одится  к  заманиванию
"иномарок" в чащобу или болото.
     - Давай, дедуля, я тебя прокачу бесплатно, как  спонсор,  а  ты  меня
проведешь своей партизанской тропой.
     Отъехали мы с дедом Макарычем  назад,  сползли  по  обочине,  где  не
слишком отвесный склон был, и  покатили  по  тропе,  украшенной  коровьими
лепешками.  Обе  стороны  дорожки  обступали  деревья,  колеса  все   чаще
спотыкались о корни, а старикан меня развлекал:
     - Свердловск-37  -  он  ведь  до  войны  деревней  был  и  прозывался
Шайтанкопытовкой.
     - Знаю, дедуля, знаю, я ведь там родился.
     - Но не знаешь  почему.  Проезжал  там  некогда  лютый  хан  Батый  с
воеводой своим  Есугеем.  Вон  на  месте  нынешнего  города  ханский  конь
спотыкнулся так, что уронил татарина. Тот разорался, рассвирепел,  проклял
место это. Мол, как только в нем наберется народу  побольше,  оно  вмиг  и
погибнет от огня и грома...
     - Погоди, дед, со  своим  лютым  ханом,  сейчас  направо  или  налево
сворачивать надо было? Я вот направо свернул.
     - А надо было налево. Я, что, не говорил  разве?  Так  мы  на  крутой
склон попадем. Одна буренка по нему как-то спустилась, так потом костей ее
собрать не могли.
     И понеслись мы вниз по склону,  погубившему  буренку.  Затормозить  и
карабкаться наверх я не решился, потому что ни мощности, ни сцепления  мне
бы не хватило. А так путешествие напоминало компьютерную игру. Перед тобой
вдруг возникает то ствол лесного великана, то громадная  каменюка  и  тебе
надо совладать с  рулем  и  вписаться  в  поворот.  Только  в  отличие  от
компьютерной  игры  можно  было  легко  превратиться  в   красные   сопли,
размазанные по лесному великану или громадной  каменюке.  Пару  раз  такой
натюрморт едва не  нарисовался,  я  только  и  успевал  свернуть  за  счет
сообразительности  подсознания.  Но  ветки  лупили  по  ветровому  стеклу,
угрожая высадить, и валуны скрежетали о борта, так что мандраж пробирал...
     Наконец, этот нелыжный слалом закончился, тряхомудие  прекратилось  и
мы,  выехав  на  ровный  участок,  увидали  неподалеку  пустынное   шоссе.
Нехоженный, неезженный его кусок, потому что  из  Свердловска-37  по  нему
некуда было стремиться. Я вылез из машин, со стрессом ожидая, что на месте
своей "хонды" обнаружу погнутую  консервную  банку.  Но  ничего.  Подвеска
выдержала и на капоте лишь десятка три крупных вмятин,  не  считая  мелких
царапин.
     Меня даже развеселила победа  в  автокроссе.  Гормоны  умиротворения,
пришедшие на смену адреналину, доставили тихую  радость.  Особенно,  когда
тараторящего старичка с его лютым ханом Батыем высадил.
     И вот уже щит с надписью "Свердловск-37".  Когда-нибудь  здесь  будет
намалевано более приятное название типа "Толстомордск" или "Сексоград", ну
а пока имечко населенного пункта полностью соответствует эпохе.
     Но ничего, сейчас я начну приближать светлую будущность.  Для  начала
надо забрать Стива.  Даже  я  получу  удовольствие,  когда  подмыленный  и
подмазанный директор типографии выйдет к Неелову, начнет свидетельствовать
почтение и лично поведет в наборный цех, где труженики  скопом  кинутся  в
работу, как дикие звери на мясо.
     Впрочем,  когда  я  еще  по  городку  ехал,   что-то   проглядывалось
настораживающее - для двух часов дня слишком много народу  на  улицах,  да
еще курсирует он с каким-то взъерошенным видом. Некоторые  граждане  тащат
аж по две крутобоких авоськи - от такой нагруженности жратвой мой взор уже
успел отвыкнуть.
     Улица Атомная, улица Электронная, а вот и Нейтронная,  дом  двадцать,
где проживает в своем духовном мире Степа.  Ворота  почему-то  закрыты.  Я
приткнул машину к забору, затем перелез через  него.  Когда  сделал  шагов
пять  по  направлению  к  крыльцу,  сзади  раздалось  кряхтение,  а  потом
включился голос:
     - Ни с места. Руки вверх.
     Я, чуть повернув голову и скосив глаз, заметил, что  сзади  появилось
два мента. Один старательно наставил на меня пушку, другой занялся  личным
досмотром и не без удовольствия вытащил газовый баллон.
     - Куда направляемся? - спросил тот, что с сержантскими  нашивками,  а
другой уже высвистывал по рации товарища лейтенанта.
     - В гости.
     - А точнее, - сержант покачал дубинкой.
     - К Степану Парамоновичу Неелову.
     - Это уже интереснее.
     - Ничего интересного. Он мой одноклассник. А в чем собственно причина
беседы?
     Тут появился лейтенант, который первым делом заглянул в мой паспорт.
     - Гражданин Шварц, вы надо полагать, проживаете в Свердловске.  Когда
пожаловали сюда?
     - Да только что.
     - Вранина. Движение на шоссе прекращено.
     Мне такая беседа уже начинает не нравиться.
     - Я вру только тогда, когда мне это очень  нужно.  И  кроме  того  не
улепетываю назад из-за какой-то ямки на шоссе. Я сделал объезд. Гляньте на
мою машину, ее внешний вид вам о чем-то говорит?
     - Говорит, - неопределенно выразился лейтенант.
     - Послушайте, хватит этих тонких намеков. Где Неелов? Дайте его  сюда
и  он  расскажет  вам,  что  я   законопослушный   гражданин,   образцовый
налогоплательщик (согласен, тут некоторое преувеличение) и если я  изменяю
жене пять раз в год, это еще не повод, чтобы со мной так обращаться.
     Лейтенант немного расслабился.
     - У вас с Нееловым были деловые отношения?
     - И дружеские и деловые.
     Так, неужели директор типографии решил обвинить Степу, что он  издает
книгу на деньги наркомафии?
     - Товарищ лейтенант, я спонсировал производство Степиной книги,  свои
доходы я регулярно декларирую, чтобы там ни говорила  какая-то  сволочь...
Где все-таки Неелов?
     - В морге. Его убили сегодня ночью. Выстрел в лоб.
     Вот так так. Неужели злодей проделал тот же  самый  путь,  что  и  я,
когда наведался к Стиву в гости?
     - Кто это сделал?
     - А вы как думаете? - ответил лейтенант вопросом на вопрос.
     - По крайней мере не я. Зная ваши профессиональные рефлексы, добавлю,
что ночью был еще в Свердловске, это может подтвердить  сто  человек.  Ну,
человек пять как минимум. Заказывать Степино убийство я бы тоже не стал, я
что, круглый идиот или даун? Я даже не кредитор его, а спонсор, всего  две
недели  как  перевел  деньги  на  издание  Нееловской  книжки  в   местную
типографию. Сейчас вот  приехал  узнать,  почему  доброе  дело  торчит  на
месте... Послушайте, товарищ лейтенант, Неелова обчистили?
     - Ну откуда нам знать, что у него  там  имелось  в  наличии.  На  вид
квартира не слишком презентабельная. Телевизор на  месте  остался.  Соседи
говорят, магнитофон у него был, так вот его унесли. И какие-то  бумаги  из
письменного стола... Ладно, вам  есть  где  тут  остановится?  А  то  могу
предложить КПЗ.
     - Спасибо за заботу. Но у меня тут папаша живет.
     - Завтра утром, гражданин Шварц, зайдите ко мне.  РУВД,  комната  15.
Тогда и получите назад свой паспорт. Скорее всего. А теперь до свиданья. -
И лейтенант повернулся ко мне равнодушной спиной.
     Я вышел обратно через открытую калитку и плюхнулся на  сидение  своей
машины. Вот жопа. Что мне теперь делать? Отзывать свои денежки или нет?  Я
хотел подбодрить и поддержать живого Степу Неелова, но меня совершенно  не
интересует его книжка.  Кого  я  должен  теперь  подбадривать?  Его  жену,
которая ушла? Родителей его, которые давно померли от пьянки и  курева.  Я
лучше памятник ему хороший закажу... Хотя, может, на  Степин  взгляд,  эта
книжка и стала бы ему лучшим памятником. Ну пусть будет так.
     Через двадцать минут я стоял в кабинете директора типографии.
     - У нас были объективные  и  субъективные  причины,  -  ляпнул  он  в
оправдание.
     - У всех они есть. Я собираюсь довести дело до  конца.  Триста  тысяч
вас лично устроят?
     - Прекратите, - сказал он, - как вам не стыдно.
     - Стыдно, и я горжусь своим  стыдом.  Но  послушайте,  за  дверью  не
топчутся милиционеры. Давайте сделаем так, чтобы все были довольны в  этот
погожий денек.
     - Автору уже ничего не надо, - веско произнес директор.
     - Я его представляю.
     - Бросьте. Юридически вы Неелову  никто,  полный  ноль.  Вы  даже  не
имеете права забрать тираж, потому что и  такая  операция  лежит  согласно
договору на авторе.
     Эх, черт. Я же просто хотел этим  пунктом  избавить  себя  от  лишних
хлопот.
     - Насколько я в курсе, - продолжил  директор,  -  у  Неелова  нет  ни
официального наследника, ни литагента, так что этот договор теряет силу, а
новый я заключать не намерен - у меня производственные трудности.
     Значит, кто-то дал на директорскую лапу больше чем я -  за  неиздание
книги.
     - Леонид Мерарьевич, можете не беспокоиться, деньги будут  возвращены
на ваш счет в течение пяти дней, - добавил этот индюк.
     - Ладно, вы меня совсем задолбали. Отдавайте по-быстрому рукопись,  и
я пошел в другую типографию, не такую хилую  как  ваша.  Найду  что-нибудь
получше и почище.
     Директор закашлялся и немножко зарумянился.
     - Это мы тоже не можем. Рукопись пропала. У нас прорвало  водопровод,
и ее залило, так что пришлось выбросить. Знаете, какое тут у нас старье. И
трубам и машинам  по  пятьдесят  лет,  есть  даже  ровесники  Октября.  Но
демократы все равно виноваты, налогами душат...
     Я уже хлопнул дверью. Итак, с книжкой  Неелова  покончено.  Мне  даже
второй экземпляр романа не найти, потому что и квартира Степина опечатана,
и все бумаги грабителями-убийцами унесены прочь...  Ладно,  надо  хотя  бы
папашу   навестить,   купить   коробочку   приличных   конфет,   бутылочку
красненького, да и распить с расстройства.
     Зашел я в лабаз, а там непривычное столпотворение, года три такого не
видел. Но  пока  в  толпе  маялся,  стала  ясна  причина  и  возникновения
очередины, и появления на улицах людей с авоськами.  Мне  бабки  с  охотой
поведали, что из-за аварии на шоссе подвоза харчей не будет дня три, а  то
и больше. Вот все и спешат  отовариться,  причем  прикупить  побольше.  Да
только цены сразу подскочили раза в полтора.
     Оно и понятно, когда граждане по какой-то причине  желают  приобрести
товара больше, чем его имеется в наличии, тот либо исчезает с  прилавка  и
начинает перемещаться окольными путями  (социалистический  вариант),  либо
подскакивает в цене (рыночный вариант).
     Однако, когда я своей коробочки и своей  бутылки  добился,  то  мысли
перешли на более высокий уровень. Кто все-таки моего дружка  угробил?  Был
он человек тихий и  безобидный,  значит,  не  мог  кого-нибудь  смертельно
оскорбить или отбить у кого-то красотку. И вообще у нас не Кавказ,  особых
проблем с честью не возникает. Имущество Степы тоже не должно было вызвать
пристального интереса. Ни долларов, ни акций на предъявителя - Степа ничем
кроме чтения и сочинительства последние пару лет не  занимался,  а  значит
жил бездоходно. Да,  имелись  классические  приметы  скромного  советского
благополучия - ковер на стене, "горка" с хрусталем, телевизор "Славутич" и
магнитофон  китайской  сборки.  Однако  нынче   они   являются   предметом
вожделения разве что какой-нибудь сявки или бомжа. Но тут сразу  возникают
вопросы, откуда у сявки огнестрельное оружие,  и  почему  бомж  не  содрал
ковер с гвоздя и не вытащил хрусталь из  "горки"?  Зато  были  утащены  не
нужные  ни  одному  здравомыслящему  грабителю  бумажки   из   стола.   Из
материальных ценностей просто  схватили,  что  поближе  стояло  и  полегче
весило. Инсценировка что ли какая-то?
     Но как быть с похищенными бумажками, среди которых, возможно,  имелся
второй   экземпляр   книги?   Кому   мог   понадобится    роман?    Только
писателю-профессионалу.    Признанному    писателю,     которому     легко
опубликоваться и выбить из издателя  приличный  гонорар.  Признанному,  но
исписавшемуся, у которого уже своя башка не варит. А роман Неелова  вполне
мог быть бойким, хорошо сбитым и потенциально кассовым.  Сейчас,  говорят,
детективчики, замешанные на родном материале, покупаются куда охотнее, чем
заморские чейзы и спиллейны.
     Тогда  единственным  претендентом  на  нееловский  роман  является...
Цокотухин. Прочитал он молодого  автора,  погладил  по  головке,  потрепал
вихры, посоветовал кое-что доработать, потом затормозил дело в типографии,
угрохал  молодого  автора  чужими  руками,  забрал   последний   уцелевший
экземпляр романа. И...
     Цокотухинский  дачный  дом  находился  на  самой   окраинной   улочке
Свердловска-37, на Нейтринной.
     Улочка окраинная, но дома тут стояли  самые  шикарные,  с  участками,
обнесенными высоченными оградами.
     Я подумал, как мне лучше представиться матерому детективщику.  Лучше,
наверное,   молоденьким   зелененьким   издателем,   который   ищет,   как
подластиться к старому испытанному литературному коню.
     Ограды здесь были хоть и высокие,  но  решетчатые,  с  просмотром.  Я
позвонил - там и кнопочка имелась  возле  калитки,  -  а  когда  никто  не
откликнулся, просунул свой рот между прутьев решетки.
     - Эй,  господин  Цокотухин,  товарищ  писатель,  давайте  побеседуем,
разрешите прогуляться по вашей дорожке.
     В  ответ  писатель  все-таки  возник  на  крыльце.  Вид  у  него  был
разъяренный.
     - В третий раз за сегодняшний день. Запомните, сволочи, этот дом был,
есть и будет моим.
     Вот так высказывание. Кто его, интересно, раздразнил?
     - Вы что, товарищ Цокотухин, не того съели на обед?
     - Ну сейчас я тебе помогу запомнить мои слова.
     Грозный писака стремительно скрылся  в  дверях  и  наступила  краткая
пауза. Она завершилась тем, что Цокотухин вернулся  с  охотничьим  ружьем,
которое стал недвусмысленно наводить на меня.
     Я вовремя понял, что не успею чего-либо  ему  объяснить.  Хотел  было
припустить вдоль улицы, но потом вспомнил - я же на машине, и мотор у  нее
заводится вмиг. Юркнул в кабину, повернул ключ, и в тот  момент,  когда  я
рванулся с места, матерый литератор пальнул. Вначале я  усек  только  одно
обстоятельство -  Цокотухин  в  мое  тело  не  попал,  чем  меня  премного
обрадовал.
     Спустя секунд десять я сообразил, что попал он в машину, а еще  через
пол ста метров движение мое прекратилось. Я выбрался из  кабины  -  так  и
есть, в капоте дырка, карбюратор просквозило пулей двенадцатого калибра. А
вдруг этот зверь сейчас побежит за мной по улице, чтобы добить?
     Буксир бы мне.  Полцарства  за  буксир!  Откликнувшись  на  мольбу  и
воздетую руку, рядом затормозил джип "Тойота". За его рулем сидела  весьма
приятная дамочка.
     - Послушайте, леди, я бы попросил вас,  то,  что  мужчина  у  женщины
просить не должен. Не могли бы вы отбуксировать меня на Нейтронную  улицу.
С меня "шанель номер пять".
     Без долгих слов она вышла и стала разматывать буксирный трос. Вот  на
такой женской тяге я и добрался до папашиного дома.
     Владелица "Тойоты" уже  хотела  трогаться  с  места,  когда  я  снова
напомнил.
     - Девушка, с меня "шанель номер пять".
     Она отрицательно мотнула головой.
     - Тогда бутылка "бургундского".
     Опять отрицаловка.
     - Может, стакан компота?
     - Вот это подходит.
     Я тут же послал выскочившего папашу подсуетиться  насчет  угощения  и
усадил дамочку в кресло-качалку в наиболее ухоженной части  садика.  Обзор
нижней  части  дамского  тела  оказался  как  всегда  отличный.  Некоторым
нравятся мясные бабы, у которых все выпирает, но только не мне.  Так  вот,
новая знакомка была в моем вкусе, аккуратненькая барынька.
     - Мне показалось, что на улице Нейтринной кто-то в кого-то стрелял, -
ехидно припомнила она. - Судя по дырке в капоте, стреляли в...
     - Этот "кто-то" чуть-чуть, самую малость, пальнул в  меня.  Наверное,
обознался. Такое еще случается.
     - Вы не хотите сообщить куда следует? - спросила дамочка.
     - Я не ябеда.
     - Странная молчаливость. Вы случаем не мафиози? - уточнила она.
     - Ну просто... мне немножко не везет в этом  городе.  Впрочем,  моему
корешу Степе Неелову не повезло всерьез. Когда я приехал  из  Свердловска,
он был уже трупом, тем не менее милиция как-то косо на меня посмотрела.  Я
опасаюсь, что второй сомнительный эпизод может испортить мою биографию.
     - Я знаю о деле Неелова. Я даже читала его последний опус. -  Дамочка
довольно активно втянула притащенный моим папашей компот. Мне  показалось,
что старый алканавт все-таки добавил в него ликеру - для "скусу".
     - Значит, вы трудитесь либо в ментовке,  что  маловероятно,  учитывая
ваш вдохновенный вид, либо в местной газете, - предположил я. - Ага, вы  -
журналистка. Ну так что будете писать насчет этого подлого дела?
     -  Ничего,  пока  не   будет   раскрыто,   -   довольно   безразлично
отреагировала дамочка.
     - Странно, учитывая,  что  ваша  газетка  любит  вставить  московским
властям за разгул криминала. Так какие соображения у вашего начальства?
     - Я и есть начальство, зам главного редактора, Елена Тархова.
     - А я, кстати, Леня, какое приятное созвучие у наших имен.
     - Так  вот,  Леня,  мы  попеняем  московским  властям,  когда  момент
настанет, ну а... в городе должны быть вполне уважаемые люди.
     - Такие, как начальник ГУВД. Я  понял,  если  что  не  ладится,  надо
свалить на дурную Москву, если же что-то тип-топ получается, значит,  наши
городские начальники отличились. Отличная тактика, учитывая, что  во  всем
городке и его окрестностях ничего кроме вашей газеты приобрести нельзя.
     - Центральная пресса и даже Свердловская слишком  дорого  встанут  за
счет подвоза... А Москву нам действительно любить не за что.
     - Да уж, все местные оголодали так, что задницы паутиной  заросли,  -
"поддакнул" я.
     - Все не так просто, как вам хотелось  бы.  Раньше  население  нашего
городка относилось как бы к высшей касте. Кто-то без дела ерзал  на  своем
рабочем стуле, кропал там стишки, выпиливал лобзиком, размышлял о летающих
тарелках, но зарплату и все  такое  имел,  кто-то  вымучивал  диссертацию,
кто-то неторопливо делал  науку,  годами  что-то  изобретал,  проталкивал,
ждал. А сейчас  надо  ежесекундно  мельтешить.  Не  подвертишься  сегодня,
завтра будешь в обносках ходить. И все знают, кто в этом виноват.
     - А также кое-кто знает, на чем держалось благополучие  вашей  высшей
касты. Вначале жила она на горбу у селян-крестьян,  которые  до  пятьдесят
пятого года от голода пухли, танцевала  на  хребте  у  зэков,  от  которых
только лагерная пыль осталась. Жировала ваша  каста  за  счет  работяг,  у
которых вся жизнь проходила между станком и фугасом бормотухи.
     - Да уж, а сейчас у них в животе "смирновская" булькает, когда они по
чужим огородам картошку выкапывают, чтобы зиму протянуть... -  огрызнулась
госпожа Тархова.
     - Нефтяная река ради вашей касты за кордон текла, пока не выдохлась.
     - Вы - начитанный мальчик,  Леня,  спасибо  за  сведения.  Но,  между
прочим, здесь люди не базаром  жили,  они  думали  о  том,  как  до  Марса
долететь.
     - Братанчик ваш Тархов,  как  мне  кажется,  всегда  больше  думал  о
приятных сторонах жизни. Не зря же  он  служил  секретарем  комсомольского
горкома, а сейчас - зам Гунякова по фонду.
     - А вы спекулянт. Вы Родиной торгуете. Мне про вас лейтенант Хоробров
рассказывал, - перешла в наступление Елена.
     - А вы Родиной даже торговать  не  умеете,  поизносилась  она  вашими
стараниями. Если бы у вас Марс  был  отчизной,  там  и  песок  стал  бы  в
дефиците.
     - Казнокрад.
     - После вас мало что в казне осталось.
     - Вы, Леня - буржуазный хищник.
     - А вы, Лена - красный микроб.
     - Перекупщик.
     - Да уж у вас не перекупишь, все тут схвачено.
     Она несколько замешкалась, а я вежливо помог.
     - Еще скажите, жидовская морда. Это вы быстро научитесь произносить.
     - Нет, морда у вас ничего, - неожиданно откликнулась Елена.  И  стало
ясно, что предыдущей перепалке она никакого особого значения не прида