Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
лдуз бедно одета! Ее блестящие черные
волосы всегда тщательно заплетены в шестнадцать косичек и перевиты нитя-
ми стеклянных бус. Не один джигит уже засматривается на нее..."
Мать знала, что Мусуку нравится Юлдуз. Но какая старикам выгода, если
бедняк женится на нищей сироте? Не лучше ли ему подождать с женитьбой, а
Юлдуз выдать за богатого кочевника или муллу? Но об этом Кыз-Тугмас ни-
когда не говорила и не раз вздыхала, думая: "Мусук упрям, как отец, и
поступит, как сам захочет. Тогда мы никогда не выйдем из бедности!"
Собака, лежавшая у порога юрты, подняла голову, заворчала и с громким
лаем помчалась в степь. Мимо ехал кочевник и что-то кричал, указывая ру-
кой в сторону. Он не остановился и проехал дальше.
- Вот и Юлдуз! - сказала мать.
На холме показались ягнята. Они шли, растянувшись по тропе, взбивая
пыль. Среди них шагала тонкая девушка, подгоняя особой пастушьей песен-
кой отстающих. Услышав ее голос, из соседних юрт выбегали женщины и спе-
шили к стаду. Юлдуз, отдав захромавшего ягненка, которого несла на ру-
ках, бегом пустилась домой. Она сделала знак Мусуку и проскользнула в
юрту.
Юлдуз взволнованно шептала:
- Ехал мимо человек и сказал, что видел нашу кобылу недалеко от доро-
ги в степи. Она пасется, а седло сбилось на сторону... С отцом случилась
беда! Я боюсь сказать матери.
Мусук осторожно вышел из юрты, стараясь незаметно пройти за спиной
матери к своему коню, но вдруг остановился. Из степи послышался тонкий,
плачущий крик.
"Да это Турган!" - Мальчик показался на холме. Он бежал спотыкаясь,
ноги заплетались, он падал, опять вставал и ковылял дальше. Мусук подх-
ватил его.
- Вай-уляй!.. - плакал Турган.
Мальчик не мог говорить, подбородок его дрожал, по лицу, грязному от
пыли, текли слезы.
- Что случилось?
- Его вешают...
- Кого?
- Тату...
Мусук принес брата в юрту и зачерпнул ему воды.. Зубы мальчика стуча-
ли о край деревянной чашки.
- Около города... Тату ехал на базар... Его схватили джигиты. Они по-
тащили его, связали веревкой... Я хотел протиснуться к тате. Меня от-
толкнули так, что я упал...
- Говори дальше!
- Они кричали, что тату. грабитель! Тату никого не грабил, его всегда
другие грабили...
- Где это было?
- Около Ворот Намаза, где высокие тополя...
Мусук сорвал со стены свою кривую саблю в старых рыжих ножнах и, как
был, без рубашки, побежал к коню, сбросил с его ног путы и вскочил в
седло.
- Юлдуз!.. Турган! - крикнул Мусук.- Бегите в степь, ищите нашу кобы-
лу! Я поскачу спасать отца...
Большая толпа теснилась вокруг старого высокого карагача у ворот го-
рода Сыгнака. На толстом суку висело несколько человек. Их голые ноги
были судорожно вытянуты. Лицо страшно искривились. Два стражника, прис-
тавив к дереву лестницу, захлестывали петли на шеях других. Несколько
бедно одетых кипчаков, с закрученными за спиной руками, с бледными лица-
ми, дрожали, сидя на корточках под деревом.
Благообразный и важный мулла, верхом на старом белом коне, возвышался
над толпой. Он громко читал приказ:
- Правитель области повелевает,- слушайте все внимательно! - "За от-
каз уплатить объявленные налоги по случаю прибытия непобедимого мон-
гольского войска, за сокрытие зерна и муки, необходимых для прокорма от-
важных воинов, присуждаются к смертной казни лукавые торгаши города Сыг-
нака..."
Шум и крики заставили муллу остановиться. Он строго посмотрел в сто-
рону нарушителей порядка. Три всадника хлестали плетьми встречных и
упорно пробивались через толпу. Впереди отчаянно кричал полуголый моло-
дой джигит, размахивая кривой саблей.
Мулла, увидев джигита, сразу повалился с коня,
- Безумный! Что ты делаешь? - кричали в толпе. - Ты осуждаешь приказ
правителя области!
- К собакам все ваши приказы! - вопил джигит. - Вместо базарных воров
здесь вешают храбрых воинов хана Баяндера! Сейчас он сам сюда прискачет
со своими джигитами... Всех вас изрубит, как солому!
Джигит подскакал к стражникам, которые, сидя на толстом суку дерева,
подтягивали на веревке отчаянно бившегося старика. Косым ударом сабли
джигит перерубил веревку. Оба палача упали с дерева.
- Развяжите старику руки, или я снесу вам головы!
Зрители помогли развязать лежащего старика и подняли его.
- Здравствуй, тату Назар-Кяризек! - сказал джигит и соскочил с сед-
ла.Садись скорее на моего коня! Ты рано собрался покинуть нас для плова
в райских садах аллаха.
- Вовремя прискакал, сынок Мусук! - ответил старик.- Эти бараньи го-
ловы должны были повесить нескольких богатых купцов, спрятавших свои за-
пасы. А судьи получили от купцов подарки и поэтому схватили на дороге
первых встречных бедняков и повесили их вместо купцов. И меня вздумали
повесить! Постойте, гнусные шакалы! У меня недаром пять сыновей-джиги-
тов! Я поеду к самому хану Баяндеру! Он свернет вам головы!..
Толпа шумела. Прохожие сбегались. Крики усиливались. Мулла, подобрав
полы длинной одежды, быстро убегал. За ним спешили и стражники. Вдогонку
палачам летели сухие комья земли.
Мусук помог отцу взобраться на коня:
- Я встретил двух знакомых пастухов и попросил их мне помочь. Хорошо,
что мы не опоздали!
- Хорошо, что у меня еще крепкая шея! Старый Назар-Кяризек не из та-
ких, чтобы висеть, как туша, на потеху всему базару. Я отправляюсь на
войну и вернусь оттуда славным батыром с табуном коней!..
Глава шестнадцатая. ЖЕНСКИЙ СОВЕТ
Назар-Кяризек возвращался в свою юрту, окруженный толпой кипчаков. Из
соседних кочевий сбегались посмотреть па счастливца, выскользнувшего из
крепкой петли всесильного кадия. Всякий хотел коснуться узды коня, на
котором, подбоченившись, ехал старый Назар в козловой шубе, с кривой
саблей на поясе.
- Кто спас Назара? Где этот смельчак?
- Его младший сын, Мусук! Он перерубил саблей веревку, а толпа камня-
ми отогнала собак палачей.
- Который его сын?
- Да вон идет рядом, лихой, красивый! Он джигит хана Баяндера...
- Тогда ему, пожалуй, ничего не будет! Хана Баяндера боятся больше,
чем главного судью.
Назар подъехал с важностью и торжеством к своей юрте. Теперь он мог
показаться перед женой во всей славе. Ведь она ему твердила, чтобы он
никуда не ездил, что он старый козел и ни к какому делу более не годит-
ся. А он возвращается теперь не менее знаменитым, чем сам хан Баяндер!
Однако Кыз-Тугмас при виде Назара стала плакать навзрыд, точно ей
привезли покойника:
- Лучше бы ты умер, чем изо дня в день выдумывать разные затеи! Разве
я не правду говорила, тебе ли ехать на войну? Не мог даже доехать до го-
рода, как уже попал и петлю! Больше от юрты и от меня не отойдешь ни на
шаг!..
- Вот гиена, а не женщина! - закричал Назар.- Ничего не понимает! Ес-
ли я спасся от петли самого кадия, значит, мне суждена великая дорога!
Мне теперь ни меч, ни стрела не страшны! Я вернусь с войны если не ха-
ном, так батыром, с табуном отборных коней. Меня все будут величать:
"Салям тебе, ослепительный Назар-бай, батыр!". Завтра же поеду к самому
главному монгольскому начальнику Субудай-багатуру. Он даст мне достойное
место в своем войске!
- Тошно тебя слушать, старая пустая тыква!
Кыз-Тугмас махнула безнадежно рукой и скрылась в юрте. А Назар уселся
около двери на обрывке кошмы. Перед ним теснились соседи, и он без конца
рассказывал, как сам хан Баяндер подарил его сыновьям пять своих лучших
коней из заповедных табунов, как хан обнимал его, и называл старшим бра-
том и отцом, и расспрашивал, как лучше повести свой пятитысячный отряд и
каким путем. Все, разинув рты, слушали, и дивились находчивости и сме-
лости старого Назара, и говорили, что следовало бы устроить особый отряд
под его начальством, что этот отряд будет особенно удачливым и вернется
с большой добычей.
Поздно вечером, когда любопытные разошлись, Кыз-Тугмас подсела к На-
зару, гладила его по руке и шептала:
- И чего тебя на войну тянет? Оставайся дома!
Назар раздувался от важности и твердил, что завтра он все-таки пойдет
к самому важному из монголов Субудай-багатуру. Узнав о том, кто такой
Субудай-багатур и какие у него причуды, Кыз-Тугмас сказала:
- Хотя этот начальник и богат и знатен, ты все же к нему с пустыми
руками не ходи. Богатые любят подарки, хоть яйцо, да принеси ему! Тогда
он станет тебя слушать. А ты ему принеси, знаешь что?-нашего длинноного-
го петуха! Он, правда, стар и почти без перьев, но это уж такая бухарс-
кая порода. Кричит же он по утрам так звонко, как азанчи на минарете.
Может, и вправду петух принесет тебе счастье...
Глава семнадцатая. ЮЛДУЗ
Юлдуз рано утром, как всегда напевая песенку, погнала ягнят. За ней
поехал Мусук. Отойдя далеко к зеленой долине, они оба долго сидели рядом
на холме. Юлдуз расспрашивала. своего друга о войне. Надолго ли уйдут в
поход джигиты? Лицо Юлдуз, всегда веселое, с ямочками на щеках, вытяну-
лось, и узкие брови сдвинулись. Еще бы! Сколько раз они говорили о буду-
щей совместной жизни, а теперь из-за этого страшного похода все мечты
разлетаются, как испуганные птицы. А если Мусук не вернется?.. Мало ли
смелых джигитов сложило свои отчаянные головы на далекой стороне, в без-
людной пустыне, где шакалы растащили их изрубленные кости!
Но Мусук посвистывал и смеялся. Набег - это праздник для молодого
джигита. Он увидит новые страны, он прославится удальством, станет зна-
менитым батыром. Вернувшись из похода, он всем привезет подарки, а для
Юлдуз особенно: ей красную шелковую рубашку до пят, и цветной пояс, вы-
шитый бисером, и зеленые стеклянные бусы, похожие на изумруды, и перс-
тень с камнем, сверкающим голубыми искрами.
Мусук не мог утешить нежную, робкую Юлдуз. Слезы одна за другой ска-
тывались по ее щекам. Она сказала:
- Для чего эта проклятая война? Все хорошо помнят, что было здесь, в
Сыгнаке, когда пришли страшные монголы. Они всех резали, жгли дома и
увели неведомо куда половину женщин и детей! Тогда у меня не стало отца
и матери... Мне не надо никаких подарков! Ведь мы хотели с тобой поста-
вить свою юрту на берегу ручья, где у нас будут свои ягнята, где мы бу-
дем иметь каждый день свежую лепешку и кусок сушеного творога. А ты хо-
чешь вместе с безжалостными монголами убивать людей, жечь их юрты и от-
нимать у них последнюю лепешку и творог!
Мусук засмеялся и воскликнул:
- Не плачь, Юлдуз! Ты моя счастливая звезда! Я отправлюсь в поход, и
днем и ночью думая о тебе... Кто рано поедет - счастье найдет. А кто си-
дит на месте - потеряет последнее...
Мусук обнял Юлдуз, вскочил на своего коня и, беспечно махнув папахой,
поскакал прямиком через степь к табунам хана Баяндера.
Он встретил на пути толпу всадников. Они были на отличных конях, ук-
рашенных золотой сбруей, с соколами на рукавицах, окруженные борзыми со-
баками. Вдали сотни две джигитов, растянувшись цепочкой, загоняли дичь.
Мусук проехал близко от нарядных всадников в синих монгольских одеждах.
Из зарослей выбежали четыре джейрана и, закинув на спину рожки, пом-
чались по степи. За ними погнались охотники. Они направились в ту сторо-
ну, где Юлдуз пасла ягнят. Мусук подумал: "Как бы эти монгольские ханы,
увидев красивую девушку, не приказали своим джигитам захватить ее с со-
бой. Для хана нет закона, от его прихоти спасения нет".
Через день, к вечеру, Мусук вернулся в юрту отца. Там сидели На-
зар-Кяризек и четыре брата. Когда вошел Мусук, все замолчали. Мусук ска-
зал обычное приветствие и подсел сбоку. Все усердно ели рисовый плов с
бараниной. По очереди, степенно брали концами пальцев горсточки риса и
отправляли в рот.
"Откуда у нас плов? - удивился Мусук.- Значит, в доме барыши! Отчего?
Где отец заработал столько, что всех сыновей угощает дорогим пловом?"
Мусук оглянулся. Почему у матери заплаканные глаза? Почему она серди-
то гремит посудой? Маленький Турган сидит не рядом с отцом, а прижался к
двери, точно виновный, и робко подымает глаза.
- Что же ты не ешь, Мусук? - сказал Демир.
Мусук колеблется. Что случилось? Тревожные мысли, ужасная догадка
захватили дыхание.
А отец достает пальцами с деревянного блюда кусочки мяса и поочеред-
но, в знак доброжелательства, запихивает в широко раскрытые рты сыно-
вей... Сегодня он хозяин, сегодня он угощает, может своей рукой запих-
нуть в рот гостя вкусный кусок. Он взял жирный кусок мяса и протянул ру-
ку к лицу Мусука.
Мусук резко отшатнулся:
- Есть я не буду!
Деревянное блюдо было вскоре очищено до последней крупинки. Демир,
обращаясь к Мусуку, сказал с важностью и достоинством старшего брата:
- Наш младший брат Мусук! Ты, конечно, сам понимаешь, что нам, сы-
новьям нашего почтенного отца Назара-Кяризека, необходимо явиться в от-
ряд хана Баяндера на исправных копях, с хорошими для похода седлами и с
отточенными клинками. Если хан Бояндер увидит нас оборванными байгушами,
он с нами и разговаривать не станет...
Мусук вскочил и отступил к двери:
- Так это правда? Вы продали Юлдуз на базаре, как связанную курицу,
жирному баю или торговцу рабами?
- Но ты сам подумай! Ехали мимо, охотясь, сыгнакские богачи. Увидели
Юлдуз и сказали: "Вот желанный цветок для нашего хана!". Они предложили
отцу очень хорошую цену - двадцать четыре золотых динара. Где нам, бед-
някам, разыскать такие деньги? Вот твоя доля-четыре динара. Мы честно
все разделяли, взяв и тебя в долю.- И Демир бросил на войлок четыре зо-
лотые монеты.
Мусук отвечал злобно, но тихо, положив руку на рукоять ножа, засуну-
того за пестрый пояс:
- У меня больше нет ни братьев, ни отца! Не попадайтесь мне на доро-
ге!
Он выбежал из юрты. Все молча, опустив глаза, прислушивались к тому,
как Мусук садился на коня, и ожидали, что он скажет матери и Тургану,
которые с плачем выбежали за ним.
- Ты еще вернешься сюда?
- Никогда!
Глава восемнадцатая. "СОЗВАТЬ ВСЕХ ДЕРВИШЕЙ!"
Субудай-багатур разослал нукеров во все концы города Сыгнака - разыс-
кать и привести дервиша, летописца и поэта по имени Хаджи Рахим аль-Баг-
дади. Нукеры вернулись с ответом: "Этого дервиша в городе нет. Домишко
его заколочен, и сам он уехал неведомо куда".
Субудай, рассердившись, послал две сотни с приказом привести к утру
следующего дня всех дервишей Сыгнака, с их святыми шейхами и пирами ".
Утром отряд монгольских всадников пригнал к лагерю толпу дервишей и
ободранных бродяг. Дервиши были в просторных балахонах с пестрыми запла-
тами, подпоясанные мочальными веревками; они приближались в туче пыли, с
криками, заунывными песнями и глухим воем. Одни хором повторяли: "Я-гуу!
Я-хак!". Другие выкрикивали священные заклинания. Несколько календаров "
двигались впереди толпы, кружась, как волчки. Один крайне грязный дервиш
с длинными космами черных спутанных волос держал на плече обезьянку, у
ко-; торой от страха непрерывно делался понос.
Нукеры поставили дервишей широким полукругом. Дервиши шумели, жалова-
лись и стонали, крича, что они святые, над которыми властен только вели-
кий аллах. Несколько дервишей, широко расставив руки, бесшумно вертясь,
скользили по кругу.
Из юрты вышел старый, сутулый и хромой полководец и остановился.
Мрачный и страшный взгляд его раскрытого, неподвижного глаза заставил
всех замолчать. Последний крутившнйся дервиш свалился как будто без соз-
нания на землю у ног Субудая и, приоткрыв осторожно глаза, следил за
каждым движением прославленного монгола.
Около Субудая появился молодой толмач в красном полосатом халате и
белой чалме. Субудай-багатур заговорил хрипло и отрывисто. Его слова
громко переводил толмач:
- Вы - святые!.. Вас слышит небо. Вы отказались от богатства... Поэ-
тому вы все можете... все знаете.
Дервиши хором закричали:
- Мы знаем не все! Мы не знаем, кто нас накормит и завтра и сегодня!
Субудай снова обвел взглядом толпу, и она затихла.
- Мне нужен один дервиш. Его зовут... Как его зовут? - повернулся Су-
будай-багатур к толмачу.
- Хаджи Рахим из Багдада! Кто его знает?
- Мы не знаем его! Он не наш! Выбери вместо него кого хочешь из нас.
Мы будем верно служить тебе!
Субудай ждал, когда дервиши замолчат.
- Вы все вместе не стоите его одного. Молчите, кто из знает. Пусть
кричит тот, кто знает!
- Я знаю! Я скажу!
Сквозь толпу протиснулся старик. Он подошел к Субудай-багатуру, тря-
сущимися руками вынул из красного платка большого облезлого петуха почти
без перьев, с мясистым, свалившимся на сторону красным гребнем.
- Ты великий полководец! - завопил старик. - Ты прейдешь через степи
и реки! Ты победишь весь мир! Ты первый из первых полководцев! Прими от
меня первого из первых петухов. Он поет, как святой азанчи на минарете,
всегда в одно и то же время и громче других петухов. Он будет восхвалять
твои подвиги перед восходом солнца! Он принесет тебе новую славу!
Старик поставил петуха перед багатуром. Долговязый петух сделал нес-
колько шагов, высоко поднимая длинные, тонкие ноги.
Что-то вроде улыбки искривило лицо полководца:
- Я спросил: где дервиш Хаджи Рахим?
- Я скажу, где он. Недалеко. Он лежит больной в моей юрте, в юрте
старого честного труженика, твоего слуги, Назара-Кяризека. Его избили
сыны шайтана, чьи-то нукеры.
Субудай-багатур сдвинул брови:
- Толмач! Возьми двух нукеров и поезжай за стариком. Привези ко мне
Хаджи Рахима, Не отпускай этого старика ни на шаг. Если он соврал, пусть
нукеры выбьют из него пыль.
- Будет сделано, великий!
Субудай повернулся к юрте, но остановился:
- Я беру этого голого петуха. Что ты хочешь за него?
- Я прошу только одного: возьми меня с собой в поход!
- Приведи сперва мудреца Хаджи Рахима.
Субудай направился к юрте шаркающими шагами. Дервиши завопили:
- Кто накормит нас сегодня? Зачем ты призвал нас?
Субудай пробормотал толмачу несколько слов.
- Тише! - крикнул толмач.- Субудай-багатур приказал, чтобы вы крепко
молились об удачном походе. Кто из вас хочет отправиться в поход на За-
пад, может идти, но кормиться должен сам.
- Ты все можешь! Ты великий! Прикажи сегодня накормить нас...
Субудай-багатур ответил:
- Я никого кормить не могу. Я только воин, нукер на службе у моего
хана. Вы, святые праведники, пойдите в Сыгнак к богатым купцам и скажите
им, что начальник монгольского войска приказал купцам всех вас сегодня
накормить.
Дервиши снова запели и с гулом и криками нестройной толпой направи-
лись по степи обратно к Сыгнаку.
Глава девятнадцатая. МЕЧТА ЗАВОЕВАТЕЛЯ
Мы бросим народам грозу и пламя,
Несущие смерть Чингиз-хана сыны.
Из древней монгольской песни.
Монгольские заставы с удивлением пропускали странных спутников, нап-
равлявшихся к юрте главного полководца Субудай-багатура. Впереди шел то-
щий дервиш в высоком колпаке с белой повязкой паломника из Мекки. Его
можно было бы принять за обыкновенного дорожного нищего, если бы не
просторный шелковый синий чапан с рубиновыми пуговицами, оправленными в
золото. Через плечо висела сумка, из которой высовывалась книга в кожа-
ном переплете с медными застежками. В руке он держал длинный посох и
сплетенный из тростника фонарь с толстой восковой свечой. За дервишем
плелся старик в козловой шубе, с кривой саблей на поясе. За стариком
ехали рядом на небольших серых конях молодой толмач и два монгольских
нукера. Оба монгола без конца тянули заунывную песню. Приближаясь к зас-
таве, они кричали: "Внимание и повиновение!" - и затем снова продолжали
протяжную песню. Дервиш, приближаясь к дозорным, сдвигал на затылок кол-
пак, и на лбу его блестела овальная золотая пайцза с изображением летя-
щего сокола.
Дозорные смотрели, разинув рты