наблюдаешь, как гамадриады
                     Расчесывают влажные власы,
                     И бессловесно долгие часы
                     Внимаешь песне тростника в воде
                     В местах пустынных и злотворных, где
                     Плодится трубчатый болиголов,
                     И вспоминаешь, грустен и суров,
                     Как за Сирингой долго гнался ты
                          Сквозь травы и кусты,
                     Внемли тебе слагаемый пеан,
                          Великий Пан!

                     О ты, кому тревожно и влюбленно
                     Воркуют горлицы в листве зеленой,
                     Когда ступаешь ты через луга,
                     Что солнцем обрамляют берега
                     Твоих замшелых царств; кому несет
                     Смоковница с почтеньем каждый плод;
                     Кому любой обязан жизнью злак -
                     Цветущие бобы, пшеница, мак;
                     Кому в полях широких спозаранок
                     Возносятся напевы коноплянок
                     И для кого зеленый свой покров
                     Сплетают травы; крылья мотыльков
                     Тебя встречают праздничным нарядом, -
                          Так очутись же с нами рядом,
                     Как ветер, что над соснами возник, -
                          Божественный лесник!

                     О ты, кому вольны и своенравны,
                     Спешат служить сатиры или фавны,
                     Чтоб зайца на опушке подстеречь,
                     От коршуна ягненка уберечь -
                     Поживу для прожорливой утробы;
                     Иль пастухов из сумрачной чащобы
                     Вернуть на им желанную тропу;
                     Иль, к берегу направивши стопу,
                     Ракушки собирать с прибрежных гряд,
                     Чтоб их кидать исподтишка в наяд
                     И за деревья прятаться в усмешке,
                     Когда они чернильные орешки
                     И шишки юных пихтовых дерев
                          Друг в друга целить станут, осмелев, -
                     Во имя эха над долиной дикой -
                          Явись, лесной владыка!

                     О ты, кто взмахи ножниц без конца
                     Считает, чтобы за овцой овца
                     Ушла остриженной, - ты, в рог трубящий,
                     Когда кабан, придя из темной чащи,
                     Пшеницу топчет, - ты, поля свои
                     Спасающий от бурь и спорыньи, -
                     Творитель звуков, что из-под земли
                     Доносятся на пустошах, вдали
                     Средь вересков лиловых угасая, -
                     Ты отворяешь двери, ужасая
                     Безмерным знаньем неземных пучин,
                          Дриопы славный сын,
                     Узри к тебе идущих без числа
                          С венками вкруг чела!

                     Останься необорною твердыней
                     Высоким душам, жаждущим пустыни,
                     Что в небо рвутся, в бесконечный путь,
                     Питая разум свой, - закваской будь,
                     Которая тупой земли скудель
                     Легко преобразует в колыбель, -
                     Будь символом величия природы,
                     Небесной твердью, осенившей воды,
                     Стихией будь, летучею, воздушной, -
                     Не будь ничем иным. - И мы, послушно
                     Собравшись посреди лесных полян,
                          Тебе возносим радостный пеан, -
                     Внимай же хору голосов, звучащих
                          В твоих ликейских чащах!"

                                              Перевод Е.Витковского


        "ПЕСНЯ ИНДИЙСКОЙ ДЕВУШКИ"

                         Ты, Горе,
                         Грядешь - и вскоре
                    На людях нет лица от смертной пытки.
                         Куда идут румяна?
                         Ужели постоянно
                    Румяна переходят к маргаритке?
                         Ты, Горе,
                         Грядешь - и вскоре
                    Тускнеет пламя в соколином взоре.

                         Иль темень полуночи,
                         Вливаясь в эти очи,
                    Их прежний свет отбрасывает в море?
                         Ты, Горе,
                         Грядешь - и вскоре
                    Нам силы нет излиться даже в плаче.
                         Создать союз единый
                         С печалью соловьиной
                    Стремится эта сила, не иначе?

                         Ты, Горе,
                         Придешь - и вскоре
                    Весенний зов угаснет без ответа.
                         Влюбленному - движенье:
                         Скольженье и круженье,
                    Веселье от рассвета до рассвета,
                         Но в Горе он, бедняга,
                         Не сделает и шага
                    И не притопчет в поле первоцвета.

                         От Горя,
                         С судьбою споря,
                    Я убежать надумала когда-то.
                         Все кончилось плачевно:
                         Оно в меня душевно
                    Влюбилось так, что к жизни нет возврата.
                         Уж как я ни пыталась,
                         Но с Горем не рассталась:
                    Влюбилось Горе - к жизни нет возврата!
                    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

                         Бывало,
                         И я искала
                    Любви и счастья каждую минуту,
                         Но, чувствуя с тоскою
                         Проклятье колдовское,
                    Переживаю ныне злую смуту.
                         Теперь зову я Горе:
                         Приди ко мне - и вскоре

                    Тебя я, как малютку, укачаю.
                         Вчера я только, Горе,
                         Была с тобой в раздоре,
                    А нынче я в тебе души не чаю!

                         Одна, совсем одна я!
                         Родни своей не зная,
                    Молюсь необходимости железной:
                         Приди, явись мне, Горе,
                         И стань мне братом, Горе,
                    Возлюбленным и матушкой любезной!

                                                   Перевод Е.Фельдмана


        "ИЗАБЕЛЛА,"
                          ИЛИ ГОРШОК С БАЗИЛИКОМ
                            История из Боккаччо

        "1"

                       Прекрасная, младая Изабелла!
                       Лоренцо, восхищенный пилигрим!
                       Она душою нежною робела,
                       За общей трапезой встречаясь с ним,
                       И юноша тянулся к ней несмело,
                       Ее блаженной близостью томим, -
                       И по ночам вздыхал и плакал каждый,
                       Обуреваемый любовной жаждой.

        "2"

                       Так под единой крышей много дней
                       Любовь была и горем, и отрадой;
                       Он ежечасно думал лишь о ней,
                       В дому, в лесу или под сенью сада, -
                       Ей голос юноши звучал нежней,
                       Чем шум листвы, чем рокот водопада, -
                       И, образом его увлечена,
                       Не раз губила вышивку она.

        "3"

                       Томясь в своем покое одиноком,
                       Он знал: она недалеко сейчас;
                       И проникал он соколиным оком
                       В ее окно, и видел каждый раз:
                       По вечерам, в смирении глубоком,
                       Молясь, она не опускает глаз,
                       А ночью слышать жаждал с нетерпеньем,
                       Как утром дева сходит по ступеням.

        "4"

                       Печально миновал прекрасный май;
                       Царила грусть июньскою порою.
                       "О, завтра для меня наступит рай -
                       Я сердце госпоже моей открою",
                       "Коль он меня не любит, то пускай
                       Навек расстанусь с прелестью земною..."
                       Так грезили в полночный час они,
                       Но тщетно длились горестные дни.

        "5"

                       Младая дева мучилась дотоле,
                       Пока не истощился цвет ланит, -
                       Так мать, когда дитя кричит от боли,
                       У колыбели тает и скорбит.
                       Лоренцо думал: "Я не в силах боле
                       Смотреть на муки. Сердце мне велит:
                       Я ей мою любовь открыть посмею,
                       Хоть для того, чтоб плакать вместе с нею".

        "6"

                       Так он однажды утром возгласил.
                       Но сердце было выпрыгнуть готово
                       От робости; недоставало сил;
                       Сердечный жар не дал сказать ни слова
                       И всю его решимость погасил, -
                       А мысль к невесте устремлялась снова.
                       Кто любит, тот в один и тот же миг
                       Бывает столь же кроток, сколь и дик.

        "7"

                       Еще одна бы ночь над ним висела,
                       Тоскою и любовью тяжела, -
                       Когда бы не младая Изабелла,
                       Взор не сводившая с его чела, -
                       Что в это утро смертно побледнело.
                       Она решилась и произнесла:
                       "Лоренцо!.." - и умолкла столь же скоро,
                       Все досказав одним сияньем взора.

        "8"

                       "О Изабелла, я могу едва
                       Решиться молвить о моей кручине;
                       Люблю тебя, поверь в мои слова,
                       Как веришь избранной тобой святыне;
                       От мук душа моя почти мертва, -
                       Я не посмел бы говорить и ныне,
                       Но дольше не могу прожить и дня,
                       В груди любовь безмолвно хороня.

        "9"

                       Любовь моя! Зима уйдет, бушуя,
                       С тобой весна, лучиста и чиста.
                       Коснуться ныне алых роз хочу я,
                       Бутонов, где таится теплота".
                       И вот - сомкнулись рифмой поцелуя
                       С устами девушки его уста;
                       И, как росток под нежной лаской лета,
                       Блаженство их вступило в час расцвета.

        "10"

                       Они расстались, будто два цветка,
                       Несомые волнами аромата, -
                       Но встреча вновь была уже близка,
                       Девица пела, радостью объята,
                       Хваля стрелу умелого стрелка,
                       А юноша стоял в лучах заката,
                       Следил, как солнце падало во тьму.
                       И радовался чувству своему.

        "11"

                       И вновь сошлись они при первых звездах,
                       Взошедших на хрустальный свод небес,
                       И много раз встречались так при звездах,
                       Взошедших на хрустальный свод небес,
                       В беседке, где дышал цветами воздух,
                       Укрытые от суетных словес, -
                       Как жаль, что все изменится, что вскоре
                       Пойдет молва об их великом горе.

        "12"

                       Нет, им печали не было дано.
                       Как много слез излито за влюбленных,
                       Как много скорби с ними заодно,
                       Как много воздыханий похоронных, -
                       Как много повестей сочинено,
                       Во злато и сафьян переплетенных;
                       Лишь ту восторгом встретить не могу,
                       Где Ариадна ждет на берегу.

        "13"

                       Хотя в любви - от горечи великой
                       Лекарство в малой сладости найдешь, -
                       Дидона тенью странствует безликой,
                       И нашей деве счастья не вернешь;
                       Ее жених индийскою гвоздикой
                       По смерти не был умащен, - так что ж, -
                       Известно даже пчелам, что недаром
                       Отравленный цветок манит нектаром.

        "14"

                       В дому у братьев девушка жила.
                       Неисчислимы были их доходы
                       От шахт и фабрик, где царила мгла, -
                       Где освещались факелами своды,
                       Где под кнутами корчились тела
                       Невольников, не ведавших свободы, -
                       И люди, коченея, день-деньской
                       Песок перемывали золотой.

        "15"

                       Для них ловец жемчужин на Цейлоне
                       Нырял, чтобы не вынырнуть потом;
                       Для них, припав ко льду в предсмертном стоне,
                       Лежал тюлень, пронзенный гарпуном;
                       Для них вершились травли и погони;
                       И меж людей, задавленных трудом,
                       Два брата - бережливы, терпеливы -
                       Вращали ловко жернова наживы.

        "16"

                       А чем гордиться? Тем ли, что фонтан
                       Не столь плаксив, как нищего гримаса?
                       А чем гордиться? Тем ли, что тимьян
                       Благоуханней, чем гнилое мясо?
                       А чем гордиться? Тем ли, что карман
                       Набит не хуже, чем казна Мидаса?
                       А чем гордиться? Пусть ответ дадут:
                       Во имя правды, чем гордиться тут?

        "17"

                       Так жили оба, жизнь свою запрятав
                       Подалее от взоров бедняка,
                       В наживе достигая результатов,
                       Как два еврея, два ростовщика,
                       Два мытаря, два мула для дукатов,
                       Два ястреба, два жадных паука,
                       Искусно изучившие наречья
                       Иберии, Тосканы, Междуречья.

        "18"

                       Но как смогли исчадия контор
                       Поведать, что в душе таит девица?
                       Как уследить сумел их жадный взор,
                       К какой наживе юноша стремится?
                       О, лучше б их сразил библейский мор!
                       Но братьям не случилось ошибиться:
                       Пусть каждый, кто огнем любви объят,
                       Как заяц на бегу, глядит назад.

        "19"

                       Боккаччо, сочинитель превосходный,
                       Прошу прощенья за свою вину,
                       У рощ твоих, у нивы многоплодной,
                       У роз твоих, что влюблены в луну,
                       У мирта, у лилеи благородной,
                       Что никнет у мелодии в плену, -
                       Простите, что в печальный тон рассказа
                       Закралась дерзкая, чужая фраза.

        "20"

                       Прости меня, Боккаччо, и тогда
                       Рассказ пойдет спокойно, как пристало;
                       Прости, на строки этого труда
                       Взирая благосклонно с пьедестала;
                       Ты в рифмы облачен - и не беда,
                       Что проза старая поэмой стала,
                       Что ты стихом английским зазвучал,
                       Что ветер севера тебя помчал.

        "21"

                       Проведали злокозненные братья,
                       Что их сестра и юноша младой
                       Друг другу дарят вздохи и объятья, -
                       Хозяева, забывшие покой,
                       Лоренцо слали тайные проклятья, -
                       Слуге остаться надлежит слугой! -
                       Для братьев было выгодней и проще
                       Отдать сестру за фабрики и рощи.

        "22"

                       Не раз кусали губы два дельца
                       И меж собою совещались много,
                       Каким путем остановить юнца, -
                       И вот, обдумав все и взвесив строго,
                       Искоренили жалость до конца,
                       Под планом проведя черту итога, -
                       Решенье братьев было таково:
                       Убить Лоренцо и зарыть его.

        "23"

                       Однажды юноша пред балюстрадой
                       Стоял, встречая солнечный восход,
                       Не зная, что по свежим росам сада
                       К нему спешат хозяева, - и вот
                       Услышал он: "Хотя нежна прохлада,
                       Лоренцо, но, однако, труд не ждет:
                       Садись в седло, послушайся совета,
                       Сколь ни приятен тихий час рассвета.

        "24"

                       Сегодня мы намерены с утра
                       Скакать по направленью к Апеннинам,
                       Покуда солнцу не придет пора
                       В ветвях шиповника пылать рубином".
                       Не зная, что за страшная игра
                       Ведется ими с юношей невинным,
                       Склонил Лоренцо свой покорный взгляд
                       И поспешил к себе сменить наряд.

        "25"

                       Войдя во двор, приблизясь к окнам дома,
                       Он часто замирал, едва дыша:
                       Быть может, ранней свежестью влекома,
                       Она окно откроет не спеша, -
                       И трелью смеха, музыкой знакомой
                       Он был вознагражден: его душа
                       Возликовала: за резной решеткой
                       Сверкнула дева красотою кроткой.

        "26"

                       "Любимая! Сколь щедры небеса,
                       Что вижу я тебя, - сказал он нежно, -
                       Бессильны все земные словеса
                       Поведать, как печаль моя безбрежна:
                       Простись со мной на целых три часа -
                       Но встреча наша будет безмятежна!" -
                       "До встречи, милый!" - прозвучал ответ,
                       И песнь летела юноше вослед.

        "27"

                       Все трое ехали туда, где Арно
                       Средь камышей танцующих течет,
                       Где солнца луч трепещет светозарно
                       И плещется форель на глади вод, -
                       Следя за жертвой зорко и коварно,
                       Злодеи-братья отыскали брод
                       И с юношей - ошуюю, одесную -
                       Вступили братья в гущину лесную.

        "28"

                       Там был убит Лоренцо и зарыт.
                       Любовь его нашла конец в могиле -
                       Душа свободна, но она болит.
                       Преступники мечи в реке омыли;
                       Приявши сытый и довольный вид,
                       Как гончие, что зверя затравили,
                       И бодро, в первый раз за много дней,
                       Они домой нап