м он не знает.
   К нам подошла Екатерина Малинина, послушала мужа и, не меняя приветливого
выражения лица, стала вглядываться в зал. Незаметно для себя она прижалась к
моему плечу теплым бедром, а рукой оперлась на плечо. У  нее  это  выглядело
так естественно,  словно  был  не  человеческий  порыв,  а  некое  природное
явление.  Муж,  слегка  отодвинув  ее  бедро,  дабы  не  загораживало  меня,
продолжал развивать мысль.
   Я  вздрогнул  и  сделал  движение,  удивительно  совпавшее  с   невольным
движением всего зала, всех людей; забравший внимание  присутствующих  чистый
звонкий аккорд пронесся по залу, подобно вздоху тяжелого древнего  колокола.
Недалеко от места, где раньше, в начале вечера, был вход, на  возвышенности,
откуда пурпурной лентой стекала пологая лестница, возник и тут же  рассеялся
молочно-голубой столб света. Вице-Премьер с  супругой  улыбаясь,  оглядывали
людское море внизу; рев приветствий,  непринужденное  и  вольное,  согласно,
впрочем, этикету, изъявление  восторгов...  -  все  усиливающихся,  по  мере
сокращения расстояния между символом Власти и подданными.
   Лестница, закончившись, плавно перетекла в  живой  коридор,  образованный
восторженной толпой.
   Змеи светильников, устремившиеся к месту  встречи,  свились  в  клубки  и
поплыли над головами главы правительства и его супруги, словно  живые  нимбы
нерезкого серебристого света. Величественный, худощавый,  весь  в  черном  и
белом, Премьер  медленно  вел  супругу,  однако,  что  меня  удивило,  вдруг
оказался рядом, в светлом круге, выхватившем из полумрака нас троих.
   - Очень рад, господин Волков,  наконец  встретиться.  Мария,  это  Сергей
Владимирович Волков, наш скромный герой. Познакомьтесь,  моя  супруга  Мария
Ильинична.
   - Представьте себе, вопиющий случай! Впервые  в  истории,  насколько  нам
известно, человека похищают прямо в замок Бога-Императора. И так неожиданно!
Но вы нас понимаете. Мы знаем, вы тоже принимаете  участие  в  судьбе  Елены
Ланской. Кто бы мог подумать - говорила Мария Ильинична,  скорбно  покачивая
головой. - Друг мои! - обратилась она к мужу, - может, нам стоит...
   - Сергей Владимирович! И действительно, давайте отойдем  в  сторонку,  не
будем мешать людям, - сказал, мягко улыбаясь, Премьер-Министр, и только  тут
я заметил, как  по  живому  коридору  все  еще  двигается  сиятельная  пара,
раскланиваясь с верноподданными,  удаляется  в  сиянии  огней,  а  настоящий
Премьер-Министр  с  настоящей  супругой  стоят  подле,  и  тени  вокруг  все
сгущаются, и только мы втроем  движемся  в  окружении  серебристого  сияния,
надежно выделяющего нас от  светлого  мира  вокруг.  Я  вижу,  как  какой-то
мужчина, развлекающий  веселой  болтовней  двух  хорошеньких  женщин,  резко
поворачивается с пустыми бокалами и почти делает шаг, неминуемо приводящий к
столкновению, но вдруг запинается  и  обходит  светлую  границу,  так  и  не
отобразив ни в лице, ни в глазах ни малейшего беспокойства или удивления.
   - Я могу быть с вами откровенным?
   - Разумеется.
   - Я не ждал другого ответа. Вы, наверное, теряетесь  в  догадках,  почему
вас пригласили на прием?
   - Да, признаться, не совсем понятно. Если только за  близость  и  внешнее
сходство с неким известным вам лицом.
   - К сожалению, Николай не смог дожить до этого дня. Мы так надеялись,  мы
так его любили, - вмешалась Мария Ильинична.
   - Значит, нами движут одни и те же побуждения? - спросил я.
   - Ну конечно. Ведь в  этом  деле  -  я  имею  в  виду  убийство  и  моего
двоюродного брата, отца Николая, - очень много неясного. Давайте присядем, -
прервал он себя. - Вот хотя бы  сюда.  -  Он  указал  на  маленький  столик,
уставленный бокалами с напитками. Здесь же были три кресла.
   Мы сели. Я видел, что, несмотря на  яркую  освещенность,  наш  столик  не
привлекал внимания затененных людей-силуэтов. Я решил не  обращать  внимание
на антураж.
   - Сергей Владимирович! Может, у вас есть какие-нибудь вопросы?
   Я посмотрел на Кравцова, осторожно  пригубливающего  из  бокала.  Он  был
доброжелателен и невозмутим.
   - До  сегодняшнего  дня  единственная  причина  моего  присутствия  здесь
состояла в желании узнать правду  об  убийстве  отца  Николая.  Я  и  сейчас
намерен полностью реабилитировать его честное имя. Я хочу  найти  настоящего
убийцу.
   - Вы сказали, "до сегодняшнего  дня",  -  вмешалась  Мария  Ильинична.  -
Что-нибудь изменилось?
   -  Как  же?..  Похитили  мою  знакомую.   И   следы   ведут   во   дворец
Бога-Императора.
   - Да, это прискорбный факт, - согласился Кравцов.
   - И только?!
   - Господин Волков. Чтобы исключить между нами малейшие  недоговоренности,
я тоже хочу отметить, что мы - творения Бога-Императора.  Поэтому  вопрос  о
свободе воли приобретает  политическое  значение,  не  только  практическое.
Является ли каждый из нас вещью Бога, вещью, обреченной на  произвол  (будем
говорить так), или существуют какие-то высшие законы, которым подчиняется  и
Император? Вот что должно нас интересовать.
   - Но в какой связи этот вопрос находится с исчезновением  Лены?  Вы  тоже
думаете, что  исчезновение  Ланской  и  гибель  вашего  брата  Орлова  Ивана
Силантьевича как-то связаны?
   - Разумеется.
   - Мне кажется, это прямое вмешательство  Бога-Императора  в  нашу  жизнь.
Может быть, такого рода вмешательства происходят постоянно? Может, вся  наша
жизнь находится в руках Бога? Никто не знает точно.
   Он, прищурившись, посмотрел в зал. Потом взглянул  на  жену,  на  меня  -
колебание возникло и сразу исчезло на его лице.
   - Вы знаете, - продолжил  он,  -  существует  множество  теории,  которые
отрицают факт его присутствия здесь. Даже более того, говорят, что под видом
Императора государством давно уже управляет некая  тайная  организация.  Все
это, как вы понимаете, ереси. Бездоказательные ереси. И лишь одно объединяет
все эти теории. Вы догадываетесь?
   - Нет.
   - Не существует прямых, твердых доказательств  верности  того  или  иного
учения. Вот для чего вы понадобились.
   - Я не вижу связи.
   - Связь  есть.  Вы  должны  возглавить  экспедицию  в  замок  Императора,
разобраться во всем и вернуться. Никто, кроме вас, не способен на такое,  ни
у кого нет шанса. Возможно, до замка легко добраться, но вернуться еще никто
не смог. Если нами  правит  Бог,  то  этого  шанса  не  имеете  и  вы.  Если
существует группа людей, некая тайная структура, то вы сможете выбраться.
   - Я могу не захотеть никуда идти.
   - Можете, но пойдете.
   - Почему? Мне никто не может приказать, заставить тем более.
   - Да. Заставить не сможет. Но вы пойдете. Для меня это  чисто  логический
вывод.
   - Объясните.
   - Я рассуждаю так, если вы, Волков Сергей Владимирович,  готовы  рискнуть
всем ради чести умершего друга, то ради своей знакомой Ланской Елены  -  тем
более. Да, мы знаем о ваших взаимоотношениях. И не возражайте, - протестующе
махнул он рукой. - В  побудительных  мотивах  отдельного  человека  мы  пока
разбираемся. К тому же есть еще довод в пользу вашего участия в экспедиции.
   - Да?
   - Да Вы не можете не понимать, что в Империи очень мало  сил,  которые  с
легкостью могут убирать Премьер-Министра  и  почти  мгновенно  перебрасывать
достаточно известную в Империи личность в замок Бога - Императора
   Я посмотрел на Кравцова, на его тактично отошедшую  от  нас  супругу,  на
погруженное в сиреневый полумрак  мельтешение  призрачных  теней,  сгущавших
сумрак своего бытия радостью, удовольствием, восторгом - многим, чем  одарил
их сегодня столь превосходный прием, на котором везде - зримо и  незримо,  -
присутствовал Премьер-Министр.
   - Пора нам разобраться в силах, которые управляют нашим миром.  Пора  нам
перестать быть марионетками в чужих руках Вот  для  чего  нужны  вы  и  ваша
исключительная, невероятная живучесть.
   Я почувствовал, как все во мне напряглось, когда  мы  поднялись  и  стали
вежливо  и,  возможно,  навсегда  прощаться.  Я  подумал  о  навязанном  мне
путешествии, об убийцах, о  тайной  секте,  о  Боге,  о  философе  Малинине,
отрицавшем Бога и надеявшемся найти Его, о  полицейском  Викторе  Михайлове,
который хочет моей смерти, о любящей  весь  мир,  себя  и  все-таки  глубоко
равнодушной ко всему Катеньке Малининой,  о  ненавидящем  власть  и  порядок
Кирилле Исаеве и о Семене Кочетове, который  не  знает,  зачем  живет.  И  я
подумал о Николае, моем друге, десять лет назад попавшим в  центр  ядовитого
клубка интриг и страстей, и о Лене, ради которой я, конечно же, совершу  это
путешествие.
   Мы попрощались, и я побрел прочь, обуреваемый дурными предчувствиями.

   12
   ОБОРВАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ НИТЬ

   Мы  разместились  в  большой,  неизменно  черной  машине,  и  пока   она,
нечувствительно для нас,  пронзала  облака,  дождь,  похожий  на  туман,  и,
наконец,  просто  кристально  чистый  воздух,  я  думал  о  поджидавшей  пас
таинственной стране, о  которой  не  было  известно  практически  ничего,  о
барьере, куполом покрывавшем  заповедник  Бога-Императора.  Природа  барьера
была связана со временем.
   - Может, тысячная, может, миллионная, десятимиллионная  доля  секунды,  а
барьер непреодолим,  словно  нейтринная  стена,  -  пояснил  мне  еще  вчера
Малинин, сейчас  равнодушно  поглядывавший  вниз,  сквозь  прозрачное  днище
машины.
   Я вспомнил о том, что оружие с собой брать нельзя, через барьер также  не
проходят механизмы, а потому путешествовать  (неизвестно,  сколь  долго)  мы
будем пешком или  по  рекам,  если  таковые  встретятся,  на  плавсредствах,
построенных нами же.
   Это была безумная экспедиция, и если бы не обыденность раз в  десять  лет
совершаемого мероприятия, никто, я думаю, не согласился бы идти.
   Мне пришла в  голову  мысль,  что  Премьер-Министр  во  вчерашней  беседе
несколько покривил душой. Вернее, как всякий  политик,  уже  по  определению
готовый к предательству и подлости, он заставлял и меня так думать  о  себе.
Своим сходством с Николаем я являл для него пусть и незначительную,  но  все
же  угрозу,  мимоходом  нейтрализовать  которую  было  делом  необходимым  и
полезным. Он мог использовать и Лену, ибо нет уверенности, что она во дворце
Императора, а не Премьер-Министра, получившего должность лишь  в  результате
смерти Ивана Орлова и осуждения Николая, сына последнего.
   А пока под нами проносился город, островки живых массивов,  парки,  леса,
небольшое  море.  Потом  мы  летели  вдоль  рыскавшей  меж  холмов  реки   и
приземлились наконец.
   Посадка была произведена за пределами города. По сути, здесь было  только
небольшое,  из  серого  камня  сложенное  одноэтажное   строение,   возможно
продолжавшееся под землей.
   Мы вышли из машины, которая  сразу  же  улетела,  и  я  увидел,  как  все
взглядом, с одинаковым выражением на лицах провожали  ее,  словно  улетающий
механизм оборвал единственную нить, связывавшую нас с этим миром.
   - Ну что, двинули? - бодро  сказала  Маргарита  Исаева  и  повернулась  к
пустому на вид дому. - Может, мы и совершаем  большую  ошибку,  но  пока  не
попробуешь, не узнаешь. Незачем  оттягивать,  -  тихо  добавила  она,  но  я
услышал.
   Мы вошли в серое строение. Нас встретил такой же серьги робот; провел  по
коридору, странно пустому; в нишах стояло несколько неподвижных  роботов.  В
небольшом овальном кабинете он усадил нас в кресла, взял из  стенного  шкафа
серую тетрадь и, листая ломкие страницы,  стал  объяснять  правила  перехода
границы, уже известные нам. Несколько попыток прервать  его  ни  к  чему  не
привели, так что пришлось слушать до конца.
   Это пустое времяпрепровождение, вместе с ожиданием чего-то  неведомого  и
таинственного, повлияло на наше несколько сонное с  утра  состояние.  Каждый
задумался,  может  впервые  с  момента  решения  идти  в  паломничество,   о
последствиях (во всяком случае, мне так  казалось,  когда  я  глядел  на  их
лица), и волнение исподволь овладевало нами. Мы слушали робота, кивали  и  в
какой-то неподходящий  момент,  касавшийся  запрета  на  перенос  взрывчатых
веществ (чисто номинальный, ибо ничего, что запрещено, поле не  пропускало),
Катенька, сидевшая возле мерно кивающего головой в такт словам  мужа,  вдруг
сказала: - Ничего с нами не случится... Робот закончил читать, нас заставили
расписаться в тетради. Он спросил, есть ли вопросы?
   - Существуют  ли  прецеденты  возвращения  паломников  назад?  -  спросил
Малинин.
   - Да, - подтвердил робот. - Прецедент  единственный  и  зафиксирован  как
факт, но без подробностей, - Почему? - продолжал допытываться философ.
   - Исключению может сопутствовать и недостаток информации. Именно  поэтому
и существуют исключения, - менторским тоном объявил робот  и  повел  нас  на
контрольно-пропускной пункт.
   Это был просто коридор, перекрытый  глухой  черной  мембраной,  Я  шагнул
первым - мрак был полным. Ничего не видя и не ощущая, я сделал еще один  шаг
- яркий свет, трава под ногами, деревья, люди, лошади, гневный клекот орла и
снова мрак, - кто-то, смутно стоявший сбоку, обрушил вместе с дубинкой  этот
новый мир мне на голову.

   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   НОВЫЙ МИР

   13
   НЕРАДУШНЫЙ ПРИЕМ

   Забрезжил свет, и с болью вернулось сознание. Я был привязан к  столбу  и
висел не столько на веревках, сколько на локтях, замкнутых  перекладиной  за
спиной. Боль ощущалась в кистях рук, стянутых на груди.
   Кое-как выпрямившись, я огляделся; в таком же положении - каждый у своего
столба  -  пребывала  вся  мужская  половина  нашей,  так  резво  начавшейся
экспедиции
   Пришел в себя бывший майор, а ныне просто Виктор Михайлов.  Он  тоже  как
мог разминал  затекшие  члены.  Зашевелился  Кочетов,  остальные  висели  на
столбах без движения. Оглянувшись, я увидел наших дам, связанных по рукам  и
ногам и лежавших на сене в углу.
   Мы находились в  большом  сарае,  и  столбы,  к  которым  нас  привязали,
служили, как видно, не только опорой потолочным балкам, в  каждом,  -  кроме
перекладин, за  которые  завели  локти,  -  были  вбиты  кольца  для  цепей,
обвивавших наши талии.
   В открытой створке  двери  виднелась  утоптанная  до  каменной  твердости
земля, а дальше  -  угол  деревянного  строения:  некрашеные  потрескавшиеся
бревна сруба.
   Заслонив свет, в сарай вошел босой подросток, одетый в холщовые штаны  до
колен и рубаху, подпоясанную веревкой.
   Мальчик принес деревянное ведро и ковш. Он подошел  к  лежащим  женщинам,
осмотрел веревки и помог  уже  очнувшейся  Катеньке  прислониться  к  стене.
Мальчик взглянул ей в лицо и замешкался, но справился  и,  зачерпнув  ковшом
воды, дал  ей  напиться.  Я  сильно  захотел  пить.  Рядом  громко  сглотнул
Михайлов. Катенъка напилась и  улыбнулась.  Мальчик  плеснул  водой  в  лицо
Марго, легко шлепнул по щеке,  она  замычала,  открыла  глаза  и  тоже  была
прислонена к стене и напоена.
   Он дал воды и нам. Очнулись все.  Дольше  всех  приходил  в  себя  Исаев.
Мальчик два раза плескал водой и несколько раз звонко хлопал его по щекам.
   Потом ушел.
   - Попались, - ядовито сказал Кирилл, мокрый и злой. - Где это мы?
   - Скоро узнаем, - ответил Илья. - Сейчас придут по нашу душу.
   Он оказался прав.
   В сарай один за другим вошли несколько человек. Они разглядывали нас,  мы
- их.
   Темные, дубленные солнцем и  непогодой  лица.  Одеты  в  холщовые  штаны,
рубахи, на ногах короткие сапоги, на поясе меч в ножнах, сумки  на  боку.  У
всех длинные, почти до груди усы, бород нет. В руках плетки.
   - Вы шпионы абров! - грозно сказал один. - Сразу будете признаваться, или
приказать калить железо?
   - Кто старший? - снова спросил он. - Ты? - Он ткнул плеткой  Михайлова  в
живот.
   - Может, и я, - ответил тот.
   - Я  старший,  -  вмешался  я.  Допрашивающий  повернулся  и  недоверчиво
посмотрел на меня:
   - Ты?
   - Я.
   - Кто из них старший? - Вопрос был задан Малинину, и тот кивнул на  меня:
- Вот он.
   Мужчина так сильно ударил Михайлова по лицу, что у того заплыла щека.
   - Не ври! - И повернулся ко мне. - Что надо абрам? Зачем вас послали? Что
вы должны были узнать? - И добавил: - Будешь  врать,  отсеку  голову.  -  Он
повернулся и кивнул на женщин. - Сначала им головы  посечем,  потом  вам.  А
прежде железо покалим.
   - Мы паломники. Мы не знаем, кто такие абры. Мы идем к Богу-Императору.
   Вожак оглянулся и встретился глазами с людьми  своей  свиты.  Один  легко
кивнул. Вожак повернулся.
   - Клянись именем Бога-Творца, Отца нашего. Клянись, что не врешь! И пусть
тебя абры живьем съедят, если врешь!
   - Клянусь! - сказал я. - Все клянитесь, -  потребовал  он.  Спутники  мои
один за другим с готовностью  поклялись,  что  не  имеют  к  абрам  никакого
отношения и лишь идут к Богу. Этого, как выяснилось, было достаточно.
   Я был удивлен тем, что процедура освобождения оказалась такой простой. Но
так и произошло.
   - Всех освободить и накормить. Ты пойдешь со мной, - кивнул вожак мне. Он
подождал, пока меня не развязали, и повернулся идти. Я последовал за ним.
   Мы находились в  окруженном  бревенчатым  частоколом  селении.  Несколько
врытых в землю домов прислонялись к осмоленным бревнам ограды, так что крыши
служили помостом для часовых, - от крыш по периметру частокол оббегал  узкий
настил, по которому тоже ходили дозорные.
   В середине утоптанной площади - колодезный  сруб.  С  противоположной  от
домов стороны, на четырех длинных  столбах  -  сторожевая  вышка.  Лестницей
служил шест с врезанными перекладинами.
   - Следуй за мной! И знай, что ты говоришь с вождем. Мое имя  Ставр.  Лезь
за мной на вышку.
   Мы пролезли в дыру помоста, откинули крышку. Пол был сплетен из  веток  и
промазан  глиной.  В  сторону  от  помоста  торчали  заостренные   колья   с
нанизанными  просмоленными  снопами,  видимо,  чтобы  давать  огнем   сигнал
тревоги. Здесь был и дозорный, подросток не старше того, что поил нас.
   Вечерняя заря догорала  в  безоблачном  небе.  Быстро  темнело;  небо  из
голубого сделалось синим, синее стало чернеть; обильно зажглись звезды.
   С вышки было далеко видно. Стены поселения снаружи в три  раза  оказались
выше внутренних и опускались в ров.  Мимо  протекающая  река  заполняла  ров
водой. Зафрекой, на западе темнел сплошной громадой лес - угрюмый  и  веющий
сыростью даже в этот тихий вечер. По другую сторону, на правом  берегу  реки
островки леса перемежались степью,  но  на  горизонте,  за  дальностью,  все
сливалось в сплошную лесную стену, без прохода и без просвета.
   - Зовут как? - спросил Ставр. Я представился.
   -  Почему  твой  спутник,  тот,  могучий,  сказал  неправду?  Хотел  тебя
заслонить от беды? Так, что ли?
   - Не знаю.
   - Какой же ты вождь, если не знаешь ничего о  своих  людях?  Если  хочешь
быть старшим, сломай его. Я научу. Иначе твой отряд погибнет.
   - Почему вы нас так  встретили?  Здесь  же  каждые  десять  лет  проходят
паломники.
   - Проходят. А однажды прошло войско абров  с  проводниками-людьми,  и  от
нашего рода осталось десять человек. Теперь мы так всех встречаем.  Но  если
абров среди вас нет, опасаться нечего.
   - Ты нас отпустишь?
   Он помолчал, глядя на розовую полоску зари.
   - Куда вы пойдете? Время тревожное, война. Абры идут большим войском.
   Ветерок взметнул оба длинных уса, сурово и дико горели светлые  глаза  на
загорелом лице. Подросток-дозорный завороженно смотрел в лицо вождю.
   - Кто такие абры? - спросил я.
   - Что у вас за мир! И за что вас Бог-Отец любит? Чем  мы  провинились?  -
задумчиво проговорил Ставр и пояснил: - Абры - враги людей,  войско  хозяина
тьмы. Они ненавидят нас, мы ненавидим их. И так будет до тех пор,  пока  они
не погибнут. Или все мы, - тихо закончил он.
   - Это не люди? - спросил я.
   - Нет, - ответил вождь. - Сегодня ночью сам увидишь.

   14
   НОЧНОЙ БОЙ

   Отряд мчался по степи, луна еще не взошла, - ветер, звезды, и лишь травой
секло колени. Нас было тридцать че