ько он понял с кем имеет дело.
Теперь его мозг работал четко, он быстро  и  красиво  просчитывал  различные
комбинации  и  вариации.  Из  этой ситуации надо выпутываться. Как? Каким-то
образом необходимо  оповестить  милицию,  а  для  этого  следует  под  самым
невинным  предлогом  выйти из комнаты и суметь в двух словах объяснить Даше,
которую теперь волей-неволей приходится брать  в  союзницы,  в  чем  дело  и
предупредить,  чтобы  она  сработала  оперативно  и  потихоньку  позвонила в
милицию. Ввязываться с ними в бой не имеет смысла, ибо они, во-первых, могут
быть вооружены, а во-вторых, он уже испытал на себе  их  мощное  психическое
влияние. Значит, надо тянуть время. Основная задача - выиграть время.
      У Арчибальда Вострикова вся цепочка рассуждений проскочила с быстротой
импульса  в электрической цепи. И он, выдержав паузу (ладони намокли, сердце
чуть не вышибало ребра), стараясь казаться изысканным, участливо спросил:
     - Кстати, не хотите ли горячего чайку? У  меня  и  медок  есть.  Небось
промокли все, иззябли.
     - Чайку  горячего можно, - внезапно каркнул не то ворон, не то грач, до
того молчавший и только бесцеремонно зыркавший зловещими глазами,  -  только
если  ты  в  милицию пойдешь, ты до нее не дойдешь. Разве тебе неизвестно, о
чем поведал Михаил Афанасьевич?
     Арчибальд почувствовал озноб, а мигом позже -  испарину,  просочившуюся
крохотными  капельками  не его гладком и по предположению, побледневшем лбу.
Он понял , что все рухнуло. Пропал он, Арчибальд Иванович Востриков, пропал,
но тут его отчаянные мысли прервал назойливый каркающий фальцет:
     - Ну, где же ты? Иди ставь чаек. А заодно загляни в  свою  кастрюлю  со
щами.  Эта  прохиндейка  уже  сыпанула  туда  порядочную  порцию дусту, - и,
обратившись к задумавшемуся  своему  хозяину,  явно  смягчился  (аж  каркать
перестал, отметил про себя Арчибальд): - Вам покрепче, Мастер?
     Тот лишь легким кивком дал понять, что ему покрепче.
     Арчибальд подпрыгнул и на отяжелевших ногах поплелся на кухню, извечную
арену жестокой, длящейся вот уже десять лет без передышек и мирных периодов,
войны  с  соседкой  по  коммунальному  бытию, вдовствующей Незлобиной Дарьей
Васильевной. Он запалил конфорку, и унылые язычки синего  пламени  высветили
из  мрачных  вязких  сумерек  облупленные  стены закоптелой кухоньки. Из его
кастрюли несло отвратительной кислятиной. Он приподнял крышку, и в  нос  ему
ударил  резкий  запах  вздыбившихся  щей.  'Ах, ты чертовка!', - вырвалось в
сердцах у Вострикова.  На  время  он  даже  банду  свою  забыл.  И  тут  ему
померещилось,  что  из сырого угла на него скалиться Даша, открывая неровный
ряд кривых, фосфоресцирующих в голубых отблесках  горящей  конфорки,  зубов.
'У,  ведьма',  -  жалобно  застонал  Арчибальд  и бессильно погрозил видению
кулаком. Но видение соседки Незлобиной исчезло, и на ее месте уже воцарилась
птица. Она с интересом и даже  каким-то  веселым  любопытством  смотрела  на
Арчибальдушку,  после  чего  гаркнула зло и отрывисто: 'Не видишь разве, что
чайник уже кипит вовсю?'  Арчибальд  понуро  выключил  газ,  и  кухня  вновь
погрузилась  во  мрак.  Но  на  улице  уже  зажгли фонари, и их унылые блики
заползли в размазанное от воды  окно,  а  Арчибальд  теперь  стал  различать
контуры  предметов.  Он  с удивлением увидел, как грач приподнялся со своего
места, чуть вразвалочку подошел к его кастрюльке и, приподняв крышку крылом,
шарахнулся, сдавленно вскрикнув: 'Ну и  вонища,  однако'!  Затем  он,  одним
крылом  прикрыв  свой  клюв,  другим,  исхитрившись, схватил столовую ложку,
зачерпнул кислую пену , да и бухнул ее в бидончик,  где  Даша  держала  свой
любимый  яблочный квас. Затем он опять все привел в порядок, крышку водрузил
на место и коротко скомандовал: 'Пошли'.
     Позже  Арчибальд  Иванович  Востриков  усиленно  пытался  сообразить  и
представить  себе,  как  птица  может  использовать  крылья в качестве рук и
хватать ими ложки, а тем более приподнимать крышки. По этому поводу он  даже
консультировался  с  одним  своим  ученым  знакомым,  который  в  свое время
поместил  несколько  заметок  в  журнале  'Юный  натуралист'.   Но   и   тот
категорически  отверг  такую  возможность  -  чтобы  птица  крыльями хватала
столовые ложки и приподнимала кастрюльные крышки.
     Но в этот момент изумленный Арчибальд особенно  усиленным  размышлениям
не  предавался,  он  схватил  тяжелый  чайник,  прихватил баночку с медом и,
сделав пару шагов, очутился у себя в комнате, будто кто-то перенес его одним
махом через уродливо искривленное пространство старой обшарпанной квартирки.
     Тут уже он  проникся  доверием  и  даже  некоторой  симпатией  к  своим
непрошеным  посетителям.  Он  даже  несколько  повеселел. Разговорчивый грач
взглянул на него насмешливо и ласково-иронично проскрипел:  'А  ты  все  же,
малость  плутоват,  Арчибальдушка'.  Арчибальдушка же чувствовал себя теперь
свободней в странной компании. Слегка  наглея,  он,  как  бы  между  прочим,
спросил прихлебывая чаек:
     - Но кто же вы такие, позвольте вас спросить? Если не секрет, конечно.
     - Каков нахал? - осклабился грач. - А, Мастер, что вы скажете?
     - Полетит  с нами, - буркнул, даже не взглянув в сторону Арчибальдушки,
Мастер.
     - Куда? - обомлел Арчибальдушка. Внутри у него опять что-то заныло.
     - Излишнее любопытство никогда не доводило до добра.
     - Но я не умею летать!
     - Этому несложно научиться. А медок у тебя знатный!
     - Липовый. Тетечка привезла, -  заплетаясь,  пролепетал  Арчибальдушкин
язык. - А вещи какие с собой брать?
     - Вещи?  - Маэстро задумчиво поскреб квадратный, как спичечный коробок,
подбородок. - Вещей не надо! Вещи только мешают полету.
     Арчибальд издал нечленораздельный звук, и губы его вновь  вытянулись  в
капризную  дудочку.  Он  готов был захныкать как ребенок. Ему страсть как не
хотелось никуда улетать, куда-то срываться, нестись в безымянную  промозглую
тьму,  представляя себя колючим ледяным струям. Но, кажется, полет неизбежен
- слишком торжественный вид у этих двоих. Грач уже обсох и теперь был  пышен
и  величав,  и гладкие перья его, словно отполированные, ослепительно горели
даже  при  свете  тусклой  пластиковой  люстры,  а  седовласый,  сделавшийся
чрезвычайно серьезным и принявший облик суровый, резко поднялся.
     - Значит, не полетишь с нами?
     Арчибальдушка  съежился,  втянул  голову в плечи, сгорбился, и тело его
обмякло.
     - Ну что ж, насилу мы тебя заставить не можем.
     - Насилу не можем, - хриплым эхом отозвался грач, - хотя это и в  наших
силах.
     - Оставайся,  Арчибальд  Востриков  и  воюй с Дашей. Завтра у вас будет
жаркая схватка. Но окажи одну услугу.
     - Пожалуйста, пожалуйста, - пропел воодушевленный Арчибальд.
     - Как  видишь,  ливень  еще  хлещет,  а  нам  бы  не   очень   хотелось
простужаться. Но у тебя мы так уже засиделись. Потому нам нужен зонтик.
     Арчибальду было жалко отдавать свой черный большой зонтик, но тут снова
вмешался несносный грач:
     - А  может  останемся,  Мэтр?  Мне  здесь  явно начинает нравиться. Тем
более, что этот тип не очень то горит желанием оказать нам маленькую услугу.
А куда ж мы в такую погоду полетим?
     - Нет, что вы, что вы! - взвился Арчибальд, слегка задетый тем что  его
назвали типом. - Возьмите зонтик, ради Бога. Если не возьмете, я обижусь!
     - Ну что ж, - вздохнул грач, если он так просит, то придется взять.
     И  тут  же  в руке седогривого появился раскрытый туго натянутый черный
блестящий зонт.
     - Что ж, Арчибальдушка, за услугу, приют и чай  спасибо.  А  нам  пора.
Может быть, еще свидимся. Всего.
     И  седовласый метр, слегка поклонившись, бесшумно вылетел в потолок, за
ним последовал и спутник его в зияющую прореху, Бог знает откуда  взявшуюся,
от которой в разные стороны разбежались причудливые линии трещин.
     Вылет  гостей длился не более секунды. Пробоина затянулась, словно ее и
некогда не было. Только люстра тихо покачивалась. Арчибальду отчего-то стало
грустно. Он тоскливо посмотрел в черный квадрат окна и полушепотом протянул:
'Куда же вы-ы-ы-ы'? Но его протяжное 'вы-ы-ы' подхватил с завыванием воюющий
с оконными рамами ветер и смял, и разорвал в клочья,  и  утопил  в  бурлящем
водовороте водосточных труб.
     И какой-то предательский голосок зашевелился в нем: 'Полетел бы с ними,
тогда  бы  узнал. А может .... эх, да ну тебя'. И Арчибальд, покусывая губы,
отошел от окна.
     А с кухни доносились  звяканье  алюминия,  нержавеющей  стали,  шипение
чего-то убегающего с огня и Дашино ворчливое причитание.

Глава 2
ТЕТУШКИНА КОНСУЛЬТАЦИЯ.
В БЕЗДНУ

     Арчибальд   Востриков   пребывал   в   состоянии   уныния,  к  которому
примешивались некоторая доля смятения,  доля  побольше  -  недоумения,  а  в
палитре  переживаний  особенно выделялись оттенки грусти, смешанные с легкой
тревожностью.
     Он осознавал, что в его жизни ворвались странные,  загадочные  силы,  и
при этом не имеет значения, каким способом они это сделали - проявились ли в
виде  галлюцинации,  или же возникали как некие реальные объекты, восприятие
которых оказалось бы возможным другими людьми,  если  бы  таковые  оказались
рядом.  Неважно.  Равно,  как в первом, так и во втором случае это странно и
причудливо. И немного жутковато.
     А мозг отказывался давать какие-либо объяснения. Мозг не  хотел  помочь
Арчибальду  Вострикову. Мозг упрямо молчал. И Арчибальд решил позвонить тете
- тетя знает толк в таких делах.
     Арчибальд  Иванович  Востриков  теперь  уже  с   чувством   собственной
значимости  и  приобщенности к запредельному, осмелевшей рукой набрал номер.
Через несколько гудков  трубка  огласилась  гулким  эхом  всеведающей  тети.
Арчибальдушка  добросовестно и обстоятельно поведал ей о недавних событиях и
спросил совета, как жить дальше.
     - Вот уж не думала, - ответствовала тетя, -  что  с  тобой  приключится
такое. Чем же ты это так выделился, Арчибальдушка?
     - А что, тетя?
     - Да знаешь ли ты, кто у тебя был?
     - Почем мне знать?
     - Ну так вот знай, у тебя был сам Муфасаил Сабашников!
     - А кто это такой?
     - Он - Великий Менеджер!
     - Что же мне теперь делать, тетя?
     - А  ничего делать не надо, Арчибальдушка. Просто будь, как был, а дела
сами сделаются.
     - А если они опять явятся?
     - Брысь!
     - Что, тетя?
     - Это я не тебе, это коту Миньке. Совсем разошелся, бандит. Икры  хочу,
говорит, черной.
     Мир  перед  глазами  Арчибальдушки  сделался расплывчатым и иллюзорным,
стены словно  бы  покачнулись  и  завибрировали,  чтобы  убедиться,  что  не
ослышался, он осторожно переспросил:
     - А что с котом Минькой?..
     - Икры  требует,  паразит!  Утром  прямо-таки  и заявил: 'Я либо икорки
должен поесть, либо мышей ловить отказываюсь'.
     'А  я  это  все  понимать  отказываюсь'  -  грустно  подумал  Арчибальд
Востриков, а в трубку добавил:
     - Ну что ж, тетя, благодарю вас за консультацию.
     - Пожалуйста,  Арчибальдушка.  А  ты  почаще  звони, почаще, не забывай
тетушку.
     Смущенный племянник положил трубку и в этот же момент услышал за спиной
своей  жалобный  отклик,  сочившийся  из  темной  глубины  длинной   мрачной
прихожей.  'Арчибальдушка, милый Арчибальдушка, пройди в свою комнату скорее
же скорее'.
     Арчибальдушка вздрогнул, сделал невольный шаг, слегка оступился и  упал
в разверзшуюся пред ним бездну.


Глава 3
БОЛЬШОЙ БОРМОТУН.
ВСТРЕЧА С МАГИЧЕСКОЙ
РЕАЛЬНОСТЬЮ

     ...  бездна  окутала  его  тьмой.  Когда  же  мрак поредел, а Востриков
постепенно  начал  приходить  в  себя,  он  обнаружил,  возвращаясь  в  свое
сознание,  что пустота на самом деле оказалась не такой уж и пустой. Бледные
тени  и  размытые  образы  наполняли  пространство,   в   котором   оказался
Арчибальдушка. 'Я во сне или в царстве призраков?' - смутно подумал он и тут
же  услышал приглушенный сипловатый голос, ответствовавший ему : 'Это одно и
тоже'. Арчибальдушка вздрогнул и осмотрелся по сторонам, одновременно ощутив
свое тело посыпанным  мелкой  дрожью,  будто  некто  невидимый  и  неведомый
положил  его  на  блюдо  обильно посолил - но не солью, а крупинками страха.
Вокруг продолжали плавать прозрачные призраки,  сквозь  пелену  которых  ему
удавалось  узреть,  однако,  проступающие контуры не то змея, не то дракона.
Существо лениво  помахивало  хвостом,  и  иронический  прищур  змеиных  очей
спокойно взирал на растревоженного Вострикова.
     - Кто ты, рептилия? - в замешательстве спросил Арчибальдушка.
     - Я - Большой Бормотун.
     - А где я нахожусь?
     - В Нижнем Мире.
     - В нижнем мире?!
     - Точно, в Нижнем мире.
     - А как я сюда попал и как мне отсюда выбраться?
     - Ну вот, не успел попасть, а уже выбираться ему не терпится. А ты хоть
знаешь, что тебе крупно повезло, и, многие, ой, многие бы тебе позавидовали.
     - Позавидовали чему, тому, что я попал в Нижний Мир?
     - Вот именно! Сколько людей в вашей обыденной реальности платят деньги,
и вполне  существенные,  чтобы совершить путешествие, которое приключилось с
тобой. Они посещают разные курсы, где свежеиспеченные гуру терпеливо  плетут
паутинки  своей  милой  ахинеи,  наполняя  священным  туманом  трепетные умы
кропотливых и преданных делу мистики курсантов. А ты прыг! - и готово!
     - А что же такое, это ваш Нижний Мир?
     - Не наш, Арчибальдушка, не наш, а твой. Ну что же, слушай, - и Большой
Бормотун начал свое

     ПОВЕСТВОВАНИЕ ЗМЕЯ О НИЖНЕМ МИРЕ

     Нижний мир есть магическая реальность, являющаяся местом обитания  всех
тех  влияний,  которые  управляют  вашим  предметным, обыденным миром. Иными
словами, это пространство призраков, духов. И одним из первых, кто догадался
о существовании данного мира и проник в него, были шаманы.
     - Но как я, цивилизованный человек, могу доверять всем  этим  шаманским
сказочкам?
     - Э-э,  голубчик,  не  спеши  с  выводами,  - Змей флегматично зевнул и
спокойно,  и  даже  несколько  заунывно,  продолжил.  -  Интересно  отметить
определенную  параллель  между  магическими  таинствами  шаманов  и моделью,
предлагаемую  научно  организованным  психоанализом.  Психоанализу   то   ты
доверяешь, цивилизованная душа?
     - Доверяю, - несколько обескуражено пролепетал Арчибальдушка.
     - Ну    так    вот,   смотри   сам.   Во-первых,   шаманы   говорят   о
погружении, о погружении говорят и психоаналитики. Во-вторых,  шаманы
имеют в виду погружение в под-земный мир, психоаналитики же толкуют о
погружении  в  под-сознательный  мир.  В  обоих  случаях  встречается
частица под, содержащая в себе идею существования чего-то такого, что
находится внизу, то есть Нижнего Мира. В-третьих,  шаман  при  погружении  в
Нижний  Мир  подразумевает  встречу  с  духами,  на  то же самое указывает и
психоаналитик имеющий дело с фантомами - ведь наши чувства, мысли,  фантазии
и  есть  ничто  иное как фантомы, призраки, духи. Вот скажи мне, пожалуйста,
что или кто является тебе во сне?
     - В каком смысле?
     - В прямом. У тебя бывают сновидения?
     - Конечно.
     - Кто их населяет?
     - Ну...
     - Можешь ли ты утверждать, что во сне к тебе являются существа из плоти
и крови?
     - Нет, конечно.
     - Правильно, и, разумеется ни один здравомыслящий человек не  отважится
сделать  подобное  заявление.  Но  ответь теперь мне, пожалуйста - если твои
ночные видения не являются вещественными, осязаемыми, телесными, то  кто  же
тогда эти существа?
     - М-- м...
     - Правильно, если они бесплотны и бестелесны, то они духи!
     - Наверное, так.
     - Именно  так!  Это  же  очевидно.  И  наконец,  в-четвертых: по мнению
шаманов, основополагающее влияние на  жизнь  человеческую  оказывают  именно
духи,   которые   обитают  в  подземном,  Нижнем  Мире,  а  с  точки  зрения
психоанализа существование человека,  его  поведение  и  судьба  обусловлены
динамикой  Бессознательного,  что, в конечном итоге, означает зависимость от
тех же самых духов, призраков,  населяющих  подсознательный  и,  опять-таки,
Нижний  Мир.  Шаман  спускается  в  подземный  мир, чтобы призвать на помощь
духов-союзников и нейтрализовать вредоносное воздействие  духов  злых.  Суть
психоаналитического  процесса  заключена  в  подобном  же  подходе. Аналитик
способствует погружению  пациента  в  подсознательный  мир,  чтобы  тот  мог
вытащить  на  поверхность  патогенные  вытесненные  комплексы  и  тем  самым
уничтожить их,  одновременно  усиливая  и  активизируя  позитивные  динамики
глубинных психических структур.
     - Теперь ты понял, Арчибальд, где ты оказался?
     - Примерно.  Мне неясно одно - где я нахожусь конкретно - в собственном
подсознании или в вашем подземелье?
     - Значит, ты до конца не уразумел, Арчибальдушка,  суть  происходящего.
Ты  -  в  магическом  мире,  если угодно - в виртуальной реальности, которую
шаманы называют обиталищем духов, психоаналитики - бессознательным,  мистики
- астралом.  Кстати,  в  этот  мир,  а  точнее,  в определенную часть его ты
попадаешь всякий раз, когда погружаешься в сон. Вот тебе и все понимание.
     - Но ведь виртуальный - значит вымышленный, нереальный на самом деле?
     - Не вымышленный, а альтернативный. Все реально, что существует.
     - Но неужели же именно Нижний Мир руководит всей моей жизнью?
     - А ты вспомни знаменитое положение психоанализа: 'Сознание размышляет,
Бессознательное управляет'.
     - Арчибальдушка  в  задумчивости  понурился,  на  что  Змей   участливо
отозвался:
     - Вот  видишь, правильно было сказано, что познание приумножает печаль.
Но ты не печалься особо, потому что познание также  приумножает  и  радость.
Хочешь ли ты познания, Арчибальдушка?
     - Хочу, - тихо вымолвил Арчибальдушка.
     - Ну что ж, тогда пойдем.
     - Куда?
     - Я  тебе открою дверцу, через которую ты сможешь выйти в Сад Познания.
Но тебе необходимо строго соблюдать технику безопасности.
     - Но я с ней не знаком.
     - Она проста и содержит три правила: первое - в саду ничего не  трогай,
особенно  яблоки,  и ни в коем случае не пробуй их, это строжайше запрещено,
второе - возвращайся немедленно, как только услышишь мой свист. Ясно?
     - Но почему?
     - И никаких вопросов - правило третье. К нему же относится и  запрет  с
кем либо заговаривать.

     Змей  изящно  завис  в  пространстве  и  поплыл  сквозь дымчатую зыбкую
пелену, а за ним легко и плавно последовало арчибальдушкино астральное тело.
Они безмолвно и монотонно продолжали свое скольжение  через  унылые  пейзажи
виртуальных  территорий,  пока  не  приблизились  к некоему подобию стены, у
основания которой расплывчатом пятнышком  чернела  дверца.  Здесь,  наконец,
Змей  замедлил  движение  и  замер. Остановился и Арчибальдушка, ощущая всем
телом неподвижную тишину. Змей осторожно, почти трепетно приоткрыл дверцу  и
знаком подозвал Вострикова.
     Тот  приблизился ко входу, и едва слышно Бормотун прошептал ему на ухо:
'Ну что ж давай,  иди,  но  помни  о  техники  безопасности'.  Арчибальдушка
скользнул в дверной проем и очутился в саду.

Глава 4
САД ПОЗНАНИЯ.
БЕСЕДА МАСТЕРА И УЧЕНИКА

     Вокруг  него  простирались  густые  своды  зарослей,  в глубину которых
уходили бесчисленные  тропинки  и  аллейки.  Арчибальдушка  некоторое  время
постоял  в тихой созерцательности, да и двинулся наугад по одной из дорожек.
Над  ним  пели  птицы,  а  вокруг  загадочно  шелестели   ветви   магических
кустарников  и деревьев. Иногда у него возникало ощущение, будто все то, что
его окружает, начинает расплываться, становится зыбким, туманным  и  вот-вот
исчезнет,  превратившись  в  зияние,  пустоту, некую ловушку, из которой ему
никогда не выбраться. И тогда легкая волна испуга быстрым трепетом пробегала
по телу. И вот теряющийся  Арчибальдушка,  спасая  ускользающую  реальность,
чуть  было  не  с