ла бы рассказать вам.  -- Она
вздохнула.  --  Кроме Эда  Кейслера я об  этом никому не рассказывала. Можно
сигарету? -- Он подал ей сигарету, и она нервно закурила. -- Вообще-то  я не
курю, но  сейчас...  с  чего же  мне  начать? Итак... Его звали  Гордон; нам
казалось,  что мы любим друг  друга. Может, так оно и было. Давно  это было.
Однажды он забыл прийти на  свидание, потом снова...  о, нет, никакой другой
женщины, в самом деле никакой.  Гордон относился к тем, кто вовремя не попал
в хорошие  руки. Он  прятал в сарае Машину. И вот  он  стал одержимым второй
степени, прежде чем я нашла его и вылечила. После суб®ективных любовных афер
одержимые довольно равнодушны к  реальным женщинам, и это стало концом нашей
истории. Ну,  я попыталась --  к своему  стыду  должна в этом признаться  --
убежать с помощью Машины из действительности. Я знала, что никогда не  стану
одержимой. Так я создала мужчину своей мечты.
     Мы  постоянно  встречались  в  розовой  беседке  и  говорили  о  любви,
искусстве, поэзии и красоте звезд. -- Она мгновение помолчала. -- Однажды --
там  же, в  розовой  беседке -- он обнял  меня  и  поцеловал таким поцелуем,
который не имел ничего общего ни со сказкой, ни с романтикой. Теоретически я
должна была бы отреагировать -- я так полагаю. Это ведь были мои собственные
желания,   мои   собственные   телесные   потребности,  выразившиеся   через
подсознание.  Но вместо этого я вырвалась;  я не могла вынести  того, что  в
действительности было  мною самой.  Это  было  бы  безопасно.  Я  нашла  бы,
возможно, определенный вид счастья, но мне вдруг стало так противно... и это
был конец моей второй фантазии и моего возлюбленного,  которого я придумала.
Годом  позже  возник Тодд. После всего, что мы теперь знаем,  он явно должен
был  быть  иммунным,  но  тогда  я  об  этом не  подозревала.  Он был  таким
спокойным, нежным,  внимательным...  Однажды -- это  произошло в  этой самой
комнате, если быть точной -- он дал мне что-то в стакане. Что-то неприятное.
Культура мутированных бактерий, которая через несколько месяцев развилась бы
в болезнетворную. За это время он мог бы исчезнуть невредимым, и  на него не
пало бы никакого подозрения.
     Джиллиад нахмурился.
     -- Вы наблюдали за ним и поймали на месте преступления?
     -- Не я, секретная служба.
     -- За вами наблюдали?
     Она слегка покраснела.
     --  Да,  к сожалению. -- Она подняла руку  и  снова опустила. -- День и
ночь. Даже в стенах встроено оружие.
     --  Вы имеете ввиду, что  вашей  жизни постоянно, каждую секунду грозит
опасность?
     -- Да, каждую секунду. Наблюдения нет только в моей спальне и в ванной,
но все  комнаты контролируются.  Дверь  не откроется,  пока комната не будет
проверена.
     -- Хм, спасибо. Теперь я по-настоящему  чувствую  себя как  дома. -- Он
улыбнулся,  чтобы  замечание не было  таким  колким.  -- Я полагаю, что  его
схватили на месте преступления?
     Она кивнула. Ее лицо внезапно побледнело.
     -- Да, меня постоянно преследовали. Он сказал: "Там на столе стоит твой
стакан", и вдруг загремело,  и из  стены  блеснула молния. За  мгновение  до
этого он еще улыбался и  шел ко мне, а в  следующее мгновение он был мертв и
рухнул  у моих  ног. О, Боже! -- Она закрыла лицо  ладонями. Через несколько
мгновений она глубоко  вздохнула и  опять почти улыбалась.  -- Простите, мне
все еще трудно об этом говорить.
     -- Вы боитесь, -- тихо сказал Джиллиад. -- Вы боитесь не самих  мужчин,
а тех ассоциаций, что с ними связаны.
     -- Да, я это знаю, понимаю умом, но  мне  от этого не легче. Как только
ко мне приближается мужчина, я цепенею. И ничего не могу с собой поделать.
     Он снова закурил.
     -- Шок. Шоковое состояние -- вам это уже об®ясняли?
     Она кивнула.
     -- Да, мне это говорили, и давно -- почти два года назад.
     Он, морща лоб, разглядывал свою сигарету.
     -- Знаете, я не психолог да и не хочу лезть не в свое дело, но на вашем
месте я бы... -- Он вдруг смущенно замолк.
     -- Пожалуйста, продолжайте. -- Она заинтересованно наклонилась к нему.
     --  Ну,  хорошо,  но  вам  это не  понравится.  Ваш  наблюдающий  врач,
наверное, оторвет мне голову. -- Он встал и посмотрел на нее сверху вниз. --
Прекратите свою борьбу, девушка, отбросьте  свое стремление  жить  сообразно
тому  рисунку   своей  личности,  который  вы  вообразили.  Вы  человеческое
существо; вы проделали  в больницах выдающуюся работу; никто,  кроме вас, не
сомневается в вашей храбрости или ваших способностях к состраданию.
     Она с побледневшим и напряженным лицом смотрела на него.
     -- Я вас не понимаю.
     -- Тогда я вынужден  выражаться понятнее. Вы  пытаетесь соответствовать
этому вымышленному представлению о своей личности, вы живете не так, как вам
в действительности  следует  жить.  Могу поспорить  на  любую сумму,  что вы
боритесь против  слез, побуждений,  чувств  --  против  всяких  естественных
реакций, и  все это накапливаете в себе. -- Он наклонился вперед. -- Плюньте
на это, пусть все идет  само собой, выплачьтесь  основательно,  закройтесь в
комнате  и кричите, пока не рухнут стены. Разорвите в клочья вашу постель  и
не боритесь вы с состраданием к самой себе. Насладитесь этим по самое горло.
Никто ничего не будет об этом знать, только вы; раскройтесь, пока напряжение
не  раскололо вас. Вы единственная,  кто еще  верит,  что вы  так  чертовски
совершенны и должны иметь такое самообладание.
     Она продолжала смотреть на него с побледневшим лицом.
     -- Вы подлец, -- сказала она тихо. По ее щеке побежала слеза. Вдруг она
закрыла лицо ладонями и всхлипнула.
     Он взял ее под руку и помог встать с кресла.
     -- Идите в свою комнату, девочка, и выплачьтесь.
     Он  подвел  ее  к  двери,  и  та почти  мгновенно  открылась и  тут  же
закрылась, как только Ванесса -- переступила порог.
     Он  несколько секунд  смотрел на  дверь,  потом  пожал плечами  и начал
ходить взад и вперед по комнате.
     -- Дверь  справа ведет  в гостиную,  -- сказал вежливый  мужской голос,
казалось, прямо из стены.
     Он слабо улыбнулся.
     -- Спасибо за подсказку, -- ответил он сухо.
     -- Не  за что.  Все,  что  вы  ей  сказали, записано  и  будет передано
наблюдающему  врачу.  И  помилуй  вас Бог, если вдруг проявятся  психические
последствия.
     -- Я имею право свободно высказывать свое мнение.
     --   Мистер,  вы  даже  не  знаете,  насколько  близки  к  тому,  чтобы
неоднократно  быть застреленным. Без вашей  категории  секретной  службы  вы
сейчас лежали бы носом кверху.
     Джиллиад лишь весело рассмеялся.
     -- Острый глаз в замочной  скважине спальни? Очевидно, все  ваши предки
были толстыми тетками и старыми девами.
     Стена испустила ругательство, а потом все стихло.
     Он вышел а гостиную и разделся. Ему не удалось побороть искушение, и он
проверил, открываются ли дверь. Она, как он и предполагал, была заперта.
     Ему  показалось, что прошло  всего несколько секунд,  как он заснул. Он
был разбужен тем же вежливым голосом из стены, только звучал он на этот  раз
не укоризненно, а настойчиво.
     -- Проснитесь, мистер Джиллиад! Проснитесь!
     -- Я слушаю вас. Что случилось?
     --  Тревога. Уровень "желтый". Причина неизвестна.  Мы не знаем, прямое
это нападение или суб®ективное, но так как наши приборы сошли с ума, что-то,
значит, случилось. Конечно, мы  прикроемся. Активированы  все минные  поля и
все вооружение, но этого, возможно, будет недостаточно...

        ГЛАВА 15

     А  в  это время, в городе,  Остерли сидел  перед  рядом экранов связи и
потел. Внезапно свалилось столько работы. Как гром среди ясного неба на него
вдруг свалилось  командование. Он был неподходящим  для этого человеком;  он
любил очень долго размышлять и действовать  осторожно. А теперь  без всякого
предупреждения на него  навалилась такая ответственность, что  он должен был
молниеносно принимать решения, которым сам инстинктивно не доверял -- совсем
не было времени тщательно все обдумать и приходилось  действовать  наобум  и
чем-то  слепо  рисковать.  Такая  работа предполагала наличие уверенности  в
себе, а вот ее-то у него и не было.
     Я  перегружен,  думал он подавленно. Такие чрезмерные перегрузки не для
меня. Если рассуждать здраво,  я даже  не  специалист  в секретной службе. В
принципе,  я провинциальный  полицейский,  хотя и уголовного  отдела, но все
равно лишь полицейский.
     Допрашивали   иммунных,   группы   экспертов   работали   с   тщательно
продуманными вопросами, устраивали  перекрестные допросы...  И Остерли  ждал
сообщений.
     Лабораторные  техники  послали   проекции  в  Чикаго  и  Нью-Йорк;  они
изготовили усилитель  и спроецировали суб®ективное  предупреждение  прямо  в
Об®единенный Лондон.
     Джозе Гаваит из Ииспигута электроники сконструировал шлем, который, как
надеялись,  мог  сделать  человеческое  существо  иммунным  к  суб®ективному
нападению. Будет  ли он функционировать и можно  ли его применять для детей,
младенцев и стариков? Сколько и за какое время их смогут изготовить? Остерли
пожевал мундштук своей трубки и нахмурился.
     Рядом  даже  не  было Кейслера для  утешения. Кейслер руководил отделом
инструктирования, сотрудники  которого сами были обучены  по блиц-программе.
Отдел  должен  был  обучать  население  технике  суб®ективной  обороны.  Уже
закончили курс штаб армии, важные  люди из  секретной службы  и определенные
люди в правительстве. Остерли тоже, хотя все это казалось  ему по-настоящему
фантастическим.  Если  на  тебя  нападают  суб®ективный  лев,  создай  силой
воображения суб®ективное ружье, которое могло бы его убить.
     С  помощью  этого  теста  Остерли  получил практическое  доказательство
действенности  метода, но его сомнения не исчезли. А если он или  кто-нибудь
другой  в серьезной ситуации  не будет  знать,  что нужно делать?  Он и  сам
едва-едва сумел вспомнить об этом; лев  казался таким чертовски настоящим, а
уж иммунные, конечно,  создадут своему противнику не такую простую ситуацию.
Это уж наверняка.
     Один из экранов засветился, и он нажал кнопку: -- Да?
     --  Харрис из службы связи, сэр. Мы приняли  радиосообщение из Цитадели
Чикаго.  Минуточку, мы  сейчас  его передадим.  С  помехами,  но,  очевидно,
настоящее...
     На  экране   появились  слова:   "Вызываем  Торонто...   следуя  вашему
совету..., бурная реакция иммунных... тяжелая борьба... спасибо... пожелайте
нам удачи... Цитадель Чикаго".
     Остерди  медленно набил  трубку. Удалось, по крайней мере хоть в  одном
городе удалось.  Послание достигло цепи и привело к восстанию. Но почему эта
мысль  не  пришла никому  в  голову раньше?  Конечно, потому,  что все  были
слишком заняты вопросом выживания, а иммунные  с  особой ловкостью всем этим
манипулировали.
     Он  раскурил  трубку и нахмурился,  но к чему все эти манипуляции, ведь
они  обладали  оружием,  которым  при  умелом  применении  можно  уничтожить
противника за каких-нибудь  десять лет? Что-то  тут не так.  Картина еще  не
полная.
     Один из экранов засветился, и голос произнес:
     -- Допрос закончен, сэр. Мы программируем компьютер.
     -- Подождите, я сейчас буду. -- Он нажал кнопку. -- Броудж, поднимитесь
сюда и замените меня. Вызовите, если что-то случится.
     В  компьютерном  отделе уже  загружали  данные,  но подождали, пока  за
Остерли не закроется дверь, и только потом нажали кнопку выдачи информации.
     Что-то  зажужжало,   старомодный  компьютер   щелкнул,  потом  появился
результат:

     Вопрос: Как вас зовут?
     Ответ: Мэрли.
     Вопрос: Почему вы называли себя Рейсом?
     Ответ: Чтобы скрыть свою личность.
     Остерли  подумал  о том, как  много  нужно  было задать вопросов, чтобы
прийти к двум таким простым ответам.
     Вопрос: Почему вы хотели скрыть свою личность?
     Ответ: Это обычное дело.
     Вопрос: Все иммунные так поступают?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Сколько вам лет?
     Ответ: Двести восемнадцать.
     Вопрос: До какого возраста вы рассчитываете дожить?
     Ответ: Примерно до трех тысяч лет.
     Вопрос: Как это достигается?
     Ответ: Я подвергся особому лечению.
     Вопрос: Кто провел это лечение?
     Ответ: Врачи -- я не знаю их имен.
     Вопрос: Вы человек?
     Ответ: Да, я человек, человек высшей ступени.
     Вопрос: Все иммунные -- люди высшей ступени?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Иммунные -- это организация?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Для достижения мирового господства?
     Ответ: Оно уже достигнуто.
     Вопрос: У вас есть правительство?
     Ответ: Директория.
     Вопрос: С руководителем?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Как его зовут?
     Ответ: Он анонимен. Мы все анонимны.
     Вопрос: А есть ли кто-то над руководителем?
     Ответ: Да, Наивысший.
     Вопрос: Он тоже иммунный?
     Ответ: Не знаю, мне кажется, нет.
     Вопрос: Он -- человек?
     Ответ: Не знаю. Мне кажется -- нет.
     Вопрос: Это неземное существо?
     Ответ: Не знаю.
     Вопрос: Вы можете его описать?
     Ответ: Нет, я никогда его не видел.
     Вопрос: Чем он занимается?
     Ответ: Он -- источник власти.

     Выдача результатов внезапно  прекратилась  несколькими словами: "Данные
использованы. Негативные реакции -- три тысячи пятьсот семьдесят пять".
     --  Боже  мой!  -- с ужасом сказал  кто-то. --  Неудивительно,  что  им
понадобилось так много времени.
     Остерли никак на это не отреагировал. Он был слишком занят ответами, от
них  у  него даже лоб покрылся  испариной. Итак,  иммунные были организацией
сверхлюдей  --  и численность их неизвестна. Организация, захватившая власть
над  миром  и без  особого  труда превратившая  его практически в  тюрьму. И
теперь она с той же циничной неутомимостью старалась уменьшить  население --
продавая Машины Мечты  и хладнокровно манипулируя испуганными  и угнетенными
людьми.   Иммунные   имели  достаточно  времени   --  они  были  практически
бессмертными.
     Но  больше всего  Остерли угнетало  неизвестное  --  кем  или  чем  был
Наивысший?  Это  определенно  не было  просто религиозным  символом...  Так,
значит, чем же был Наивысший, чем?
     Он подавил  дрожь.  Это,  должно  быть, что-то  ужасное. Что-то  давшее
группе нормальных людей  сверх®естественную власть. Существо, что обучило их
прогрессивной  хирургии,  дало  им -- видимо, в  качестве  вознаграждения --
невероятную силу и  почти бессмертие. И им же, как будто этого  все еще было
мало,  дало самые  дьявольские методы порабощения, какие только  можно  было
представить.
     Видимо, и применение этого оружия оттуда  же родом -- Машина Мечты была
ни чем иным, как аппаратом саморазрушения.
     Он на мгновение остановил бег своих мыслей и нахмурился, чувствуя,  что
начинает понемногу понимать. Нет абсолютно совершенного оружия! Еще  никто и
никогда не создавал  такое оружие,  которое  нельзя было бы повернуть против
его  создателя.  Поэтому  иммунные  и  хотели  как  можно  скорее  устранить
восприимчиворезистентных.  Возможно,  вначале  они  были  нужны  в  качестве
об®ектов   исследования,  но  сейчас  они  представляли  угрозу.  Их  хотели
устранить, пока они не слишком много поняли и немногому научились.
     У  Джиллиада уже  был  подобный  случай; он успешно доказал, что Машина
была  палкой о  двух концах.  А если он  сможет научиться пользоваться  ею в
совершенстве... Боже милостивый, этого они не могут  допустить... или нет? И
Наивысший тоже не допустит, кем бы или чем бы он ни был.
     Остерли попросил соединить его с лабораторией.
     -- Шестая комната? Изменить допрос. Убрать все личное.
     Сконцентрируйтесь  на  существенном.  Мне  нужна  точная  или  хотя  бы
принимая  численность   имунных   и   все  имеющиеся   данные  о  Наивысшем:
местонахождение,  вид, происхождение  --  все! Передайте все  эта в  комнату
допроса. Пусть разработают новые комплексы вопросов. Чрезвычайно необходимо!
     Едва он отключил связь как его вызвали снова.
     --  Только  что  получено  сообщение  из  Нью-Йорка.  Оно  гласит:  "От
свободных граждан  Нью-Йорка свободному Торонто -- стоп --  в  большом долгу
перед  вами --  стоп -- ваше послание  получено -- стоп -- иммунные  оказали
яростное  сопротивление  --  стоп --  устроили атаку  роботов -- стоп  -- их
скоординированная оборона  провалилась -- стоп -- ушло более тысячи --  стоп
-- советуем расстреливать все  летающие  об®екты,  которые не  опознаваемы в
качестве мирных -- стоп -- конец".
     -- Как они передали это -- дымовыми сигналами?
     --  Нет,  сэр,  с  помощью  старого  интерконтинентального пеленг-луча.
Приборы  не использовались двести лет, но им, очевидно, удалось заставить их
заработать. Самое прекрасное в этом то, что этот луч невозможно перехватить,
так как  он очень  узко сфокусирован,  сэр. Да и  с такой старой аппаратурой
едва ли кто-то еще может обращаться.
     --  Это  звучит  очень  вдохновляюще.  А как,  по-вашему,  обходятся  в
Лондоне? Почтовое голубями?
     И он отключился. Он уже не один, у него есть союзники. В  Чикаго живет,
вероятно, миллионов шесть, в Нью-Йорке около двенадцати  миллионов,  и  если
Об®единенному Лондону, тоже удастся обратить иммунных в бегство,  то  на  их
сторону встанут еще двадцать миллионов человек. Лондон охватывал теперь  всю
юго-восточную часть Британского острова до южного побережья. Вся левая стена
лаборатории вспыхнула красным  светом. -- Внимание! Ко всем  частям обороны.
Тревога, уровень "красный", сектор Ж-З.
     Ж-3! Остерли  почувствовал, как его  сердце сжала стальная рука. Ж-З --
это дом  Ванессы Стауэр. Боже милостивый! Конечно, иммунные  только и  ждали
такого удобного случая: обе козырные карты находились в одном месте!

        ГЛАВА 16

     Их надо было  бы держать порознь. Но  теперь слишком поздно! Можно было
бы  надеяться на две сотни охранников и минные  поля, но вряд ли речь  могла
идти  об обычном  нападении. Скорее, суб®ективная  атака с помощи  обученных
специалистов, чьи знания о проецируемой смерти начинаются там, где кончаются
знания его собственных людей.
     Он   отдал  приказы   об   обороне,   которые   ему   самому   казались
бессмысленными.  К тому времени, когда он сможет ввести резервы --  нужны ли
они еще будут? К тому времени  все может уже кончиться. А в бунгало Джиллиад
орал: -- Да откройте же вы эту проклятую дверь!
     -- Она открыта. И в спальню девушки тоже.
     -- Есть в доме оружие?
     -- Напротив, в стенном шкафу. Два "лестона" и два "уоррингтона".
     -- Я возьму "уоррингтон", с "лестоном" я не умею обращаться.
     -- Только осторожно! Для закрытых помещений он не пригоден.
     --  Поздно  об  этом беспокоиться.  --  Джиллиад-взял  оружие.  --  Что
случилось?
     --   На   нашей   радарной   системе    множество   точек.   Не   можем
идентифицировать.
     -- На каком расстоянии?
     -- При их скорости -- в трех минутах, примерно.
     --  Спасибо.  --  Он  немного помедлил.  --  Я  очень  сожалею  о  моем
предыдущем замечании.
     Джиллиад вошел в другую комнату. Ванесса уже была там и стояла у окна.
     Она слабо улыбнулась ему.
     --  Все нормально?  --  Она казалась  бледной, но спокойной.  -- На тот
случай, если  мы  не  выживем:  большое  спасибо.  Я  выплакалась. Не  знаю,
изменилось  ли мое настроение,  но  напряжение  прошло. -- Она замолчала  и,
прислушиваясь, наклонила голову. -- Я что-то слышу.
     Он  сосредоточился и услышал  звук -- высокий  и  пронзительный, как от
тучи комаров.
     -- Как еще далеко? -- спросил он стену.
     -- Минуты две, мистер Джиллиад.
     Он посмотрел на девушку.
     -- Приготовьтесь, это суб®ективное нападение.
     -- Откуда вы знаете?
     -- Если  бы они были еще  в двух  минутах  полета, мы  не смогли бы  их
слышать.
     -- Мистер Джиллиад,-- прервал его голос из  стены, -- мы  видим  их  на
экранах, а  наши приборы  изм