упорствовать Воль, - ведь ты  знал  их  в
нормальном состоянии и не представляешь,  каковы  они  под  марафетом.
Стоит парню как следует набраться - и он уже совсем не тот, что был, а
совершенно другой человек, который  способен  на  что  угодно  -  хоть
палить в воздух, хоть с крыши сигануть.
    - Вот что я тебе скажу, - Грэхем с озабоченным видом сложил листок
и сунул его в карман, - всетаки этот мескаль - сущая головоломка.
    - Только не для меня. Поток наркотиков распространяется по  личным
рекомендациям. Наверняка кто-то из ученых, перетрудившись  до  полного
умопомрачения,  изобрел  новомодный   стимулятор,   который   оказался
коварнее, чем можно было предположить Кое-кто из них тоже  попробовал.
Может  быть,  поначалу  он  действовал   нормально,   а   потом   стал
накапливаться, как мышьяк. Так все и шло, пока они не стали сходить  с
винта, один за другим. И вот результат! - Воль широко развел руками.
    - Хорошо бы все оказалось так просто,  только  что-то  внутри  мне
подсказывает, что это не так.
    - Что-то внутри! - фыркнул Воль. - Еще одна собака!
    Грзхем рассеянно просматривал заголовки укреннего  выпуска  "Сан",
все еще ползущие по экрану. Он уже открыл было рот,  чтобы  дать  Волю
достойный ответ, и тут же закрыл. Расплывающиеся перед  глазами  слова
внезапно приобрели четкость. Он встал. Воль проследил его взгляд.

    КОНЧИНА ИЗВЕСТНОГО ЭКСПЕРТА

    Стивен Рид, шестидесяти лет, проживающий в  Фар  Рокауэй,  устроил
сегодня утром странный спектакль на Пятой авеню, после  чего  бросился
под колеса грузовика. Смерть наступила мгновенно.  Рид  был  одним  из
виднейших в мире специалистов в области хирургии глаза.

    Грэхем выключил приемник, закрыл экран и взялся за шляпу.
    - Девятнадцатый, - тихо произнес он.
    - Ну и чертовщина! - Воль встал и вслед за ним направился к двери.
- Снова - здорово!

                               ГЛАВА 4

    Как и следовало ожидать, почти все очевидцы  гибели  Стивена  Рида
бесследно исчезли. Кто-то сразу же вызвал полицейского, тот позвонил в
свой участок, а репортер, дежуривший там, передал новость в "Сан".
    Понадобилось целых два часа, чтобы отыскать трех свидетелей.
    Первым оказался толстяк с потной физиономией.
    - Я шел себе мимо и не особенно глазел по сторонам,  -  сказал  он
Грэхему. - У меня и так забот по горло, ясно? Тут этот тип заорал  как
резаный, исполнил что-то вроде танца и бросился наперерез транспорту.
    - Ну а потом что?
    - Я понял, чем это пахнет, и поскорее отвернулся.
    Второй шла пышная блондинка.  Она  явно  нервничала.  В  руке  она
комкала крошечный платочек, который, отвечая, то и дело покусывала  за
уголок.
    - До чего же он меня перепугал! Вел себя так. как  будто  охотился
за привидением. Я  еще  подумала,  что  он  его  видит  воочию.  Потом
закричал, замахал руками и, как безумный, ринулся через дорогу.
    - А вы не расслышали, что именно он закричал?
    Она снова вцепилась зубами в  платочек.  В  светло-голубых  глазах
мелькнул испуг.
    Он так меня расстроил, что я совершенно ничего  не  разобрала.  Он
что-то выкрикивал хрипло и громко, во весь голос. Что-то вроде:  "Нет,
нет, Бога ради, нет!" и еще какой-то бессвязный бред.
    - И вы не заметили ничего  такого,  что  могло  бы  вызвать  столь
странное поведение?
    - В том-то и дело,  что  нет!  -  Прикусив  платочек,  она  повела
глазами, словно силясь увидеть нечто незримое.
    - Наверняка еще до конца недели побежит за советом ж какому-нибудь
ясновидящему, - заметил Воль.
    Третий свидетель, холеный мужчина с вкрадчивыми манерами и  хорошо
поставленным голосом, сообщил:
    - Я заметил мистера Рида, когда он шел мне навстречу. У  него  был
совершенно необычный взгляд: глаза такие яркие и блестящие, как  будто
в них накапали белладонны.
    - Что такое? - насторожился Воль.
    - Накапали белладонны - мы в театре иногда так делаем.
    - Понятно, - Воль успокоился.
    - Он испуганно оглядывался по сторонам, посматривал то  вверх,  то
вниз, как будто чего-то опасался. Я почувствовал: он что-то  ищет,  но
совсем не хочет найти.
    - Продолжайте, - подбодрил его Грэхем.
    - Он приблизился ко мне, и вдруг лицо  его  побледнело.  Казалось,
его внезапно объял панический ужас. Он стал неловко отмахиваться,  как
будто  старался  отразить  роковой   удар,   потом   выкрикнул   чтото
нечленораздельное и бросился на проезжую часть. - Свидетель  обреченно
пожал плечами. - И тут его сбил двадцатитонный грузовик. Я  ни  минуты
не сомневаюсь, что смерть наступила мгновенно.
    - Вы не расслышали, что он кричал?
    - Боюсь, что нет.
    - И не заметили ничего, что могло бы его так перепугать?
    - Нет, ничего, - уверенно ответил мужчина. - Этот случай так  меня
потряс, что я сразу же стал искать причину. Но так и  не  смог  найти.
Мне кажется, его убило что-то незримое - может быть.  кровоизлияние  в
мозг.
    - Мы вам очень обязаны. - Пока Воль набирал  номер  морга,  Грэхем
молча.  провожал  взглядом  уходящего  свидетеля,   предаваясь   своим
невеселым размышлениям.
    Что за тонкая неуловимая стихия, скрытая  в  безднах  человеческой
психики, заставляет малайцев хвататься за нож и мчаться очертя голову,
убивая кого попало без малейшего повода? Что за иная, но схожая стихия
сумела  внушить  всей  японской  нации,  что  на  ритуальное  харакири
надлежит   взирать   с   отрешенным   бесстрастием?   Что   заставляет
индусовфанатиков с  радостью  лишать  себя  жизни  грозной  колесницей
Джагернаута? А может быть, теперешняя вспышка смертей вызвана коварным
нашествием   какого-то   нового   вируса,   который   размножается   и
распространяется в наиболее цивилизованной среде, причем  его  роковым
образом стимулируют йод, мескаль и метиленовая синька?
    Он был вынужден прервать свои раздумья, поскольку Воль уже повесил
трубку и смотрел. на него с видом мученика, обреченного расплачиваться
за прошлые прегрешения.
    - Рида еще не вскрывали, но  уже  ясно,  что  хотя  бы  по  одному
параметру он укладывается в  общую  схему.  Он  тоже  разукрасил  себя
йодом.
    - Левую руку?
    - Нет, видно, он решил соригинальничать, или ему просто  так  было
удобнее. На этот раз левая нога - от бедра до колена.
    - Тогда его можно внести в наш список, - сказал  Грэхем.  -  Будем
считать, что это еще один случай, хотя пока и не до конца выясненный.
    - Скорее всего, так оно и есть.
    - Знаешь, Арт, к мескалю твоя теория о наркотиках еще, может быть,
и  подходит.  Но  что  ты  скажешь  об  остальных  веществах,  которые
применялись вместе с ним? Ведь и йод, и метиленовая синька  -  никакие
не наркотики, в том смысле, который ты подразумеваешь Они безвредны, и
привыкнуть к ним невозможно. С винта от них тоже никто не сходит.
    - Как и от воды, с  той  разницей,  что  многие  разбавляют  водой
виски.
    - При чем тут это? -  Грэхем  нетерпеливо  отмахнулся.  -  На  мой
взгляд, нам нужно сделать два логических шага. Первый  -  как  следует
прочесать  квартиру  Рида.   И   второй   -   проконсультироваться   у
специалиста, как могут действовать на  организм  мескаль,  метиленовая
синька и йод, если применять их так, как это делали потерпевшие.
    Берлога Рида за городом, - заметил Воль - Схожу-ка я за машиной

    На  холостяцкой  вилле  Стивена  Рида   хозяйство   вела   пожилая
хлопотливая экономка. Ни в чем, кроме домашних дел, она не разбиралась
А когда ей сообщили печальную весть, она и  вовсе  не  смогла  сказать
ничего вразумительного, даже если и знала.
    После того,  как  женщина  удалилась  к  себе  в  комнату,  они  с
привычной сноровкой обследовали кабинет Рида.  Там  была  уйма  разных
бумаг, которые они стали просматривать с лихорадочной быстротой.
    - Следующий кандидат на сердечный приступ - это мой шеф, - предрек
Воль, сгребая очередную кучу писем.
    - С чего бы это?
    - Здесь должна разбираться местная  полиция.  Если  бы  он  только
увидел, как я с твоей легкой руки шурую в чужом округе, его  бы  точно
удар хватил. Если хочешь знать, из-за  тебя  мне  светит  понижение  в
чине.
    Грэхем насмешливо фыркнул, не прерывая  поисков.  Через  некоторое
время он обратился к Волю. В руке у него было письмо.
    - Вот, послушай "Дорогой Стив! Я был очень опечален, когда  узнал,
что Мейо дает тебе свои снадобья. Мне, конечно, известен твой интерес,
и все же, честно  говоря,  эти  забавы  -  пустая  трата  драгоценного
времени. Советую выбросить все в мусорное ведро, а заодно и из головы.
Я совершенно уверен, что так  безопаснее".  -  Он  оторвал  взгляд  от
письма. - Здесь стоит адрес Уэбба. И подпись - "Ирвин".
    - А дата?
    Двадцать второе мая.
    - Совсем свежее.
    Вот и двойная связь, - заметил  Грэхем,  -  Мейо  -  Уэбб  -  Рид.
Передача шла от одного к другому, именно этого я и ожидал.
    - Я тоже. - Воль перелистал страницы, бегло просматривая текст.  -
Личные рекомендации как раз то,  о  чем  я  тебе  говорил.  Хотя  дело
выглядит так, как будто Уэбб почему-то старался отговорить Рида.
    - Потому что такие забавы чреваты смертельным  исходом.  Уэбб  еще
тогда это понял! Двадцать второго мая он знал, что  его  дни  сочтены,
так же точно, как я знаю,  что  стою  здесь  перед  тобой  собственной
персоной. Он уже ничего не мог изменить, но пытался  отвести  Рида  от
края пропасти.
    - Что за жуть ты несешь, - жалобно проговорил Воль, оторвавшись от
бумаг. - Так ты скоро скажешь, что следующими жертвами окажемся  мы  с
тобой.
    - Я вовсе не уверен, что это так уж далеко от  истины,  тем  более
что мы понемногу выходим на след.
    И снова холодная дрожь пробежала у него  по  спине.  Он  пошевелил
лопатками, стараясь прогнать странное ощущение.  Его  охватило  острое
чувство  психологического  тупика:  как  будто  мысли  было  позволено
двигаться в любом направлении, кроме  одногоединственного.  Стоило  ей
податься  в  ту  сторону  -  сразу  же  звучал   сигнал   тревоги,   и
любопытствующий ум покорно отступал.
    -  Ни  черта.  Сплошные  глазные  яблоки  и  зрительные  нервы,  -
проворчал Грэхем, засовывая на место пачку ничего не значащих писем. -
Он с ними ложился и с ними вставал.
    -  У  меня  то  же  самое,  -  отозвался  Воль.  -  А  что   такое
конъюнктивит?
    - Болезнь глаз.
    - А я  подумал,  что  это  из  области  железнодорожной  связи.  -
Добравшись до последнего письма, Воль положил их  обратно  в  ящик.  -
Здесь  у  него  нет  ни  лаборатории,  ни  хирургической  клиники.  Он
оперировал в Госпитале глазных и ушных болезней, в Бруклине.  Надо  бы
попытать счастья там, как ты считаешь?
    -  Сначала  позвоню  в   офис,   пора   доложить   результаты.   -
Воспользовавшись телефоном Рида, Грэхем долго беседовал с  Сангстером.
Закончив, он сказал Волю: - требуют,  чтобы  мы  летели  туда  быстрее
звука. Нас ждут с  самого  утра.  У  Сангстера  такой  вид,  будто  он
проглотил атомную бомбу.
    Нас? - с нажимом спросил Воль, подняв б