- Я, кажется, сейчас разрыдаюсь от твоего благородства. Нечасто в наши подлые времена встретишь столь благородного и сознательного парня... Ладно, иди к себе, посиди там пока...
     ?Плохо дело, - подумал Мазур, направляясь к двери. - Кажется, появилась та самая долгожданная определенность. Он со мной держался даже не равнодушно, не брезгливо - он просто-напросто уже не видит во мне живого человека, вот и все, в глазах у него это ясно читается, никакой ошибки. Он меня уже списал, сволочь такая?.
     Вернувшись к себе, он проворно огляделся в поисках хоть чего-то, что можно превратить в импровизированное оружие. Стулья тяжелые, старинные, ножку голыми руками не выломать, никаких столовых ножей и вилок... Будут стрелять? Вряд ли, улица довольно оживленная, а на стволах у них нет глушаков... Придушить захотят, точно, уповая на численное превосходство...
     Развязка наступила даже быстрее, чем он предполагал - положительно, Мазур недооценил напора и организаторских способностей Тони... Послышались решительные шаги, дверь распахнулась, и в комнату ввалились все трое - Санни с Филом и молчаливый латинос, недвусмысленно теребивший в руках кусок веревки. Лица у первых двух были примечательные - несколько сконфуженные, виноватые чуточку, они отводили глаза, мялись, вообще чувствовали себя неловко. ?Деликатные все же ребята, - подумал Мазур иронически, отметив с радостью, что в руках у троицы не замечается ничего огнестрельного. - Совестью терзаются самую малость, но это им нисколечко не мешает добросовестно выполнять приказ...?
     Старательно состроив испуганную физиономию, он попятился в угол, сгорбился и насквозь испуганным голосом зачастил:
     - Ребята, вы что? Эй, парни! Что задумали? Мать вашу так, мы же в одной команде!
     Санни с Филом, виновато переглядываясь, тем не менее, целеустремленно подступали к нему, словно бравые гусары к горничной. Что до латиноса, то он заходил слева с совершенно непроницаемым лицом - этот, сразу видно, о существовании угрызений совести и порядочности знал лишь теоретически, да и то, надо полагать, не особенно и верил, что существует на свете этакая блажь...
     - Санни! Фил! - отчаянно воззвал Мазур. - Вы что задумали?
     - Да мы-то ничего... - покаянным тоном отозвался Санни. - Тони, знаешь ли... Если бы все от меня зависело, я бы совершенно по-другому переиграл... Джонни, ты, это... Не ложиться же жмуриком вместо тебя, ты нас пойми...
     - Ничего личного, - поддержал Фил. - Так уж Тони распорядился...
     Латинос надвигался с невозмутимым лицом, зажав в кулаках оба конца веревки и рывками натягивая ее время от времени. С его точки зрения, читалось в глазах, вся эта сентиментальная болтовня была в столь несложном деле решительно ни к чему...
     Его обступили вплотную. Все еще сохраняя на лице выражение прямо-таки панического ужаса, Мазур спокойно рассчитал в уме все пируэты, выпады и прочие партитуры. И совершенно неожиданно для них прянул из своего угла, первым сшиб Фила, обрушился на двух других уже с тыла, работая всеми четырьмя конечностями, словно бездушный комбайн, рубящий колосья: ?Эх, косил Ясь камышину...?
     Как и было рассчитано, эта чертова мельница продолжалась краткие секунды, итог был предугадан и жесток - на полу распластались три тела, напрочь лишенные сознания на ближайшие четверть часа. По-хозяйски их охлопав, Мазур извлек три пушки, одну оставил себе на всякий пожарный, а две других зашвырнул под кровать.
     И выдвинулся в коридор. Посмотрел под ноги. Прямо у его двери лежали два черных пластиковых мешка и объемистый моток отличной нейлоновой веревки. Интересно, почему мешков целых два? Кто еще ухитрился проштрафиться?
     На цыпочках, совершенно бесшумно, он переместился по коридору, одну за другой открыв четыре двери, за которыми оказались лишь пустые комнаты. Второй этаж был чист, неприятеля в тылах не имелось. Убедившись в этом, он спустился вниз. Так же бесшумно и проворно, стремительно перемещаясь - и это было, как во сне, - заглянул в три комнаты, оставив ту, где беседовал с Тони, напоследок. А потом ворвался и туда...
     Реакция у Тони оказалась похвально быстрая - успел вскочить и даже запустить лапу под безукоризненный пиджак, - но до Мазура, качественно надрессированного державой, ему было как до Луны...
     Мазур ударил - раз, другой, добавил правой ногой, на лету подхватив падающего и выдернув у того из руки пистолет с глушителем. Времени на дальнейший осмотр дома было не много и не мало, в самый раз, но все равно следовало поторопиться. Его беспокоил неведомо где отсутствующий пятый, верзила Чахлый - не следовало оставлять в тылу столь габаритный экземпляр, который царапнуло лишь самую чуточку.
     Ни во дворе, ни в сторожке никого не было. Там стоял лишь автомобиль Тони, роскошный синий ?бьюик?, сверкавший лаком и никелем так, что глаза резало. Поскольку шофера нигде не видно, босс, надо думать, сам любил повертеть баранку...
     Но где же? Оба этажа проверены... Пару секунд подумав, Мазур вернулся в дом, распахнул дверь, ведущую в подвал, включил свет и спустился по узкой крутой лестнице.
     Там Чахлый и отыскался - он лежал ничком на бетонном полу, аккурат под яркой лампочкой, головой в подсохшей темной луже, и в затылке у него Мазур сразу углядел аккуратное входное отверстие. Нагнулся, потом присел на корточки, зацепил указательным пальцем небрежно наложенную повязку.
     Ага, вот оно что... Царапина, хоть и пустяковая, все же не прошла без последствий - рана под повязкой изрядно вспухла, успела загноиться. Ну вот, начинает выстраиваться крайне похожая на правду версия: должно быть, грязь попала, нагноение пошло, Чахлый, как любой на его месте, возжаждал срочной медицинской помощи - но Тони предпочел гораздо более рациональное решение вопроса. То ли не было под рукой доверенного врача, то ли здешний босс по каким-то причинам не захотел обременять группу раненым.
     Стоя над покойником, Мазур печально покривил губы - и на этом завершил траурную церемонию. Как-никак не брат, не сват, не сослуживец, за что боролся, криминальный элемент, на то и напоролся.
     Поднимаясь на второй этаж, подбирая моток веревки и примериваясь к нему прихваченным в подвале складным ножом, он уже принял четкое решение. Находясь на задании, он отроду не страдал ни излишним гуманизмом, ни благодушием, - но эту четверку стоило оставить в живых из соображений чисто практических. Совершенно неизвестно, сколько еще ему придется пробыть на этом острове, суверенной территории США, какие перипетии грядут и чем все обернется. При таком раскладе крайне неосмотрительно было бы оставлять за собой столько трупов - в доме, где полным-полно его отпечатков пальцев, где его видели и сумеют опознать те четыре шлюхи. Все отпечатки ни за что не отыщешь и не уничтожишь - как и помянутых шлюх. Крайне неразумно пребывать на нелегальном положении на территории, находящейся под полной и безраздельной юрисдикцией Штатов, имея за спиной столько покойников - на него их в первую очередь и повесят если что, и, между прочим, будут совершенно правы... Так что пусть живут, уроды. Все равно жаловаться властям на то, как с ними обошлись, безусловно не побегут, - а сами в беспомощном состоянии проваляются достаточно долго, чтобы Мазур успел раствориться в безвестности, в роковой пропащности, как выражался классик...
     Разрезав веревку, он на совесть потрудился над тремя гангстерами, завязав узлы так, чтобы не перехватило кровообращение, но и освободиться они сумели через сутки-двое, не раньше, да и то предельным изощрением усилий. Затыкать рты не стал - орать они все равно ни за что не станут. В доме как-никак лежит сумка с изрядной порцией некоего наркотика, а в подвале валяется труп. Орать выйдет себе дороже...
     Он тщательно обыскал троицу, вытрясая из карманов все мало-мальски полезное, особое внимание уделив цепочке с ключами, взятой у латиноса - ключ зажигания от катера пригодится как нельзя лучше. Спустился на первый этаж и столь же надежно ?упаковал? мистера Тони, начавшего уже приходить в себя. Уселся над ним на стул и преспокойно закурил, стряхивая горячий пепел прямо на нос лежащего - не садизма ради, исключительно для того, чтобы побыстрее привести в чувство. Следовало вдумчиво побеседовать с этой паскудой - Мазур к тому времени успел уже продумать великолепный ложный след, не только затруднивший бы погоню, но и осложнивший ее, сбивший бы с толку...
     - Кончай прикидываться, хмырь, - сказал Мазур, наклонившись и присмотревшись. - У тебя ресницы трепещут... Открой зенки, а то пулю всажу...
     Тони медленно открыл глаза, попробовал пошевелиться и тут же, осознав свое положение, перестал барахтаться. ?Крепкий орешек, - вновь отметил Мазур. - Кипит от злости, но не позволяет эмоциям прорваться наружу...?
     - Ну что, Тони? - спросил он дружелюбно, играя трофейным пистолетом с глушителем. - Сразу тебя хлопнуть, или желаешь с разговорами, как порядочная девочка?
     - Что тебе нужно? - голос был почти спокойным. - Сумку?
     - Мне? - поднял брови Мазур. - Да мне, собственно говоря, ничего особенного и не нужно было. Я просто хотел побыстрее с вами развязаться и вернуться к своим делам. Ты сам отдал приказ меня придушить втихомолку, вот и пришлось... Извини, конечно, Тони, но у меня есть свои предрассудки и пунктики. И главный из них такой: не люблю, чтобы меня убивали, хочу пожить подольше. Это не слишком нагло, а? А почему ты меня ни о чем не спрашиваешь, не интересуешься судьбой твоих ребят?
     - А зачем? Если ты тут сидишь совершенно спокойно, хмырь долбанный, и пыжишься, значит, уже не опасаешься за свою спину, скот...
     - Одну минуту, - сказал Мазур. - Давай условимся с ходу. Разговор у нас будет насквозь деловой и спокойный, без лишних эмоций. Не то чтобы твои оскорбления меня задевали, но они затягивают беседу, усек? Еще одно ругательство, еще одна неделовая реплика - и я тебя легонечко пну по яйцам. А это больно, согласись. Ну?
     - Я понял, - сказал Тони с закостеневшим лицом.
     - Молодец, - сказал Мазур. - Вопросы будут?
     - Тебя послал Санчес? За сумкой?
     - Мимо, - сказал Мазур. - Ты, быть может, удивишься, но я понятия не имею, кто такой Санчес, и к вашим играм в самом деле не имею никакого отношения. Просто-напросто в силу тех самых предрассудков я никак не хотел, чтобы меня придушили, только и всего... Я мирный кладоискатель...
     - Врешь. Мирный бродяга не смог бы справиться...
     - Ну, я бывший ?зеленый берет?, - сказал Мазур. - Этому-то ты веришь?
     - Пожалуй...
     - А теперь найди мотивы, по которым я не должен тебя убивать. И побыстрее, Тони. Интересно, какие же это мотивы? Учитывая, что в соседней комнате лежит наркоты на несколько миллионов баксов и ни одна собака не сможет потом сказать, что я тут вообще был...
     - А Ричарда ты тоже уберешь? И его людей? Не получится, малыш. Тебе ни за что не удастся укокошить всех, кто тебя видел на Пасагуа и знает, что к чему. Значит, у тебя всю оставшуюся жизнь будут висеть на хвосте наши люди, разыскивая со всем тщанием. Мы не одиночки, Джонни, мы - семья. Если ты хорошо понимаешь, что я имею в виду...
     - Возможно, - сказал Мазур. - Но для тебя-то какое будет иметь значение все, что со мной произойдет гораздо позже? Тебя-то я могу пристукнуть в любой момент...
     На лбу у Тони появилась испарина, но голос звучал все так же, почти ровно:
     - Если ты меня до сих пор не стукнул, а пустился в разговоры, значит, что-то у тебя на уме...
     - Угадал, - сказал Мазур. - Любопытно, а ты можешь мне что-то предложить? Что-то, что устроит нас обоих?
     - Развяжи мне руки, не трогай сумку и убирайся к чертовой матери, - сказал Тони. - Это все-таки шанс, верно?
     - Сомневаюсь. Очень быстро вы нагрянете на Пасагуа, а то и просто созвонитесь с Ричардом, и мне опять станет неуютно. Дурака нашел!
     - Не тронешь сумку - я тебе дам шанс.
     - Хочешь, чтобы я поверил? После того, как ты распорядился меня придушить? Тони, я был в подвале и видел Чахлого. Уж если ты от своих избавляешься, как от пустых сигаретных пачек, то насчет меня...
     - А у тебя есть выбор, австралийская морда? Или предпочитаешь всю жизнь от нас бегать?
     ?Ну, хватит, - сказал себе Мазур. - Не стоит затягивать приятную беседу до бесконечности, время дорого...?
     Он зажег новую сигарету, закинул ногу на ногу, покачал носком и, не сводя глаз с собеседника, спокойно спросил:
     - Тони, а почему ты решил, что это я буду от вас бегать? Может быть, обернется как раз наоборот? Молчишь? Ну да, ты парень умный... Так вот, Тони, тебе не приходило в голову задуматься над примитивным вопросом: как это вышло, что обычный кладоискатель, бродяга долбанный, вмиг вырубил и спеленал твоих мальчиков, а потом и тебя самого? По глазам вижу, этот вопрос у тебя уже замаячил в башке... Ладно, не буду тебя интриговать, у меня мало времени... Слушай внимательно, макаронник. Твои ребята лежат наверху совершенно целехонькие, живые и здоровые. И ты останешься тут валяться живой. Я даже не заберу наркотик. Хочешь знать корни такого гуманизма? Хочешь, по роже видно... Тони, ты слышал хоть краем уха про веселую контору под названием Центральное разведывательное управление? Только не заливай, будто не слышал. Ну, ты понял? Понял, спрашиваю, откуда все нестыковки, несообразности и загадки? Ты, дубина итальянская, ухитрился встать поперек дороги нам, и никому другому. Мать твою, мы крутили на Пасагуа серьезнейшую операцию, о которой знают полдюжины человек в Штатах, мы удачно замаскировались под кладоискателей, и все шло просто прекрасно - и тут, как чертик из коробочки, возникает твой драный Ричард со своими гориллами... И все портит. Что, мы должны были показывать документы и звать полицию? Если ты так думаешь, то ты форменный идиот... Какие документы, какая полиция? Мы все под прикрытием, под масками... Вот и пришлось для пользы дела подыграть вам, уголовным рожам - так казалось гораздо проще. Только вы, мудаки хреновы, не цените хорошего отношения... Видит бог, если бы вы меня отпустили, я бы забыл обо всем и занялся своим делом, нам некогда гоняться за торговцами дурью, у нас свои задачи... Но ты, недоносок, решил меня убрать...
     Он говорил спокойно и уверенно, небрежным тоном человека, ощущающего за собой нешуточную силу. Нисколечко не притворялся, воображал себя самого серьезным профессионалом, за которым стоит вся мощь государства - вот только вывеска была другая.
     - Тони, ты и в самом деле будешь мне тут вкручивать, что вы, банда вонючая, способны серьезно обидеть мальчиков из Лэнгли? Ну, брось, не настолько ты крут... Это мы при необходимости вас всех развесим по пальмам, ты понял, ублюдок? - Мазур наклонился вперед и с ничуть не наигранной злобой пнул лежащего под ребра. - Это от нас вы будете бегать всю сознательную жизнь, что ты, что Ричард... Сидеть будете, как крысы в норе...
     - Что ты хочешь? - после короткого молчания спросил Тони. Судя по его виду, он принял навязанную Мазуром легенду, - потому что она крайне походила на правду. При всем своем уме и житейской опытности этот хмырь не мог доискаться до реального положения дел: Советский Союз и тамошний спецназ для него были чисто отвлеченными понятиями, не входившими в круг повседневных забот. Точно так же, как для Мазура - торговцы наркотой, пока жизнь не свела с ними вплотную...
     - Ты все понял, недоносок? - спросил Мазур тем же хозяйским, нагло-уверенным тоном. - Я бы вас всех пришил к чертовой матери, но останавливают меня чисто практические соображения. Операция еще не закончена, и мне категорически велено не привлекать к себе внимания. Я, знаешь ли, привык добросовестно выполнять приказы, у нас без этого нельзя. Иначе с превеликим удовольствием поджег бы это гнездо, чтобы вы все тут изжарились... Но ты не думай, Тони, что счастливо отделался. Уж если попал к нам в руки, мы тебя в жизни не выпустим... Чуть погодя, совсем скоро, к тебе придут другие. Расскажут, чего от тебя хотят, и ты будешь выполнять все, как робот, - потому что с Лэнгли шутить опасно, особенно таким типам, как ты. Стоит пальцем шевельнуть - и ты схватишь парочку пожизненных... А прятаться от нас бесполезно даже в Антарктиде. Так что всего хорошего, Тони. Лежи и думай о приятном. Вы все - мальчики с большим жизненным опытом, и не думаю, что вы так и будете валяться связанными, пока не сдохнете от голода и жажды... Рано или поздно распутаетесь - подозреваю, через сутки-другие, но, скажу тебе по совести, меня не волнуют ваши переживания... Захотите жить - распутаетесь. В крайнем случае, можно выкатиться на улицу и орать, призывая на помощь. Выставляя себя, скажем, жертвой грабителей. Вдруг да найдется такой дурак, что поверит. Всего наилучшего, Тони! Ты, главное, запомни, что совсем скоро к тебе обязательно придет кто-то от нас, и всю оставшуюся жизнь готовься танцевать под нашу музыку... Пока, скотина!
     Пнув лежащего напоследок под ребра в виде дружеского прощания, Мазур вышел в коридор.
     Прихватил с вешалки легкую курточку то ли Санни, то ли Фила - но уж никак не Чахлого, не те габариты были у покойника - и распихал по ее карманам военную добычу. Кроме цепочки с ключами, вторых ключей от ?бьюика? и массивного золотого портсигара, он стал обладателем двух с лишним тысяч долларов бумажками разного достоинства, двух пар золотых часов, увесистого золотого перстня с каким-то зеленым камнем - вполне вероятно, неподдельный изумруд - и золотой же зажигалки. С мародерством все это не имело ничего общего - беглецу в чужой стране жизненно необходимы деньги и ценности, без них ничего путного и не получится, проще уж сразу сдаться властям...
     После короткого размышления он оставил себе складной нож, а все пистолеты и револьверы свалил в мусорное ведро в кухне. В большом мирном городе пушка все равно ни к чему, от нее больше вреда, чем пользы. Тут вам не джунгли и не дикие окраины, на первый же выстрел слетятся полицейские, и погоришь, как мотылек на свечке...
     Он прислушался. Со второго этажа не доносилось ни малейшего шума - даже если троица пришла в себя, притихли, как мышки, ожидая дальнейшего развития событий и боясь привлечь к себе внимание. На их месте Мазур тоже лежал бы смирнехонько и не пищал, - когда по дому болтается вооруженный решительный тип, которого вы с дружками недвусмысленно собирались придушить до смерти, но он ухитрился вырваться, лучше лежать и помалкивать...
     Прощаться с ними, разумеется, не стоит - перебьются...
     Распахнув ворота, Мазур уселся за руль роскошного ?бьюика?, включил мотор, осторожно перекинул непривычный рычаг передач, располагавшийся прямо на руле, медленно выехал на улицу. Ногам тоже было непривычно, они искали педаль сцепления, которой тут не было вовсе - буржуйская роскошь, автоматическая коробка, педалей только две - тормоз и газ, - как в фантастическом романе, право слово...
     Аккуратно притерев длинную машину к тротуару, вылез и неторопливо огляделся. Мимо ехали машины и шли люди, и никто не обращал на него внимания, Мазур ничем особенным не выделялся. Вновь на миг прошило ощущение нешуточной странности - один-одинешенек на американской территории, совершенно нелегально, и ни одна собака не подозревает...
     Закрыл ворота, вернулся в машину и, включив левый поворот, отъехал от тротуара.

Глава девятая

Гуд бай, Америка!

     В пехоту Мазур перешел уже через четверть часа, проехав на ?бьюике? не более километра. Причин было несколько, и все - серьезные.
     Во-первых, он абсолютно не знал города, понятия не имел, что его ожидает за очередным поворотом - широкая улица или тупик, из которого придется долго выбираться. Во-вторых, добраться самостоятельно до того района; где жила Пакита, нечего было и думать. Пришлось бы то и дело расспрашивать аборигенов, а это чревато - человек в роскошной машине с местными номерами, совершенно не ориентирующийся на улицах, запоминается надолго. В-третьих, в любую минуту его могли тормознуть полицейские, проверить документы порядка ради, - а какие у него документы? Усы, лапы и хвост - вот и все наши докум