х   переговоров   японская   сторона
предъявит новые, куда более жесткие требования.
  - Завтра вечером мы принимаем гостей,  - довольно  потирая  руки,
объявил  он своему повару и домоправителю,  который опять притащился с
орхидеей.  -  Стол  накроете  в  большой  гостиной,  на  пять  персон.
Черепаховый  суп,  лангустины,  шампанское.  -  Он  победно прищелкнул
пальцами. - Одним словом, вы понимаете.
  Бережно прижимая цветок к груди, Тхуан удовлетворенно заворчал.
  - Что вы там бубните? - улыбнулся Фюмроль. - Не разберу.
  - Мне  приятно,  что  у  господина будут настоящие гости,  - чуть
более внятно произнес повар. - Значит, в дом пришло счастье.
  - Вы угадали,  мой друг.  У меня родилась дочь.  Не знаю, надо ли
радоваться тому, что в мире, который раскалывается на части, появилась
маленькая маркиза, но почему-то я счастлив.
  - Позвольте принести вам свои поздравления,  господин. Дети - это
единственное,  ради  чего  стоит жить.  Корзина уже опять полна.  - Он
виновато переступил ногами. - Господин позволит?
  - Что? - Фюмроль проследил за его взглядом. - Ах, корзина... - Он
небрежно  махнул  рукой.  -  Конечно,  Тхуан.  -  И,  по  обыкновению,
предупредил:  - Бумаги сожгите...  А я, знаете ли, что-то опять устал.
Никак не приду в себя после дороги.  Если будут звонить,  скажите, что
не велел будить.
  Закрыв за  собой  дверь  спальни,  Фюмроль  сунул   под   подушку
пистолет, выключил свет и, тихонько приоткрыв дверь, юркнул под сетку.
В настороженной тишине он чутко прислушивался  к  скрипам  и  шелестам
ночи.
  Когда тонко проскрипели ступеньки винтовой лестницы  -  очевидно,
Тхуан спускался к себе,  - Фюмроль включил ночник и раскрыл томик Поля
Валери.
  Силясь понять  ускользающий  смысл завораживающих сладкой печалью
туманных строф,  вновь и вновь перечитывал  стихи.  Жалко  затрепетало
сердце,  когда почудилась близость разгадки. Нечто неизмеримо большее,
нежели утраченное вино,  о котором  писал  поэт,  раскрылось  вдруг  в
шаманской магии ритма.
  Вино исчезло в пьяных волнах!
  Я в горьком воздухе узнал
  Прыжки фигур, значенья полных...
  Около часа  ночи совсем неслышно пропела деревянная ступенька под
чьей-то легкой ногой.  Фюмроль погасил ночник и вытянулся на  постели.
Борясь  с  нетерпением,  медленно  просунул руку под подушку.  Вытащив
пистолет,  затаился,  выжидая. Стараясь думать о чем-нибудь совершенно
постороннем, он гнал от себя всякие сомнения в разумности задуманного.
Он решил - и пусть  будет,  как  будет.  Но  чем  упорнее  пытался  он
переключить  мысль  на  другое,  тем  острее грызло сомнение.  Чего он
добивается,  в самом деле?  Что хочет узнать? Не лучше ли все оставить
как  есть  и  продолжать  играть  свою  жалкую,  но  для кого-то такую
удобную,  такую  чертовски  необходимую  роль?  Почти  уговорив   себя
отказаться  от вмешательства в чужую игру,  он понимал в глубине души,
что уже не сможет остановиться.
  Откинув полог  и  мягко  спрыгнув  с  кровати,  Фюмроль  бесшумно
отворил дверь. Чтобы попасть в кабинет, нужно было завернуть за угол и
пройти  до  конца  коридора.  Ковровая  дорожка  мягко заглушала шаги.
Остановившись под дверью,  толкнул ее плечом и  боком  проскользнул  в
комнату.
  - Оставаться на месте, - спокойно сказал он, поднимая пистолет. -
При первом движении буду стрелять.
  Было необыкновенно тихо.  Мынь, прикусив до крови губу, замерла у
распахнутого  сейфа,  а хрупкий юноша,  склонившийся над столом,  лишь
поднял голову и тоже  застыл,  не  сводя  с  пистолета  расширенных  и
странно  неподвижных  глаз.  В  беспощадном свете перекальной лампы их
лица выглядели  обескровленными.  Густые,  геометрически  четкие  тени
казались врезанными в стены и светлый паркет.
  - Не бойтесь.  - Фюмроль с трудом подбирал нужные слова. Все, что
он   собирался  сказать  раньше,  язвительное,  высокомерное,  начисто
вылетело из головы.  - Я не причиню вам вреда. - Он приблизился к Мынь
и требовательно раскрыл ладонь. - Дайте ключ.
  Она медленно повернулась,  осторожно вынула ключ  из  скважины  и
зажала его в кулачке.
  - Дайте же!  - Фюмроль попытался  поймать  ее  запястье,  но  она
вырвалась с неожиданной силой и отпрыгнула в сторону.
  С легким звоном упал на пол металлический  прут.  Можно  было  не
нагибаться. Фюмроль почему-то так и подумал, что это будет отмычка, на
скорую руку выточенная в кустарной мастерской.
  - Быстро спроворили! - попытался он шуткой разрядите напряжение.
  Но Мынь ответила таким яростным,  таким ненавидящим взглядом, что
ему стало не по себе.
  Юноша у стола наконец выпрямился  и  выпустил  из  онемевших  рук
фотоаппарат.  Фюмроль,  от  которого  не  ускользнуло это движение,  с
облегчением отвел глаза.
  - Позвольте полюбопытствовать?
  Опустив пистолет,  он подошел к столу.  В  ярком  прямоугольнике,
который  бросала  защищенная  отражателем перекалка,  лежала раскрытая
папка с текстом заключенного  в  Токио  секретного  соглашения.  Рядом
аккуратной  стопкой  были  сложены инструкции министерства иностранных
дел,  меморандумы  контрольной  комиссии  и  тот  маленький  листочек,
который он получил от Колет.
  - Фирма "Цейсс",  - заметил Фюмроль,  взглянув на аппарат.  - Но,
надеюсь, вы не на гестапо работаете?
  И вновь шутка повисла в воздухе. Вьетнамцы, казалось, не замечали
Фюмроля,  а  он  мучился от сознания непоправимой ошибки и лихорадочно
искал  выхода  из  опасного  тупика.  С  запозданием  он  понял,   что
создавшаяся  ситуация  грозит гибелью не только этим молодым безумцам,
но и ему самому.  Передать их полиции он  не  мог.  Отпустить  на  все
четыре  стороны - тоже.  Они либо выдадут его,  когда вновь попадутся,
либо, того хуже, надумают прибегнуть к шантажу.
  - Поймите меня правильно, молодые люди. - Он решил зайти с другой
стороны.  - Мне нет дела до ваших тайн.  Но прежде чем решить,  как  с
вами поступить, я хочу знать, кого вы представляете. Чью сторону?
  - Вьетнам, - разжал губы юноша.
  - Вот как?  Превосходно! - Фюмроль демонстративно раскрыл аппарат
и,  вытащив кассету,  засветил пленку.  - Можете забрать,  - сделал он
первый примирительный жест. - И это тоже, - выключил настольную лампу,
выдернул из  розетки  вилку  перекалки.  -  За  какой  же  Вьетнам  вы
сражаетесь? За красный или за национальный?
  Они молчали.
  - Я слишком уважаю себя,  чтобы прибегнуть к угрозам,  - вздохнул
Фюмроль,  соображая,  куда сунуть мешавший ему пистолет.  - И  слишком
хорошо знаю Дальний Восток.  - Не найдя ничего лучшего, спрятал оружие
за пазуху.  - Но вы мне не оставляете другого выхода... Мынь, сделайте
милость,  положите  все  это  на  место.  -  Он  взглядом указал ей на
документы. - А вы, молодой человек, спрячьте орудия преступления.
  Поколебавшись, юноша уложил принадлежности, для съемки в плетеную
сумку,  затем вопросительно взглянул на Мынь,  но она  лишь  вызывающе
улыбнулась в ответ и, сложив руки, прислонилась к стене.
  - Позвольте, это сделаю я. - Юноша обернулся к Фюмролю.
  - Ничего не имею против.  - Фюмроль отодвинулся,  чтобы не мешать
вьетнамцу.  - Благодарю,  - кивнул он, когда все было уложено, и запер
сейф.  -  А  теперь ответьте на мой вопрос,  и даю слово офицера,  что
сразу же отпущу вас.
  Они молчали.
  - Хорошо,  будь по-вашему, - выдержав долгую паузу, пожал плечами
Фюмроль  и  распахнул  дверь.  -  Тхуан!  -  крикнул  он в темноту.  -
Немедленно поднимитесь ко мне!
  Когда вбежал  перепуганный,  казавшийся заспанным повар,  Фюмроль
вынул из сейфа банкноту в сто пиастров.
  - Заплатите   мадемуазель   Мынь   за   месяц  вперед,  Тхуан,  -
распорядился он безучастным тоном и вышел.  - Проводите молодых  людей
без лишнего шума, - бросил уже в коридоре. - Час поздний.
  Наутро оба сделали вид,  что ничего не произошло.  Лишь  за  кофе
Фюмроль позволил себе саркастически заметить:
  - Возможно, я и буду принимать у себя в доме дам, любезный Тхуан.
Вам же,  если это необходимо,  советую взять в помощники представителя
мужского пола.

x x x

  Дерево вынг,  дарующее человеку плод, исцеляющий восемь болезней,
цветет по весне.  Но выдаются отдельные годы,  когда лиловые венчики с
алой густой бахромой появляются среди темной свисающей до самой  земли
листвы поздней осенью.
  Так случилось и в осень Металлического Дракона,  когда в траве по
берегам зеленых озер печально угасали фиолетовые огоньки.  По древнему
обычаю праздничный стол окаймляют цветами - белыми с желтой серединкой
дай,  лиловыми лепестками миртов и дерева вынг. Только не было радости
на вьетнамской земле в тот  год.  Зеленые,  тиной  обросшие  черепахи,
всплывавшие у нефритовой башни, чуждались людей.
  Вслед за войсками,  которые прочно  обосновались  в  Тонкине,  из
Японии  хлынул  поток  цивильного  люда.  Приезжали  предприниматели и
банкиры,  бродячие  актеры  и  гейши,  специалисты  по  индо-тибетской
медицине и глотатели огня.
  Открылось множество  японских  ресторанчиков   с   вывесками   на
занавесках.   В   европейской   части   Ханоя   обосновались   филиалы
могущественных компаний "Мицуи"  и  "Мицуи  буссан  кайся".  Японскому
капиталу   удалось   завоевать   прочные   позиции  в  горнодобывающей
промышленности.  Японским промышленникам сопутствовал успех. Возможно,
потому,   что   они  охотно  вкладывали  капитал  в  области,  которые
французские компании считали невыгодными.  Там же,  где у Франции были
крепкие   позиции,   оккупанты   действовали  силой.  На  оловянных  и
вольфрамовых   рудниках,   принадлежащих   французским   фирмам,   они
просто-напросто разместили солдат.
  Само собой разумеется,  что подданные императора,  столь  отважно
принявшиеся осваивать далекие земли, не могли остаться без защиты.
  В Ханое,  недалеко от филиала "Иокогама спеша бэнк", разместились
отделения токко кэйсацу из кэмпэйтай.
  Шеф кэмпэйтай  Уэда  прилетел  прямо  из   Токио.   Его   "дарай"
приземлился  на  ханойском  аэродроме,  над  которым теперь развевался
белый с красным кругом в центре японский флаг.  Господин Жаламбе  счел
своим  долгом  лично встретить японского коллегу,  с которым в течение
последних  месяцев  поддерживал  весьма  тесные  отношения.  Он   даже
прослезился,  когда  увидел  сбегающего  по трапу полного улыбающегося
господина в роговых очках.
  - Добро пожаловать в наши владения!  - торжественно приветствовал
он гостя.
  - Осеня  холосо,  господина  Втолое  бюло,  -  ответил на ломаном
французском языке Уэда, блеснув золотыми коронками. - Будем лаботать.
  - Моя  машина  к  вашим  услугам,  -  почтительно  пожимая пухлую
короткопалую руку, предложил Жаламбе. - Разрешите отвезти вас в город?
  - Спасибо.  Не полагается.  - Не переставая улыбаться, Уэда мягко
отстранил  Жаламбе  и  поспешил  навстречу   японскому   генералу   из
контрольной комиссии. - Увидимся потом, - небрежно уронил он на ходу.
  Жаламбе не оставалось ничего другого,  как присоединиться к свите
и последовать за шефом кэмпэйтай.
  - Какие новости,  господин генерал?  - спросил Уэда,  сжавшись на
раскаленном сиденье.
  - Вы разве не получили нашего  последнего  донесения?  -  Генерал
ткнул шофера в спину золотой чашечкой длинной японской трубки.
  - Никак нет.  Мне пришлось задержаться на Формозе.  Арита недавно
возвратился  из  ваших  краев и рассказывает много интересного.  А что
случилось?
  - В   Бакшоне   вспыхнул   мятеж.   Положение   очень  серьезное.
Железнодорожное движение парализовано диверсиями,  на шоссе то и  дело
взрываются самодельные мины.
  - Неужели армия не может навести порядок?
  - Это  не  так  просто,  -  генерал  снял мутное от пота пенсне и
попытался протереть стекла кусочком  замши,  -  когда  имеешь  дело  с
невидимым   врагом.   Саботажники  находят  приют  в  каких-то  жутких
деревнях,  которые даже не нанесены на  карту,  прячутся  в  лесах.  И
вообще  наши доблестные солдаты оказались неподготовленными к туземным
сюрпризам.  Жаль, я раньше не знал, что вы будете у Ариты. Вместо того
чтобы  рассылать  глупые инструкции из Тайхоку,  он бы лучше приехал в
Дошон поучиться.  Слышали, какой скандал он устроил в Хайфоне? Приказы
генштаба  для  него уже ничто...  Вы случайно не осведомлены,  кто его
продвигает?
  - Очень интересно, - невнятно пробормотал Уэда, занимавший видное
место в обществе "Черного океана",  и дипломатично перевел разговор: -
Значит, мятеж все еще не подавлен?
  - Боюсь,  что он  только  разгорается!  Продвижение  наших  войск
приостановилось.  Мы  оказались меж двух огней.  Французы восстановили
фронт и требуют, чтобы мы оставили Дошон и отошли к границе. Мятежники
сковывают нашу активность.
  - Кто поднял мятеж? Французская разведка?
  - Ничуть  не бывало.  Французы сами обеспокоены развитием событий
на севере. Тут явно поработали большевики.
  - Удалось кого-нибудь поймать?
  - Конечно!  Диверсантов  и  заложников   каждое   утро   публично
расстреливают на центральной площади Дошона.
  - Слишком вы,  господа военные,  скоры на расправу, - подосадовал
Уэда. - Следовало бы нас подождать.
  - Жаль, что вы не получили подробное донесение.
  - Ничего,  я ознакомлюсь с ним на месте.  Надо будет на французов
нажать.  В  конце  концов,  это  их  протекторат,   пусть   выправляют
положение.
  - Но они отказываются что-либо делать, пока мы не отведем войска!
- возмущенно фыркнул генерал.
  - В самом деле,  какая наглость,  -  насмешливо  покачал  головой
Уэда. - А вам не кажется, что по-своему они правы?
  - Не кажется, - отрезал генерал.
  - Ничего, я думаю, мы сумеем договориться.
  В тот же день,  даже не  отдохнув  с  дороги,  Уэда  нанес  визит
профессору Тахэю,  обосновавшемуся в маленьком домике возле вокзала на
улице Травяной ряд,  где некогда торговали сеном для слонов, лошадей и
скота.  Оставив  ботинки у порога,  Уэда ступил на татами и согнулся в
подобострастном поклоне.  Он передал хозяину привет от секретаря Усибы
и  рассыпался в уверениях преданности.  Если в разговоре с начальником
контрольной комиссии он держался как равный,  то  к  Тахэю  -  личному
другу   самого  премьера  -  проявил  явное  подобострастие.  Служанка
принесла  дзабутон,  поставила  перед  гостем   корзинку   с   горячей
салфеткой.
  - У вас дело ко мне?  - с присущей ему  прямотой  спросил  Тахэй,
когда служанка подала чай. - Пожалуйста, не стесняйтесь, Уэда-сан.
  - Вы очень добры, сэнсей. Я спешно прилетел, чтобы просить вашего
совета, - солгал Уэда.
  - Наверное, вас взволновало известие о событиях в Дошоне?
  - Не стану скрывать, оно перевернуло все мои планы.
  - Не только ваши,  Уэда-сан...  Вы знаете,  что я предупреждал  о
том, что такое может случиться? Но меня не послушали.
  - Я прилетел сюда только затем,  чтобы  все  исправить,  -  вновь
солгал Уэда.
  - К счастью,  это еще возможно.  Но прежде нужно отвести  войска.
Это в ваших силах?  - выразил сомнение Тахэй.  - Другого выхода просто
нет.
  - Изложите мне свой план,  сэнсей, - вкрадчиво попросил Уэда. - С
тем чтобы я мог немедленно доложить военному командованию. Уверен, что
в  свете новой ситуации оно более благосклонно отнесется к вашим...  к
нашим, - поправился он, - предложениям.
  - Все очень просто,  Уэда-сан. Французы сидят в этой стране около
ста лет и превосходно научились справляться с любыми  неожиданностями.
Вы согласны?  Так пусть они и впредь занимаются внутренними делами.  В
противном случае мы  увязнем  здесь  по  уши  и  все  идеи  превратить
Индокитай  в  удобный  плацдарм  для  дальнейшего  проникновения на юг
превратятся в ненужные клочки бумаги.
  - Но  мы  не можем обойтись без военного присутствия,  а французы
встречают его в штыки.  На переговорах в Токио  Деку,  как  я  слышал,
торговался из-за каждого солдата.
  - Здесь-то  и  коренится  основная  ошибка.  Беда  в   том,   что
французские  власти  сомневаются в искренности наших намерений,  и чем
дальше,  тем больше.  Последние наши действия только укрепили их самые
худшие подозрения.
  - Но  должен  же  быть  выход  из  замкнутого  круга?   Пока   не
ликвидирован   китайский   инцидент,   мы   не  можем  позволить  себе
отвлекаться на умиротворение вьетов.  И я целиком согласен с тем,  что
необходимо заставить французов выполнять взятые на себя обязательства.
Мы,  со своей стороны,  готовы помочь им в борьбе  с  коммунистическим
подпольем. Это отвечает нашим интересам.
  - Ваше начальство тоже придерживается такого мнения?
  - Точно не знаю,  - уклонился Уэда, - но думаю, что смогу с вашей
помощью его убедить.
  - Собственно,  именно  на  этом и построен мой план.  Юридически,
геополитически и экономически мне удалось обосновать идею  совместного
протектората.  Став  нашими  официальными  союзниками,  французы иначе
станут относиться и к ограниченному военному присутствию.
  - Позвольте    принести    вам   глубочайшую   благодарность   за
содержательную беседу.  - Уэда коснулся лбом татами.  - Уверен, что мы
плодотворно станем работать вместе. Теперь последний вопрос. Мне нужно
коротко переговорить с другом.  С глазу на глаз.  Есть такое  место  в
Ханое?
  - Я бы порекомендовал вам  Храм  Литературы.  Теперь  туда  почти
никто не заглядывает. Очень удобно.
  - Храм чего, литературы? - удивился Уэда.
  - Да,  Ван Миеу,  это можно перевести как Храм Словесности.  Храм
Литературы.  Он построен еще в 1070  году.  Этот  храм  имеет  секреты
акустики. Я бы не советовал вам останавливаться в том месте, где поэты
пели свои стихи.  Каждое ваше слово будет слышно в любой точке  храма,
даже  на  берегу.  С  точностью совершенно удивительной учтено влияние
ограды,  деревьев,  отражательная способность озерной  глади.  Зато  у
задних ворот вы можете беседовать без опасений.  Вас не услышат,  даже
если начнете кричать о помощи. Лучшего места не найти.
  - Вы дали необыкновенно мудрый совет,  сэнсей,  и крайне для меня
полезный. Я тут пока на птичьих правах и ничего не знаю.
  "Для настоящего разведчика,  - с удовлетворением подумал Уэда,  -
все может оказаться полезным. В том числе и древние черепки".
  Позвонив Жаламбе,  он  назначил  встречу у задних ворот Ван Миеу.
Они увиделись перед вечером,  когда золотой свет над крышами  навевает
томление и тревогу.  Вспугивая ящериц, прошли мимо изъеденных временем
скамей,  где в черных замшелых трещинах поселились улитки и вездесущие
воробьи.
  - Картотека,  которую вы любезно согласились нам  передать,  -  с
места  в карьер начал Уэда,  когда они остановились у каменной арки со
знаком неба,  - оказалась довольно любопытной.  Когда мы сравнили ваши
данные с собственными, выявились занимательные подробности. Есть шансы
затравить крупного зверя.
  - В самом деле,  господин Уэда?  - Жаламбе облегченно вздохнул. -
Рад, что сведения принесли пользу.
  - Будем  планировать  крупную  облаву.  Пусть ваша тайная полиция
целиком переключится  на  коммунистов.  Преступления  побоку.  Это  не
убежит,  это успеется. Мы войдем в контакт с нашими службами в Китае и
затянем на шее большевиков петлю.
  - Об этом я всегда мечтал,  но не было возможности подобраться со
стороны Китая.  Англичане нам не  очень  помогали,  так  как  не  были
заинтересованы в спокойствии и процветании французских владений.
  - А мы заинтересованы,  господин Жаламбе!  И докажем это на деле.
Рад  сообщить,  что ваши данные помогли нам напасть на след виднейшего
деятеля Коминтерна.  Совместными усилиями мы должны его  взять.  Сразу
почувствуете, насколько тише станет в Тонкине.
  - Весьма лестно. Однако должен сказать, - возразил Жаламбе, - что
не только вьетнамские эмигранты, но и местные красные доставляют много
хлопот.  У них  большая  и  разветвленная  организация,  притом  умело
законспирированная. Бить надобно с двух концов.
  - Приятно,  что наши мнения совпадают.  Мы со своей стороны  тоже
готовы  снабдить вас полезной информацией.  Возьмем общих клиентов под
совместный надзор, выявим связи и поставим капкан. Дело привычное.
  - Завтра же можно наметить кон