14 И путь их был замкнут
   и неизменен.
15 Конец Вечности.
16 Конец Вечности.








" Это грандиозно!
Что ещ„ сделает с тобой творец превращений?
Куда тебя направит? "

Чжуан-цзы

Приходящего - не расспрашивай.
Молчащего - не прерывай.
Уходящего - не останавливай.
Ушедшего - не поминай.

Весною тоскуй о лете.
Летом предчувствуй осень.
Осенью жди зимы.
Зимою смотри на снег.

Если твой путь тяж„л и труден -
уйди в густую траву.
Если твой путь в тупиках петляет -
уйди в густую траву.
Если твой путь до вершин возносит -
уйди в густую траву.
Если твой путь улетает в пропасть -
уйди в густую траву.

Жизнь на земле продолжается вечно,
смерть - из числа относительных истин.
Может быть станешь кузнечика плечиком,
может быть станешь печенью крысы.







УЧЕНИК КОНФУЦИЯ


- Я прошу Вас за связку суш„ного мяса
древнюю мудрость мне передать.
Не для того, чтобы владеть.
Не для того, чтобы гордиться.
Не для того, чтобы мудрым слыть.
А для того, чтобы бурный поток переплыть,
и на другом краю,
и на другом берегу
передать е„, не запачкав,
другому ученику.

Учитель ответил: О!
Добиться этого невозможно!
Но за связку суш„ного мяса
отчего не попробовать?







УЧЕНИК ЛАО-ЦЗЫ


Птицы ночной крик,
облаков через небо бег,
омута т„много муть,
или воздух после грозы, -
вот в ч„м я вижу суть
учения Лао-цзы.
И как же может не быть
правильным этот путь?








ТАНЕЦ ХРИЗАНТЕМЫ


Хризантема, что была посажена у восточной ограды сада,
спустя пятнадцать веков
отцвела далеко на западе на окраине вишн„вого сада.

И сегодня, вглядываясь в чистоту лепестков
и стремительный росчерк т„мных листьев, вижу
чудный танец цветка.

Художник пытался кистью остановить мгновение.
Поэт пьянел вдохновением от его аромата.
К женщине от приходил любовью.
К воину - ритуальным мечом.
К философу - тайной мира.

Самый дикий цветок из сада культуры.
Самый культурный цветок на лугах земли.

Хризантему рождает осенняя луна
- ледяная планета поэтов.

Вой одинокого волка не слышен ли в этой песне?
Луны половина постели.
Немолодость женщины.
Ужас мальчика со скрипкой в руке.

Математически рассчитано холодное совершенство
линий.
Непредсказуемо дико неистовство танца
движений.

В огромном ли каменном зале у огня родового камина
или в маленькой комнатке у дрожащего язычка свечи,
тепло ледяной хризантемы
греет души мужчин и женщин,
обещая что-то более важное, чем невозможно дал„кое
лето
и вовсе несуществующая весна.

И только ближе к началу врем„н,
когда свечу зажигали для продолжения разговора с
другом,
а ещ„ чтобы допить вино,
лепестки хризантемы плавали в винных чашах
и не были покрыты инеем,
как ныне покрыты инеем
все пятнадцать веков танцующей хризантемы.

Высохших лепестков шелуха шелестит страницами книг
в которых столь удивителен шелест шелухи душ
древних мудрецов.

Юная девушка моего времени!
Когда я дарю тебе цветок хризантемы,
видишь ли ты в этих линиях складки одежд
прекраснейших женщин
такого долгого прошедшего времени?

Уч„ный философ моего просвещ„нного времени!
Учитываешь ли ты в своих необычных расч„тах
и странных движениях слов
мудрость
танцующей хризантемы?

Господа военные люди!
Сменив древний меч на ракеты и танки,
сохранили вы честь хризантемы
и стойкость нежного цветка?

Любимая!
Возьми этот стебель.
Ты видишь - он снова танцует в твоей руке.








   СИРЕНЕВЫЙ СИРИН


На дереве синем сиреневый Сирин
о вечной невесте стозвучную песню
то жалобно плачет, то сладко по„т.

Взлетает до неба стрела или лебедь.
Пад„т на осоку копь„ или сокол.
То в губы целует, то в очи клю„т.

О вечной невесте прощальная песня
как крик журавлиный с небесного клина,
как уханье сов из оглохших лесов.

Про красные зори и ч„рные грозы,
про белое море и ч„рные горы,
про ясные взоры и ч„рную кровь.

А где же лихие твои женихи?
Там злые курганы - зел„ные раны
на теле степи спит усталый ковыль.

Плывут над курганом больные туманы.
А м„ртвые боги ушли по дороге,
похожи на ветер, похожи на пыль.

Убитые звери, забытая вера,
без тела одежда, истлела надежда,
по белому морю уплыло кольцо.

О вечной невесте венчальную песню
играет на лире сиреневый Сирин -
незрячая птица с девичьим лицом.







КОРАНИЧЕСКИЙ ТРИПТИХ



День, который сделает детей седыми


Словно волчий вой
над пустой земл„й
долгий голос трубы

слушают в утреннем свете
ещ„ не рожд„нные дети,
и мертвецы покидают гробы.

Несущий ношу лишится ноши.
Целующий женщину лишится губ.
Высокий лес как осока скошен,
тростинкою тонкой ломается дуб.

Горы, прочно стоящие над равниной
падают как миражи в пустыне.
Тянущий руки лишится рук,
матери - сын, мужа - жена, и друга - друг.

Ближе к тебе, чем яр„мная жила,
над каждою вещью могучая сила.
Тебя наконец-то оставит она.
Ты станешь собою до самого дна.

И ты свою потеряешь тень.
И ты получишь полный расч„т.
Ор„л и решка, нечет и ч„т.
И дольше века продлится день.

С зел„ной земл„ю, ставшею белой золой,
синее небо сойд„тся, ставшее белой мглой.



Сады, где внизу текут реки


В этом сне наяву
бесконечно мгновение длится,
беспредельно раскрыто
в обе стороны времени.

В этом месте сошлись
все тропинки земли,
неба облачные пути,
и прямые дороги
благородных мужей.

Ничего не исчезло:
те же солнце и зв„зды,
те же женские ласки,
те же шрамы на теле,
та же грязь в колее.

Ничего не осталось:
ни высоких мечтаний,
ни бездонных отчаяний.

Даже горе стало частью
обязательного счастья.
Даже радости безумие
отреш„нней египетской мумии.

Над равниною светом наполненной
словно водоросли под волнами
на бессонных качелях вечности
качаются сны человеческие.



Ж„лтые верблюды


Здесь конец - это снова начало.
А начало - начало конца.
Падая вверх, птица кричала,
рожд„нная не из яйца.

По кругу за тенью тень
врага преследует враг.
Здесь каждый стрелок - мишень.
А свет чернее чем мрак.

Твоя рука на плече
впереди идущего.
Оберн„тся - увидишь себя.

Позади идущего
рука на тво„м плече.
Оберн„шься - увидишь себя.

Здесь нет сна.
Ночь ярче дня.
Здесь до самого дна
колодцы полны огня.

Прошедшую жизнь как подачку
бросили на нищенское блюдо.
Вот и вся твоя пища отныне!

Бессонно идут по пустыне
караваны ж„лтых верблюдов,
жующих вечности жвачку.







РУССКИЕ ТАНКИ


Прохладным утром
древний аромат плыв„т.
С белых яблонь дым
снова шепчет: "Вс„ пройд„т.
Снова будешь молодым."


Хоть не отшельник,
хотел бы поставить дом
высоко в горах,
чтобы друзей принимать
среди облаков и скал.


Не шелохн„тся
рядом с ущербной луной
ветка бер„зы.
Слышен вдали разговор.
Не разобрать тихих слов.


Яблоневый цвет
в деревне Федюково,
слева от шоссе.
Не поднимая пыли,
пройду у края поля.


За Шелутьково
нет деревни Шилово -
поросла травой.
За холмом зел„ным там
тяж„лый еловый бор.


Грач

Тает ч„рный снег.
Талых вод прозрачен бег.
Бесконечный бег.
Берегом летучих рек
бродит ч„рный человек.


Будто из губки,
Из серого воздуха
сочатся дожди.
Схожа весна с осенью,
до лета идущей вспять.







ВРЕМЕНА ГОДА


Абсолют


Ждать весны, чтоб рисовать цветы.
Лета ждать, чтоб в лете раствориться.
И слагать осенние стихи.
И зимою к очагу стремиться.







ВЕСНА


Капли на бер„зовой ветке.
Не иней растаявший -
Весенний дождь!


Безветреная оттепель. Крики птиц.
Следы капели на снегу
как тысячи маленьких лапок
птенцов Весны.


Мой рыжий щенок, увязая в снегу,
добрался до ветки и замер...
Почудилось?
Ах, он ещ„ не знает,
что есть весна!







ЛЕТО


Белое небо. Дерево у дороги.
Безветрие и тишина.
Путник услышал сердце сво„.


Вьюнок

Пока солнце ещ„ не поднялось с земли
И роса не вернулась на небо,
Так нежен и чист! -
Утренний голос цветка.


Как яблоко большое налитое
среди листвы созрела тайна лета.
Весенний сок перебродил за лето
в тягучий хмель осеннего покоя.
И бь„тся, бь„тся сердце травяное.







ОСЕНЬ


Как в луже небо глубоко
средь ж„лтых листьев!
Два воробья слетели вниз напиться.


Осенних костров над земл„ю плыв„т дымок.
Слабое солнце в дал„ких плыв„т облаках.
Осенней волною уносит и радость, и страх.
Слабые ветры уносят м„ртвый листок.


" ...Алые кл„ны увидишь,
Листья сорв„шь, любуясь... "
принцесса Нукада


Красные кл„ны -
Два дерева среди бер„з зел„ных.
Как два стиха из дальней страны,
Что в сердце мо„
Восточный ветер прин„с.







ЗИМА


Между утром и долгим вечером,
будто горсть сухого снега на ветру,
едва мелькн„т
               день декабря!


По всем приметам зимний день прекрасно начат:
Деревья живы, солнце светит, снег лежит!
Над крышей дома линия электропередачи,
А в небе ярко-синем белый дракон удачи!


Перед рассветом в ч„рнобелом мире
стволов и снега
ветвей и неба
ворона пролетит
и пробежит собака...







ВОРОНА



Белый зимний туман.
Уходящий автобус...
Под крылом у вороны
сугробы,
        дорога,
                и я.


На сосне на ж„лтой ветви
сидит ворона круглая, как шар.
Морозный ветер огибает сосны.
Ворона спит. Летит по небу пар.


Земля затвердела и небо открылось,
И солнце гуляет в вершинах бер„з.
Внизу в очарованном инеем мире
Ворона проносится, вытянув нос!


Сверкание воды.
Вороны крики.
И светлая сосна!


С обломанного дерева ворона отсыревшая
Ах! жалобно так тявкает! И клюв у ней дрожит.
А у меня запазухой один щенок пригревшийся:
- Воронам нужно каркать! - он хрипло говорит.


Над домом красное солнце высунулось.
Прокричала ворона. Ухнул мороз...
Объятый инеем лес зазвенел.


Снег и солнце.
Ветер блестящий,
сверкающий бл„стками инея.
Небо синее
среди деревьев в вышине.
И крик вороны в тишине.







ДВЕНАДЦАТЬ   ПЕСЕН




1


Ветер сильный.
Волны бегут по воде.
Листья шумят.
Качаются ветви кустов.
Неспокойна вода.
Ветер сильный.
В небе серые облака.
Ветер сильный.
Что я могу сказать?
Ветер сильный.
На что я могу надеяться?
Ветер сильный.
Что я могу понять?
Ветер сильный.
Что я могу увидеть?
Ветер сильный.
Что я?







2

Если серые облака, низко летящие над земл„й, -
это край запыл„нный плаща Бога,
то хочу я спросить:
" Куда держит путь этот Старец?
  Разве есть, куда уйти Ему?
  Разве есть, что оставить? "



3

Вглядываясь в соцветие увядающего цветка,
кто не пожалеет о скоротечности жизни?
кто не вознес„т молитву о спасеньи своей души?
Но никто в этом мире
не пожалеет Бога,
не вознес„т молитву о спасеньи Его.



4

Если правда, что Бог сотворил человека,
то сколь неудачен этот опыт Его!
Кроме жалоб и просьб ничего Он не слышит.
Но теперь уж не скрыться в одиночестве прежнем.



5

Т„мная вода, что легла под мои ладони,
вдруг стала небом, в котором
плыли деревья и голос звучал:
" Если, как ты говоришь,
  люди так любят Бога,
  отчего жалеют они себя, или друг друга,
  но не Его? "







6

Уснувший рыбак на резиновой лодке
плыв„т по теченью реки
Навеки уснувший рыбак на резиновой лодке
плыв„т по течению ж„лтой реки



7

Восходящего солнца туманный круг
плыв„т по воде ко мне
Восходящего солнца туманный круг
с дальнего берега плыв„т по чистой воде ко мне



8

Дальний берег плыв„т в тумане
между двух восходящих солнц
Дальний берег исчез в тумане
между двух голубых пустот







9

     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.

Кони пасутся в лугах
и думают:
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.

Птица парит высоко
и думает:
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.

Ива глядится в белую воду
и думает:
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.

Думает о смерти моя душа
и видит:
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.
Думает о смерти моя душа
и видит:
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.
     В белом небе белые облака,
        белый ветер, белый шум.







10

Их было шесть и звались они:
Ветер, Дерево, Небо,
Камень, Трава и Вода.

Ветер был его звуком.
Дерево было жизнью.
Небо было светом.
Камень был его телом.
Трава была его кожей.
Вода была душой.

А потом они ушли,
и он остался один.

И кто-то седьмой,
кого он не знал,
тихо-тихо сказал:
" Теперь я буду тобой,
  Теперь я буду тобой,
  Теперь я буду тобой
  до скончанья врем„н ".







11

Зачем ты, художник, рисуешь дерево?
Солнце играет в его ветвях,
и шепчутся листья с ветром летящим.
И ты им не нужен.

Зачем ты, художник, рисуешь воду?
Плывут по воде облака,
и шепчутся волны с прибрежным песком.
И ты им не нужен.

Зачем ты, художник, рисуешь горы?
Небо лежит на вершинах гор,
и шепчутся травы на склонах крутых.
И ты им не нужен.

Я знаю, художник, что ты одинок и в пути.
Печальней сюжета тебе вс„ равно не найти.
И дерево плачет,
           тоскует вода,
                     и горы - в молчании.
Ты снова рисуешь сво„ с пустотою
                                венчание.

Не лучше ли нам прекратить эти глупые споры?
И выбросить краски, и кисти сломать.
Из дерева сделать ладью и, плывя по воде,
                                    ожидать,
как вдали вырастают до неба безумные горы.







12


В нашем большом лесу много белых грибов.
Мы собираем их.
Очень нам нравится это.

На нашем большом лугу выросла земляника.
Мы собираем е„.
Очень нам нравится это.

В нашей большой реке водятся караси.
Ловим мы карасей.
Очень нам нравится это.

В нашей жизни давно нет места страху и боли.
Не вспоминаем про них.
Очень нам нравится это.

В наших больших домах много суш„ных трав.
Тонкий плет„м узор.
Очень нам нравится это.

Тонкий плет„м узор, думаем о хорошем.
Выйдет большой ков„р.
Очень нам нравится это.

Будет к зиме ков„р, постелим его на пол.
Будем смотреть в огонь.
Очень нам нравится это.

Будем смотреть в огонь, будут сниться т„плые сны.
     Вы не будите нас.     Вы не будете нами.
     Вы не будите нас.     Вы не будете нами.








ЛЮБОВЬ К ДРЕВНЕКИТАЙСКОМУ


Я хотел бы работать грузчиком
в винно-водочном магазине,
натянув халат темно-синий,
ворочать тяжелые ящики,
потеть волосатой грудью,
материться охрипшей глоткой,
и курить сигареты без фильтра,
сплевывая в проход.

И не знать ничего на свете!

Но не пить ни капли вина.

И домой приходя с работы,
на засов запирая двери,
облачившись в халат с кистями,
под желтой настольной лампой
склонившись над черными знаками
древних китайских книг,
пить черный имперский чай!







Что может быть дерьмовее дерьма,
что мнит себя сверхчеловеком?
В степи растет полынная трава,
горька на вкус и запах.

Что может быть обиднее обид
от близкого, родного человека?
В глухом лесу луч солнца на поляне,
и в диких травах голубой цветок.

Что может быть тоскливее тоски
идущего сквозь строй непониманья?
В горах высоких бьются родники,
и сосны растворяются в тумане.

Что может быть несправедливей смерти?
И неоконченней, чем жизнь?
Над белой речкой цепенеет ночь,
и близится предутренний озноб.







ДИПТИХ


I


Она была в широкой красной юбке.
И черной океанскою волной
взлетали волосы. Ее глаза глядели
со страшной недоступной глубины.

Она являлась каждый раз внезапно
как знак судьбы, как шторм, как ураган.
И в воздухе металась черных хлопьев
и пепла белого горячая метель.

И уходила, всюду оставляя
поверженных руины городов.
И билось сердце, будто перед взрывом.
И кровь как сумасшедшая кружила
по венам и артериям моим.



II


Она была - и не было ее.
Как не бывает дуновенья ветра,
как не бывает детских сновидений,
и тающего следа облаков.

Она была, конечно, в белом платье.
И волосы - как иней и роса.
Ее глаза глядели как дневная
прозрачная неполная луна.

Не возникая и не исчезая,
она летала в небе городском.
И сердце замирало и не билось.
И льдинки невесомые кружили
по венам и артериям моим.







Сегодня осень бешено красива.
Мне мой другой сказал: "Напьемся пива!
И поплывем по золотым волнам.
И будет весело и дружелюбно нам."

Колесный трактор тарахтит в капустном поле.
Крылатый лист летит, отпущенный на волю.
У старого пруда с вечернею водой
мне мой другой сказал: "Ну, я пошел домой!"

Как дождь, как снегопад, как звездная метель,
так он пошел домой, как дудочка-свирель.







А вообще-то жизнь -
совсем небольшая штука,
где все бесконечности мира -
в кольце немногих годов.
И вовсе не так сложна
любви и добра наука.
И вовсе не так уж мрачен
неведомый смысл слов.
Просто придумали люди,
чтобы казаться больше,
зла и войны забаву
и несвоих богов.
А вообще-то жизни
невелико искусство,
подобно зеленой бабочке,
что на ладони детства
ищет свою капусту.







Как утренний дымок над крышей дома,
что треплет ветер,
как солнца зимнего тепло,
как тень и запах -

такой представилась мне жизнь.
И воды времени текли меж берегов,
заросших ивами и камышом.

Мы, бросив весла, пили чай из фляги.
И кто-то говорил, что впереди
есть Белая Гора, что выше солнца.
И думалось мне - там конец пути.







Чувство свободы сходно с чувством разлуки,
с одиночеством путника на рассвете,
с полетом птицы в небе пустом.
Радость приносит лишь возвращение,
подобно природному круговращению.
Но и радость весны окрашена грустью,
чувство времени - грустное чувство.
Душа - это то, чем я чувствую время?
А, может быть, время чувствует меня?
"Свободно! Наконец-то свободно!" -
думает оно, когда я ухожу.







Осень идет по тропинкам дубовой рощи.
Печали полны перемены времен.
Сухие листья засыпали крышу.
Заколочены двери. Темны проемы окон.

Солнце встает на востоке, заходит на западе.
Не по ошибке пришли ко мне
вечерние года.
Из рукомойника капает
на траву дождевая вода.







Старые дома уходят в землю.
По крышам пробежит трава.
Деревьев корни заглядывают в окна,
и тянут ручку двери.
И только желтые ключи
в стенах подземных ищут броду,
и умершие кирпичи
пьют неродившуюся воду.







Задумчивое существо тумана,
прозрачнейшее из существ,
поднявшееся над росою ранней
и покидающее лес.

Как легкое движенье бледной туши,
из кисти льющейся, играющей в руке
китайского художника. И души
тумана и художника сливаются в реке
предутреннего времени.







Собака белая сидела
и тихо на воду глядела.

А по воде плыла дорожка.
И солнце падало в луга.
Собака думала немножко.
Немножко думала река.

И, размышляя в тишине,
деревья опустили листья.
Один лишь я, как бы во сне,
стоял без чувства и без мысли.

Огни заката угасали.
Вода струилась почернелая.
Ушла домой собака белая.
И все деревья тихо спали.

Лишь я, задумавшись стоял,
и стих вечерний сочинял.







День ушел. Он был полон забот.
Смотрю на вечернюю луну.
В осень уходит стареющий год.
Смотрю на красную луну.
Жизнь как река в океан без остатка уйдет.
Смотрю на восточную луну.







ЗОЛОТАЯ ГОЛОВА


Я под яблоней сидел
в привокзальном скверике
и на Голову глядел
Золотую.

Солнце падало за Дом
Железнодорожников.
Голова была окутана
сиянием.

Я спросил Владимира Ильича:
"Ни хрена себе случилась История!"
Но Владимир Ильич промолчал,
только в небо глядел светло-синее.

Мимо бабушка прошла,
подобрала бутылочку.
Из буржуйского кафе
громыхнула музыка.

Тут и поезд подош„л,
я в Москву поехал.

А в городке провинциальном,
в скверике привокзальном
Золотая Голова вс„ глядела,
как закат умирал
оранжевый.







НОЧНОЙ ГОСТЬ


Налей мне темного вина,
Того, что старые поэты
Нам завещали пить до дна,
До дна ночи, что значит - до рассве