о, Мейстралу не повредит, если все  будут
думать, что он не в том месте, где находится.


     Птичка с разноцветными крыльями в панике вылетела из гнезда,  услышав
чириканье телефона Наварра. Но телефон смолк, и после  минутного  раздумья
птица решила провести осторожную разведку.  Она  уселась  на  ветку,  так,
чтобы быть вне досягаемости телефона, и  посмотрела  вниз,  на  свой  дом,
озадаченно почесывая лапкой клюв.
     Телефон лежал среди сокровищ  птицы  -  осколков  мозаики,  блестящей
обертки от конфет, авторучки, нескольких разноцветных  камешков,  детского
колечка. Мысль о том, чтобы эта штука перехватила у нее трофеи,  была  для
птицы невыносима. Чертов предмет только притворялся неживым.
     Когда телефон снова зачирикал, птица в  тревоге  подняла  крылья,  но
всего  лишь  отступила  на  несколько   шагов   вдоль   ветки.   Чириканье
продолжалось. Беспокойство птицы улеглось, и она придвинулась ближе; в  ее
мозгу медленно поднималось чувство торжества.
     Эта штука разговаривала! У птицы никогда  раньше  не  было  говорящих
сокровищ. Она растопырила перья и произнесла: - Ку-у-у!
     Телефон  продолжал  чирикать.  Птица   ответила   ему.   Наконец,   в
Пеленг-Сити страховой агент повесил трубку, и телефон замолчал.
     Птичка с яркими перьями вернулась в гнездо, радуясь новому другу.
     Материалистический подход к жизни, как могла  бы  засвидетельствовать
птичка с яркими перьями,  не  всегда  сопровождается  мещанством,  которое
приписывают  ему  его  противники.  Взять,  например,   радости,   которые
доставляет возможность окружать себя  предметами,  приносящими  комфорт  и
удовольствие, -  хорошими  винами,  произведениями  искусства,  книгами  в
кожаных переплетах, прекрасными средствами транспорта - и  человек  вполне
может послать весь мир подальше. Существуют и  худшие  способы  устраивать
жизнь, но только в тех случаях, когда материалистический импульс переходит
от  комфорта  к  принуждению,  он  становится  отвратительным.  Никому  не
требуется в хозяйстве больше одного дуршлага, и если кто-то задается целью
коллекционировать   платиновые   дуршлаги    с    ободками,    отделанными
бриллиантами, и донышком, разукрашенным аллегорическими рельефами,  причем
все это с единственной целью - выставляться перед соседями, в таком случае
наблюдатель может  смело  сделать  вывод  о  том,  что  материалистический
импульс вышел из-под контроля.
     Признанное воровство основывается на материализме, но без мещанства и
обывательщины. Человек ищет совершенный предмет, лучший из предметов своей
категории, самый редкий  и  поразительный,  а  потом  своими  собственными
усилиями отваживается завладеть им. Таким  образом,  вульгарная  кража  со
взломом превращается в приключение в стиле эстетического романтизма. Сотню
лет назад  Ральф  Эдверс  узрел  Черепок  Элтдауна  и  понял,  что  должен
завладеть им, что ему не будет  покоя,  пока  он  не  положит  черепок  на
ладонь, не увидит, как его темные отблески  пляшут  в  свете  его  камина.
Неудивительно, что он потратил полжизни на попытки его украсть  -  не  для
того, чтобы продать, но чтобы оставить его себе, ради собственной  славной
персоны, - и наконец, истратив в погоне за Черепком все заработанные им за
целую жизнь воровством деньги, зажав его в руках и зная, что  Черепок  уже
принадлежит ему, он окончил жизнь самоубийством, прижав Черепок  к  груди,
предпочтя покончить с собой, чем увидеть, как Имперское управление доходов
продаст Черепок, чтобы уплатить налоги. Кто станет его осуждать? Он был  в
первую очередь романтиком, а потом уже - материалистом.
     Но можно быть материалистом и при этом необязательно прыгать за борт.
Взять, например, философию  птички  с  яркими  перьями:  найди  что-нибудь
красивое, принеси домой, сядь на него и подружись.
     Домашние удобства - всегда самые лучшие.


     Лейтенант Наварр смотрел на  разрушения  в  доме  Амалии  Йенсен.  Он
вызвал полицию, как только  обнаружил  обломки  Говарда,  разбросанные  по
крыше. Меня ПРЕСЛЕДУЮТ, подумал он. Кто-то ходит за мной и проделывает все
эти вещи.
     Лейтенант последовал за  офицером  Панкатом  в  гостиную,  переступая
через мусор. Смертельно раненные цветы источали предсмертный аромат.
     - Я пообедал. Мы поговорили. Я улетел домой.
     Что еще он мог сказать?
     - Нет. Я никого не видел. Я едва знал эту женщину.
     Офицер  Панкат  посмотрел  на  лейтенанта  спокойными  миндалевидными
глазами:
     - Учитывая инцидент, происшедший вчера вечером, как вы думаете,  сэр,
может, кто-то преследует вас?
     Наварр вздрогнул. Он как раз думал  об  этом.  Но  все,  что  он  мог
сказать, было:
     - Но почему?


     Пааво Куусинен вышел из своего флаера и обследован желтую траву.  Над
его головой под легким ветерком шелестела листва. В миле от него находился
дом Амалии Йенсен, окрашенный в  пастельные  тона.  Здесь,  как  обнаружил
Куусинен, ночью ждали двое Хосейли; он легко нашел на земле следы флаера и
две пары отпечатков ног - маленьких и больших, обе пары по форме  башмаков
были следами Хосейли.
     Некоторое время Куусинен следовал за сержантом Тви - от дома  Наварра
до поместья, которое, как выяснилось  по  наведении  справок,  было  снято
сторонницей Империи графиней Анастасией. Оттуда он  последовал  за  Тви  к
дому Амалии Йенсен, где он услышал грохот и увидел, как Тви и ее  огромный
сообщник  выносили  бесчувственное  тело,  которое  они  доставили  в  дом
графини. Куусинен отправился к дому Мейстрала, но, похоже, там  никого  не
было. Он проверил по своему  сканеру  утренние  отчеты,  узнал,  что  было
совершено ограбление в доме Наварра, и вернулся  как  раз  вовремя,  чтобы
увидеть, как Наварр берет курс на город.  Куусинен  последовал  за  ним  и
увидел, как Наварр приземлился на крыше дома Йенсен.
     Куусинен тщательно обследовал землю и обнаружил две  пустые  палочки,
которые, по-видимому, сосал  огромный  Хосейли,  пока  маленький  проводил
разведку в доме Йенсен. Больше ничего интересного не было.
     Он вернулся к флаеру и велел сканеру поискать отчет об  ограблении  в
доме Наварра. В  отчете  появилось  дополнение  -  описание  единственного
исчезнувшего предмета - серебряного крионного контейнера.  К  официальному
описанию прилагалось  описание  из  аукционного  каталога:  "с  источником
питания, Имперская печать, с9, вес 16 кг,  размеры  18х17  см".  Была  еще
приписка: "стоимость примерно 18 н".
     Странно, подумал Куусинен. Контейнер  казался  не  настолько  ценным,
чтобы из-за него поднимать такой шум. Он поразмыслил, что бы  такое  могло
быть внутри, на минутку задумался над активными  действиями,  которым  был
свидетелем: двое Хосейли, общающиеся с графиней-империалисткой и имперским
бароном, - и подумал о том, каким же образом  это  может  быть  связано  с
серебряным контейнером, Амалией Йенсен и меднокожим лейтенантом из Помпей.
     На этот счет у него не было никаких соображений. Зато  была  довольно
твердая уверенность в том, что каким-то необъяснимым образом  эта  загадка
имела отношение к Мейстралу.
     Куусинен проследил, как флаер лейтенанта Наварра взлетал с крыши дома
Амалии Йенсен, и решил, за неимением  других  идей,  последовать  за  ним.
Поднимаясь за Наварром в небо, он принял  решение  повисеть  на  хвосте  у
лейтенанта еще несколько часов, а затем вернуться к  дому  графини.  Может
быть, кто-то из них приведет его к Мейстралу.
     Это было самое интересное развлечение Куусинена за последнее время.


     Серебряный контейнер все еще стоял на столе у Мейстрала,  отказываясь
покидать его. Мейстрал вернулся в  комнату  после  разговора  с  Николь  и
обнаружил, что хранилище спермы Императора, как некое магнетическое  чудо,
притянул оставшихся троих поближе к себе. Грегор  и  Пьетро  придвинули  к
нему свои стулья и сидели, наклонившись вперед, почти  не  глядя  друг  на
друга, хотя и вели разговор. Роман по-прежнему стоял,  все  еще  дрожа  от
невысказанных эмоций, нависая  над  плечом  Грегора  и  время  от  времени
приподнимаясь на цыпочки, чтобы ему  было  лучше  видно.  Это  было  живое
воплощение Имперского присутствия.
     - Если ситуация в Империи не изменится, - говорил  Пьетро  Кихано,  -
Ннис может протянуть  еще  несколько  поколений.  Когда  же  он,  наконец,
сыграет в ящик, Семейство Королевской  Крови  будет  вынуждено  собраться,
чтобы выбрать нового Императора. Семье  потребуются  годы,  чтобы  принять
решение, и к концу их размышлений мы  в  Созвездии  должны  иметь  твердое
представление о том, кто придет к власти. У Созвездия  Человечества  будет
длительная передышка, и если сторонники нового Императора возьмут на  себя
обязательство  повторно  завоевать  нас,  у   нас   будет   время,   чтобы
подготовиться.
     - За хорошую цену, сэр, - произнес Мейстрал и опустился на свой стул,
- будущее Созвездия может попасть под ваш контроль. - Он откинулся  назад,
сопротивляясь притягательной силе серебряной реликвии.
     Пьетро бросил взгляд на Мейстрала, тщетно  пытаясь  заглянуть  в  его
прикрытые веками глаза:
     - У нас в казне имеется всего шестьдесят, да и то  потому,  что  мисс
Йенсен взяла личный заем.
     - Возможно, вам стоит самому взять заем, м-р Кихано.
     - Я еще учусь. Я занимаюсь в аспирантуре по курсу математики, и денег
мне никто не одолжит. Но шестьдесят я могу выдать вам прямо сейчас.
     - Вы не мисс Йенсен. А у меня контракт с нею.
     В глазах Пьетро отразилось отчаяние:
     - На карту поставлена Судьба Созвездия, - сказал он. - Не  можете  же
вы...
     - М-р Кихано, - прервал его Мейстрал,  -  должно  быть,  вы  в  своем
энтузиазме упустили кое-что из виду.
     - Сэр? Что именно?
     - Я вор по профессии. И  заботиться  о  Судьбе  Созвездия  -  не  моя
РАБОТА.
     Грегор фыркнул, но Пьетро это не остановило:
     - Должна же у вас быть какая-то человеческая порядочность, к  которой
я могу взывать.
     - ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ  ПОРЯДОЧНОСТЬ?  -  казалось,  Мейстрал  взвешивал  эти
слова. Затем покачал головой. - Боюсь, что ее  у  меня  нет,  м-р  Кихано.
Порядочность, которой я обладаю, почти наверняка хосейлийская. - Он  тонко
улыбнулся Пьетро. - А вот  непорядочная  сторона  -  целиком  и  полностью
человеческая.
     Пьетро Кихано окинул Мейстрала долгим холодным взглядом:
     - В таком случае, если мисс Йенсен - единственное лицо, с которым  вы
будете иметь дело, давайте разыщем ее.
     Мейстрал уже открыл рот, чтобы заметить, что спасение попавших в беду
девиц - тоже не его работа, но тут прочистил горло Грегор.
     - Босс, - заявил он, - это плохая  мода  -  позволять  людям  шляться
вокруг и выкрадывать ваших клиентов. Это  позволяет  им  думать,  что  они
могут вертеть вами.
     Мейстрал нахмурился:
     - У меня нет привычки подвергать себя опасности ни за что.
     - Вы же хотите, чтобы ваша клиентка вернулась,  так,  босс?  Еще  как
хотите. Есть способ это сделать. Найдите ее и освободите.
     - Могу я поговорить с вами с глазу на глаз, сэр? - подал голос Роман,
он говорил на Хосейли. Мейстрал кивнул.
     Он позволил Роману увести себя в спальню. Когда Роман  заговорил,  он
заговорил на Высоком Хосейли, и голос его дрожал от с  трудом  скрываемого
гнева.
     - Вашу клиентку похитили, сэр, - сказал Роман, - а ваше дело  еще  не
завершено. Похитители знали о вашей заинтересованности, но действовали без
всякого уважения к ней, не посоветовавшись  с  вами.  Это  оскорбление,  а
принимая во внимание то, кем они могут оказаться, - это еще и вызов  вашей
чести. Оскорбление не должно остаться без ответа.
     По мере того, как предложения на Высоком Хосейли  следовали  одно  за
другим  в  идеальной  форме  и  ритме,  как  элементы  какого-то  сложного
математического действия,  в  душе  Мейстрала  росло  удивление.  Учитывая
логику Хосейли, выводы были абсолютными. Мейстрал попытался найти пробел в
аргументации, но не сумел.
     Так вот из-за чего так раскипятился Роман. Если бы  все  эти  события
так не отвлекали Мейстрала,  он  бы  уже  давно  обо  всем  догадался.  Он
ободряюще кивнул.
     - Благодарю тебя за заботу, Роман,  -  ответил  Мейстрал  на  Высоком
Хосейли.  -  Твоя  заинтересованность  делает  тебе  честь.  -  При   этом
комплименте глаза Романа заблестели. - Мне нет нужды напоминать, когда моя
честь задета, - продолжал Мейстрал, - однако сперва я должен выяснить, кто
несет  ответственность  за  оскорбление  и  принять  решение,  как   лучше
поступить, кроме того, я должен установить, что именно знает  м-р  Кихано.
Прямой вызов может оказаться для этих лиц слишком большой честью,  которой
они не заслуживают.
     Уши Романа наклонились вперед:
     - Это верно, сэр.
     Мейстрал поднял руку  к  плечу  Романа.  Он  перешел  на  стандартный
Хосейли:
     - Думаю, нам следует вернуться к м-ру Кихано.
     - Да, сэр. Очень хорошо.
     Мейстрал жестом показал Роману, чтобы тот шел вперед. Он снял руку  с
плеча Романа и заметил, что  она  слегка  дрожит.  Сжал  руку  в  кулак  и
последовал за Романом в гостиную. Сознательным усилием воли ему удалось не
заскрипеть зубами.
     - Очень хорошо, - произнес Мейстрал, - по  крайней  мере,  мы  должны
рассмотреть возможность спасения мисс Йенсен. Но где они могут ее держать?
     Грегор сдвинул брови:
     - Наверное, в надежном доме. Скорее всего.
     - А может, и нет.  По  всем  признакам  похищение  было  организовано
наспех, за несколько часов после моего похищения кувшина. У них могло и не
быть времени для того, чтобы найти надежный дом, хотя теперь они  могут  и
заниматься его поисками. Нам надо проверить персонал консульства, а  потом
все резиденции, которыми они располагают за пределами города.
     - Кроме того, есть еще графиня, - заметил Роман.
     - Правильно, - согласился Грегор, - я проверю все  заявки  на  аренду
охраны. Они могли нанять дополнительную.
     Мейстрал улыбнулся. Мысль была хорошая.
     - Прекрасно.  Если  мы  узнаем  о  каких-нибудь  заявках,  мы  сможем
провести разведку с воздуха и, возможно,  дальнейшую  проверку  с  помощью
маскировочных костюмов. Что же, приступайте.
     Роман  и  Грегор  отправились  выполнять  задание.   Мейстрал   снова
устроился на стуле с кусочком  печенья.  Внезапно  он  понял,  что  Пьетро
Кихано выжидательно смотрит на него.
     - Да, м-р Кихано?
     - Вы собираетесь найти мисс Йенсен, а потом спасти ее?
     - Я сказал, что мы РАССМОТРИМ такую ВОЗМОЖНОСТЬ, м-р Кихано.  Это  не
совсем одно и то же.
     - Но вы по крайней мере сообщите в полицию?
     - Нет. Не думаю. Тогда  выйдет  наружу  сама  цель  похищения.  Через
несколько часов на мою защиту  встанет  закон,  но  ни  на  кого  из  моих
нанимателей это не распространяется. Я полагаю, вы не желаете, чтобы стало
известно, что мисс Йенсен наняла меня с преступными целями?
     Вид у Пьетро стал несколько бледный:
     - Нет. Пожалуй, нет.
     Мейстрал погрыз свое печенье. Из холла раздался голос Грегора:
     - Может, уговорить лейтенанта Наварра помочь нам?
     Пьетро сердито нахмурил брови - идея  ему  не  понравилась.  Мейстрал
ответил:
     - Полагаю, не стоит. Он обнаружит, что мисс Йенсен занимала его вчера
вечером с единственной целью - выманить его  из  дома,  чтобы  я  мог  его
ограбить.
     - О!
     Пьетро оживился, потом опять помрачнел:
     - Что если нам не удастся выручить ее, сэр?
     Мейстрал посмотрел на печенье в своих пальцах. Они больше не дрожали.
     - В таком случае, м-р Кихано, - произнес он, - мне  придется  бросить
вызов ее похитителям по очереди. И, надо надеяться,  убить  их.  Фамильная
честь, увы, не оставляет мне иного выхода, а  бросить  им  вызов,  на  мой
взгляд, предпочтительнее, чем кончать жизнь самоубийством и надеяться, что
им станет настолько стыдно, что  они  отпустят  мисс  Йенсен.  -  Мейстрал
бросил на Пьетро ленивый взгляд зеленых глаз: - Разве что вы захотите сами
послать им вызов, конечно.
     Пьетро побледнел еще больше:
     - Нет, сэр. Я не... видите ли, это не моя епархия.
     - Понимаю. Вряд ли можно надеяться одержать верх  над  противником  в
одном бою с помощью высшей математики. - Мейстрал покончил  с  печеньем  и
отряхнул пальцы. Затем поднялся: -  Хотите  позавтракать,  м-р  Кихано?  -
спросил он. - По-моему, у нас тут завал еды.
     - Я не голоден. - Взгляд Пьетро был устремлен в никуда.  -  Благодарю
вас.
     - Тогда я раздобуду себе что-нибудь поесть,  -  сказал  Мейстрал.  Он
поднялся и направился к кухне.
     Что в действительности собирался сделать Мейстрал, - это добраться до
телефона  и  снять  еще   один   надежный   дом.   Этот   был   безнадежно
скомпрометирован. Сейчас Пьетро Кихано был на его стороне,  но  когда  они
спасут Амалию Йенсен - если спасут, - ситуация может измениться.
     Замечено, что вдохновители преступлений, которым  сопутствует  успех,
всегда просчитывают все на несколько ходов вперед.


     Николь завтракала холодным цыпленком, салатом из бобов и  пикулями  -
простой пищей, которую она могла позволить себе  только  в  одиночестве  и
любила гораздо больше,  чем  блюда  изысканной  и  зачастую  эксцентричной
кухни,  предписываемой  ей  ролью   Члена   Диадемы.   Даже   здесь   пища
предназначалась не только ей; поскольку предполагалось, что она скрывает в
своем любовном гнездышке Мейстрала,  Николь  пришлось  заказывать  еду  на
двоих. Вид второй тарелки еще усиливал чувство одиночества  за  завтраком.
Слегка подавленная,  Николь  медленно  пила  чай  со  льдом  и  лимоном  и
раздумывала, во что же все-таки ввязался Мейстрал.
     Зазвонил телефон. Николь сделала еще глоток и подождала, пока комната
сообщит ей, кто звонит.
     - Графиня Анастасия, мэм, - наконец, сообщил  голос.  -  Просит  м-ра
Мейстрала.
     Николь удивленно обернулась. Что ж, подумала она. Развитие событий.
     Николь  велела   подать   ей   голографическое   зеркало   со   своим
изображением, чтобы убедиться, что может показаться  по  телефону,  взбила
волосы и пересела на другой стул, чтобы не видно было ее еды и  чтобы  фон
соответствовал цвету ее лица:
     - Свяжите же меня с графиней, - сказала она.
     Изображение графини Анастасии показывало  ее  чуть  выше  подбородка,
высокомерно возвышая ее и позволяя ей смотреть на Николь с  высоты  своего
носа. Некоторые доводили дело до  крайности  и  являли  собой  прискорбное
зрелище, если пренебрегали выщипыванием волосков в  носу;  однако  графиня
была более изящной, и эффект оказался слабым, но все же заметным.
     - Николь, - холодно произнесла графиня. Она говорила на Хосейли. -  Я
просила Дрейка Мейстрала.
     - Сожалею, но его здесь  нет,  миледи,  -  ответила  Николь,  -  я  с
радостью передам ему от вас сообщение, если увижу.
     Графиня тонко улыбнулась:
     - Ах, должно быть,  меня  неверно  информировали.  Средства  массовой
информации, вы же понимаете.
     - С сожалением вынуждена  заметить,  миледи,  что  средства  массовой
информации склонны выдавать за факты свои предположения.
     - Да. Я испытала это на себе. Вы понимаете, что я не стала бы  верить
отчетам в прессе, если бы могла застать Мейстрала дома.
     Николь, глядя на графиню, раздумывала,  почему  Мейстрал  так  боялся
этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю  уверенность  в  себе,
графиня  казалась  беззащитным,  вызывавшим  жалость  созданием,  нашедшем
спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в  религии
или дурацкой философии, или в теории заговоров  -  в  отчаянном,  бешеном,
бессмысленном,  но  совершенно  искреннем   протесте   против   внутренней
убежденности в собственной незначительности. Раздумывая  об  этом,  Николь
посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
     - Я приму ваше сообщение, миледи, - сказала  она,  -  и  передам  его
Мейстралу, если увижу его.
     Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила,