Это 
взорвался бензобак смертельно раненого самолета.
    Да, самолет погиб. Но люди и я уцелели!
    До оазиса оставалось каких-нибудь два десятка километров. Не 
хочется вспоминать о том, как я тащился туда. Тащился целый час, 
сквозь бурю и тьму, борясь с болью, с песком, с усталостью. 
Временами мне чудилось, что вместо смазки и масла во мне лишь 
песок, что вместо бензина меня напоили водой... Да, порой мне 
казалось, что это последние двадцать километров в моей жизни! Но, 
несмотря ни на что, я упорно полз вперед. Что ж, если бы я сдался, 
я бы не стоил даже того, чтобы меня назвали железным ломом!... 
Ведь на моем заднем сиденье стонал тяжело раненый человек. Он и 
еще двое ждали от меня спасения. Ну - и нечего скрывать! - сам я 
тоже очень хотел спастись.
    Люди мне помогали. Я им - они мне. Не раз и не два, когда мне 
уже не хватало сил и шины беспомощно вязли в песке, они подпирали 
меня собственными плечами.
    И в конце концов плечом к плечу, помогая друг другу, мы все-
таки добрались до оазиса!
    Немного совестно в этом признаваться, но, когда мы подъехали к 
первым пальмам Каттары, Гамаль поцеловал меня в баранку!
    И зря он это сделал, честное слово! Я так растрогался, что 
остановился окончательно! Правда, мы были уже дома. Раненый пилот, 
врач, Гамаль и я. Все были спасены.
    Гамаль получил орден, а я - отличную новую рессору.
    Между нами говоря, я предпочитаю хорошую рессору самому 
высокому ордену! - со смехом закончил Капитан. - Да, - сказал он, 
- пусть меня лучше ремонтируют, чем награждают! А вы как считаете?
    Ика с Горошком переглянулись.
    - Мы? - неуверенно протянула Ика. - А нас еще никогда не 
ремонтировали и не награждали!...
    Горошек энергично затряс головой.
    - А зубной врач?
    - Что - зубной врач?
     - Тебе зубы чинили, - сказал Горошек, - или как это - лечили?
    - А-а... тогда я предпочитаю, - уверенно сказала Ика, - чтобы 
меня награждали, а не чинили!
    - Ты права, - поддержал ее Горошек.
    И тут из тумана, где-то совсем рядом, прозвучал встревоженный 
голос:
    - Горошек! Ика! Где вы?
    - Мы здесь, папочка! - крикнула Ика, выскакивая из машины.
    Горошек едва успел захлопнуть за собой дверцу.
    Перед ними появилась фигура отца Ики.
    - Что вы тут, собственно говоря, делали? - спросил он. - Может 
быть, путешествовали?
    - Немножко, - буркнула Ика.
    Отец рассмеялся:
    - И куда же вы ездили? В Африку?
    С отцом Ики можно было разговаривать Горошек тоже рассмеялся.
    - Именно, - сказал он. А Ика:
    - Мы были в оазисе...
    - В оазисе Каттара, - объяснил Горошек. - Примерно в двухстах 
километрах на юго-запад от Александрии. Отец покачал головой.
    - Каттара? Боюсь, вы ошибаетесь. В такую погоду скорее можно 
докатиться до катара верхних дыхательных путей!
    - Нет! Каттара!
    - Каттара?... - удивился отец. - А разве есть такой?
    - Есть! - заявил Горошек.
    Уже в лифте отец сказал Ике с деланным сочувствием:
    - Бедная моя деточка! Знаешь, мама почему-то уверена, что речь 
идет именно о катаре. Она уже приготовила аспирин. И липовый цвет.
    И весело подмигнул Горошку.
    - Что делать, - сказала Ика, - если у тебя мама доктор...
    - Спокойной ночи, - поклонился Горошек. - Он был уже у своей 
двери.
    - Спокойной ночи. Завтра загляни, - сказали хором отец и Ика.
    - Загляну, - еще раз поклонился Горошек. - Надо это продумать.
    - Что? - спросил отец. - Аспирин?
    Но на этот раз он не получил ответа, потому что Икина мама 
желала что-то сообщить об осенней эпидемии гриппа. А самое смешное 
было то, что и отцу тоже пришлось принять аспирин.
    На всякий случай.


        ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЕ

    Во вторник тоже был туман. В среду - небольшой дождь. В 
четверг диктор сообщил по радио, что "к Польше с юго-запада 
приближается антициклон". А мама Ики сообщила, что на субботу и 
воскресенье взрослые поедут в Казимеж на Висле.
    А в пятницу действительно наступила чудесная погода. Может 
быть, даже начались бы разговоры на тему: почему это только 
взрослые имеют право на отдых? - если бы Горошек не напомнил Ике, 
что в отсутствие родителей у них будет больше времени для бесед с 
Капитаном.
    Услыхав это, Ика стала так мила и послушна, что ее отец даже 
немного забеспокоился.
    - Почему это она такая послушная? - сказал он в задумчивости.
    - Ты закончи статью, - ответила Икина мама, - а то снова 
испортишь себе поездку. И не только себе.
    - Нет, это надо продумать, - пробормотал отец возвращаясь к 
статье. И долго не мог понять, почему жена и дочь засмеялись.
    В субботу все было решено: кто за кем будет присматривать, что 
можно, чего нельзя, где обед и что на ужин.
    Отец Горошка разъяснил ему, что считает сына настоящим 
мужчиной, а мама объяснила Ике, что о мужчинах всегда надо 
заботиться. Отец Ики оставил дочке "резервный фонд" (то есть 
деньги на мороженое и утренний киносеанс), мама Горошка сделала 
пирожное безе и немного поахала над "бедняжками".
    Горошек мужественно сказал:
    - Ахать незачем. Вы много работаете, и вам надо отдохнуть. 
Между прочим, и от нас. Я уже это продумал.
    Тут все засмеялись. Громче всех - отец Ики.
    В субботу, сразу после обеда, взрослые уехали, а Ика с 
Горошком первым делом отправились погулять в парк Лазенки.
    В Лазенках была золотая осень. Плавали лебеди, младенцы 
кричали в колясках, как галчата. Ика кормила рыбок, Горошек 
лебедей.
    Около четырех часов направились домой. С одной мыслью. С 
мыслью о Капитане.
    Ведь по не зависящим от них обстоятельствам, друзья с 
понедельника не сумели даже заглянуть к Капитану. Они и сами почти 
не виделись. Не успели даже обсудить все случившееся. А было ясно, 
что идти надо именно вдвоем. Так они условились и договор свято 
исполнили, хотя это было не так-то легко.
    Когда они проходили мимо памятника Шопену, Горошек снова 
сказал свою любимую фразу:
    - Это надо продумать.
    - Что?
    - Почему он выбрал именно нас?
    - Капитан?
    - Да.
    Осторожно перешли широкую улицу.
    Ика сказала:
    - Есть еще один способ об этом узнать.
    - Какой?
    - Можно попросту спросить об этом Капитана.
    - Ага, - сказал Горошек и добавил с неудовольствием: - Ты все-
таки любишь облегчать себе жизнь.
    - Нет, - засмеялась Ика. - Я только не люблю ее усложнять.
    - Вот именно.
    - Ты говоришь "вот именно", - сказала Ика, - потому что 
знаешь, что я права. Ты всегда говоришь "вот именно", когда 
знаешь, что я права. Мой папа тоже всегда говорит "вот именно", 
когда права мама.
    - Вот именно.
    - Видишь, - сказала Ика. - Права я?
    Два квартала прошли, не разговаривая. Горошек делал вид, что 
свистит. Ика осмотрела витрину с дамскими платьями, потом витринку 
книжного магазина.
    В конце концов Горошек сказал таким голосом, как будто кто-
нибудь десять минут, не меньше, вопил у него над ухом:
    - Права, права. Ну и что?
    - Ничего, - мило улыбнулась Ика. - Меня это очень радует.
    - Меня тоже, - буркнул Горошек.
    - Значит, как? Спросим у него?
    Но ей пришлось повторить это еще два раза, прежде чем он 
ответил:
    - Спросим.
    А на дворе рядом с Капитаном стоял Жилец Первого Этажа и 
внимательно рассматривал машину.
    - Опять не везет, - проворчала Ика.
    Но Жилец Первого Этажа, увидел их, улыбнулся очень приветливо.
    - Мое почтение, - сказал он. - Очень рад, что вижу вас. У меня 
к вам просьба.
    Ребята поклонились.
    Жилец Первого Этажа потер свой плохо выбритый подбородок, 
потом показал на Капитана.
    - Я задумал, с вашего разрешения, его отремонтировать, - 
сказал он.
    Он стоял спиной к машине, так что не мог видеть того, что 
заметили Горошек с Икой: Капитан задрожал от радости и по очереди 
выбросил оба указателя поворота.
    - Он мне еще немного послужит, пожалуй, - сказал, как всегда, 
симпатичный и, как всегда, плохо выбритый Жилец Первого Этажа. - 
Боюсь только... - замялся он.
    Горошек и Ика терпеливо ожидали.
    - Боюсь только, - повторил встревоженно Жилец Первого Этажа, - 
что пока я соберусь отдать его в ремонт, ребятишки с соседнего 
двора растащат машину по винтику. Сегодня я застал четверых - 
колесо отвинчивали.
    - Безобразие! - крикнула Ика.
    - Даже хуже! - грозно повторил Горошек. - Кто им позволил?
    - Только не я, - сказал Жилец Первого Этажа. - Вот как раз... 
Вот как раз поэтому, - повторил он, поглаживая подбородок, - я 
хотел бы вас о чем-то попросить.
    - Слушаю, - сказал Горошек. Ика кивнула.
    - Вы не могли бы присмотреть за ним ближайшие два дня? У меня 
очень срочная работа, и я не могу каждую минуту выбегать во двор. 
Только не знаю - можете ли вы...
    - Конечно, можем! - крикнула Ика.
    - Что за вопрос! - завопил Горошек.
    - Ясно!
    - Как апельсин!
    - Простите? - спросил оглушенный их воплями Жилец Первого 
Этажа.
    - Постережем! - одновременно сказали Ика и Горошек.
    - Ах, уважаемые товарищи! - произнес Жилец Первого Этажа. - 
Благодарности моей не будет ни конца, ни края!
    - Простите, - строго сказала Ика. - Может, вы над нами 
смеетесь?
    - Что вы, что вы! - испуганно закричал Жилец и повторил, что 
действительно будет чрезвычайно им благодарен за любезность и 
внимание; позволил им сидеть в машине сколько захочется, а если 
захочется - путешествовать на ней куда угодно; пожал три раза руку 
Горошку, два - Ике и наконец, рассыпаясь в благодарностях, улыбках 
и ласковых словах, пошел к себе домой.
    - Уфф! - с облегчением вздохнула Ика.
    Едва Жилец Первого Этажа исчез в парадном, она обняла капот 
Капитана и сжала его изо всех сил.
    - Я так рада, Капитан!
    - Я тоже, - сказал Горошек.
    - А я больше всех, - отозвался Капитан. - Минутку... Внимание!
    - А что сл... - начал Горошек. Он хотел сказать: "А что 
случилось?" - но, оглянувшись, не договорил,
    Вопрос был излишним. В воротах, как по заказу, показались 
четверо мальчишек из соседнего двора. Трое были младше и меньше 
Горошка, а четвертый - старше и выше ростом.
    - Только ты, Ика, не ввязывайся, - предупредил Горошек.
     - Посмотрим, - сказала Ика.
    Четверо мальчишек не спеша шли по двору, прикидываясь, что 
никого не замечают. Впереди шел высокий, худой блондин с невинным 
личиком. Он остановился в двух шагах перед Горошком и сделал вид, 
что очень удивлен.
    - Добрый день, - сказал Горошек. - В чем дело?
    Услышав это приветствие, блондин действительно удивился. Он 
смущенно буркнул что-то себе под нос.
    - В чем дело? - повторил Горошек.
    Блондин начал злиться.
    - Твоя машина?
    - Нет.
    - Ну и хиляй отсюда на полусогнутых.
    - Не собираюсь хилять ни на полусогнутых, ни на прямых, - 
деловито сказал Горошек.
    - Нет?
    - Нет!
    - Это почему?
    Горошек покачал головой, а потом улыбнулся:
    - Потому что меня просили постеречь машину от маленьких и 
жуликов.
    Блондин открыл рот. Закрыл. И снова открыл. Порозовел, потом 
покраснел.
    - Кто тут маленький? Кто тут жулик?
    - Маленькие это те, - сказал Горошек, - кто отвинчивает колесо 
для баловства. А жулик тот, кто это делает, чтобы украсть колесо. 
Ясно?
    - Тебе сейчас темно будет! - крикнул блондин.
    - Главное - не волноваться, - сказал Горошек. - Четверо на 
одного или один на одного?
    Блондин засмеялся.
    - Отойдите! - приказал он трем конопатым маленьким мальчишкам. 
- Я сам ему выдам. Еще "добрый день" говорит!
    - Минуточку, - сказал Горошек. - Побежденный просит извинения 
и "хиляет на полусогнутых". Идет?
    - Идет! - крикнул блондин, покраснев как рак.
    - Горошек, - сказала Ика, - ты только не обижай ребенка!
    - Не обижу, - буркнул Горошек в ту самую минуту, когда 
блондин, завопив что-то непонятное, кинулся на него с кулаками.
    Но блондин сразу замолчал, ибо, вместо того чтобы попасть 
кулаком в нос Горошка, угодил в пустоту. Одновременно кто-то 
схватил его другую руку и вывернул ее, кто-то поймал его за талию 
и перевернул в воздухе вверх тормашками. Блондин грохнулся на 
землю, и кто-то оказался у него на спине, продолжая выкручивать 
руку. Все эти "кто-то" был все тот же Горошек. Он присел на 
корточки над поверженным противником и прижал его к земле.
    - Договорились один на одного! - крикнула Ика. И трое 
мальчишек сделали шаг назад.
    - Говори: прошу прощения, - сказал Горошек.
    - Что же это такое? - простонал блондин.
    - Дзюу-до, - вежливо разъяснил Горошек. - Говори: прошу 
прощения!
    Ответом было молчание. Лишь после четвертой безуспешной 
попытки вырваться блондин что-то пролепетал.
    - Не слышу, - сказал Горошек.
    - Прошу прощения.
    - Очень приятно слышать, - сказал Горошек и отпустил блондина. 
- А теперь "хиляй отсюда на полусогнутых"!
    Блондин встал и, ни на кого не глядя, повернулся и пошел к 
воротам. За ним скорбно поплелись три конопатых мальца.
    - Эй! - крикнул вслед Горошек. - До свидания!
    Но они даже не обернулись.
    - Красиво сделано, - сказала Ика.
    - Браво! Браво! Браво! - закричал Капитан. - Поздравляю!
    - Дело в том, - сказал Горошек, - что мы не любим хулиганства, 
товарищ Капитан.
    Потом они с Икой удобно уселись на переднем сиденье, и все 
трое немного помолчали. Так любят порой вместе помолчать настоящие 
друзья после долгой разлуки.
    Первой нарушила молчание Ика:
    - Мы хотели вас о чем-то спросить.
    - Слушаю, - отозвался Капитан.
    - Мы как раз... - начал Горошек. Но Ика не дала ему 
договорить.
    - Во-первых, - начала она, - нам было без вас очень грустно. 
Мы, конечно, не любим всяких нежностей, и сладких слов. Верно, 
Горошек?
    - Одно сладкое пирожное лучше тысячи сладких слов, - веско 
сказал Горошек.
    - Точно, - сказала Ика. - Но мы очень-очень скучали всю 
неделю.
    - Точно, - поддержал ее Горошек.
    - Во-вторых, - продолжала Ика, - мы хотели спросить: почему и 
по какой именно причине вы подружились именно с нами? Именно нам 
помогли найти Яцека и именно нам рассказали про себя?
    - Точно! - повторил Горошек.
    - А в-третьих, - продолжала Ика, - что же было дальше? Какой 
дорогой вы ехали в Индию? Какая она, Индия? Как вы попали в 
Варшаву? Где вы еще были и...
    -... и оставь что-нибудь на завтра, - перебил ее Горошек. 
Капитан долго смеялся.
    - Вы меня простите! - сказал он. - С тех пор как я узнал, что 
мне еще рано на свалку, меня то и дело смех разбирает! Это 
понятно, правда?
    - Правда, - согласился Горошек.
    Но Ика сердито молчала.
    - Ика, извини, пожалуйста, - сказал Горошек.
    - Ах, не за что. Ты был прав.
    Капитан снова засмеялся.
    - Переменим тему. Вернее, вернемся к теме. А именно...
    - А именно? - спросили оба.
    - А именно, - продолжал Капитан. - Во-первых, должен вам 
признаться, что у меня тоже вся неделя была испорчена. Я даже 
немного волновался: уж не позабыли ли вы обо мне?
    - Да мы... - закричали оба.
    - Понял, понял, - согласился Капитан. - Все понял. Просто не 
было возможности. Бывает.
    - Это точно, - буркнул Горошек.
    - Во-вторых, - заговорил Капитан уже вполне серьезно, - 
подружился я с вами просто потому, что убедился: с вами дружить 
стоит. Вы не обзывали меня старой рухлядью. Назвали доблестным 
ветераном. Не отвинчивали у меня колес. Наоборот, обратились за 
помощью в важном деле. Когда пришло трудное испытание - вели себя 
как следует. Когда надо было подумать - подумали. Когда надо было 
рискнуть - рискнули. Это очень важно. Могут ведь встретиться 
проблемы и потруднее.
    - Проблемы - это значит дела, - обернулся Горошек к Ике. Ика 
улыбнулась очень сладко. Даже чересчур сладко.
    - Может быть, ты хотел сказать: задачи? - спросила она.
    - А в-третьих, - оборвал начинавшуюся ссору Капитан, - сейчас 
уже поздно и пора ужинать.
    - Вот результат твоей болтовни, - проворчал Горошек. Но Ика, к 
счастью, не расслышала.
    - А после ужина? - спросила она.
    В голосе Капитана прозвучала странная нотка.
    - После ужина, возможно, поговорим, - сказал он. - Но только, 
когда стемнеет.


    Ика разогрела ужин, а Горошек настроил приемник и накрыл на 
стол. Когда пили чай, как раз кончилась музыкальная передача, и 
дикторша сказала:
    "Говорит Варшава. Передаем вечерний выпуск последних 
известий".
    - Ох-ох-ох, - вздохнула Ика. - Настрой на что-нибудь другое.
    - Ни в коем случае, - сказал Горошек. - Человек должен знать, 
что делается на свете.
    Ика пожала плечами - в точности так, как это обычно делала 
мама Горошка во время передачи последних известий. А Горошек 
уселся в кресло возле приемника с таким же выражением, какое в 
подобных случаях бывало у отца Ики.
    - "Новости из-за рубежа", - начала дикторша.
    Новости были как новости.
    Дикторша рассказывала о том, что и в связи с чем заявил один 
американский министр, а также, что об этом заявлении думают другие 
иностранные министры.
    Потом было несколько трудных слов о новом открытии двух 
чешских и одного шведского профессора в...
    - В чем, в чем? - спросила Ика.
    - В области биохимии, - объяснил Горошек.
    - А что это такое?
    - Тише, - рассердился Горошек, делая вид, что не замечает 
усмешки Ики, усмешки, которая - не без доли истины - говорила: ты, 
дружок, столько же смыслишь в биохимии, сколько и я.
    Но сразу же вслед за этим дикторша сообщила следующую новость:
    "Со вчерашнего дня над Центральной Африкой свирепствуют 
ураганы и песчаные бури небывалой силы".
    - Песчаные бури? - спросила Ика. - Такие, такие...
    - Да тише... - уже не на шутку рассердился Горошек.
    "Всеобщее беспокойство, - продолжала дикторша, - вызывает 
судьба пассажирского самолета Африканской Авиалинии, который 
стартовал сегодня с аэродрома в Браззавиле и, с тех пор как вошел 
в полосу ураганов, не подает признаков жизни. В самолете вместе с 
экипажем находилось семьдесят восемь человек. Поиски 
продолжаются".
    После секундной паузы дикторша начала читать следующее 
сообщение, но Горошек перестал слушать. Он встал.
    - Семьдесят восемь человек, - сказал он.
    - Как называется аэродром?
    - Браззавиль.
    - А где это?
    Горошек вышел на минуту в другую комнату. Вернулся с атласом. 
Нашел большую карту Африки и молча расстелил ее на столе. Ребята 
склонились над желто-коричнево-зеленым материком, окруженным 
голубыми пятнами морей и океанов.
    - Вот здесь, - сказал Горошек, - Браззавиль. Это Конго. В 
Экваториальной Африке.
    - Экваториальной? - удивилась Ика.
    - Да. !.. Экваториальная... - это значит центральная.
    - Почему?
    - Ой, "почему, почему?" - фыркнул Горошек от злости. - Потому 
что там экватор.
    Ика явно обиделась.
    - Ладно, ладно... А что значит биохимия?
    Горошек пожал плечами.
    - Знаю, да не скажу.
    Ика хотела саркастически рассмеяться, но вдруг спросила:
    - Что такое?
    - Вот это да! - сказал Горошек. - Икота у нее, что ли?
    Действительно, было чему удивляться. Голос дикторши, которая 
начала было передавать сообщения по стране, почему-то стал 
прерываться. Скажет несколько слов - и вдруг из репродуктора 
звучит какой-то писк.
    Это было даже смешно.
    "Как сообщает наш келецкий корреспондент, - звучало из 
репродуктора, - фабрика... пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи... с 
превышением. Выпущено... пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи... и 
электрических нагревательных приборов... "
    - Хи-хи-хи, - покатилась Ика, -... пи-пи-пи с превышением! Но 
Горошек вдруг стал очень серьезным.
    - Погоди! - крикнул он. - Да ведь это... - И оборвал.
    Дикторша уже замолчала. Через минуту должен был начаться 
симфонический концерт. А между тем тот таинственный сигнал не 
прекращался: пи-пи-пи... паа-паа-паа... пи-пи-пи. И снова: три 
коротких писка, три длинных, три коротких.