ся, - считал Фрейд. 
Важная заслуга Фрейда состоит в том, что он сделал явления эротической сферы предметом научного исследования (а не только умозрительного теоретизирования). Но именно научный подход предопределил и механистичность фрейдовского учения. Вообще механистический метод мышления сыграл и продолжает играть очень ценную роль в развитии познания: он требует подробного анализа явления, выявления всех "деталей механизма", определения их функций, установления причинно - следственных связей. Вместе с тем механицизм абстрагируется от учета принципиально ненаблюдаемых "сущностей", - в их число входят и те, которые в философии называются термином "идеальное". Кропотливо исследуя части "эротического механизма", Фрейд волей-неволей недосмотрел саму любовь как "идеальную сущность". Это все равно что самым тщательным образом изучить устройство авторучки, бумаги, человеческой руки и мозга, но так и не понять, что же такое письмо, так как суть письма оказывается где-то за пределами всех этих компонентов писания. 
Учение Фрейда много критиковали за преувеличение роли сексуальных факторов и ограниченное понимание роли социальных, эстетических и тому подобных факторов в душевной жизни человека. Известнейший философ XX столетия М.Хайдеггер в беседе с корреспондентами заметил: "Психоанализ - очень важная дисциплина. Я считаю ее, скорее, терапевтической. Но ее философские позиции несостоятельны. <...> Она биологизирует сущность человека". 
Благодаря критике З.Фрейд не раз уточнял свою концепцию. Тем не менее уже при его жизни от круга его приверженцев, желая по - своему исправлять "ошибки" Фрейда, отделились А.Адлер, К.Г.Юнг, сформировался "неофрейдизм" (К.Хорни, Х.С.Салливан, Э.Фромм). Заметное влияние Фрейда испытал Ж.-П.Сартр, который тоже подключился к "исправлению" фрейдизма и стал разрабатывать "экзистенциальный психоанализ". 





Глава 9
ИСКУССТВО ЛЮБВИ 
(Э.Фромм)
Эрих Фромм (Fromm, 1900-1980) - немецко-американский философ, социолог и психолог, ведущий представитель неофрейдизма - утверждал, что способность любить - важнейшая черта человеческой личности и что любовь - критерий подлинности человеческого бытия, ответ на проблему человеческого существования. 
Взгляды Фромма на природу любви и ее значение в человеческой жизни составляют существенную часть разрабатывавшейся им "гуманистической этики", которая, по его формулировке, есть "прикладная наука "искусства жить", основанная на теоретической "науке о человеке". Таким образом, "искусство жить" у Фромма включает в себя "искусство любить". 
§ 1. Пути преодоления одиночества 
Утверждение, что любовь - это искусство, а не инстинкт и не дар свыше, выражает специфику взглядов Фромма. Заблуждаются те, кто думает, будто любовь к нам приходит совершенно независимо от нас - как неподвластный нам инстинкт или как счастливый случай, как стечение внешних обстоятельств, подарившее нам любимого. Дело прежде всего в том, умеем ли мы сами любить. Фромм сравнивает способность любить со способностью, например, к рисованию: представим себе человека, который хотел бы замечательно рисовать, но вместо того, чтобы учиться этому делу, стал бы дожидаться счастливого случая, когда ему повстречается "достойный предмет", воображая, будто тогда он сразу станет рисовать великолепно. Все человеческие способности, умения должны вырабатываться, формироваться благодаря нашим усилиям и опыту; это в полной мере относится и к любви. 
Прежде чем сказать, из чего складывается умение любить, нужно выяснить, почему люди ищут любви. По мнению Фромма, любовь - это путь преодоления отделенности людей друг от друга. Разобщенное существование невыносимо для человека, оно вводит и держит его в состоянии тревожности. Фромм рассматривает несколько способов, какими люди пытаются вырваться из одиночества. 
Первый: переход в оргиастическое38 состояние. Оно представляет собой транс, в который человек впадает при помощи наркотиков, алкоголя, секса. При состоянии экзальтации теряется из виду внешний мир, а вместе с ним и чувство отделенности от него. Эти состояния на время избавляют человека от тревоги, но в принципе проблему отделенности не снимают. 
38 Оргиастический - от греч. orgia, означающего: 1) особые тайные культовые обряды и празднества в честь некоторых языческих богов, например, Вакха: 2) разгульное, разнузданное пиршество, вакханалия. 
Другой способ: приспособление индивида к группе. Он требует от личности конформизма: чтобы быть принятым в группу (попасть в "тусовку"), нужно поступиться своим личным достоинством ("не высовываться из толпы"), подчиниться правилам стада. По сравнению с оргиастическими состояниями стадный конформизм обладает тем достоинством, что он стабилен, а не периодичен. Он частично снимает проблему отделенности "я" от мира, но - за счет утраты "я". 
Третий способ: погружение в творческую деятельность. Человек творящий, созидающий сливается с предметом своей деятельности, благодаря чему объединяет себя с миром. При этом не происходит, как в двух предыдущих случаях, ни утраты мира, ни утраты "я", однако достигаемое тут единение с миром все же не является межличностным (между "я" и другим "я"). 
Наконец, четвертый путь - любовь - Фромм считает подлинным преодолением человеческой отделенности от других. Причем сразу делается оговорка: собственно любовью следует называть зрелые ее формы, а незрелые - это не любовь, а только "симбиотический союз" (от биологического термина "симбиоз"). При симбиотическом единении два человека (условно называемые "садист" и "мазохист", т.е. подчиняющий и подчиняющийся) связаны зависимостью, из-за которой каждый из них утрачивает свою внутреннюю целостность и свободу, а значит, - утрачивает свое "я". В противоположность этому "зрелая любовь это единение при условии сохранения собственной целостности, собственной индивидуальности"39. 
39 Фромм Э. Искусство любви. Минск: ТПЦ "Полифакт", 1990. С. 15. 
Зрелая любовь, по Фромму, характеризуется такими чертами, как отдавание, забота, ответственность, уважение и знание. 
Отдавание в любви - это не сделка, требующая что-то взамен, и не транжирство, обедняющее нас. Это - проявление нашей силы и жизнеспособности, дающее радость нам самим. 
Забота - это активная заинтересованность в жизни и развитии "предмета" любви. Например, если кто-то говорит, будто любит цветы, но забывает их поливать, мы усомнимся в искренности его слов. 
Ответственность - это не налагаемая извне обязанность, а внутренне осознанный долг (ответственность перед судом своей совести) заботиться о другом. 
Уважение - это способность видеть в другом человеке не средство для достижения моих целей, но признавать, что он сам - равноценный мне человек, имеющий собственные цели. 
Знание в любви - это не банальная осведомленность о "параметрах" или биографии другого, а опыт интуитивного "вживания" в потаенность души другого, сопереживания с ним. 
§ 2. Виды любви 
Названные черты зрелой любви имеют место во всех многообразных отношениях, именуемых любовью. "Любовь это не обязательно отношение к определенному человеку; это установка, ориентация характера, которая задает отношения человека к миру вообще, а не только к одному "объекту" любви". Фромм далее рассматривает различные виды любви, выявляя их особенности и вместе с тем показывая, что во всех них проявляется одна и та же "ориентация характера" человека; т.е. если я способен любить какого-то человека, то это - проявление моей способности (ориентации характера) любить вообще - других людей, жизнь, родину, себя и т.д. 
Братская любовь, по мнению Фромма, составляет основу всех других видов любви. Это - способность уважать, заботиться, сопереживать по отношению к любому человеку - "ближнему" или "дальнему". Она особенно очевидна во взаимоотношениях с беспомощным существом. "Любовь начинает проявляться, - отмечает Фромм, - только когда мы любим тех, кого не можем использовать в своих целях". 
Родительская любовь, в отличие от братской, предполагает определенное "распределение ролей". Ребенок любит родителей иначе, чем они его. Лет до 8-10 для ребенка проблема состоит почти исключительно в том, чтобы быть любимым, а не любить самому. Лишь позже начинает появляться (а может и не появиться) стремление что-то дать родителям, т.е. любить их, а не только быть любимым ими. Между родителями тоже имеется некоторое "распределение ролей" (хотя и не всегда отчетливое). Материнской любви к ребенку чаще свойственна безусловность, независимость от того, как к ней относится ребенок. Отцовская же любовь обычно - обусловленная, т.е. отличается большей требовательностью; любовь отца ребенок должен "заслужить". Сочетание безусловной материнской и обусловленной отцовской любви наиболее благоприятно для гармоничного развития ребенка. Зрелость материнской любви состоит в ее способности желать для ребенка не усиления его зависимости от матери (что характерно для симбиотической связи), а, напротив, отделения от матери, основанного на росте самостоятельности ребенка. 
Эротическая любовь отличается от братской и родительской тем, что направлена на единственного человека и жаждет нераздельного слияния с ним; к тому же, замечает Фромм, это самая обманчивая форма любви. Ее легко спутать с "влюбленностью", незрелой формой эротической любви. Влюбленность - это эйфория, возникающая благодаря внезапному и волнующему сближению, крушению барьеров между людьми: тот, кто был чужим и недоступным, вдруг становится близким и открытым. "Говорить о собственной личной жизни, о собственных надеждах и тревогах, показать свою детскость и ребячливость, найти общие интересы - все это воспринимается как преодоление отчужденности. Даже обнаружить свой гнев, свою ненависть, неспособность сдерживаться - все это принимается за близость. <...> Но во всех этих случаях близость имеет тенденцию с течением времени сходить на нет. В результате - поиски близости с новым человеком, с новым чужим". Влюбленность проходит, когда исчезает чувство новизны, открытия другого. "Если бы познание другого человека шло вглубь, если бы познавалась бесконечность его личности, то другого человека никогда нельзя было бы познать окончательно - и чудо преодоления барьеров могло бы повторяться каждый день заново". Состоятельность эротической любви в наибольшей степени зависит от того, насколько зрелым является у каждого из двоих умение любить. 
Любовь к себе - это не альтернатива любви к другим, а проявление общей ориентации человека на любовное отношение ко всему. Заботясь о развитии своей личности, уважая и познавая свое "я", мы вместе с тем развиваем в себе способность ценить другую личность. Эгоизм - это лишь незрелая любовь к себе. По существу, "эгоистичные люди неспособны любить других, но они неспособны любить и самих себя"40. 
40 Фромм Э. Искусство любви. С. 38. 
Любовь к Богу для человека современного западного мира - "это, в сущности, то же, что и вера в Бога..." Как считает Фромм, Бог для нынешних людей все более становится символом, в котором выражается реальность духовного мира и все то высокое, к чему стремятся сами люди. Характер любви человека к богам соответствует природе любви человека к человеку. 
§ 3. Любовь и общественные отношения 
Отношение людей к богам, начиная с первобытной эпохи, прошло длительную эволюцию. История любви к Богу запечатлела косвенно развитие самой способности человека любить. Эта способность менялась и меняется, обнаруживая свою зависимость от характера господствующих общественных отношений. Фромм охарактеризовал отношения в современном ему капиталистическом обществе как рыночные и считал, что они разрушительны для человеческой способности любить (отношениям в социалистическом обществе с их обезличивающим коллективизмом он давал столь же нелестную оценку). 
В современном обществе господствуют меновые отношения. Мужчины и женщины оценивают и выбирают друг друга наподобие товаров - по "потребительским" качествам, следуя рыночному принципу полезности товара; при этом выпадает из внимания самоценность человеческого "я". Подчиняясь законам рыночных отношений, люди не отличают себя самих от товаров и уподобляются живым автоматам, действующим по заданной программе. Но автоматы не могут любить, они способны только к наслаждению; их семейные отношения оцениваются по критерию слаженности (невзирая на наличие или отсутствие "глубинных связей"); неудивительно, что преувеличенное значение придается "правильной технике" секса. Современное общество, считает Фромм, обусловливает разложение любви, порождает различные формы "невротической любви" - такие как инфантильная привязанность к матери или отцу, безответная любовь - поклонение, фантазии о прошлой или будущей любви, стремление перевоспитывать любимого, перенесение смысла своей жизни на детей. Этими соображениями Фромм подводит читателя к выводу, что "общество должно быть организовано таким образом, чтобы социальная, любящая природа человека не отделялась от его социального существования, а воссоединялась с ним". Общество должно быть ориентировано на принципы "гуманистической этики". 
Э.Фромм и другие неофрейдисты, отталкиваясь от учения Фрейда, углубили понимание любви как социально - нравственного, а не сугубо биологического феномена. "Моя критика теории Фрейда, - писал Фромм, - строится не на том, что он преувеличивал значение секса, а на том, что секс был понят им недостаточно глубоко". "Для Фрейда любовь была в основном сексуальным феноменом". Заблуждение Фрейда в том, что он "видел в любви исключительно выражение - или сублимацию - полового инстинкта вместо того, чтобы признать, что половое желание лишь проявление потребности в любви и единстве"41. 
41 Фромм Э. Искусство любви. С. 25, 53, 23. 





Глава 10
ЛЮБОВЬ - КОНФЛИКТНАЯ 
"ИГРА ЗЕРКАЛЬНЫХ ОТРАЖЕНИЙ" 
(Ж.-П.Сартр)
Жан-Поль Сартр исследует феномен любви с принципиально новой по сравнению с предшественниками позиции - экзистенциально-феноменологической. Феномен любви здесь не выводится из инстинктов, или божественного предопределения, или социальных отношений, а рассматривается в аспекте диалогической связи "я" и "другого", стремления личности завоевать себе свободу и признание, найти опору и оправдание своего бытия. 
§ 1. Соблазн соблазнить чужую свободу 
Сартр подобно Соловьеву и Бердяеву оспаривает мысль, будто любовь - это стремление к физическому обладанию "предметом" любви. Если бы мужчина, любя женщину без взаимности, имел полную власть распоряжаться и обладать ею, он неизбежно испытал бы глубокое разочарование. Любящему не нужен всего лишь "автомат страсти", с которым он был бы все же одинок, не получая от любимой искреннего признания ценности его персоны. 
Любящий, по сути, стремится к иному - не лишить любимого свободы, а "соблазнить" и "очаровать" эту чужую свободу, чтобы она сама себя пленила, сама привязала себя к "соблазнителю". (Любопытно заметить, кстати, что и в народных сказках злой персонаж, похитив девушку-красу, обычно затем пытается "очаровать" ее, а не изнасиловать.) 
Почему любящий жаждет именно свободной взаимности от любимого? Как показывает Сартр, дело в том, что человек хочет при помощи другого добиться признания реальности и ценности своего бытия. Сам по себе я был бы "ничто", пока мое существование и моя ценность не были бы признаны другими людьми. (На Земле есть миллиарды людей, которые для меня - "ничто", не существуют как личности, пока я кого-то из них не узнаю и не признаю.) То есть мое бытие (в отличие от "ничто", каким я был бы при отсутствии признания) зависит от Другого. Другой "дает мне бытие и тем самым владеет мною"42. Наибольшую ценность мне придавало бы признание со стороны того, кого я сам признаю особо ценным существом. 
42 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 207. 
Поскольку другой "дает мне бытие" (т.е. благодаря его признанию я обретаю некоторое достоинство, становлюсь "чем-то"), постольку вместе с тем я оказываюсь и зависимым от другого; эта зависимость ограничивает мою свободу и, значит, умаляет мое "я". (Ведь я - настолько "я", а не вещь среди вещей, насколько, в отличие от вещи, свободен, способен к самоопределению.) Таким образом, замечает Сартр, мое "бытие-для-другого" изначально конфликтно: другой дает бытие моему "я" и в той же мере отнимает у меня мое "я". 
Я стремлюсь "отвоевать" у другого мое бытие. Я хочу заставить другого, который уже признал меня "чем-то" (т.е. наделил меня, будто я вещь, определенным значением), признать меня еще и свободным (т.е. неопределенным, т.е. - "ничем"!). Неустранимая конфликтность моего "бытия-для-другого" в том, что я хочу быть для него одновременно "чем-то" (как вещь) и "ничем" (как свобода). Этот конфликт является условием любви, и сама "любовь есть конфликт"43. 
43 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. С. 210. 
§ 2. Конфликтность любви 
В понимании Сартра, любовь - это предприятие по отвоеванию моего бытия у другого путем овладения его свободой. Исследуя феномен любви, Сартр, очевидно, имел в виду любовь вообще, а не только половую. Сартр называет любовь "предприятием" потому, что она - не какая-то сама по себе существующая "сила", довлеющая над свободой человека (вроде "инстинкта"), а преднамеренное "проектирование" и осуществление человеком своих возможностей и действий. 
В любви я хочу пленить свободу (вдумаемся в противоречивость этого словосочетания!) другого, т.е. чтобы другой сам - свободно! - пленялся мною. Любящий не удовлетворяется даже свободной "присягой на верность" и раздражается даваемыми ему клятвами, - он хочет быть свободно любимым каждый данный миг, а не в силу когда-то данного ему - хотя бы и свободно - слова. 
Как можно представить себе "плененную свободу"? Свобода человека может пленить сама себя, оставаясь все же свободой, если она стремится утонуть в свободе другого, видя в нем абсолютную ценность, смысл своего бытия, непревосходимый предел для себя. Для большей наглядности вообразим себе человека, свободу которого ограничили бы стенами, настолько удаленными, что он никогда не смог бы их достичь и увидеть: у этого человека не было бы оснований считать себя невольником - свобода его действий фактически ничем не ограничена в пределах его возможностей. Вот таким неисчерпаемым "застенком", непревосходимой реальностью любящий и стремится стать для любимого, чтобы пленить его свободу. 
Чужая свобода, пленяющаяся много, придает мне значение высшей ценности. Теперь я не ничто, а все: я даю бытие другому, любящему меня. "Мое существование обеспечено тем, что оно необходимо. Это существование, насколько я беру его на себя, становится чистым благодеянием. Я существую потому, что раздариваю себя. <...> Как я хорош тем, что у меня есть глаза, волосы, брови, и я их неустанно раздариваю в преизбытке щедрости в ответ на неустанное желание, в которое по своему свободному выбору превращается другой. Тогда как раньше, когда нас еще не любили <...> мы чувствовали себя "лишними", теперь мы ощущаем, что наше существование принято и безусловно одобрено в своих мельчайших деталях... Вот источник радости любви, когда она есть: чувство, что наше существование оправдано"44. 
44Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. С. 217. 
Но - вот парадокс! - "если другой меня любит, он подсекает в корне мои ожидания самою своей любовью..." Я-то ожидал, что он мне "даст бытие" - т.е. извне меня признает меня, а он сам "погрузился" в мое бытие, в мою свободу; таким образом он вновь возложил на меня задачу самому искать оправдания - признания моего бытия. Единственное, чего я смог добиться, - овладел свободой другого, устранив угрозу "кражи" у меня моего бытия (моего "я") со стороны чужой свободы, т.е. устранил угрозу взгляда на меня как на вещь (взгляда, наделяющего меня бытием вещи и не признающего моей свободы). "Чем больше меня любят, - пишет Сартр, - тем вернее я утрачиваю свое бытие, тем неотвратимее возвращаюсь к существованию на свой страх и риск, к своей собственной способности обосновать свое бытие". 
Чтобы стать любимым, я соблазняю и очаровываю. Я ста