силу особенностей своих натур пока не
помышляют о равноправном вхождении и  Гиперсеть,  им  достаточно,  чтобы  их
оставили в покое на Земле. Что тоже весьма необычно. Амбиции всех предыдущих
медиумов  и  пророков  были  гораздо  серьезнее. Мы можем согласиться на это
сейчас и добровольно или придем к аналогичному результату, но ценой  тяжелых
потрясений.   Наша   с  вами  судьба  в  таком  случае  окажется  более  чем
печальной...
     -- Вот на таких примерно условиях Антон и вытащил меня с "того  света",
--  сказал  Новиков.  --  Буквально.  Я  был уже во всех смыслах в загробном
мире...
     А через три безмятежно счастливых и радостных для Ирины дня  все  сразу
кончилось.  Андрею  пришлось  выдержать  вполне  тривиальную семейную сцену,
которую она ему устроила, узнав о намерении опять  отправиться  в  Лондон  и
Париж  и  снова  в обществе Сильвии. Ирина не то чтобы ревновала, она просто
очень опасалась, что "соотечественница" устроит  Андрею  очередную  пакость,
может  быть,  даже  и  невольно.  Но  выхода у Новикова не было. То, что они
задумали с Берестиным и Воронцовым, больше поручить было просто некому.
     Договорились только, что Андрей будет  как  можно  чаще  связываться  с
"Валгаллой" по радио или хотя бы давать нормальные телеграммы, если не будет
другойвоз можности.
     ...Сильвия  после  возвращения  сильно  изменилась.  Наверное,  для нее
потрясение от встречи с "землячками было сильнее, чем для  Новикова.  Понять
это  он  мог, хотя и не без удивления. Ему до сих пор казалось, что возраст,
опыт земной жизни и достаточно тренированная  психика  должны  были  сделать
аггрианку  более  устойчивой  к не столь уж тяжелому, даже и по человеческим
понятиям, стрессу.
     Тем не менее в Лондоне  у  них  началась  напряженная  светская  жизнь.
Легенду  Андрей, чтобы не привлечь к себе раньше времени внимание вездесущих
и  могущественных   врагов,   взял,   с   некоторыми   диктуемыми   временем
коррективами,  практически  ту,  что  разработал  в  свое  время Шульгин для
знакомства с Сильвией в восемьде сят четвертом году. И его  же  имя  --  сэр
Ричард  Мэллони,  землевладелец  из  Новой  Зеландии, неслужащий аристократ,
охотник и путешественник, большую часть жизни  проведший  в  экспедициях  по
Африке  и  Южной  Америке, настолько далекий от политики, что даже о мировой
войне знает понаслышке.
     Это могло бы показаться диким везде, кроме доброй  старой  Англии.  Там
чудаков ценят, особенно если они принадлежат к обществу и достаточно богаты.
Никого  же  не удивлял старый лорд Вудхолл, настолько презиравший гнусный XX
век, что, уединившись в своем поместье, не только никуда  не  выезжал  и  не
пользовался  предметами,  изобретенными  позже  1870  года,  но  и  требовал
подавать ему к завтраку "Time" и "Punch", вышедшие в этот же день, но  ровно
пятьдесят лет назад. Напротив, к его изыску многие относились с пониманием и
чуть  ли  не  с  завистью.  Только  вполне  самодостаточная  личность  может
позволить себе столь элегантные причуды.
     Представленный леди Спенсер как сын ее  бомбейского  дядюшки,  то  есть
попросту   кузен,  что.  впрочем,  вызвало  смешки  и  перешептывание  среди
некоторой части  дам,  хорошо  знающей  склонность  Сильвии  к  оригинальным
связям,  сэр  Ричард  поселился  в  гостевых  комнатах ее дома в Бельгравиа,
открыл текущий счет на весьма  приличную  сумму  в  солидном  банке  братьев
Бэринг  и  стал  вести рассеянный образ жизни, коротая время между светскими
приемами  и  покером  в  "Хантер-клубе",  куда  его  приняли  кандидатом  по
рекомендации двух весьма уважаемых членов.
     А  знаменитый клуб переживал не лучшие времена. Чудовищный необ®яснимый
взрыв, случившийся в одном из самых роскошных кабинетов, унесший жизни сразу
одиннадцати уважаемых членов  и  их  гостей,  немедленно  окружил  почтенное
заведение  тягостной атмосферой... Тщательно проведенное следствие признайте
причиной трагедии взрыв светильного газа,  и  страховая  компания  выплатила
солидное  возмещение  и  клубу,  и  семьям погибших, но на клуб легла черная
тень... Поэтому желание сэра Ричарда Мэллони стать его членом,  невзирая  на
"осложнения", было воспринято как добрый знак.
     Манеры  и  стиль  поведения  Новикова странным образом напоминали сразу
двух литературных героев -- Филеаса Фогга и лорда Джона Рокстона.  Его  даже
забавляло,  что  никому  из окружающих такое сходство не приходило в голову.
Впрочем, даже сообразив, ни один настоящий  джентльмен  не  подал  бы  виду.
Человек,  имеющий  на  счету (на одном из счетов?) сотню тысяч фунтов, может
позволить себе и не такое.
     Конечно, кроме слегка карикатурного поведения, за душой Новикова было и
еще кое-что.  Готовясь  к  своей  миссии,  он  загрузил  свою  память  таким
количеством  тсвозможных  сведений,  бытовых, политических и финансовых, что
свободно  мог  поддерживать  ра-зговор  на   любую   возникающую   тему,   а
изысканностью   языка  готов  был  поспорить  и  с  пресловутым  профессором
Хиггинсом. Они с Шульгиным приняли персонажа  Бернарда  Шоу  за  образец  не
потому,  что  других  подходящих  об®емов для подражания взять было негде, а
просто пьеса и тем более мюзикл очень им понравились  в  студенческие  голы.
Они   еще   в   молодости  любили,  по  мере  появления.  подражать  манерам
становящихся популярными в среде  их  друзей  и  подруг  кинематографических
героев.  Однако сейчас, в Англии, главная заслуга в том, что у Новикова роль
получалась, принадлежала Антону, в числе прочих подарков снабдившему  друзей
обучающей  приставкой  к  главному  компьютеру "Валгаллы", которая позволяла
напрямую вводить в мозг сотни килобайт нужной инфор мации.
     Не прошло и двух недель, как сэр Роберт стал весьма популярен в свете и
приобрел обширные знакомства,  ненавязчиво  отдавая  предпочтение  депутатам
парламента банкирам и высшим офицерам армии, а тем более флота.
     Возвращаясь  за полночь, но чаще под утро в особняк Сильвии, он делился
с ней добытыми за день сведениями, намечал планы предстоящего дня, просто за
бокалом сухого вина болтал на служебные и отвлеченные темы. Вот  и  на  этот
раз,  побрившись  второй  раз за день и переодевшись, он прошел из гостевого
крыла дома в малый каминный зал второго этажа, где Сильвия уже ждала  его  и
служанка  сервировала стол для чая. Андрей подвинул кресло поближе к камину.
Начав рассказывать о состоявшихся сегодня встречах, он не скрывал удивления.
     -- Из литературы я представлял, что работа шпиона  гораздо  труднее.  В
наше  время  мне  тоже приходилось охотиться за достаточно конфиденциальными
материалами. Журналист, пусть и не состоящий в штате Комитета, должен  время
от  времени  выполнять  деликатные  поручения.  Но  даже  в Манагуа получить
что-нибудь действительно серьезное было посложнее.,.
     -- Что же ты путаешь совсем разные вещи? Что такое советский  журналист
в  свободном  мире? Враг по определению. заведомый агент КГБ. Да еще и общая
атмосфера тридцатилетней "холодной войны". А здесь  времена  патриархальные.
англичане  не  успели понять, как изменился мир, да и ты сейчас относишься к
кругу людей, которые, как жена Цезаря, вне подозрений. От тебя могут, скрыть
сведения о предстоящем  повышении  курса  акций,  но  свободно,  за  бокалом
хереса, поделятся мнением об итогах заседания Комитета по вооружениям...
     --  Это  меня  устраивает.  Мне как раз и надо знать как можно больше о
вопросах,  которые  рассматривают  Комитет  по   вооружениям,   Министерство
иностранных дел на своих закрытых сборищах, Генеральный штаб или что тут его
заменяет,  о  чем  сговариваются лорды адмиралтейства... Ты тоже встречайся,
плати любые деньги, спи с ними, если потребуется, но мне нужна информация,..
     Сильвия сидела, переплетя вытянутые на середину ковра  тонкие  стройные
голени,  вертела  в  пальцах  ножку  венецианского  бокала.  Она тоже сильно
изменилась. Печальная какая-то, будто все время вслушивающаяся в то, что  ей
нашептывает  внутренний  голос.  И ни разу она больше не пыталась агрессивно
охмурять Новикова, словно  завод  в  ней  кончился.  При  этом  стала  более
привлекательной, чем раньше. Человечнее, что ли?
     Электрическая   лампа  под  шелковым  абажуром  цвета  опавших  листьев
освещала только столик, накрытый для файф-о-клока, и часть пушистого  ковра.
Снаружи к оконным стеклам плотно прижался, заглядывая в комнату, тяжелый как
кисель   смог.   Даже   сквозь   двойные  рамы  ощущался  его  терпко-кислый
каменноугольный запах.
     "Жаль, что здесь еще нет кондиционеров", -- мельком подумал Андрей.
     ~ Мы с тобой помногу разговаривали практически об одном и  том  же,  --
тихо  сказала Сильвия. Отчего-то они продолжали наедине пользоваться русским
языком, хотя Новиков теперь мог не только говорить,  но  и  свободно  думать
по-английски.  Даже  стихи писать, если бы потребовалось. ~ И ты так ни разу
не  ответил  прямо:  для  чего  нам  и  дальше  участвовать   в   совершенно
бессмысленных  нротивостояниях  на  Земле и за ее пределами? Ответь, Андрей,
после того как мы выбрались живыми с Таорэры, зачем все это? Вообще?
     --  Что  --   это?   Наша   нынешняя   операция?   Гражданская   война?
Аггро-форзейлианский  конфликт, в который мы влезли? Или... -- Новиков давно
ждал подобного  разговора.  Не  могло  без  него  обойтись.  Никто  ведь  не
заствляет теперь Сильвию оставаться в их компании. Свободно может послать их
по  любому  принятому в Великобритании адресу и продолжить легкое, ни к чему
не обязывающее существование последней и окончательной леди Спенсер. Пока не
исчерпает отпущенный ей для жизни в человеческом облике моторесурс. А вот не
получается, наверное. Привыкла  чувствовать  себя  женщиной  конца  века,  и
начало  оного  для  нее  уже скучно? Пройденный этап? Или хочет ощущать свою
принадлежность к самому сильному сейчас на Земле клану? Влюбилась,  неважно,
в  кого,  в Сашку, в Алексея, непосредственно в него, Андрея Новикова? Одним
словом --  натуральная  Валгалла,  Вагнер,  "Заклинание  огня",  превращение
очередной валькирии в смертную женщину...
     --  И  это  тоже. Но я еще шире беру. Ты не захотел принять предложение
Дайяны. И Антона тоже, как я понимаю. Ты не желаешь занять  отведенное  тебе
Держателями  место  в  иерархии Мира. Отказываешься от бессмертия, от власти
над многими реальностями Галактики, от того,  чтобы  стать  значимой  частью
Вселенского  разума...  О  долях  процента такой власти и таких возможностей
тщетно мечтали сотни поколений мудрецов, и не только земных...
     -- Ну вот. С этого начинались наши дискуссии с Ириной почти десять  лет
назад,  этим  и  заканчивается.  Только  она мне поменьше предлагала. Ставки
растут? -- Андрей давным-давно задавал себе такие точно вопросы такие  и  из
них  вытекающие  и  знал  взаимоисключающие  ответы на них. Хорошо, она тоже
хочет включиться в эту карусель  антиномий?  Пожалуйста,  пусть  слушает,  а
потом сама делает и выводы, и выбор.
     --   Богом,  говоришь,  мне  предложено  стать?  Пожалуй,  если  верить
рекламным  проспектам,  даже  побольше  получается.  Бог,  по   человеческим
представлениям,  в правах гораздо сильнее ограничен. Впрочем, что мы знаем о
бо гах в их повседневной жизни и  кто  сейчас  верит  рекламным  проспектам?
Однако  пусть  даже  все так, как говорят.., Ну зачем оно мне, леди Спенсер?
Зачем? -- Новиков подался вперед, возбужденно ударил себя кулаком по колену.
-- Я ничего не знаю о Том Мире и Том  Свете.  Не  знаю,  не  могу  знать  и,
следовательно,  не могу этого хотеть. Ирина в начале нашего знакомства очень
любила к наглядным сравнениям прибегать, понимая, что истина в  чистом  виде
мне  недоступна.  Так  вот  тебе  и  сравнения  представим,  что  я молодой,
здоровый, красивый (улыбнулся виновато) полинезийский парень  века  этак  из
шестнадцатого.  Когда  никакие  Магелланы  и Куки еще по райским островам не
шлялись, из ружей не стреляли и сифилис не экспортировали. Бананов и кокосов
навалом, все девушки вокруг ~ мои. каноэ у меня самое быстрое и плавательная
доска  самая  эргономичная.  Живи  и  радуйся.  Тут   приезжает   экспедиция
антропологов  из XX века. Изучают они мой IQ, выясняют, что он равен 200 или
300, приходят в дикий восторг, начинают меня уговаривать ехать завтра  же  с
ними  в  Нью-Йорк,  обещая  в  перспективе, что, слегка подучившись, я смогу
запросто стать президентом "Дженерал моторе" или даже Генеральным секретарем
ООН! На пальцах при этом об®ясняя, насколько это будет здорово  для  меня  и
полезно для мира...
     -- Вот ты каким образом положение дел представляешь...
     --  А  каким  еще  образом это можно представить? Так мое сравнение еще
весьма антропоморфно.  Там  хоть  не  предлагают  перезаписать  личность  на
дискету, а тело выбросить за ненадобностью...
     Сильвия помолчала, совсем забыв, что в бокале плещется, теряя последние
пузырьки, недопитое "Клико".
     --  Да.  Теперь я понимаю. Можно поспорить, можно и принять. Раз ты все
видишь именно так, то конечно... Только извини, сразу же  следующий  вопрос.
Если  ты  не  приемлешь перемен, более всего ценишь покой и скромные радости
человеческой жизни, зачем тогда остальное? Вы получили для себя все,  о  чем
осмелились  подумать и чего пожелать. И вдруг ввязываетесь в постороннюю для
пас войну, даже, согласимся, выигрываете ее. И теперь  неожиданно  затеваете
новую  авантюру  с  непредсказуемыми  последствиями.  Почему  не хотите жить
спокойно? Может быть, мечтаете, не подавая вида, о власти над  миром?  Пусть
только человеческим миром, но все же...
     Андрей  хмыкнул  неопределенно,  посмотрел  с  сожалением на выдохшееся
вино, взял бокал из руки Сильвии, выплеснул остаток  в  фарфоровую  кадку  с
огромным, на полкомнаты, рододендроном.
     -- Только добро переводишь. Для такого разговора, как у нас, водку надо
пить под  сало  и  луковицу.  А  по  вашей бедности и коньяк сойдет. Так вот
насчет власти... Означенный в  предыдущем  абзаце  полинезиец,  если  он  не
совсем  дурак,  должен  бы  послать  тех  цивилизаторов подальше и заняться,
особенно  если  есть  надежда,  что  они  более  не   вернутся,   дальнейшим
благоустройством  своей  единственной  и  неповторимой жизни. Что я сейчас в
меру сил и делаю. Прозит! -- Он подмигнул  собеседницы  и  залпом  опрокинул
рюмку,  не  тратя времени на растирание продукта языком по небу и смакование
образовавшейся вкусовой гаммы.
     -- Мы получили от Антона "в подарок" данную реальность. Не самую лучшую
из возможных, но вполне приемлемую. Средневековье было бы куда неудобнее для
жизни. Но и ты,  и  мы  знаем,  что  должно  последовать  в  истории  нашего
любезного  века в интервале ближайших шестидесяти лет. А я вдобавок заглянул
еще и на  семь  лет  глубже  в  наше  гипотетическое  будущее...  --  Андрей
чувствовал, что говорит как-то не совсем так, как следует Все же о серьезных
вещах  принято и беседовать серьезно. без навязшего в зубах ерничества эпохи
"поздней отепели". Но по-другому он уже  не  умел.  Или  интуитивно  смягчал
непомерную тяжесть реальных проблем несерьезностью их изложения.
     Это  вообще  было  бедой их поколения. Научившись более-менее остроумно
переводить мысли в слова и фра зы, навсегда  усвоив  ироничное,  с  оттенком
незлого  щи  низма  отношение  к  понятиям,  которые  официальная  идеология
требовала считать святыми, они в конце  концов  почти  потеряли  способность
переживать что-либо действительно всерьез. За исключением, может быть, самых
элементарных  вещей  --  собственной  любви,  смерти близких, того, что в их
круге принято было считать честью и совестью. А  в  остальном  --  в  полном
соответствии  с  учением  Марка Аврелия: "Никогда не расценивай как полезное
тебе что-нибудь такое, что вынудит  тебя  нарушить  верность,  забыть  стыд,
возненавидеть    кого-нибудь,   заподозрить,   проклясть,   притворствовать,
возжелать чего-нибудь, что нуждается в стенах и завесах... И так далее...
     -- Так вот, все это нам крайне не нравится. А  в  то  же  время  знание
подробностей  будущего,  исторического  материализма.  и  теории цивилизаций
А.Тойнби дает основание  надеяться,  что  в  наших  силах  избавить  мир  от
малоприятных  перспектив.  Миллионов  десять  людей  уже погибло в мировой и
гражданской войнах, но еще  миллионов  полтораста  ныне  живущих  и  еще  не
родившихся   ждет   такая  же  участь.  Сама  знаешь  --  войны,  революции,
коллективизации, атомные бомбы. И к концу века тупик- политический, военный,
демографический и экологический.
     -- Уверен, что удастся вам  все  это  переделать?  И  как  же?  Нам.  к
примеру, за сто лет не удаетесь изменить земную жизнь к лучшему-.
     Он  заколебался.  Говорить  ли ей все до конца? А почему бы и нет? Если
даже захочет кому-то разболтать, так кто в такое поверит? Рассчитывать же на
ее добросовестнее сотрудничество, по-прежнему оскорбляя недоверием, которого
она не может не чувствовать...
     -- Хорошо. Если ты свой выбор сделала и готова идти с нами до  конца...
Как?
     Сильвия молча кивнула. Колебаний в ее глазах Андрей не заметил.
     ~-  Аллес  гут.  Каждый  солдат  должен  знать свой маневр. Суть нашего
замысла столь же гениальна, как и примитивна. Все беды XX века  оттого,  что
мир  оказался  разделен на два непримиримых блока, примерно равных по силам.
Отсюда  и  гонка  вооружений,  и  вторая  мировая,   экспорт   революций   и
контрреволюций,  бессмысленное  разрушение  экологии...  Много чего. Значит,
этого нужно избежать. Первый этап мы выполнили.  Вместо  устрашающего  СССР,
прямо заявившего о своих глобальных аппетитах, получились две России.
     Одна  будет  отрабатывать на своей территории (под негласным контролем)
методику достижения социальной справедливости. Вдруг да получится что-нибудь
толковое, вроде "свободного труда свободно об®единившихся людей". Тогда  это
будет действительно положительный пример, вроде израильских кибуцев.
     Вторая   Россия   станет   развиваться   как  классическая  европейская
демократия с национальным колоритом. Вроде Швеции  или  Исландии.  Приличная
территория, промышленность, благоприятный климат, весьма обраюванный средний
класс,  кулацки настроенное, работящее крестьянство. Почти оптимум. Вдобавок
-- отсутствие общих  границ  с  сильными  потенциальными  врагами.  И  самое
главное  -- никаких геополитических амбиций. То есть наплевать на все, кроме
собственной души. Экзистенциализм Камю как национальная идея. В  перспективе
возможна  и третья Россия. На базе Дальневосточной республики, Это уже будет
аналог  США  начала  прошлого  иска.   В   итоге   интересная   складывается
геополитика:  одна  нация  --  три социально-политические системы. Готовые в
случае общей опасности сплотиться для  самозащиты.  но  не  представляющиеся
остальному миру агрессивным монстром...
     Сильвия  хотела  что-то  спросить,  но, увлеченный собственной лекцией,
Новиков ее остановил.
     -- Остается внешний мир.  Каким-  образом  заставить  с:о  сохранить  в
ближайшие  годы  нейтралитет,  более  того.  исключить возможность нарушения
мирового равновесия путем создания блоков типа Антанты. НАТО и т п? Вот этим
мы сейчас с тобой и занимаемся. Читала Оренбурга? Нет? Зря. В романе  "Хулио
Хуренито"   главчый   герой  имеет  кличку  "Великий  провокатор".  Я  решил
исполнить- здесь его функцию. Наша первая задача  --  сделать  нечто  такое,
чтобы   на  много  лет  перессорить  друг  с  другом  всех  возможных  наших
противников. Прежде всего это Англия и Франция. Германия надолго  выбита  из
"Европейского  концерта^ тем более что наметились пути ее сближения именно с
Россией. Хоть с одной, хоть с другой.  А  то  и  с  обеими  сразу,  на  базе
разделения  труда. Турцию мы можем сделать своим союзником, оказав ей помощь
против Греции и той же Антанты. США далеко, причем есть  способ  переключить
их  интересы  с  ев