относится к приготовлениям немцев и японцев к
войне с нами".
   Быков ругал Уодли на чем свет  стоит  за  то,  что  тот  не  смог  добыть
госдеповских документов по немецкой и японской политике. (203) Хиссом он был
доволен больше: осенью 1936 года  он  стал  помощником  Фрэнсиса  Б.  Сэйра,
который тоже, в свою очередь, был помощником госсекретаря. Так Хисс  получил
широкий доступ к сообщениям дипломатов и военных атташе. К началу 1937  года
он носил Чэмберсу документы пачками каждые десять дней, а то и  еженедельно.
Самыми важными из них Быков, наверно, считал  оценку  японской  политики  во
время китайско-японской войны. Второго марта 1937 года пришла телеграмма  со
ссылкой на неназванных высокопоставленных японских военных о том,  что  "они
смогут вести успешную войну против России, без труда удерживая  китайцев  на
фланге". (204) В госдепартаменте Хисс свою деятельность  маскировал  так  же
ловко, как и позже Маклин в британском МИДе, Даже Уодли не  подозревал,  что
Хисс работает на русских: "Я считал его очень умеренным приверженцем  Нового
курса с сильными консервативными убеждениями. " (205) Позже  Сэйр  пришел  к
выводу,  что  документы,  похищенные  Хиссом,  "видимо",  позволили  русским
разгадать американские дипломатические  шифры.  (206)  Ему  и  в  голову  не
пришло, что их уже давно хорошо знали, внедрившись в американское посольство
в Москве. Отсутствие интереса в американских  разведданных  отражалось  и  в
кадровой работе, и в методической. Голдбергеру и Быкову не тягаться  было  с
Дейчем или Маем. Во время курса подготовки в Москве в 1933 году Чэмберс явно
вопреки инструкциям  слал  друзьям  в  Штаты  открытки.  В  одной  он  давал
"советское благословение" новорожденному. Вернувшись в Штаты, он стал играть
в  странноватые  шпионские  игры,  например,  принялся  говорить  с   легким
акцентом, и Уодли с другими агентами подумали, что он не  американец.  (207)
Но и Голдбергер, и Быков закрывали глаза на нарушения правил  и  дисциплины.
Некоторые  дружки  его  знали,  что  Чэмберс  занимается  "очень   секретной
работой", а однажды тот и прямо заявил, что  "занимается  контршпионажем;  в
пользу Советов против японцев". К своему ведущему агенту
 
 
, Элджеру Хиссу, Чэмберс относился, как к другу семьи, он с женой даже жил у Хисса дома. Другие агенты тоже друг с другом общались тесно, ходили вместе в гости, на выставки, играли в настольный теннис. (208) 
   И все же наибольшую опасность для провала представлял сам Чэмберс. В июле
1937 года его вызвали в Москву. Разочаровавшись в сталинизме  и  справедливо
опасаясь конца, Чэмберс тянул с отъездом девять месяцев. В апреле 1938  года
он порвал с НКВД все  связи.  До  конца  года  он  прятался,  а  потом  стал
жаловаться всем подряд на свою несчастную  судьбу.  (209)  В  государстве  с
серьезным отношением к безопасности рассказы
   Чэмберса полностью бы уничтожили сеть агентов НКВД. Но к  безопасности  в
Вашингтоне отношение было еще  более  наплевательским,  чем  в  Лондоне.  На
протяжении последующих лет Чэмберс с горечью понял, что до его откровений ни
ФБР, ни администрации президента, ни тем более  другим  и  дела  нет.  (210)
Государство, которое после Второй мировой  войны  превратилось  для  НКВД  в
"главного   противника",   пока   было   самым   уязвимым   для   советского
проникновения.
 
 
 
 
   Глава VII
   ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА ( 1939-1941)
 
   Гитлер ставил себе конечной  целью  превратить  большую  часть  Восточной
Европы в расистскую империю, в  которой  славяне,  народы  низшего  порядка,
будут использоваться в качестве рабской рабочей силы немцами, расой  господ.
Кроме того, из славян надо было вытравить и еврейский "яд". Фюрер никогда не
сомневался, что решающей стадией в завоевании такой империи явится  война  с
Советским Союзом. Когда он пришел к власти в 1933  году,  немногие,  однако,
принимали  всерьез  его  видение  восточноевропейской  империи,  которое  он
нарисовал  на  напыщенных  страницах  "Майн   Кампф",   своего   бессвязного
политического манифеста,  написанного  почти  за  десятилетие  до  этого.  В
середине  1930-х  годов  Гитлер  скрывал  от   общественного   мнения   свои
маниакальные амбиции по отношению к Восточной Европе  и  заставлял  немецкий
народ поверить, что, возрождая "равные права", третий рейх  станет  гарантом
мира в Европе. (1)
   В 1922 году революционная Россия и потерпевшая  поражение  Германия,  два
великих  изгоя  международного  сообщества,  вдруг  возникли  из   изоляции,
заключили Рапалльский мирный  договор  и  удивили  остальные  страны  Европы
восстановлением дипломатических отношений, отказом от  финансовых  претензий
друг  к  другу  и  намерением  сотрудничать.  На   протяжении   последующего
десятилетия, несмотря на обреченную на провал попытку подстегнуть  революцию
в Германии в 1923  году,  дипломатические  и  торговые  отношения  Советской
России с Веймарской Германией были теснее, чем с какой-либо другой державой.
Однако  захват  в  конце  1933  года  власти  нацистами  положил  конец  эре
Рапалльского договора. Хотя Сталин так  и  не  осознал  полностью  опасность
нацизма вплоть до немецко-фашистского вторжения в  1941  году,  непримиримая
враждебность  Гитлера  как  к  марксизму  во  всех  его  формах,  так  и   к
существовавшему международному  порядку  превращала  нацистскую  Германию  в
наиболее очевидную угрозу безопасности СССР в Европе. Параллельная угроза со
стороны Японии на Востоке усиливала уязвимость Советского  Союза.  Возникшая
обстановка  привела  к  значительному   сдвигу   в   советской   дипломатии.
Официальная советская внешняя политика до той поры  основывалась  на  поиске
системы коллективной безопасности совместно  с  западными  державами  против
угрозы немецко-фашистской  агрессии  -  политика,  примерами  которой  может
служить вступление Советского Союза в 1934 году в  Лигу  Наций,  которую  он
впоследствии бойкотировал, и договоры 1935 года с Францией и  Чехословакией,
ставшие  первыми  договорами  с  капиталистическими  государствами.   Максим
Литвинов, народный комиссар иностранных дел с 1930 по  1939  год  и  главный
поборник коллективной  безопасности,  перед  Октябрьской  революцией  провел
десять лет в Великобритании, где был руководителем большевистской  группы  в
эмиграции. После революции он вернулся в Россию со  своей  женой,  подданной
Великобритании.  Литвинов  более  чем  кто-либо  другой  из  политиков   его
поколения  стремился  завязывать  дружеские  отношения  с   государственными
деятелями Запада и западными радикалами,  разочарованными  малодушием  своих
правительств  при  отпоре  сначала  угрозам,  а  затем  и  самой   агрессии,
развязанной Гитлером и Муссолини.
   Однако еще в 1934 году Сталин начал втайне  рассматривать  альтернативный
путь противодействия германской угрозе, а именно, искать  договоренностей  с
Гитлером, а не организации системы коллективной безопасности против него. На
заседании  Политбюро  в  начале  июля  1934  года,  вскоре  после  расстрела
начальника штаба штурмовиков Эрнста Рема и еще около 180  человек  во  время
проведенной Гитлером "ночи длинных ножей", Сталин, как говорят,  воскликнул:
"Слышали новости из Германии? Как Гитлер избавился от  Рема?  Молодец,  этот
Гитлер! Он показал, что  надо  делать  с  политическими  противниками!"  (2)
Решение Сталина ликвидировать всего  через  несколько  месяцев  после  этого
разговора Кирова, своего главного потенциального соперника,  может  быть,  в
какой-то мере обязано примеру Гитлера. Оценка Сталиным "соотношения сил"  на
Западе  (концепция,  которая,  вопреки  традиционной  оценке  баланса   сил,
учитывала политическую волю и военную мощь) (3) тоже отражала  его  растущее
уважение к Гитлеру. Сталин не верил в возможность  долговременного  союза  с
каким бы то ни было капиталистическим государством. Он был убежден, как того
требует постулат марксистско-ленинской веры, что естественное  желание  всех
капиталистов состоит в организации заговоров против Страны Советов. Но в тот
момент внутренние противоречия раздирали капиталистический мир.  Именно  эти
противоречия и  были  шансом  для  России.  Известная  ненависть  Гитлера  к
марксизму вела к тому, что для СССР союз с нацистской  Германией  был  делом
гораздо более трудным, чем альянс с  буржуазными  демократиями.  Но  Сталин,
казалось, надеялся, что  Гитлер  как  достаточно  опытный  практик  реальной
политики осознает обоюдные выгоды нацистско-советского разделения  Восточной
Европы на сферы влияния.
   В январе 1937 года  глава  советской  торговой  миссии  в  Берлине  Давид
Канделаки, действуя на основании инструкций Сталина и Молотова  (Литвинов  и
не упоминался), начал прощупывать почву для заключения  советско-германского
политического договора, переговоры по которому должны были вестись тайно. Но
в то время Гитлер не проявил интереса к такой возможности. (4) Однако  когда
в сопровождении резидента НКВД в Берлине Канделаки возвратился в Москву  для
доклада Сталину,  он  дал,  по  словам  Кривицкого,  оптимистическую  оценку
перспектив соглашения с Германией. Правда, его оптимизм мог быть  обусловлен
нежеланием признать неудачу своей миссии. Ежов говорил Кривицкому: "Германия
сильна. Она сейчас самая сильная страна в мире. Такой ее сделал Гитлер.  Кто
может в этом сомневаться? Кто,  будучи  в  здравом  уме,  может  с  этим  не
считаться? У Советской России есть только один путь. "  Он  также  упомянул,
что Сталин говорил ему: "Мы должны договориться с такой сильной страной, как
нацистская Германия. " (5)
   Поступавшие Сталину из нацистской Германии донесения были менее надежными
по сравнению с другими странами, хотя до прихода к власти Гитлера  советская
внешняя  разведка  действовала  в  этой  стране   с   широчайшим   размахом.
Коммунистическая  партия   Германии,   крупнейшая   компартия   на   Западе,
организовала целую сеть из нескольких тысяч рабкоров (сокращение от "рабочий
корреспондент"), открытой целью которых - как во Франции  и  других  странах
Европы - было сообщать коммунистической прессе об условиях  труда.  Рабкоры,
однако, имели и более секретную задачу -  добывать  техническую  информацию,
которая использовалась для промышленного и военного шпионажа.  В  1930  году
Ганс Киппенбергер, член Политбюро КПГ,  ответственный  за  связи  партийного
подполья  с  советским  разведывательным  аппаратом,  был  избран  депутатом
парламента Германии.  В  течение  следующих  трех  лет,  до  захвата  власти
нацистами, он продолжал свою  разведывательную  работу,  пользуясь  защитой,
которую ему обеспечивали парламентский иммунитет, и членство в  комиссии  по
военным делам рейхстага. (6) Берлин был главной  базой  на  Западе  операций
Отдела международных связей Коминтерна и  центром  передовых  организаций  и
информационной  империи   Мюнценберга.   В   Берлине   также   располагалась
значительная, высоко профессиональная паспортная  служба,  которая  помогала
агентам ОГПУ, Четвертого Управления и Отдела международных связей Коминтерна
по всей Европе и за ее пределами в получении паспортов и разработке "легенд"
(фальшивых прикрытий с тщательно выверенными деталями биографических  данных
и поддельными документами). Ганс Райнерс, один из специалистов по  паспортам
этой службы, впоследствии показал на примере некоего "Ивара Мюллера",  какое
огромное внимание оказывается деталям:
   "Мюллер не мог запросто возникнуть  из  ниоткуда,  имея  в  кармане  лишь
паспорт на свое имя. Он должен был иметь основные документы,  удостоверяющие
его личность, например, свидетельство о рождении, справки о  местах  работы,
книжку социального страхования и т. п.  Все  эти  документы,  удостоверяющие
личность, называются комплектом, а для того, чтобы комплект был полным, надо
привлечь к делу историка, географа, специалиста по методам работы полиции...
   После  подготовки   "комплекта"   предпринимаются   дополнительные   меры
безопасности. Когда Ивар Мюллер в первый раз пересекает границу, его паспорт
не должен выглядеть новым. Паспорт, в котором достаточное количество виз или
пограничных марок подтверждает, что  данный  человек  благополучно  проходил
неоднократную проверку, вызывает меньшее внимание со стороны полиции. Именно
поэтому паспортная служба проставила в паспорте несколько  фальшивых  виз  и
наклеила несколько пограничных марок. Тщательно продумывается и маршрут,  по
которому якобы следует "путешественник". Все должно логично  соответствовать
"легенде", которую запоминает агент".
   По словам Райнерса, с 1927  по  1932  год  берлинская  паспортная  служба
изготовляла около 450 комплектов документов ежегодно. (7)
   Скованность   советских    разведывательных    операций    в    Германии,
несогласованность операций КПГ и партийного подполья, а  также  любительский
энтузиазм рабкоров - все вместе добавили головной боли агентским сетям  ОГПУ
(известной под названием "Клара") и Четвертого отдела (известной под  именем
"Грета") в последние годы Веймарской республики. В период между  июнем  1931
года и декабрем 1932-го в судах Германии рассматривалось  более  300  дел  о
шпионаже, в которых были замешаны советские органы разведки. (8) Большинство
осужденных провели в тюрьме всего по нескольку месяцев, а в апреле 1932 года
вышел  указ  о  защите  национальной   экономики,   который   предусматривал
максимальное  наказание  за  промышленный  шпионаж  в  пользу   иностранного
государства - пять лет тюремного заключения.  В  ноябре  1932  года  полиция
провела обыск на одной из квартир паспортной службы  и  обнаружила  шестьсот
чистых бланков паспортов (как поддельных, так и  настоящих),  тридцать  пять
частично оформленных паспортов, восемьсот  фотографий  на  паспорт,  семьсот
полицейских бланков, две  тысячи  печатей  и  множество  других  официальных
документов, которые использовались для создания "легенд". (9)
   Самой большой неудачей советской разведки  в  Германии  стал  переход  на
другую сторону в 1931 году Георга  Земмельманна,  агента  ОГПУ,  который  на
протяжении восьми лет действовал под прикрытием советской торговой миссии  в
Гамбурге. После дезертирства Земмельманн обратился с предложением к одной из
венских газет написать серию статей о советском шпионаже в Германии, Австрии
и  в  других  странах,  и  таким  образом  раскрыть  подлинную  деятельность
Киппенбергерз и других советских агентов. Однако сделать этого он не  успел,
так как был убит Андреем Пикловичем,  сербским  коммунистом,  работавшим  на
ОГПУ. На суде в 1932 году Пиклович признал  себя  виновным  в  убийстве,  но
заявил, что он действовал для предотвращения предательства и  гибели  многих
"борцов  за  пролетариат".  После  поднявшейся  в  коммунистической   прессе
кампании в защиту Пикловича, суд присяжных не смог прийти к единому  мнению,
и Пиклович был освобожден. (10)
   В  немалой  степени  благодаря  фальшивым   документам,   предоставленным
паспортной службой,  большинство  значительных  деятелей  КПГ  и  Коминтерна
смогли скрыться за границей после прихода к власти  нацистов  в  1933  году.
Однако  установление  полицейского  государства,  запрещение  КПГ,  растущая
восторженность народа по отношению к диктатуре Гитлера, а  также  целый  ряд
перебежчиков из  числа  коммунистических  подпольщиков  развалили  советскую
разведывательную сеть. Агент ОГПУ по фамилии Грюнфельд  (кличка  Бруно)  был
послан в Германию  с  секретным  заданием  попытаться  восстановить  остатки
организаций "Клара" и "Грета". Московский центр остался не удовлетворен  его
донесениями и заменил его более опытным агентом Грегором Рабиновичем, евреем
по национальности и врачом по специальности, который произвел впечатление на
одного из  завербованных  "печалью  и  умом,  отражавшимися  в  его  глубоко
посаженных карих глазах. Его прекрасно сшитый, но  несколько  консервативный
костюм усиливали впечатление  надежности  и  солидности.  "  (11)  Рабинович
сократил сеть Четвертого  Управления  почти  на  три  четверти  от  прежнего
состава и, казалось,  решил  полностью  избавиться  от  сети  агентов  ОГПУ.
Полностью  развалилась  и  организация  рабкоров.  Паспортная  служба   была
переведена в Саар в 1934 году, а  когда  год  спустя  Саар  проголосовал  за
воссоединение с Германией, - в Москву, а позднее  в  Париж.  Абрам  Слуцкий,
руководитель  ИНО,  говорил  на  конгрессе  КПГ,  проведенном  в  1935  году
неподалеку  от  Москвы,  что  массовая  разведывательная  сеть  в   Германии
полностью  разрушена.  Даже  сеть   "Грета",   поддерживаемая   Рабиновичем,
функционировала скорее как малоэффективная подпольная оппозиция  нацистскому
правлению, а не как сеть по сбору разведывательной информации. В  1936  году
Рабиновича  перевели  в  Соединенные  Штаты,   чтобы   помогать   руководить
внедрением в троцкистское движение. (12)
   Уничтожение  советской  разведывательной  агентуры  в  Германии,  начатое
Гитлером, было почти довершено Сталиным. Многие немцы, которые  работали  на
советскую разведку, погибли наряду с руководством КПГ в изгнании в Москве во
время "Великого террора". Одной  из  первых  жертв  был  Ганс  Киппенбергер,
принужденный в 1936 году признать надуманные обвинения в "шпионаже в  пользу
германского рейхсвера". (13)
   Уничтожение широкой агентской сети в Германии причинило еще больший урон,
так как Германия была, пожалуй,  единственной  страной,  высокосложные  коды
которой так и не были расшифрованы объединенным  подразделением  электронной
разведки НКВД и Четвертого Управления Генерального Штаба в Спецотделе  НКВД.
Когда Берия возглавил НКВД в 1938 году, это объединенное подразделение  было
расформировано. Секция электронной  разведки  Спецотдела  НКВД  переехала  в
бывшую  гостиницу  "Селект"  на  улице  Дзержинского  и  сосредоточилась  на
перехвате дипломатических  сообщений.  Большая  часть,  но  не  все  военные
сообщения добывались ГРУ, советской военной разведкой.  Ни  один  из  кодов,
созданных с помощью сложных шифровальных  машин  "Энигма",  использовавшихся
немецкими вооруженными силами, не был расшифрован шифроаналитиками ни  НКВД,
ни  ГРУ  вплоть  до  немецкого  вторжения  в  июне  1941  года.  За   редким
исключением, эти шифры остались неразгаданными до самого конца  войны.  (14)
Основные немецкие дипломатические шифры - "одноразовая таблица"  и  система,
которая среди британских шифроаналитиков имела название "Флорадора",  -  еще
труднее поддавались расшифровке.  Даже  информация  о  принципах  построения
дипломатических кодов и документы, полученные в результате  проникновения  в
посольства Германии в Токио и Варшаве,  не  позволили  расшифровать  систему
"Флорадора". Британские шифроаналитики "раскололи" в мае 1940  года  вариант
"Энигмы",  использовавшийся  в  люфтваффе.  И  тем  не  менее,  несмотря  на
полученный примерно в то же  время  экземпляр  основной  шифровальной  книги
"Флорадоры", только в  августе  1942  года  был  достигнут  первый  успех  в
расшифровке этой системы. (15)
 
   X X X
 
   Советская разведка стремилась компенсировать свои  слабые  успехи  внутри
Германии  операциями,  направленными  на   Германию   извне,   особенно   из
Нидерландов, Франции и Швейцарии. В конце 1930-х годов несколько талантливых
агентов Четвертого Управления начали создавать сеть, ставшую во время  войны
основным каналом получения Советским Союзом разведывательной  информации  из
нацистской Германии. Прежде  всего  необходимо  упомянуть  два  имени.  Это,
во-первых, Леопольд Треппер, по происхождению польский еврей, который  после
работы на Отдел международных связей Коминтерна был завербован в  1936  году
Берзиным для сотрудничества с Четвертым Управлением.  В  1938  году  Треппер
прибыл в Бельгию по фальшивому паспорту на  имя  Адама  Миклера,  канадского
бизнесмена, якобы искавшего  выгодное  вложение  своих  10  тысяч  долларов.
Вместе со своим приятелем Леоном Гросс