го  процесса очевидно  должно быть "живое существо", и  так же
как входит  компонет 'воздух' в смысл слов  "ветер,  дым, ураган,  сквозняк"
(ср. "дышать" - 'вбирать и  выпускать  воздух'; "ветер" - 'движущийся поток,
струя воздуха'[БАС]). Это "презумптивные", исходные компоненты уже в составе
словарного значения данных  лексем. Тем  самым в  сочетании "воздух дыхания"
содержится плеоназм.  Однако аномальность данной генитивной  конструкции  не
только в этом.
     Если  бы  в  процессе  дыхания всегда имелся  налицо некий  "результат"
(эпифеномен), то конструкцию с генитивом употребить было бы  возможно!  Ср.:
"пар дыхания" или "молекулы дыхания"  (по типу "капли дождя/ крупинки снега"
и т.п.) например,  в ситуации  дыхания на  морозе или когда частицы  воздуха
каким-то  образом  специально "помечены"  и  исследователь  в  состоянии  их
"наблюдать".
     Исходное   словоупотребление   создает   иллюзию,    что   платоновский
повествователь как бы способен "видеть", "держать в поле зрения" тот воздух,
который входит и выходит из легких человека - он как будто "контролирует сам
процесс дыхания"  (или даже буквально "видит  насквозь душу"  человека - это
характерное для Платонова опредмечивание, материализация метафоры).
     Платоновская    генитивная     конструкция    заслуживает    отдельного
исследования, каковое в рамках данной статьи невозможно.



Пучок расходящихся смыслов

     1.  Сейчас женщины  сидели  против  взгляда чевенгурцев и  гладили  под
одеждой морщины  лишней кожи на изношенных костях.  Одна лишь Клавдюша  была
достаточно удобной  и пышной среди этих прихожанок Чевенгура, но к  ней  уже
обладал симпатией Прокофий (Ч:261).
     Вот как  можно бы было привести платоновское сочетание в соответствие с
нормами языка:
     а)  Прокофий   обладал  симпатией  Клавдюши   [здесь  с   перестановкой
актантов],
     аа) он <владел> <сердцем> Клавдюши, или же, с еще одной перестановкой:
     б) Клавдюша <симпатизировала/ отдавала предпочтение>
     Прокофию,
     в)  Прокофий  <питал  пристрастие/  проявлял  слабость  /  симпатию>  к
Клавдюше/ <испытывал> к ней симпатию/ <влечение>,
     вв) <она для него> обладала <привлекательностью>.
     г)  Прокофий  обладал  <преимуществом перед всеми остальными  в глазах>
Клавдюши, <имел/ заявлял на нее свои права>.
     д) он обладал <ею как женщиной>.
     Здесь смысл складывается как бы из некоторого
     "пересчета", читатель  находится  в  "подвешенном" состоянии  и  как бы
должен рассуждать так:
     е) <раз в  тексте не употреблено  ни  одно  из  нормальных  нейтральных
выражений  (а)  или (аа), то  имеется  в виду, может быть, что-то еще:  либо
конверсив первого  (б), либо сочетание "обладал преимуществом"  (г), либо же
весь смысл можно достроить до фривольного выражения (д)>.
     Результирующий же  смысл снова  "осциллирует" и  получается  как  некое
умозаключение,  происходящее  как бы  на бессознательном уровне  и так  и не
доходящее  -  т.е. не  доводимое  -  до  конца,  останавливаясь  где-то  "на
полдороге" -  когда отметены далеко  не  все конкурирующие осмысления (кроме
одного-единственного,  как  полагалось  бы  при  однозначном  понимании),  и
остается  их множество. Вот  это  и есть  то,  что  я  называю "расходящимся
пучком" смыслов.

     Последний  пример: (тут  имеются  в виду  воспоминания о детских  годах
Чиклина:)
     2.  Солнце  детства  нагревало  тогда  пыль дорог, и своя жизнь была
вечностью.  среди синей, смутной земли,  которой Чиклин  лишь начинал
касаться босыми ногами (К:204).
     Упрощая этот смысл, можно истолковать его так:
     а) тогда <мальчик только> лишь начинал <жить>,
     б) <его будущая> жизнь <представала мальчику как> вечность;
     аа) он только начинал <твердо стоять на ногах>;
     ааа) <прочно вставал на ноги/ делал только первые шаги в жизни>,
     в)  он  <подступал  вплотную  к  делу  всей  своей  жизни  /  вступал в
непосредственный контакт с миром>;
     вв)  начинал   касаться  <трогать   руками  /  пробовать   /  щупать  /
притрагиваться к настоящей, реальной жизни>;
     г)  <ребенок наконец> начинал касаться земли  <т.е. может быть, просто:
начинал  доставать до  пола, как,  например, сидя за  столом с  взрослыми во
время еды!>;
     д) ?-<наконец спускался на>  землю  <с  заоблачных высот воображения, с
которых  почти  не  было  видно/  трудно  было  разглядеть  в   подробностях
настоящую> землю <и всю жизнь на ней>.
     Это еще один пример расходящейся  последовательности смыслов, которую я
предлагаю  называть  "пучком",  или  даже "ветвящимся  деревом"  наведенных,
индуцированных  в  нашем  сознании  осмыслений.  Я  полагаю,  что  описанный
механизм  понимания  поэтического текста  действует  при  восприятии текстов
любой природы - по крайней мере,  понимание  всегда включает  в себя элемент
предположения.



НЕДОГОВОРЕННОСТЬ И "СПРЯМЛЕНИЯ" РЕЧИ У ПЛАТОНОВА

     Как   заметил,   кажется,   первым   (1960)   советский   литературовед
Л.Я.Боровой,   язык   Андрея   Платонова  отмечен  приемом   прямления  (или
спрямления) речи.
     "Прямление", это главное движение в мышлении  и языке людей  советского
общества,  всегда  было  очень  по  душе Андрею  Платонову.  Он  всегда  был
накоротке с историей, с эпохой (Боровой 1966: 202).[129]
     При  этом литературный  критик эпохи развивающегося социализма  считает
такой  прием вообще чем-то  само-собой разумеющимся, чему  должны  научиться
все,  или  же,  во  всяком  случае,  тем,  что  должны   освоить  (взяв  "на
вооружение"?) работающие в рамках соцреализма писатели. Может быть,  он и  в
самом деле полагает, что такое упрощение было  предписано языку самой эпохой
-  быть  может,  как  осуществление программы  освобождения  от  чрезмерного
("слюнявого"?)   психологизма,   всевозможных   литературных   "изысков"   и
"неоправданных сложностей"  -  прошлой дворянской и современной - буржуазной
литературы.  Но при  этом Боровой так и  не объясняет, в чем же, собственно,
состоит  сам прием "прямления".  Во  всяком  случае, в  его  книге  не  дано
сколько-нибудь   содержательного   его   определения.  Впрочем,  те   случаи
употребления  сочетаний у Платонова, которые далее в  своей работе  подводит
под   прием  прямления  Боровой   (с.202-210),   достаточно   характерны   и
красноречиво  говорят сами за себя. Как правило,  это примеры  пропуска, или
эллипсиса. Приведу некоторые, наиболее характерные из них (в угловых скобках
компонент толкования):
     человек более сорока лет (Т) -  т.е. очевидно: <человек возрастом более
сорока>;
     накануне ночи в мире (Фро)  - <накануне наступления темноты // накануне
прихода ночи в мир>;
     надо вставать  жить  (Фро) - <надо вставать, чтобы жить дальше // чтобы
продолжать (как-то) существовать>;
     он ходил  среди природы по  губернии (НР) - по-видимому, <ходил,
любуясь / наслаждаясь / или даже - приобщаясь  к красотам природы  // гулял,
наблюдая за  ходом природных процессов /  за  изменениями,  происходящими  в
природе>;
     он вышел  из  [своей] будки в совести  и расстройстве (Б) - т.е.
<вышел  в  расстроенных чувствах,  с  тяжелой /  обремененной совестью //  в
скверном настроении // в дурном расположении духа>;
     эту траву он нарвал по пути ради занятия (ИГ) - или <нарвал, сам
не зная,  для чего // ради того, чтобы было чем заняться // чтобы было  хоть
какое-нибудь занятие>;
     Кондаев  в ответ вскрикнул от чуткой боли... (Ч) - <вскрикнул от
резкой боли // от чутко воспринятой / ощущаемой им боли>.[130]
     Во всех перечисленных случаях мной  подчеркнуто место слома или разрыва
- то слово или же группа слов,  на которые падает особое смысловое ударение,
и  вокруг  которого  образуется  некая  смысловая  лакуна.  Они  оказываются
наименее синтаксически связанными с другими словами  фразы, словно "повисая"
в  неопределенности.  На  этих  местах  смысл  завязывается  неким  узелком,
требующим  своего  индивидуального  толкования,  т.е.  всякий раз  какого-то
нестандартного подхода,  лежащего вне обычных,  применимых для  подавляющего
большинства случаев, правил языка.[131]

     Ниже будут рассматриваться, по большей части,  именно такие примеры. Но
это будут не только и не просто "прямления" и разного рода недоговоренности,
но  также   и  типичные  для   Платонова  совмещения  недоговоренности  с  -
избыточностью  (т.е.  тавтологией, плеоназмом), так как  в  чистом виде, как
правило, ни тот, ни другой приме у Платонова не встречается. Ср.:
     Инженер  Прушевский  подошел  к   бараку   и  поглядел   внутрь   через
отверстие бывшего сучка (К).
     Как было бы "нормально" сказать:
     а) <поглядел внутрь через дырку в  стене //  через дырку от вылетевшего
(рассохшегося) сучка>;
     или  более "научное"  -  но  и  более  громоздкое,  хотя как  бы  более
официальное наименование ситуации в целом:
     б) <через отверстие, оставшееся в доске от выпавшего,  вывалившегося из
нее  сучка  //  через  отверстие, которое занимал здесь  раньше  сучок>; или
короче: <через отверстие от бывшего здесь когда-то сучка>.
     Платонов выбирает  более "дистанцированное" описание (б)  -  при помощи
безличного,  надиндивидуального  языка,  но  при  этом  как  бы  "смазывает,
снижает" его языковой неправильностью. Отверстие сучка звучит для нашего уха
как какой-то канцелярский монстр и может быть осмыслено разве что как:
     бб)  .

     Некоторые же  из используемых в  статье Борового примеров следовало  бы
рассматривать не  только  как  пропуски каких-то отдельных  слов,  но и  как
преобразования, трансформации исходного сочетания  (или же всего выражаемого
ими смысла в целом).  В  результате такого преобразования обнаруживаются как
минимум  две накладывающихся друг  на  друга  конструкции  и  происходит  их
слияние,  насильственное соединение, смешение,  контаминация. (Эти различные
конструкции и ниже будут помечаться буквами русского алфавита). К примеру:
     люди ушли к оседлой жизни (Фро) - т.е. либо
     а) <перешли от кочевой к оседлой жизни>, либо же
     б-в) <ушли  из  какого-то места // от чего-то (в прошлом)  ушли  далеко
вперед>.
     Имеется в виду, скорее всего,  одновременно и то и  другое,  и  третье,
причем  каждое  из  прочтений  как  бы  "просвечивает" через  другие.  Такое
"двоение", "троение" и т.п. - весьма характерный прием Платонова:
     Она  [девочка]  не  заметила, когда  произошла жить  (Т) - иначе
говоря:
     а) <не заметила, когда родилась / появилась / откуда произошла на свет>
или:
     б) <не  заметила // не успела отдать себе отчет, как  вдруг  у  нее уже
началась (настоящая, вполне самостоятельная) жизнь>.
     Про   героиню   того  же  рассказа  Платонова  сказано,  что  ее   лицо
покрылось красотой (Т) - т.е:
     а) <осветилось // засветилось // просияло красотой>,
     а может быть, просто
     б) <покраснело,  т.е. покрылось красНотой - например, от стыда,  что на
нее смотрит кто-то посторонний>, или даже
     в) <как бы загородилось своей красотой // быть может, укрылось от чужих
взглядов  под  этим  (непонятным,  искусственным  для нее  самой)  покровом,
выставив внешность наружу, на всеобщее обозрение,  само при этом  ускользнув
куда-то внутрь>.
     В   последнем  осмыслении  лицо  человека  предстает   как  внутреннее,
потаенное, сокровенное лицо человека, его Лик - что вообще весьма характерно
для писателя.[132]
     Порой  кроме таких  -  накладывающихся  и как  бы "просвечивающих" одна
через другую интерпретаций, из-за принципиально оставляемой недоговоренности
в  тексте  для  более  полного понимания нам, читателям,  необходимо сделать
какой-то вывод или мы должны иметь в виду какую-то невысказанную предпосылку
(условие), на которые автор словно пытается нас натолкнуть. Но сам выводимый
из этого смысл может только колебаться между разными альтернативами - а), б)
или в) - и не складывается однозначно ни в одну из них:
     В  тюрьме Яков  Саввич  узнал  еще много  мер  борьбы с  безуспешной
жизнью (НР) - то есть либо
     а) <в жизни всякий человек ведет постоянную, но безуспешную борьбу (без
особой  надежды на  успех)  и вынужден постоянно  принимать  какие-то меры -
чтобы не погибнуть / не отчаяться и т.п.>,
     значит, как будто,
     аа)  .
И кроме того:
     б-бб) <против трудностей жизни можно, оказывается, предпринять какие-то
особые (обманные) меры, чтобы  добиться  в ней  успеха  // т.е. быть  может,
героя просто научили в тюрьме разным способам мошенничества?>;
     в) <но, как считает  герой (да, по-видимому,  и сам автор), в жизни  по
большому счету  вообще  невозможно добиться успеха, и  чтобы жизнь  не стала
совсем   уж   бессмысленной,   человеку  надо  постоянно   обманывать   себя
какой-нибудь мечтой - например, выдумывать  себе какую-нибудь идею жизни или
смысл существования>.

     К недосказанности следует отнести и следующие случаи:
     Дванов  увидел вспышку напряженного беззвучного огня и покатился
с бровки оврага на дно, как будто сбитый ломом по ноге (Ч).
     В первом  из  выделенных сочетаний  "правильнее"  было  бы  сказать  (с
перестановкой и синтаксическим переподчинением):
     а) <увидел беззвучную вспышку огня / т.е. взрыв> - или как будто даже
     аа) .[133]
     Во втором  выделенном  случае  пропущено  слово  в  составе описываемой
ситуации, характеризующее типичную порцию  или  квант действия. Надо было бы
сказать в тривиальном случае:
     б) покатился на дно оврага, - <будто сбитый ударом лома по ноге>.
     При этом Платонов говорит просто  сбитый ломом вместо  ударом лома  или
ударом  ломом  -  в  последнем  случае  для вполне  понятного  расподобления
следующих друг за другом творительных падежей, в первом же -  производя свое
излюбленное спрямление. На синтаксическом месте пропущенного слова-предиката
оказывается  слово-причина самой ситуации - видимо, по аналогии с  тем,  как
человек может быть
     бб) <сбит с ног  - машиной / выстрелом / снарядом  и т.п.> // <подкошен
ударом по ногам // задет чем-то по ноге>.
     В  результате  и  огонь, и  лом  действуют  как  будто  самостоятельно,
выступая  не  просто  как  инструменты   действия,  а  в  роли  полноправных
со-участников его и со-авторов. В первом случае была применена перестановка,
а  во втором перед нами  пропуск  с недоговоренностью, но в обоих  случаях -
спрямление. Еще пример:
     В  кузнице во время прихода Вощева чинили автомобиль от  бездорожной
езды (К).
     Фраза становится "нормальной", если к ней добавить:
     а)  <чинили  сломанный  автомобиль  // вышедший  из  строя  от езды  по
скверным дорогам // испорченный ездой по бездорожью>, или может быть
     б-бб) .
     Здесь  у  Платонова  то  же  спрямление,  которое  часто встречается  в
разговорной речи, где допускается (а порой и  просто требуется) опустить то,
что и так понятно по смыслу,  как, например, в выражении лекарство от головы
вместо полного:
     <лекарство, действующее  против болей... // предназначенное для лечения
(того-то и того-то)>.
     Имеется  также возможность понять  фразу и  иначе.  Ведь  употребленный
предлог от как бы "наводит" в ней еще и такой побочный смысл:
     в)  .
     Каким  образом  наводится  во фразе более сложный побочный смысл (в)? -
Во-первых, из-за того  что в  платоновском  тексте не употреблен ни один  из
имеющихся в языке простейших, прямых вариантов выражения "наиболее простого,
приходящего  в голову" в  данном  случае смысла (а), а во-вторых,  тем,  что
используется осложненный, стоящий как бы "не на своем месте"  вариант, через
который  только лишь "просвечивает"  аналогия с  другими способами выражения
мысли,  сообщающими  прямому   смыслу  добавочные   оттенки,  или  создающие
"осцилляцию", "мерцание" смысла (Перцова 1980).
     Подобный же эффект имеет место и в следующем примере:
     Соня  чувствовала себя важной и  счастливой  от утешения  горя и
болезней населения. Но по  ночам она оставалась и ждала письмо
от Дванова (Ч).
     За  этим внешне неказистым отрывком скрывается веер следующих возможных
смыслов:
     а-б) <Соня чувствовала себя счастливой, давая другим утешение в их горе
и болезнях>  // <получала сама  утешение в своем горе от  наблюдения (такого
же, как у нее) горя остального "населения">, или даже:
     в) .
     Далее просто восстанавливаем пропуск:
     x) по ночам она оставалась <одна / в полном одиночестве>, или даже
     y)  <оказывалась  свободной   от   всего   "мешающего"  ей  днем   (как
позволяющего именно забыться в работе), и потому чувствовала себя одинокой /
оставленной всеми>.

     Точно так  же  и в следующей ниже  конструкции  с  родительным  падежом
имеется очевидное спрямление, или пропуск слов, необходимых для  того, чтобы
фраза считалась нормальной:
     Прочие в Чевенгуре ходили до  вечера среди бурьяна  в тоске своего и
чужого голода (Ч). Нормально было бы сказать:
     а) <ходили в тоске / испытывая тоску 1) от своего голода / т.е. мучаясь
голодом,  а также 2) в заботе о том, как бы насытить других / тоскуя оттого,
что не могут утолить голод всего остального населения, всех прочих>.
     Платоновское сочетание  как бы "закорачивает" оба смысла (1-2) друг  на
друга, заставляя нас мысленно обединить их воедино.
     Так  же   точно  герои   "Ювенильного  моря"  собираются  показать   на
сельскохозяйственной выставке огромную, вырощенную ими тыкву  - как экспонат
агрономического  усердия.  -  Это  напоминает  опущение  "средней"  части  в
силлогизме: тыква, с одной стороны, это как будто и
     а) <экспонат выставки>; но в то же время, с другой, и
     б)  <определенное свидетельство  усилий  колхозных агрономов, их явного
усердия>.
     А в результирующем платоновском утверждении эти оба высказывания как бы
слиты воедино.

     Проследим   также   коннотации   и   "двоения   смысла",   навязываемые
платоновскими сочетаниями с другим словом - забвение:
     Лунное  забвение  простиралось от одинокого Чевенгура  до  самой
глубокой вышины, и там ничего не было,  оттого и  лунный свет так тосковал в
пустоте.  Дванов смотрел туда,  и ему  хотелось закрыть сейчас  глаза,  чтоб
открыть  их  завтра,  когда  встанет  солнце  и  мир  будет  снова  тесен  и
тепл (Ч).
     Здесь встречается характерное для Платонова противопоставление, с одной
стороны, тепла бессознательной жизни, или жизни чувства, а с другой стороны,
холода  сознания. Кроме  того, на основе  звуковой  близости  -  забвение  и
(лунное)   затмение   возникает  смысловое  переплетение  этих   понятий.  В
результате  на  фоне  характерной  платоновской многозначности  родительного
падежа  (это особая тема) могут иметься в виду одновременно  обе возможности
осмысления - по крайней мере, ни одна из них не исключается:
     а) <забытье, наступившее у героя от / или под действием усыпляющего его
лунного света> или же:
     б)  <забытье,  одурь,  оторопь,  в  которой   пребывает   сама  Луна  /
пространство под Луной, весь подлунный мир>.
     Впрочем, есть  даже,  кажется, еще  и некоторая третья  возможность,  -
именно  та, что сама Луна выступает в качестве объекта сна или же  того, что
снится самому герою?
     Другой пример с  тем  же словом и таким же раздвоением  смысла (в  этом
эпизоде  чевенгурцы только что безуспешно пытались оживить  умершего ребенка
нищенки):
     При чем тут сердце,  - говорил  Чепурный в забвении своего усердия и
медицинской веры, -  при чем тут сердце, скажи ты мне,  пожалуйста? Душа
же в горле, я ж тебе то доказывал! (Ч)
     Возможны прочтения:
     а-аа)  <говорил, оставив в стороне свое усердие // совершенно забыв про
ребенка //  переставая  надеяться, что  какие-нибудь  медицинские  процедуры
смогут его оживить>; но и, одновременно с этим как бы
     б) <находясь в состоянии забвения / впав в забытье именно от / в силу /
под  действием  своего  чрезмерного  усердия (до  сих  пор), слишком большой
(преувелич